Тем не менее сам Деникин честно признавал, что если выставить лозунги либерализма и республики — половина армии от него уйдет, если монархии — уйдёт вторая половина…

Не «уйдёт», а «вступит в междоусобную борьбу». Не стоит повторять штампы лубочных советских фильмов про «белая армия, чёрный барон снова готовят нам царский трон». Белое движение было неоднородно, но не имеет смысла говорить про некие высшие идеалы во время гражданской войны. У неё свои законы. Деникин:

Пределы удовлетворения жизненных потребностей армий, юридические нормы, определяющие понятие «военная добыча», законные приемы реквизиций — все это раздвигалось, получало скользкие очертания, преломлялось в сознании военной массы, тронутой общенародными недугами. Все это извращалось в горниле Гражданской войны, превосходящей во вражде и жестокости всякую войну международную.

 

Военная добыча стала для некоторых снизу одним из двигателей, для других сверху — одним из демагогических способов привести в движение иногда инертную, колеблющуюся массу.

 

О войсках, сформированных из горцев Кавказа, не хочется и говорить. Десятки лет культурной работы нужны еще для того, чтобы изменить их бытовые навыки… Если для регулярных частей погоня за добычей была явлением благоприобретенным, то для казачьих войск — исторической традицией, восходящей ко временам Дикого поля и Запорожья, прошедшей красной нитью через последующую историю войн и модернизованную временем в формах, но не в духе. Знаменательно, что в самом начале противобольшевистской борьбы представители «Юго-Восточного союза» казачьих войск в числе условий помощи, предложенной Временному правительству, включили и оставление за казаками всей «военной добычи» (!), которая будет взята в предстоящей междоусобной войне…

 

Можно было сказать a priori, что этот печальный ингредиент «обычного права» — военная добыча — неминуемо перейдет от коллективного начала к индивидуальному и не ограничится пределами жизненно необходимого.

 

После славных побед под Харьковом и Курском 1-го Добровольческого корпуса тылы его были забиты составами поездов, которые полки нагрузили всяким скарбом до предметов городского комфорта включительно…

 

Когда в феврале 1919 года кубанские эшелоны текли на помощь Дону, то задержка их обусловливалась не только расстройством транспорта и желанием ограничить борьбу в пределах «защиты родных хат...». На попутных станциях останавливались перегруженные эшелоны и занимались отправкой в свои станицы «заводных лошадок и всякого барахла...»

 

Я помню рассказ председателя Терского Круга Губарева, который в перерыве сессии ушел в полк рядовым казаком, чтобы ознакомиться с подлинной боевой жизнью Терской дивизии.

— Конечно, посылать обмундирование не стоит. Они десять раз уже переоделись. Возвращается казак с похода нагруженный так, что ни его, ни лошади не видать. А на другой день идет в поход опять в одной рваной черкеске…

 

И совсем уже похоронным звоном прозвучала вызвавшая на Дону ликование телеграмма генерала Мамонтова, возвратившегося из тамбовского рейда:

 

«Посылаю привет. Везем родным и друзьям богатые подарки, донской казне 60 миллионов рублей, на украшение церквей — дорогие иконы и церковную утварь...»

 

За гранью, где кончается «военная добыча» и «реквизиция», открывается мрачная бездна морального падения: насилия и грабежа.

—

Да идея монархии была непопулярна, но правильность идей вовсе не определяется их популярностью.

Монархия монархии рознь. У реставрации самодержавия вряд ли вообще были сторонники, разве что кто-то сам мечтал стать царём или диктатором при царе-батюшке. Типа больного на всю голову Келлера, который поступил на службу к Скоропадскому, был назначен командующим гетманской армией и начал писать приказы и манифесты насчёт «единой и неделимой», запамятовав, на чьей службе он пребывает.

