Зачем ты воскрес? Ольга

ОЛЬГА

Ольга вернулась, когда вечер уже перешел в сумерки. Ее удивило, что Хоменко еще не было. Вроде бы он нигде не должен был задержаться. Дела у него все были дневные. Она тут же попыталась успокоить себя. Мало ли что? Не успел. И сейчас торопится к ней. Может быть, через пять — десять минут раздастся звонок. Но какие дела? Учреждения уже все закрыты. Она стала готовить ужин. Это отвлекало ее от неприятных мыслей. Вот она приготовит ужин, и он подойдет. Приготовила. За окном темнота, в которой светились желтые квадраты чужих окон. Поставила все на журнальный столик в зале. Потом принесла из холодильника бутылку вина. Опустилась в кресло. Аппетита не было. Черные мысли не отпускали ее. Она глядела в пустое кресло напротив, где должен был сидеть он.

Может быть, он сейчас сидит дома вдвоем с женой, которую, он говорит, что не любит. И они помирились. Его долгое отсутствие заставило ее по-иному относиться к нему. Может быть, все, что было между ними, для него лишь мимолетное приключение. Нет! Она видела его глаза. могут врать уста, но не глаза. а у него были честные глаза влюбленного человека, который не может предать.

Женя не такой. Чего в нем нет, так это легкомыслия. Его руки, его улыбка, его глаза, всё в нем говорило о любви. Приближаясь к нему, она попадала в электрическое поле его любви. С ним что-то случилось. Попал под машину, упал в открытый люк колодца, его захватили террористы. Да что угодно. Поэтому он и не смог прийти. Но тогда надо что-то делать. Но что? Она не знает, где он живет, где он работает, у него нет телефона. Где она его будет искать? Вряд ли он засветился в интернете. Уж что-что, а на любителя социальных сетей он нисколько не похож. Он даже ни разу не взял в руки ее телефон, не посмотрел, что там.

На всякий случай проверила. Поисковик выдал несколько Хоменко Евгениев Васильевичей. Как она и ожидала, его среди них не оказалось. С фотографий смотрели чужие хмурые лица. Ольга стала обзванивать морги и больницы. Первым делом ее везде спрашивали, кем она приходится лицу, которое разыскивает.

Услышав, что хорошая знакомая, прерывали разговор. «Мы справки даем только близким родственникам». Она изменила тактику и стала себя называть или сестрой, или женой. И здесь поиск ей ничего не принес. Таковой не значился, не поступал. Он ночует дома? А может быть, у кого-то из знакомых или родственников? Но почему? Он непременно должен был вернуться. Нет! С ним что-то произошло.

Он не объявился ни на второй, ни на третий день. Ольга, не зная, как его можно найти, отчаялась. Неужели она потеряла его навсегда? Почему она не могла спросить хотя бы его домашнего адреса? Даже зло подумала, что все эти дни Хоменко у себя дома. И для него это была всего-навсего легкая интрижка. И он не чувствует себя ничем, обязанным ей.

Вот теперь, как виноватый пес, он вернулся домой. И хоть не сожалеет о том, что произошло, но не испытывает желания возвращаться назад. Для него это не было чем-то серьезным.

«Забыть! Забыть! Забыть! — шептала она в исступлении. — Я ошиблась в очередной раз. Пусть это мне послужит уроком. Нельзя доверять мужчинам, нельзя верить их словам».

Но забыть она не могла, потому что ее тело помнила его нежные руки, ее губы помнили его поцелуи. Она хотела этого снова и снова. И готова была на все лишь бы это повторилось. Даже простыни хранят тепло его тела. Она сдернула простынь и отнесла в короб, который стоял в ванной комнате перед стиральной машиной. Хотела тут же затолкать ее в машину. Но не сделала этого.

В один из таких вечеров ей позвонили. Имя ей ничего не говорило. Знакомых с таким именем у нее не было. Откуда же, интересно, у неведомого Максима ее телефон?

— Извините, что беспокою вас в столь поздний вечер. К сожалению, позвонить вам днем я не имею возможности. Сейчас у меня ночное дежурство. Я майор полиции Кузмин. Листал журнал. И нашел запись вашего звонка. У нас все звонки регистрируются.

— Понимаю!

— Я звоню вам по поводу Евгения Васильевича Хоменко? Вам знаком такой гражданин? Хотя глупо об этом спрашивать, ведь вы его разыскивали. Так же, Ольга? Кстати, вы не обидитесь, что я вас так называют. В журнале записано только ваше имя.

— Конечно, нет! Но что с ним? Он жив, здоров? С ним что-то случилось? Он что-то натворил?

— Я не могу сейчас это обсуждать по телефону. У меня предложение. Давайте встретимся, где вам угодно и когда угодно. Конечно, если это не помешает моей службе. Вас устраивает мое предложение? Можете ли вы найти время для встречи?

— Конечно! Есть уютное кафе «Колосок». И недалеко от моей работы. Кафе возле рынка. Там готовят прекрасное кофе. И я часто там обедаю.

— Я знаю это место. В обед я буду там. Я вас не знаю, но вы меня узнаете. Я буду в форме.

— Я… я…

— До свидания, Ольга! Спокойной ночи!

Какая тут спокойная ночь! Она не могла уснуть до утра, ворочалась с боку на бок. Ее Женя нашелся. Она мысленно называла его «мой Женя». Для нее он стал родным человеком. Может быть, уже завтра она увидит его. И он снова вернется к ней.

Долгое дообеденное время. Ольга была растеряна. Что и неудивительно. Она была вся в себе. Об ином, кроме предстоящей встречи, она и не могла думать. Даже коллеги заметили ее рассеянность.

