«Катерина»

Длинные дымоходы завода уходили в небесные выси, словно гигантские исполины, держащие на плечах небо. Напоминавшие громадные сигареты, они обильно снабжали небо выбросами огромного количества дыма. От этого его цвет потерял привычную голубизну, обратившись мрачной желто-серой палитрой, что на фоне грядущего заката создавало крайне зловещую атмосферу. Завод уже давно не работал, но у местных жителей вызывало крайнее удивление функционирующая система выведения дымовых газов. На этот счет выдвигались самые фантастические гипотезы. Репутация брошенного завода в этих краях оставляла желать лучшего. Говорили, что по цехам бродит лихо, иные утверждали, что там шастают привидения, а кто-то винил зомби, в которых, по слухам, обратились работники завода. Но никто не знал наверняка, ибо никто не решался шагнуть за грань — пересечь границу предприятия. Местные жители при одном только его упоминании прекращали беседу с интересующимися и прятались в своих жилищах, запирая дверь на все засовы и плотно задернув шторки. Сюда приходило немало охотников за приключениями, которые в поисках острых ощущений и адреналина, пересекали много километров, чтобы воочию увидеть эту величественную громадину, таящую в своей утробе невообразимые тайны. Во всяком случае, так это казалось им. Но мало кто из таких энтузиастов возвращался домой, а из тех, кто возвращался, ни один не мог связать и двух слов об увиденном. Все эти счастливчики кончали жизнь в местных отделениях психбольницы, в палатах интенсивной терапии, в страхе и бесконечных кошмарах.

Около тридцати лет назад завод по производству бетонных изделий с романтическим названием «Катерина» — наверное, названный в честь жены какой-то большой шишки из числа владельцев — был брошен на произвол судьбы. Связано это было с тем, что мистических образом после ночной смены стали исчезать работники предприятия. Никто не находил даже тел, не говоря уже о живых людях. Конечно, среди работяг возникла паника, которая передалась и начальству. Никто не имел ни малейшего понятия что делать. Каждая ночная смена сулила очередные неприятности, в виде очередного пропавшего человека. Этими делами незамедлительно заинтересовались местное правительство и органы внутренних дел. Было постановлено закрыть производство и запрещено подходить к проклятому месту в радиусе нескольких километров. Здание от сноса и уничтожения спас только его темный имидж — суеверные люди боялись потревожить сверхестественные силы, по их мнению обитающие там.

Я большой любитель разного рода тайн и загадок, особенно меня влекут всяческие мистические происшествия, вроде разнообразных проклятий и старых тайн. Я недолго думал, стоит ли отправляться в это опасное путешествие, из которого возможно мне не доведется вернуться. Но страсть к путешествиям и любовь к мистике пересилили инстинкт самосохранения, и вот я уже сажусь на поезд с большим тюком, доверху набитым, нужным мне в этом непростом начинании, скарбом. Я трясся в поезде трое суток, бок о бок с разномастными вонючими алкашами и толстыми женщинами с орущими во всю глотку детьми. За эти трое суток я так нормально и не выспался. Прибыл на место под вечер, город встретил меня разбитыми стеклами вокзала — видно, что здание очень давно не ремонтировалось: двухэтажная хибара уже покосилась, а свисающая с каждого квадратного сантиметра штукатурка дополняла убогий вид местного вокзала. Не успел я ступить с перрона, как пришлось встретиться с агрессивными местными аборигенами, смотревшими на меня словно волки на долгожданный ужин. Эти хлопцы одинаковы как на подбор: сутулые, худые гопники с желтыми кривыми зубами, в кепках и широких полосатых штанах фирмы «абибас», курящие и лузгающие семечки, высматривающие жертву из числа новоприбывших иногородних пассажиров. Взгляд голодной гиены, исходящий от каждого такого существа, прочесывает округу в поисках раненого и слабого детеныша антилопы.

Бросая длительные взгляды и пристально рассматривая меня с головы до ног, они определяют, чем с меня можно поживиться. Для них я «городской мажор», красная шапочка на встрече с волками, несущая бабушке пирожки, которые они очень бы хотели попробовать. Естественно, я был готов к такому развитию событий, и для самообороны прихватил немало «игрушек», правда все они были из разряда холодного оружия — я так и не успел получить лицензию на использование огнестрельного. С собой я взял пару ножей и внушительного вида тесак, который скорей был похож на мачете. Он висел у меня на боку, в ножнах, подчеркивая мои нешуточные намерения и желание выжить. В первую очередь, ножики мне нужны были для выживания в дикой местности и на заводе, потому как я даже не мог предположить, что меня там ждало.