. А уж «большинство» они прижали к ногтю с помощью ЧК, ЧОН, расстрелов, заложников и концлагерей

Большинство, как и сейчас, живёт и трудится, чтобы прокормить себя и семьи. Относительно расстрелов и прочего — а кто в белых перчатках остался? Белогвардейцы? О зверствах деникинской контрразведки сам Деникин намекает в мемуарах. Ваш любимец Унгерн тоже был тот ещё «ангел». Как и большинство военачальников. Добровольческая армия за короткий период пребывания на Украине чуть ли не каждый день отмечала еврейским погромом. И заложников брали и расстреливали, этим увлекались колчаковцы. Очевидец колчаковского правления эсер Е. Колосов:

 

1.) «Ген. Артемьевым был послан из Иркутска приказ с «повелениями» верховного правителя в виде выше цитированной телеграммы от 23 марта. Не важно, знал или не знал Колчак, как эта телеграмма применялась в Енисейске, а важно, что всё делалось там его именем и сообразно его указаниям, присланным через ген. Артемьева. Делалось же следующее: за первое же время число казненных в Енисейске дошло до 700, по официальным данным, имевшимся в моем распоряжении. Так как населения в Енисейске всего 7-8 тыс. (по данным статистики 7033 чел.), то, следовательно, число казненных составляло ровно 10%. Расстреливали, как требовалось «приказом» ген. Розанова, каждого десятого. Правительственные войска не щадили никого: ни женщин, ни детей, ни тем более мужчин. При расправах сводились личные счеты, людей губили по личной ненависти или из корысти. Для того, чтобы не тратить пуль на расстрелы, придумали новый способ казни, без пролития крови, как во времена средневековой инквизиции, но по иному способу. Занят был Енисейск еще зимой (март в тех краях настоящий зимний месяц), расположен город прямо на реке; на льду – проруби. В эти проруби и сбрасывали людей либо живыми, либо недобитыми. Это называлось отправлять в Туруханск. Штыками и нагайками осужденных на казнь гнали к прорубям и там топили. Над всем городом повисла угроза страшного террора, и никто из самых мирных граждан не мог быть уверен, что не сделается жертвой каких-либо насилий. Совершенно то же самое происходило в других местах по дороге в Енисейск. Напр., в селе Казачинском было убито свыше 60 чел. (жителей там 1200-1300 чел.), многих точно также сбрасывали под лед. Был случай, когда сбросили туда крестьянку, заподозренную в большевизме, с ребенком на руках. Так с ребенком и сбросили под лед. Это называлось выводить измену «с корнем».

2.) «Казаки, усмирявшие крестьян, были той же, как и они, Покровской вол., но только из других деревень. Казачьи станицы от мест, где происходило усмирение, расположены в 18-20 вв., не более. Благодаря этому установился такой порядок, – когда казаки приходили в какую-нибудь деревню для экзекуции по правилам, предписанным ген. Розановым, то сзади их отрядов ехали обозы из их же станиц, и на эти обозы жены и отцы прибывших казаков нагружали крестьянское добро и увозили к себе домой, благо это не так далеко. Забиралось при этом все, что попадало под руку, не даром приказ ген. Розанова предусматривал вознаграждение лояльных подданных имуществом непокорных. Брали сельскохозяйственные машины, брали и мелкую домашнюю рухлядь, а скот угоняли гуртами. Тех, кто протестовал, обвиняли в сочувствии повстанцам и либо пороли, либо просто убивали, расстреливали. Разумеется, крестьяне всячески старались избавиться от этих репрессий, от грабежей и реквизиций, пускались на всякие хитрости, а главным образом откупались взятками. Так в с. Ново-Еловском они заплатили 30.000 руб. (это было в начале 1919 г.) за то, чтобы их не жгли. Их помиловали: сожгли всего только 26 домов и 30 человек расстреляли. Жителей в Н.-Еловском около 800, число хозяйств 135-140. … Усмирители были обычно пьяны, водку привозили из Ачинска. Пьяные насиловали женщин. Награбленное добро, если не оставляли у себя, то продавали ачинским спекулянтам, налетевшим сюда, как воронье на падаль. Торговля шла с большим ажиотажем».

Короче, не было в Гражданской войне чистеньких, все кровью повязаны.