Не рыбак

Шашлыка уже не хотелось, и его остатки, застывая, покрывались белесым жирком. Недопитая, прямоугольная бутылка, время от времени выхватываемая из сумрака всполохами углей, безрезультатно пыталась привлечь к себе внимание трех мужчин, сидящих вокруг доживающего свой срок костра. Но ни громкая этикетка дорого французского коньяка, ни сама янтарная жидкость их пока не интересовали, наступила та стадия опьянения когда, хочется поговорить о чем-то красивом и далеком, а о чем именно непонятно, от того все трое молчали.

— Хорошо сидим, — вздохнул «крепкий». В отличие от своих друзей, он имел устойчивый иммунитет к романтизму, поэтому ему стало скучно.

— Не сезон, — вздохнул «хлипкий» и поглубже зарылся в пятнистый военный бушлат. Сентябрьская прохлада, разогнанная костром, начала возвращаться, робко, но настойчиво заползая под манжеты рукавов, воротник и неистребимую щель между джинсами и майкой на пояснице.

— В смысле? — не понял «крепкий».

— Не грибной, — пояснил шутку «хлипкий».

— Сентябрь самый грибной сезон, — подал голос «крупный». — Только не в наших местах.

— Сейчас на рыбалку хорошо, — продолжил гнуть свою линию «крепкий». — Вы же собирались.

Собеседники, не проявляя особого энтузиазма, кивнули, что «крепкого» не устроило, ему хотелось выпить и поговорить о земных, понятных вещах:

— А чего не поехали?

— Да какие из нас рыбаки, — вздохнул «крупный».

— Ты-то у нас рыбак, все-таки тайменя поймал, — возразил «хлипкий», которого тоже начало напрягать затянувшееся молчание. Он любил поговорить за рюмочкой, и рыбная тема показалась вполне привлекательной.

— Это да, — заулыбался «крупный», посветлев лицом от теплых воспоминаний, — местные всю жизнь мечтают его поймать, а я в первый же день.

— Это ты где умудрился? — спросил «крепкий».

— На Алтае. Самое интересное — первый раз в жизни на спиннинг рыбачил. У нас буровая встала, вот я от нечего делать и рванул на речку, бросаю и, бац! Таймень.

— На семь кило, — напомнил, улыбаясь, «хлипкий».

— Да откуда?! — возмутился передергиванию фактов «крупный», — Грамм на семьсот, не больше.

— Да, ты не рыбак, — вздохнул «хлипкий».

— Почему?

— Врать не умеешь.

— Тогда ты настоящий рыбак, — беззлобно возразил «крупный».

— С чего? Я вообще рыбалку не люблю.

— Приврать, зато горазд.

— Когда я врал?!

— Да всегда, ты еще ни разу не рассказал ни одной истории одинаково, все время всплывают неизвестные подробности. Я вот никогда не говорил, что мой таймень был на семь кило, а ты его уже «раздул» до элитного.

— Говорил…

— Нет.

— Го…

— Может уже пора? — пресек разгорающийся спор «крепкий».

«Крупный» поворошил палкой угли и выкатил из них картофелину, ткнул в нее кончиком ножа и закопал обратно:

— Рановато. А вот, честный ты наш, поведай, был на удачной рыбалке?

— Был, — кивнул «хлипкий», — Просто не мое это.

— Расскажешь? — прищурился «крупный».

— Почему не рассказать? Всего три хорошие рыбалки могу вспомнить. Первая: мне лет восемь — девять было. С отцом пошли, сюда вот, вниз, старицу знаете?

— Там же рыбы нет, — усомнился «крепкий».

— Нет, — кивнул «хлипкий», — дамбу поставили и загубили рыбу, а тогда еще была рыба. Так вот, пришли, батя мне удочку выделил, покороче, под рост, велел разматывать и ставить. Сказано сделано, как учил размотал, подогнал под удилище, насадил червя, забросил… Только не очень удачно, в самые камыши. Отец еще ругнулся, что снасть потеряю, но перебросить не дал, сказал, пусть постоит. Мне-то самому до фонаря это все уже тогда было, я с ним ходил костер пожечь, картошку попечь. Соответственно, сразу побежал сушняк собирать, тут слышу вопль, мат, треск и всплеск! — «хлипкий» прервался, прикуривая, он твердо знал — в любом рассказе должна быть пауза.

— И? — первым, как всегда не выдержал, «крепкий».