Холодно скользнув по стае взглядом я без проблем прошел мимо них. Как это обычно и бывает, видя решимость давать отпор у противников, такой контингент людей не рискует ввязываться в открытое противостояние, предпочитая трусливо ретироваться. Свое здоровье дороже. Я продолжил свой путь по неприветливому городу. Городом, по правде говоря, его можно назвать лишь с натяжкой: в этом поселении было не больше двадцати тысяч жителей — эти сведения мне удалось почерпнуть из недолгого виртуального путешествия по сетям интернета. Местные здания были все сплошь серые, невзрачные и пятиэтажные — это очередная шаблонная черта всех поселений в глубинке, подмеченная мной. Эти темные бетонные коробки располагались в произвольном порядке, какой-то геометрической закономерности в их построении на территории города я не заметил. Проектировщики, видимо, не особо утруждались в ходе своей работы, а дизайнеры — люди здесь работавшие, наверное, и не слышали такого слова. Грязные дворы с бухающей молодежью, спортплощадки, полные бутылок из-под пива и шприцов — я шел среди этого хаоса и желал только одного: поскорее удалиться на природу, ни на миг больше здесь не задерживаться и достичь своей заветной цели — попасть наконец-то в «Катерину».

Я заночевал прямо в открытом поле, здесь сеяли пшеницу, ее засевы протягивались до самого горизонта, насколько хватало глаз. Кроме того, что я просто не хотел ни минутой больше оставаться в городе, я не желал искать там ночлег и по другой причине. Весть об одиноком страннике, путешествующем вдалеке от цивилизации, уже достигла уха каждого жителя — в этом я не сомневался. Перспектива быть ограбленным и убитым во сне меня совсем не прельщала.

Квохтанье жаб и трели светлячков — это лучше, чем неустанный детский плач и бесконечные алкашеские базары за распитием очередной бутылки. Воспоминания о невзгодах прошлых лишений на свежем воздухе начинали выветриваться. Я неплохо выспался, набрался сил и двинулся в путь. Погода обещала быть чудесной, солнце весело освещало округу, и у меня заметно улучшилось настроение, я готов был к новым свершениям и думал, постоянно думал о ней — о «Катерине». Что меня там ждет? Кого я там встречу? Переживу ли свидание с неведомым? Мне было все равно, выживу ли я — желание достичь странного завода перевешивало все. Иногда я думал, что эти навязчивые мысли бессознательно руководят моими действиями. Сокровенные тайны манили, снились мне, часто мне казалось, что я слышу голос, зовущий, призывающий меня туда — в глубины металлического зверя.

Весь путь до завода занял день: я вышел утром, дошел — вечером. За это время я преодолел болото, заросли тягучего, противного и колючего кустарника — такой гадости в жизни не видел, немало матов и проклятий наслушались окрестные леса в момент моего перехода через эти джунгли, а оставленные им глубокие царапины больно ныли. Потом местность стала свободней, и идти стало веселей: моими спутниками были лишь сбрасывающие листву громадные деревья — было начало осени, — которые давали кров от жестко палившего солнца и приятную прохладу тени.

«Катерина» высилась вдалеке — громада прямоугольных темных зданий с торчащими трубами-сигаретами, выкуривающими огромные клубы дыма. Неожиданно до этого чистое, голубое небо покрыла густая пелена темных туч, и поморосил мелкий раздражающий дождь. Черные тучи закрыли собой солнце до такой степени, что теперь стало темно практически как ночью. Я заторопился к разрушенным воротам, к ним вела асфальтированная дорога. Во дворе стояла мертвенная тишина, лишь дождь, стуча по остовам нескольких автомобилей, нарушал спокойствие этого саркофага. Я осторожно ступал по мокрому асфальту, стремясь не выдать раньше времени свое присутствие. Зарешеченные окна, словно средневековые бойницы, смотрели на меня слепыми отверстиями. Я ощущал чей-то тяжелый взгляд на спине, но постоянно оборачиваясь, никого не замечал. Усталость сбивала с ног, тяжелый рюкзак больно сдавил плечи — мне требовался отдых после тяжелого дня пути, да еще и надоедливый дождь промочил одежду. Все события складывались таким образом, что мне нужно было где-то обосноваться на привал. И лучшего места, чем зияющий темный провал в главном производственном корпусе — вход в «Катерину» — не найти. Я дошел до цели.

