Страна озёр и голубых рек

Comin' in on a wing and a prayer

На выезде через ворота Тарпейской башни Триумфатор просит остановить колесницу, сходит на булыжную мостовую, снимает тяжелый железный шлем, вынимает из кармана пурпурного плаща, затканного золотыми пальмовыми листьями, платок, бережно разворачивает плохо гнущимися после ранения пальцами и размашисто кладёт в рот черный боб. Постояв мгновение, чуть склонив голову, вынимает изо рта зерно и бросает сильной рукой через плечо. Повторяет так ровно девять раз. Потом надевает шлем и, позванивая орденами, взбирается обратно на колесницу, украшенную чеканным серебром.

(Конечно Тарпейская башня на своем имперском веку и не такого насмотрелась. Но в этом демонстративном жесте, как и в некоторых иных элементах ритуала, призванного объединять нацию, либеральные СМИ увидят чрезмерность. Чрезмерность кича. Ведь Триумфатор сыпал бобами в непосредственной близости от скалы, откуда сбрасывали осуждённых на смерть преступников, совершивших не только предательство, инцест и побег рабов от хозяина, но и служение анимистическим духам. Об этом напишут в завтрашних оппозиционных газетах.)

А колесница Триумфатора в окружении толпы сенаторов выкатывается на Красный Форум. Медленно и торжественно они поднимаются по кремлевскому въезду. Все шире и шире становится кругозор. Извивы Города-реки. Красный Форум и все семь холмов. Чаша Цветного Цирка. Там уже все готово для гладиаторских боев, которые начнутся сразу после окончания главной церемонии. И вот после очередного поворота дороги в синеве неба проступают приземистые строения Кремля.

Триумфатор сходит с колесницы, и его тотчас окружают депутаты и жрецы. Процессия медленно поднимается по ступеням Кремля. Тут шествовала сама история: не было ни одной сколько-нибудь значительной победы, в честь которой здесь не приносили жертв. Красный Форум не зря называется красным. Сначала побеждали врагов где-то рядом, потом за сотни миль, на краю Империи, а затем так далеко, что весть о победе отставала от неё на недели и месяцы.

Триумфатор взирает единственным оставшимся глазом на Башню, которая остаётся такой, как и сотни лет назад. Ни один камень не сдвинут с места. Ни одна черепица не заменена в кровле. И по-прежнему внизу в Саркофаге лежат мумии славных Триумфаторов прошлого. Что ж, чрезмерно не гордись! Помни, что ты всего лишь человек.

(Завтрашние либеральные газеты особо отметят, что дело, якобы, не в том, что Триумфатор — бывший сотрудник преторства, а затем консульства. И вообще дело не в Триумфаторе. Проблема в некой фьюжн-идеологии постреспубликанской гибридной автократии. В том, что чёрные бобы были цинично брошены прямо над тюрьмой, выдолбленной в толще кремлевского холма, где до сих пор томятся жрецы полевого братства, и в непосредственной близости от Саркофага, где лежат те, кто громил языческие храмы и запрещал Олимпийские игры.)

А сейчас позади, вдоль Священной дороги, колышется толпа восторженных зевак, люди ждут сигнала начала военного триумфа. Ветер тормошит и вздымает на головах раскрашенных терракотовых фигур в глубоких деревянных носилках пучки конского волоса, из которых иногда высовываются бычьи рожки. Сверкающая лента тог и хитонов тянется по всем улицам от Болотного поля до Красного Форума. Гирлянды из хвои украшают дома на центральных улицах. Выбоины и рытвины на проезжей части заранее засыпаны желтым тибрским песком.

(Как язвительно отметит потом один журналист-демократ: «Благоухание персидского нарда и аравийского кинамона совместно с запахами пестумских роз и лаврентийских фиалок на целый день почти изгнали чад харчевен и вонь сточных канав в центре города».)

Звучат фанфары: «Слушайте все!» Audi, vide, sile! На середину Форума выходит сводный военный оркестр.

Триумфатор поднимает над головой жезл из слоновой кости и громогласно произносит здравицу во славу могучей Империи и в честь духов — вдохновителей Великой Победы.

(Как съехидничает потом одна левацкая газетка, Триумфатор заявил, что войну победили пенаты, ларвы, маны и прочие лемуры. Что ж оппозиционные аналисты на то и аналисты, чтобы напоминать, что судьба Триумфатора переменчива и, несмотря на сегодняшние почести, нынешний герой завтра может подвергнуться самым суровым наказаниям. За это аналистов и терпят до сих пор.)