Ольга пришла заранее за четверть часа. Заказала небольшой обед и кофе. Но ни к чему не притронулась, ожидая майора. Она его узнала сразу, хотя он был в гражданском. Наверно, по выправке. И приветливо помахала рукой. «Я здесь!» Кузмин улыбнулся.

Поздоровались,

— Добрый день, Ольга!

— Надеюсь. Знаете, я не стала заказывать вам обед. Не знаю ваши вкусы. Вы извините меня?

— Это лишнее. Но чашечку кофе я возьму. Вы же его рекламировали. А я всегда доверяю вкусу женщин. А знаете, я именно такой и представлял вас.

— Какой?

— Вы красивая и умная.

— Спасибо за комплимент! Но что с Евгением?

— Вы же понимаете, что я официально не могу вам давать такую информацию. Вы не приходитесь ему родственницей. И, как я понял, всего лишь неделю и знакомы с ним. Давайте с вами так договоримся, я вам ничего не говорил. И вообще мы с вами не встречались. Поверьте, это будет лучше и для вас, и для меня.

— Вы осуждаете меня? Считает меня легкомысленной. Да, я была замужем. Первый мой брак оказался неудачным.

— Как я могу осуждать вас. Вы взрослый человек. И сами вольны распоряжаться собой. К тому же это вполне естественно, когда люди влюбляются. Ведь вас же соединила любовь? Не думайте, что я чего-то боюсь. Но есть субординация, приказ. А я давал клятву.

— Я всё поняла.

— Когда я прочитал запись о вашем звонке, я понял, что вы и есть та женщина, у которой был Евгений Васильевич. И потерялся, так сказать. Извините, если что не так. Кстати, вы были раньше знакомы?

— Нет. Так где же Евгений? С ним что-то случилось, раз полиция занимается его персоной?

— Когда он ушел от вас, он отправился домой. Я имею в виду, к жене. Она не пустила его и вызвала полицию, нас. Мол, какой-то незнакомец ломится в ее дверь.

— Ей зачем это надо? Он буянил?

— Нет! Нет! Он вел себя совершенно спокойно. Просто просил ее открыть дверь. Видите ли, дело в том, что никакого Хоменко не существует. Он умер. Нет! Нет! Он живой. Но официально он умер.

— Я не понимаю!

— Что же тут непонятного? Официально он умер. И его похоронили. Он вроде как не существует.

Ольга побледнела.

— Да нет! Совсем не то, что вы подумали. Повторяю, что на самом деле он живой. Через несколько дней после того, ка Хоменко исчез, его жена подала заявление. Дома он не появлялся, на работе тоже, у знакомых его не было. Родственников вроде бы у него в городе нет. В тот же день возле котлована в посадке обнаружили обугленный труп. Зрелище, скажу вам, далеко не из приятных. Супруги часто ссорились. И Евгений в пылу ссоры несколько раз говорил, что покончит жизнь самоубийством. Почему-то чаще всего говорил о том, что обольет себя бензином и подожжет. Видно, пример Джордано Бруно его вдохновлял. Извините, неудачная шутка.

Ел Кузмин очень аккуратно, что понравилось Ольге.

— В прочем, всё это со слов его жены. Соседи подтвердили, что часто из их квартиры доносятся крики. В основном, женские. Все в один голос утверждают, что жили они, как кошка с собакой.

— Он мне сказал, что первым делом подаст на развод, что он не любит жену, как и она его, что это не жизнь, а сплошное мучение. И больше этого продолжать не надо.

— Он мне тоже говорил об этом. Мы договорились, что встретимся снова и обговорим, как быть дальше. Ситуация довольно щекотливая и мутная. Признаюсь, я даже не знал, как мне быть. Тут произошло то, что произошло. Его избили. Жестоко избили. Увидел случайный прохожий и вызвал «скорую». Его отвезли в больницу.

— Кто?

— Обычные хулиганы, отморозки, которые обкурятся, обнюхаются, а потом ищут приключений на одно место. Да и деньги на это удовольствие им постоянно требуются. В пустынном переулке они встречают одинокого мужчину. На боксера он не похож. Почему бы не поразвлечься? Еще, может быть, и разживутся чем-нибудь.

— Он живой?

— Успокойтесь! Живой. Правда, последствия есть. Он не говорит. И кажется, потерял память.

— Как?

— Вот так! Не говорит и только хрипит. И не помнит, кто он, что он, не воспринимает адекватно мир.

— Такое разве возможно?

— Врачи предполагают, что повреждена часть мозга, которая отвечает за речь и память.

— Можно мне его увидеть?

— Это невозможно, Ольга.

— Почему же? С каких это пор у нас запретили навещать больных в больнице? Или есть такой закон?

— Во-первых, он вас не узнает и не поймет, что вы ему говорите. Во-вторых, вас просто не пустят. Если бы вы приходились ему родственницей, тогда другое дело.

— Я скажу, что я сестра. Надеюсь, они не станут проверять мой паспорт? Или сейчас в больницу только по паспортам вход?

«Он хочет мне помочь. И в то же время чего-то боится, что-то недоговаривает. Но почему? Он же сам нашел меня, назначил встречу. Что его сдерживает? Мне нужна вся правда. Самое главное я знаю. Женя попал в беду. Он не разлюбил меня, не предал. Для жены он не существует. Единственный человек, который может ему помочь, это я. Теперь я знаю, что мне делать. Я должна найти его и помочь ему. Может быть, я теперь единственная надежда для него, единственный путь к спасению».

На следующий день она отпросилась с работы и отправилась в больницу. В приемном покое ей сказали, что Хоменко выбыл.