Здесь было очень темно: солнце село, и даже малейшие лучи света не проникали сквозь крошечные оконца помещения — чтобы хоть как-то сориентироваться, я включил фонарь. Выхватывая светом окружающее пространство, мне удавалось рассмотреть интерьер: его составляли серые, облупленные стены, виброплощадки, формы-опалубки, напоминавшие гробы. Везде валялись брошенные бочки, ржавая арматура, разбитые бетонные колонны и балки. Все находилось в крайнем запустении и хаосе, было видно, что завод бросили давно и быстро — проклятие этого места довлело над людьми. Сюда даже не заглядывали охотники за металлами, хотя этого добра здесь было навалом. Я прохожу вглубь помещения, и больно ударившись о край формы, в сердцах выругиваюсь — эхо вторит мне многократным кличем.

Сверху, там, где располагаются силосы и спускающиеся оттуда конвейеры — огромные пузатые, почти что пивные, бочки, — доносится шум падающего тяжелого предмета, я моментально перевожу свет фонаря туда. Ничего. Но неожиданный резкий звук заставляет меня вздрогнуть. Снова шум, заработал конвейер. Заработал? Что? Как? Электрические провода давным-давно оборвались из-за ветхости, какой источник энергии использует конвейер? Конвейер спускает ко мне самый настоящий человеческий череп, наполненный дохлыми червями, и отключается. Череп смотрит на меня слепыми, зияющими глазницами. Страх толстой плетью стянул горло, я не мог дышать. Я едва не сблевал от отвращения, но пересилив себя, взял череп в руки, вытряхнул паразитов, повертел, посветил фонарем. Хм… Ни надписей, ни каких других опознавательных знаков. Ничего. Что это? Предостережение? Я откинул его в сторону — череп со звоном раскололся на мелкие кусочки при ударе о пол.

На стенах написаны красной краской предупредительные слова: «уходи!», «остановись!», «одумайся!», «поворачивай обратно!» Видимо, эти надписи сделаны бывшими работниками, которые отчаялись найти спасение и, под гнетом бессердечных начальников, продолжали трудиться. Они хотели лишь предупредить остальных глупцов держаться подальше от завода, перемалывающего всех и каждого ступившего на его порог. Мне кажется, что окружающая тьма и эти безумные предостережения, написанные красной краской — но мне чудится, что они написаны каплями крови, — сводят меня с ума. Паническая атака приходит резко и неожиданно, желание поскорее убежать, спрятаться, мигом проносится в голове, но усилием воли я заставляю себя продолжить путь — ведь я не зря совершил многокилометровый стайерский забег из дома до этого дьявольского места.

Вслушиваясь в тишину, я внимательно осматриваю внутренности «Катерины». Серые облупленные стены, серые облупленные стены, серые облупленные стены, перемежаемые чудными механизмами переработки и формования сырья в бетонные изделия, да кучи мусора и грязи, — на каждом шагу. Через горы хлама мне зачастую приходится перепрыгивать. Красные фонарики сопровождают меня в пути — это огромные крысы, единственные обитатели этого приюта, с любопытством рассматривают странное двуногое существо со слепящим светом. Очередная опалубка, но в ней уютно располагается скелет. Человеческий скелет. Я вздрагиваю, фонарик описывает на стене причудливую спираль — руки меня не слушаются. Откуда он здесь? Следов борьбы на нем нет — кости цельные и гладкие, череп покатый и скругленный. Что стало с человеком, как он здесь оказался? Вопросы, вопросы, вопросы… Это похоже на детективное расследование. Я иду по следам неведомого нечто, оставляющего после себя разруху и запустение, в причинах которой мне предстоит разобраться.

Запах плесени и гнили неотступно сопровождает каждый мой шаг, я с трудом его переношу. Ощущаю вибрацию под собой — где-то внизу орудуют громадные механизмы, только они способны привести в движение бетонные остовы «Катерины». Это открытие поражает меня. Вот почему трубы завода до сих пор «курят» — под заводом кипит какая-то деятельность, но никто не решается разобраться в этом. Я — единственный, кому под силу это. Пытаюсь найти какой-то спуск или ход вниз, который приведет меня к неведомым механизмам. Долго блуждая, ходя кругами, я в итоге нахожу невзрачного вида лестницу, ведущую в утробную, загадочную сущность «Катерины». На лестнице странные рунические символы, пульсирующие оранжевым, почти что пламенным цветом.

