Вишнёвый бульон

Сочинив ещё одну бессонную ночь, сказочник отдыхал в тени вишнёвого дерева. Сочные ягоды грузно падали с веток на землю, шлёпали по ножнам меча, растекаясь по ним кровавыми пятнами, или бесшумно прятались в длинном ворсе одежды из звериных шкур.

Зверь приходил, когда было слишком хорошо, и Сказочник, открыв рот, загадал: «Если в рот упадёт ягода, пока я считаю до десяти, то сегодня он не придёт».

«Восемь, девять…».

— Мр-р-р-р — ласково муркнула кошка. — Скучал?

Роняя лопающиеся от спелого сока плоды, дерево наблюдало за хищником. Ночью он накормил меч и развлекал его сказками. А теперь вытянулся на шкуре и решил поиграть с деревом.

Зверь приходил всегда. Не от голода или от скуки, и не за новыми историями. Просто когда сказочнику было хорошо, на его груди очень сладко спалось. А сделать так, чтобы человеку было хорошо, умеет каждая кошка.

Меч негодовал. Мало того, что его всю ночь доставали глупыми сказками, так утром ещё додумались положить под эту перезрелую вишню. Ножны изгвазданы, ягоды шлёпают своими мокрыми задницами сверху, мешая сосредоточиться. Жутко хотелось позвать зверя, но это тупое дерево никак не давало наладить прочную связь. И этот придурок опять что-то задумал — лежит с открытым ртом. Считает себя сказочником, не подозревая, что он — продолжение меня.

Мягкие лапы не задели ни одного окровавленного вишнёвого тельца. Сегодня зов был другим: молчаливым и жадным, как весенняя охота. От него из горла рвался тихий рык, и горячо покалывало возле хвоста. Где же он прячется? Кошка царапнула кожаные штаны. И что такое "ножны"? Это слово пугало. Первая нота запаха обещала безопасность, успокаивала и шептала, что опасаться нечего, меч связан и окован. Сердечная нота настораживала: раз есть ножны, значит есть то, что нужно ими сдерживать. И возбуждала любопытство: неужели оно страшное? Такое страшное, что плотоядному хищнику стоит обходить стороной? Или всё-таки оно — как блохи: необычное, но незначительное? А заключительная нота окончательно привела зверя в недоумение. Он отвлёкся на неё и поставил лапу в неверное место. Хрустнула ветка. Нужно заговорить первым.

— Мр-р-р — ласково муркнула кошка — Скучал?

— Где шлялась всю ночь!?

— С подружкой заболталась

— И сперму под хвостом тебе тоже подружка взболтнула?

Кошка потупила глаза и покорно опустилась на колени.

— Думаешь, на этот раз снова прокатит?

Кошка встала на четвереньки, прижала голову к земле и, прогнувшись, повернулась задом к сказочнику.

— Сучка!

Сказочник поднял меч и со всей силы шлёпнул ножнами по подставленным ягодицам. Брызги вишнёвого сока опередили её сдавленный крик.

— Ещё! — прохрипела кошка.

Сказочник снял с ножен кожаную перевязь и, сложив её вдвое, без разбора принялся яростно хлестать похотливое животное.

— Ты моя, сучка, слышишь! Только моя!

— Твоя, твоя, твоя! — Хватая при каждом ударе воздух, отрывисто выкрикивала кошка.

Сказочник перестал полосовать обнажённое тело и, тяжело дыша, спросил.

— Сколько их было?

— Четверо.

— И после этого ты говоришь, что моя?

— Но ведь это было четыре тебя!

— Тебе одного меня мало!?

— Как ты не поймешь — мне тебя слишком много! С тобой тепло, чисто и правильно! На тебе я отогреваюсь и мурлыкаю, а там, в грязи — рычу и шиплю.

— Рычи со мной!

— Не могу. С тобой хорошо, и мне не хочется.

— Проголодалась?

Однажды Она не пришла.

Меч выскочил из ножен и принялся крушить. Слёзы, кровь, стоны. Люди падали на землю, как перезрелые вишни, не имея шанса снова стать единым целым. Зверь искал Её, но приходилось кромсать лишь жалкие подобия.

Сталь затупилась, Сказочник выдохся, память устала, и зрачки вновь стали круглыми. Тогда они и встретились. Она излучала счастье, смеялась, повиснув на новом сказочнике, а старый, прячась в тени вишен, звал зверя. Но зверь так и не пришёл, потому что ей было хорошо.

— Я вернулась, — просто сказала кошка. — На улице дождь, и у меня промокли лапы. — Она немного помолчала, ожидая ответа. С зонта ручейками стекала невыплаканная влага. — Я принесла мясо.

— Ты знала, что если я дам тебе уйти, возвращаться будет некуда.

— Да, но… Я не виновата, что все дороги приводят к тебе.

Дерево хоронило сотни воинов, чтобы хоть один из них мог взойти новым вишнёвым ростком. А люди разрушали сотни жизней, чтобы встретить сказку и разрушить её тоже. "Странно, — думало дерево, — кажется, они просто не умеют быть счастливыми".

Меч ловко справлялся с сочной плотью, жадно впитывая свежую кровь. Двое молча готовили ужин. На пахучей овчине, свернувшись клубком, сладко спал зверь. Во сне он часто сжимал лапу с выпущенными когтями и хитро улыбался, потому что знал — в этом доме он никогда не останется голодным.