Центурион первого манипула подаёт знак, и величаво звучит Гимн. Трубачи, собранные со всех легионов, с необыкновенной выразительностью и силой дуют что есть мочи. Раздаются залпы артиллерийского салюта. Начинается прохождение войск действующей армии, встречаемое бурей приветствий:

— Ай, триумф! Ай, триумф!

Под грозный марш ровным строем, чеканя шаг, манипул за манипулом, идут отборные легионеры, отличившиеся в сражениях и увенчанные высокими боевыми наградами. Мостовая гудит от тяжелого топота калиг, всё наполняется звоном оружия и приветственными криками:

— Ай, триумф! Ай, триумф!

Шествие продолжается показом новейшего оружия: по Площади торжественно проносят удлиненные сариссами, луки пехотинцев, дальнобойные луки всадников, арбалеты, начищенные мелом гладиусы; проезжают повозки с грозными пращами и свинцовыми ядрами для баллист. Рабы с лязгом вкатывают мощные стенобитные орудия на гусеничных повозках.

Гремят торжественные крики:

— Ай, триумф! Ай, триумф!

Оркестр внезапно смолкает. Раздаётся резкая дробь барабанов. Взоры всех устремляются к необычной колонне. Сто двадцать пять штурмовиков несут размалёванные и подписанные внизу деревянные щиты на высоких шестах. Приглядевшись, можно понять, что они изображают крепостные стены с висящими над ними значками легионов и манипулов. Сто двадцать пять щитов! Сто двадцать пять поверженных городов…

А куда делись люди, их населявшие? Они изображены на деревянных досках — головы смиренно опущены, оковы на руках и ногах. Десятки племён, превращённых в одно безымянное племя рабов, хотя и сохранивших человеческий облик, но переставших быть людьми.

Поравнявшись с центральной трибуной, победители останавливаются, делают поворот направо и, бряцая оружием, возвращаются назад.

— Ай, триумф! Ай, триумф!

Начинается показ боевых животных. На Форум заходят огромные слоны, бегемоты и львы, управляемые опытными погонщиками.

Толпа ревёт!

Следом идут свирепые ахероны, кентавры и талосы.

— Ай, триумф! Ай, триумф!

Замыкает колонну специально ко дню триумфа выкованный в кузнице искусных карликов дикий кабан Гуллинбурсти.

— Ай, триумф! — стонет толпа.

И, наконец, кульминация — пролёт над Форумом эскадрилий грифонов, гарпий и драконов. С пронзительным свистом, почти касаясь Башни Кремля, они проносятся быстрее ветра, сверкая золотыми лучами.

Люди в толпе вскидывают руки вверх.

Завершает полёт трехголовый змей, извергающий разноцветные огненные струи из каждой пасти, разукрашивая небо в триколор…

Триумфатор в окружении ликторов в тёмных очках спускается вниз по древним ступеням Кремля. Площадь уже очистили для жертвоприношений.

Флейтисты вскидывают сдвоенные флейты, кремлевская площадь заполняется звуками печального фригийского лада. Двое юношей подводят к алтарю первого единорога. Младший жрец провозглашает:

— Жертвенное животное готово.

Жрец подаёт знак, и юноши подводят к алтарю второго единорога.

— Жертвенное животное готово!

— Действуйте!

И вот уже вместо красавцев единорогов громоздятся окровавленные туши. Опустившись на колени, жрецы копошатся во внутренностях.

Юноши подводят к алтарю следующего зверя.

— Жертвенное животное готово!

— Действуйте.

— Жертвенное животное готово!

— Действуйте…

Триумфатор взирает, как площадь покрывается принесенными в жертву существами, и перекатывает в ладони горстку чёрных бобов. Он не читал оппозиционных газет и никогда не слышал о фьюжн-идеологии постреспубликанской гибридной автократии. Бросая бобы через левое плечо у Тарпейской башни, он вовсе не подавал символический знак к возрождению официального культа империи.

Просто когда Триумфатор въезжал на Красный Форум, он вдруг разволновался, как мальчишка. Как пройдёт Триумф? не дрогнет ли его голос на трибуне? не смажется ли слой алого сурика на лице? И прочая дребедень…

Выживший в страшных боях, прошедший с победой полмира, Триумфатор почувствовал липкий страх детства перед ночным духом Лярвы. Там, у ворот башни, он ощутил себя маленьким и беззащитным, и рука сама нащупала горошины чёрных бобов, приготовленных когда-то давным-давно его доброй бабушкой, которой конечно нет уже в живых, и эти сморщенные горошины для изгнания чёрных духов — ведь, если не они, то кто искупит нас и наших близких?

Возможно, что-то похожее до сих пор испытывают мумии Триумфаторов прошлого, лежащие скрючившись на боку в Саркофаге.