Спуск, кажется, занимал целую вечность. Я шел, шел, шел. Я перепрыгивал через ступени, но это не особо прибавляло скорости. Спуск был бесконечным. Казалось, я блуждал по этой нескончаемой лестнице несколько дней. Я почувствовал изменение температуры воздуха, источаемый внутренностями завода жар едва не сбивал меня с ног, а запах гари и дыма внезапно ударил в нос. Где-то внизу я визуально угадываю желтоватое свечение и последние ступени лестницы. Я посмотрел на часы: всего лишь пять минут прошло с того момента, когда я ступил на дьявольскую лестницу — само время изменило свое течение в этом проклятом месте. Я не на шутку вспотел: жар, исходивший снизу, заставил меня снять футболку и продолжить путешествие голым по пояс.

Спрыгнув с последней ступени — с высоты полутора метров, — мои ноги ступают на холодный пол. Он как будто соткан из множества тонких черных канатов, формирующих монолитную структуру пола. Эти канаты неустанно шевелятся и ворочаются, будто опарыши в огромной яме, а раз в несколько секунд по ним пробегают фиолетовые вспышки, похожие на разряды электрического тока по проводам. Стены были мокрыми — и это при той высочайшей температуре в этой топке! По ним стекала какая-то вязкая, прозрачная жидкость, похожая на клей, а на них… на них приклеены люди, словно обращенные в кокон хищного паука. Они не могли двигаться, но неустанно кричали — изверги специально оставили рты открытыми, чтобы услаждать свой слух стонами страдальцев. Сотни людей были распяты и приклеены к стенам, сотни глоток одновременно издавали протяжные вопли, сотрясающие воздух мощными звуковыми волнами. Полукруглый потолок, мокрые стены… все было усеяно телами людей — это работники завода, которым не повезло оказаться в неудачном месте в неудачное время…

В центре этого ада — впереди меня на три десятка метров — клубилась огненная воронка, с шумом всасывающая воздух из окружающего пространства. Бездна, диаметром около пяти метров, кружилась безумным штормом, словно спиральная галактика, ускоренная в сотни миллиардов раз. А рядом с ней… цепной пес подземного царства — настоящий минотавр! — рогатая тварь трех метров высотой с пульсирующими буграми мышц и синюшными венами по всему телу, нашампуривающая бедных страдальцев на трезубец и швыряющая их кружащуюся в экстазе геенну огненную… Я потерял дар речи. Я оцепенел. Я не знал что делать. Рогатая тварь бесновалась, мычала, билась в восторге, насаживая все новых и новых кричащих людей на трезубец. Рубиновые овальные глаза твари горели кроваво-красным огнем. Она явно испытывала удовольствие от процесса. Визги удовольствия исходили из ее свиной рожи, где было сложно установить очертания рта или носа. Тварь резко оборачивается, делает шаг в мою сторону и пронзает меня кинжальным взглядом рубиновых глаз… Я припустил обратно наверх…

Подъем занял у меня, на удивление, лишь пару минут. Я оставил позади кошмары «Катерины», мрачную громадину завода, грязный, замызганный город и все, что с этим связано… Я шатался по окрестным лесам три недели, в надежде забыть ужасы, случившиеся со мной. Провианта, захваченного с собой, мне хватило, чтобы пережить кошмарные мгновения моей жизни. Вернувшись домой спустя месяц, я не нашел понимания у близких. Они предложили мне один выход — принудительное лечение в психбольнице, но я отказался, я не мог согласиться… Ведь нельзя честному человеку ступать на территорию завода — это концентрированный бедлам, это огромный, страшный портал в АД! В АД!!! Я должен поделиться с миром правдой — неправильно меня закрывать в психушке. Вы, вы все!!! Вы не понимаете, обходите эти злачные места стороной, не позволяйте своим детям и близким переступать порог адских пристанищ дьявольских сил! Нет! Нееет!!! Убери свои руки, порождение тьмы! Не натягивай на меня эту поганую рубашку, нет! Вы не понимаете! Ааааа!!! Не закрывайте двери, я не буду один, я не хочу быть один! Вы совершаете непоправимую ошибку!!!...

ЭПИЛОГ

Я один сижу на стуле, привязанный к нему туго затянутыми толстыми ремнями, и гляжу исступленным взглядом в потолок. Окна забиты железными прутьями. Капли крови из разбитого носа струятся по торсу и капают на пол. Лишь трое громил-охранников смогли справиться со мной и затолкать в затхлую комнату с белыми стенами и белым потолком. Они заперли дверь на два замка и восемь засовов. На моей голове решетчатая маска. Гаснет свет.