— Подбегаю к отцу, а удочка в щепки, тогда же только бамбуковые были, отец мокрый, а на берегу карась бьется. Вот такой, — «хлипкий» развел руки, посмотрел на них, немного подумал и свел на треть. — Врать не буду — килограмма на полтора.

— Ну-ну, — кивнул «крупный», едко улыбнувшись уголком рта.

— Не ну-ну, а на килограмм точно, — огрызнулся «хлипкий». — Но главное-то не в этом, а в том, что на мою удочку это чудище клюнуло, а я даже не видел, как его на берег вытянули, расстроился, для меня рыбалка закончилась, удочка сломана. Пошел костерок разжигать, а тут мат, всплеск, треск! Кидаюсь назад, вторая удочка в хлам, а отец за жабры щуку тянет, вот такую, — «хлипкий» вновь развел руки, подумал и увеличил размер сантиметров на двадцать. — Я тогда чуть-чуть не разревелся. Таких рыб поймали, а я все пропустил. Вот так.

— А потом что было? — спросил «крепкий».

— Домой пошли, ловить-то нечем.

«Крупный» досадно хмыкнул, засомневавшись в сильной надуманности рассказа, а уличить «хлипкого» на вранье очень хотелось:

— А еще два раза?

— Еще? К дядьке я поехал, не к майору, к другому, выпить который любил. Он мне и говорит: «Пошли, на обед карасей наловим». Мне лет семнадцать уже было, думаю: «Как же на обед. Время двенадцать». Но спорить не стал. У них вдоль поселка озеро течет …

— Течет? — удивился «крепкий».

— Течет, — кивнул «хлипкий» — В Интернете посмотри, уникальное озеро Буруктал с течением, длина тридцать километров и глубокое, жуть. Да это не главное, пришли мы, значит, и пока я возился, дядька уже карася выудил. «Бывает» — думаю, забросил сам и давай удилище пристраивать, лень в руках не держать, а дядька как закричит: «Тяни!»

Дернул, карасик. Небольшой, с ладошку. Снял, вновь закинул, поплавок и встать не успел, потоп, тяну еще карась. Так за тридцать минут полведра натаскали. Мелкий правда, не больше ладони. Это самая крутая рыбалка на которой я был.

— Врет? — поинтересовался «крепкий» у «крупного».

— Нет, — вздохнул тот, — я там тоже был, все так и есть, карась сам на берег лезет.

— А еще? — «крепкий» видимо заразился желанием уличить «хлюпкого» на преувеличениях.

— В третий раз… — «хлипкий» загадочно помолчал, взял бутылку, свинтил пробку и разлил тягучую жидкость по чайным кружкам, — в третий раз на сплаве было. У нас курево кончилось, а деревню мы пропустили. Гребем к следующей, а она в аккурат на границе Челябинской области и Башкирии, поэтому дядька у всех встречных рыбаков интересовался где мы находимся. Если в Челябинской области — деревня, магазин, сигареты, если в Башкирии — страдания, раздражение и недовольство мероприятием.

Долго никто не встречался, наконец видим, очередной рыбак на обрыве пригрелся, сидит как горгулья, не шелохнется, не моргая на поплавок пялится, дядька ему:

— Мужик! Какая нынче республика?

— Да какая нах… республика?!!! Один окунь!!!

Чего ржете? Вы дядьку знаете, за словом в карман не полезет, а тут опешил, головой потряс, осмысливая, и уточняет:

— Ты чего, мужик? Спрашиваю Челябинская область или еще Башкирия? До деревни далеко?

«Горгулья» встрепенулась и обратилась в мужика:

— А? тьфу, черт, достал меня этот полосатый, Челябинская, а деревня через пару километров.

Дядька весла бросил. Пара километров по реке, это на десять умножить надо, вот.

— Врешь ты все, — разулыбался «крупный».

— Если бы, — вздохнул «хлипкий», мы до той деревни только на следующий день к вечеру добрались. Не веришь, спроси у дядьки.

— А причем тут рыбалка? — не понял «крепкий».

— А притом, что тогда я окончательно понял — это не мое. Выпьем?

Выпили, зажевали луком и обжигающей картошкой, которую успел раскопать «крупный».

— Хорош самогон, — крякнул «крепкий».

— На коре дуба настоян, — пояснил «хлипкий», утирая выступившую слезу.

— Да, — согласился «крупный», — А ты где такую шикарную бутылку достал? Надеюсь не на помойке?

— Скажу нет, поверишь? — улыбнулся «хлипкий».