Помни, мы рядом

Бархатное облако обняло летящую маленькую звезду. Мерцающие сиреневым острые лучики тонули в теплых небесных ладонях, и мелодия звучала в утреннем воздухе, незаметно затихая. Ветерок осторожными прикосновениями отогревал ее дрожащий голос. Или это мчащийся навстречу метеоритик в цветах радости и веры помогал ожить? Упругим мячиком проносясь сквозь облачный хоровод, он смеялся все ближе и ближе…

— Каждый миг, который холод преподносит мне, каждый шаг, безмолвный голод…все вокруг в огне. Но теперь ты, как и прежде, вновь, мой друг, со мной. И в объятиях надежды обретем с тобой покой.

— Лайни…здравствуй, родная.

Золотистое свечение заплясало вокруг сиреневых бликов. «Согреть…помочь… оживить, ей так холодно», — Акте помнил, как долго держали его ледяные когти космоса. Распрощавшись с ними вблизи планеты, он до сих пор зябко ежился временами, вспоминая плен той клетки. А Лайни едва покинула ее, и лучи мерцали тускло, беспорядочно вспыхивая холодной синевой. Страх вновь окунуться в парализующую купель истощал, вытягивал силы, которые и без того были на исходе. Тревога Акте лишь усиливала ее боль, но что он мог с этим поделать? Грустная улыбка в ответ, успокаивающие переливы: «Все что было — позади, не гляди назад. Лишь оглянешься туда, не вернешь свой взгляд. Я чувствую радость и ласки полет…а холод внутри скоро уснет. Ты рядом со мной, милый мой Акте, забыв про иное, шепну тебе: «Как ты?»

Он лишь тихо улыбался в ответ, обнимая ее сияние своим, и помогал в полете, унося Лайни на себе. Жизнь пела все громче с приближением затейливых сине-зеленых сполохов на лениво крутящемся шарике.

Еще с вечера Димка бережливо спрятал Аргидал в свой шкафчик на расстоянии руки от кровати. До утра бы не сводил любопытного взгляда, но сон понемногу забрал его к себе, обняв пушистым одеялом и нежно прикрыв веки.

Приди сонливая нега хоть на пару минут позже, и малыша было бы не уложить в кровать. Осколок вдруг полыхнул сиреневым, померк, задрожал. Что-то пробуждало его изнутри. Сделал первый виток, неуверенный, робкий, мягко проехавшись гранью по боковой панели. Раскидывая по спящей комнате тусклое сияние, притягивая темноту к себе, камень разгорался уже уверенно. Кружась фиолетовым вихрем, он неуклонно приближался к краю. Гулко плюхнулся на пол, пару раз качнулся и замер, словно прислушиваясь. Но малыш спал крепко, уютно посапывая в раскрытую ладошку. Улыбался. Какие звездные дали снились ему?..

Свечение не спешило покидать ребристую поверхность. Он так и мерцал до утра, застыв в перекрестье узора на линолеуме. Сиреневые искорки плясали в затейливом хороводе, звали к себе поиграть. Старания были вознаграждены, когда проснувшийся Димка прилип глазами к камешку, потянувшись к нему раскрытой пятерней. Сияние нежно обтекало его ладошку, обвивая запястье еле заметным лиловым обручем. Вот, наконец, сомкнулось, согретое пристальным взглядом.

— Ма-ма, ата-ата!

Впервые Димка просился гулять, не позавтракав. Мама и папа решили, что нагуляет аппетит, и собрали карапуза в путь-дорогу. Плотно сжав Аргидал в руке, командующий указывал курс.

— Ой, Дим, смотри, лошадки! Пойдем, покатаемся!

Медленно покачал головой, тыкая пальчиком в сторону леса.

— Дим, ты что? Ты же так любишь кататься…

Пальчик даже не дрогнул. Нетерпеливо топая, Димка миновал площадь с лошадками, словно не заметив их. Пони грустно взглянул на него из-под длинной челки. Но Аргидал пел с каждым шагом все сильнее, и розовые пятки порхали быстрее бабочек.

