А вы люди почтенные, да детки малые, вы послушайте меня, калику* перехожую, буду я вам баять* быль-правдушку о земле нашей матушке, о городах белокаменных, что стоят на брегах рек глубоких. Да о людях-ремесленниках, что прославляют Русь нашу бескрайнюю и о князьях, что не бояться ни тугарина лютого, ни зверя злого, ни чудища невиданного, поведаю вам былицу* времен давних…

Раскинулся древний город Серпухов с церквями, монастырями, да крепостями на берегу полноводной реки Нары, и правил там князь Андрей свет Иванович из рода Калиты. Вот задумал князь снарядить баржи тяжелые и поплыть в страны заморские продать ткани холщевые беленые и крашенные, да еще нитки суровые и серпы острые, что сковали кузнецы под Красной горой. Только в те времена не спокойно было на земле русской, в окрестностях города лихие люди разбойничали, а в реке рыба плавала, да не простая, огромная, с плавниками острыми, и топила баржи торговые. Собрал князь дружину свою верную и молвил перед ними слово княжеское.

— Уж вы гой, еси, други мои верные, други мои верные да сотоварищи, задумал я поплыть в земли далекие с купцами и со товарами. Со товарами, да с ремесленниками, чтобы показать миру басурманскому, какие люди у нас есть великие, да, что не боимся мы их, иродов. Только тяжел путь в земли заморские, не пускает туда Китень-рыба безжалостная, плавниками режет баржи груженные и идут они на дно, да на глубокое. Не забоитесь ли поплыть со мною вы, поплыть со мною и биться с рыбою?

Призадумалась дружинушка, молчит и руками головы почесывает кудрявые, только князев сын поднялся, младшенький, и стал речи молвить ответные.

— Гой еси, ты отец мой Андрей Иванович, ты поведи нас на баржи груженные. Не забоится дружинушка рыбы той диковинной, будем биться бесстрашно супротив нее, супротив* нее, защищая купцов, да ремесленников. А чтобы справиться с рыбой-чудовищем, ты возьми меня с собой, батюшка, отыщу я задумку хитрую, а мечи наши верные, подождем пока вытаскивать.

— Ну, спасибо тебе, сын мой, Владимир младшенький, уважил ты отца своего родного, пусть теперь тебя величают дружинники Владимиром свет Андреевичем.

Нагрузили баржи товарами, не простыми, самыми лучшими, попрощались с честным народом и семьями, и поплыли судьбу испытывать. На носу поставили дозорного, чтобы врасплох не застало их чудище, а купцы и ремесленники на корме столпилися, судачат, да ждут погибели. Вот дозорный увидел бурление, как вода горой поднимается, поднимается и пускает волны высокие. Забилися волны в нос корабельный, закачались баржи тяжелые, заплескалися волны в борта с бойницами, не дают идти по реченьке. Побоялась поплыть дальше дружинушка, остановила баржи груженные, а со дна реки, да с илистого, всплыла рыба диковинная, всплыла рыба огромная, да с плавниками острыми, словно ножи заточенными. Затолкались купцы и ремесленники, по палубе бегают и ищут где спрятаться, а дружинники только крестятся да с жизнью своею прощаются. Не забоялся рыбину только князь Андрей свет Иванович, вышел он на нос корабельный, да закричал громко страшилищу.

— Ты почто, Китень-рыба безжалостная, не пустила нас в земли далекие? Перед нами зачем встала ты и пугаешь волнами черными? Уплывай прочь с пути нашего, не мешай делать дело нам правое.

Китень-рыба молчит, не зашевелится, лишь глаза сильней выпучивает, да хвостом по воде шлепает, поднимает волны высокие. Тут очнулся от оторопи Владимир свет Андреевич, да подал деревянную братыню* батюшке.

— Уж ты гой еси, мой родный батюшка, а послушай меня, сына своего младшего, есть у меня одно зелье заветное. Зелье то из травы особой сделано, что растет по берегам речки нашей, и ядовитым соком наполнено. Надо лишь заставить рыбину пасть ее открыть зубастую, а я подойду поближе к ней и брошу братыню в глотку ей.

Князь поразмыслил над словами сказанными, да приказал дружинникам палку взять длинную, а на конец палки той, привязали братыню в хлебе спрятанную.

— Эй, ты чудище речное, плавучее, не желаешь сначала хлебушка покушати? Хлебушка душистого, ржаного, что дает нам силушки богатырской. А потопить нас позже попробуешь, никуда мы от тебя не денемся.

Перестала хвостом шлепать рыбина, даже глаза прикрыла, задумалась. Взялся за палку Владимир, сын княжеский, и громко прокричал своей дружинушке.

— Что ж, вы, други мои, да верные, да боитесь какую-то скользкую гадину, помогите мне мои храбрые, угостить ее нашим хлебушком.

Подбежали к нему ратники, взялись вместе за палку, да подняли, подняли, да и вытянули перед рыбьей мордой с наживкою. Не сдержалась рыбина, заводила, задышала жабрами, видно запах хлебушка по нутру ей пришелся, понравился. А как рот она открыла свой, да с зубами острыми, с зубами острыми, да в три ряда, да подпрыгнула и схватила хлебушек, схватила хлебушек, да вместе с палкою. Палку дернула и два дружинника, не удержавшись, упали в воду к ней, а Владимира да свет Андреевича, князь за руку схватил и притянул к себе. Заметалася злая рыбина, закружила, по воде плавниками зашлепала, видно зелье то заветное, обожгло ее изнутри как пламенем. Как подпрыгнула Китень-рыбина, перевернулась и в глубь ушла, в глубь ушла и дружинников за собою взяла. А когда вода за ними сомкнулася, снял шапку князь Андрей свет Иванович, а за ним его сын и дружинушка поклонились, с товарищами прощаяся.

— Не горюйте, защитники мои верные, не печалитесь, за дело правое, да нужное погибли наши товарищи. Не зря они в пучине речной сгинули, теперь открыт нам путь в страны дальние, в страны дальние да заморские. Будем плавать мы с товарами, да прославлять наш город ремесленный, Серпухов. Прославлять наш Серпухов, да былицы тугаринам рассказывать о дружинниках отважных, да о нашей смекалке русской. А сына моего Владимира, отныне нарекаю Храбрым я, будет владеть он дружиною, да станет мне верным помощником…

Калика – странники поющие былины и стихи.

Баять – говорить, толковать.

Былица – действительный случай, правда.

Супротив – против чего-либо.

Братыня – деревянный или металлический сосуд.