— Куда ты так торопишься, Дим?

— Аиа, мам, Аиа!

— Ты видел там ослика?

— Неть.

Удивленно воззрился на родителей, недоумевая. Он имел в виду вовсе не ослика. Конечно, ему пока было трудно выговорить неземное имя, но как же Димка старался! Махал руками, подпрыгивал от нетерпения, тянул маму и папу за собой. Радостный смех разносился далеко: у малыша появилась новая игра.

Скоро их встретил лес, гостеприимно распахнув свое царство. Шелестящие кроны убаюкивали, нашептывая что-то успокаивающее и роняя лодочки лепестков на плечи гостям. Владения изматывающей жары остались за спиной, один шаг — и свинцовая усталость тихо исчезла. Спрятавшийся от солнца ветер обнял за плечи, засмеялся, слегка взъерошил волосы. Лавочка неподалеку манила присесть, отдохнуть, погрузиться в лесную песню. Мало кто мог устоять, благо мест хватало на всех. Полянку вмиг обсыпали восторженные карапузики, сразу принявшись за свои дела. Мальчики строили песочный замок, украшая его камешками и зачем-то ставя машинки на крышу. Девочки готовили угощение для своих работяг из клевера, одуванчиков и сухой коры с упавшего дерева. Те и другие снисходительно поглядывали друг на друга.

У Димки был свой камешек, и выпускать его из рук он не собирался. Оставаясь на поляне, отошел в сторонку и втиснулся меж двух сросшихся стволов. Погладил шершавую кору одной ладонью — другую грел Аргидал. Сиреневый обруч на запястье расширился, щекотая лучами пальцы. Камень вспыхнул, потом еще раз — и напев его слился с лиловой прозрачной дымкой.

«Как мил ты, малыш, пришедший из дали великой ко мне. Улыбкой своею согревший сопел ты тихонько во сне. Теперь ты тут, настоящий, мой милый золотой рассвет…Нежнее лепестков летящий, зовешь за собою вслед. Забыв обо всем с тобою, забыв про льдов холода…прошу, останься со мною. Останься со мной навсегда.»

Сначала Димка и впрямь улыбался, встретив нежданную ласку. Но на последних строках посерьёзнел, шагнул назад…и выронил сияющий камень прямо в листву.

— Мама…папа.

Сиреневая пелена качнулась за ним, но Акте остановил ее. Обняв тонкие плечи, глубоко вдохнул, вжавшись в локоны Лайни. Печаль наполнила его, отразившись от смолкшей спутницы. «У нас все получится, не грусти, полетели за ним.»

Малыш сделал еще шаг, наблюдая, как лиловый цвет покидает ладонь. Привычно помахал рукой, сказал: «Пака!» — и умчался к лавочке. Никто не видел, как два лучика, золотой и сиреневый, поспешили за ним, перескочив с листьев в карман.

Когда утром дверца в группу детского садика открылась, никто не ожидал увидеть в проеме этого высокого юношу. Весело тряхнув золотистой гривой, он улыбнулся.

— Можно с вами поиграть?

Артем, на правах главного встречающего, требовательно подергал гостя за плащ. Сиреневая комета, выглянувшая было из кармашка, юркнула назад.

— А ти пьинес иглуфку?

Акте озадаченно замер и вдруг просиял, выхватив из недр одеяния пистолет с мыльными пузырями. Игрушка сразу же была взята и унесена на рассмотрение. Детишки уже вопили: «Урррря, дядя будит с нями игьять!»

Лайни торопила друга, заслышав шаги в коридоре. Они приближались. Когда воспитательница вошла в комнату, вежливо поздоровавшись с малышами, ее никто не услышал. Ребята играли с двумя плюшевыми мишками, один был золотого цвета с сиреневой каймой, а другой — фиолетовым. С золотыми ушками.

Артем с Аней, взявшись за руки, наперебой рассказывали Галине Борисовне, какие это замечательные игрушки, и в один голос просили оставить их. Подмигивая, шептали на ушко, откуда они появились...

Но кто же им поверит, кроме нас с вами?