Дни и ночи Павла Петровича

Ночь была черна. За окном безутешно выл холодный зимний ветер. Стекла дрожали, веяло прохладой. За маленьким письменным столом с тусклой настольной лампой сидел человек невысокого роста с слегка седыми волосами и скромными очками на глазах. Его звали Павел Петрович. Несмотря на свое положение в обществе, докторскую степень и стаж преподавания на историческом факультете, он жил довольно скромно. Квартира была в центре города, три комнаты, большой зал и две средние, была своя огромная длинная столовая. Павел Петрович всю жизнь отдал истории, он хорошо знал Историю России. Жизнь изначально складывалась у него странно. Был нелюбимым ребенком в семье, мать Павла Петровича всегда стыдила, стеснялась его. Даже, когда Павел Петрович получил докторскую степень в исторических науках, он все равно для нее оставался прежним чудаком. Павел Петрович женился поздно. У него был сын Александр. С женой он прожил совсем немного лет, быстро развелся, ушел в науку, изредка виделся с сыном. Александр был полной противоположностью отцу. С детства любил хулиганить, занимался спортом, особенно любил футбол. Павел Петрович никогда не любил спорт, всегда был тихим и кротким человеком. С сыном у него отношения никак не складывались, они просто не понимали друг друга.

Вот, даже в эту холодную темную ночь, Павел Петрович сидел тихо в своей комнате, проверял рефераты своих студентов. Он посмотрел на часы — три ночи. Затем посмотрел в темный угол старомодной комнаты, там стоял большой застекленный книжный шкаф. Запыленные тома так и просились «Возьми меня!». Когда-то все эти книги Павел Петрович прочитал. У него не было желания когда-нибудь что-то перечитать, поэтому, эти старые советские томики были не иначе чем, как просто предметы интерьера, или даже части профессорской квартиры. Позже он глянул на небольшой журнальный столик. «Откуда он здесь?», — думал Павел Петрович. «Он же обычно всегда в зале. Не переношу я его обычно». Тут он увидел на нем толстую книгу. «Не видно, слишком темно», — говорил сам себе Павел Петрович. Он встал, подошел к журнальному столику, взял книгу. «Жизнь Павла первого». Павел Петрович отшатнулся. «Не помню этой книги в своей библиотеки. Как странно. Я ее точно не читал. Кто ее мог тут оставить».

Павел Петрович положил книгу обратно на журнальный столик, посмотрел в окно, на улице вовсю бушевала зимняя пурга. «Скоро Рождество Христово. Как погода испортилась», — сказал Павел Петрович, постоял еще пять минут, и лег спать.

***

Вот-вот придет Рождество Христово. Нужно успеть принять экзамен у первого курса. Павел Петрович спешил, как только мог. Он обычно никогда не опаздывал, да и терпеть не мог опозданий. Взобравшись моментально по крутой лестнице на свой излюбленный и родной второй этаж, он увидел толпу студентов, которые готовы были сдать экзамен.

Все шло хорошо. Студенты, на удивление, были хорошо подготовлены, сплошные пятерки и четверки шли. Тут сел отвечать безответственный, по мнению Павла Петровича, студент Петр Алексеевич. «Каков ваш билет, Петр Алексеевич?», — спросил Павел Петрович. «Политика Павла первого» — нагло сказал студент. Павел Петрович замялся, «Где-то я слышал подобное. Вспомнил! Журнальный стол!», — думал Павел Петрович.

— Ну. Что вы скажите про политику Павла первого? — спрашивал Павел Петрович.

Студент долго говорил невнятные вещи, тянул время, говорил, отчасти, не по билету.

— Ну. Его не воспринимал двор, он был что-то типа шута. Его сын — он убил отца — говорил студент.

— О Боже. Самый, наверное, худший ответ в моей жизни — взявшись за голову говорил Павел Петрович.

— Ну а в чем я не прав?

— Как хоть звали заговорщика? Это хоть знаете?

— Хм, конечно. Его звали Петр Алексеевич, иначе, граф Палин — ухмыльчиво сказал студент.

Павел Петрович весь покраснел, ему резко стало жутко, отчего он даже сам не знал.

— А ведь действительно. Я раньше не замечал. Ну, хоть фамилии у вас разные — заметил Павел Петрович — Ох, что мне с вами делать, Петр Алексеевич… Замучаете ведь потом на пересдачах. Три поставлю, идите с Богом!

***

В магазине была очередь. Все закупались на Рождество, покупали свежие торты, пирожные, пироги. Павел Петрович долго выбирал возле витрины, потом взял два песочных пирожных и два эклера в шоколаде. Идя по морозной улице, скрипячему снегу, подходя к подъезду он услышал: «И тебя убьют!». Павел Петрович резко обернулся. «Кто здесь?». На улице не было никого.

Поздно вечером позвонил сын, выпрашивал у отца денег.

— Нет, Александр, еще раз нет! Денег я тебе больше не дам! — настойчиво говорил отец.

— У меня проблемы, отец! Мне срочно нужны деньги! — вопил Александр.

Разговор ни к чему не привел, Павел Петрович положил трубку и выключил телефон.

«Господи. Пресвятая Богородица, ну наставь ты его на путь истинный, прошу. Когда же он уже повзрослеет, перестанет заниматься ребячеством, устроится на работу. Скользкую дорогу выбрал мой Саша, скользкую. Уже какой раз проигрывает в казино и на этих ставках. К добру это не приведет, ой, чувствую, не приведет. Пожалуйста, наставь его на праведный путь. Пусть возьмется за голову! Прошу».

***

Вот и настал последний день перед Рождественской ночью. Было что-то спокойное, умиротворенное, нейтральное в этот серый день. Шел легкий снегопад. Павел Петрович долго не мог заставить себя встать. После завтрака пошел прогуляться в местный парк. С гор каталась ребетня, слышались радостные крики.

Весь день и весь вечер Павел Петрович был нетипично задумчив. Он сидел в кресле, думал о Павле первом, его желании преобразовать страну, о его отношениях с сыном.

«Вот-вот настанет одиннадцать часов. Неужели, Рождество. Так долго его ждал. Зачем? Никогда не отмечал его ранее. А сейчас прям тянет к нему, к этому светлому...».

Не успел Павел Петрович закончить свою мысль, как двери его квартиры тут же открылись.

— Что? Кто здесь?! — испуганно завопил Павел Петрович.

В комнату ворвался сын Александр с незнакомым Павлу Петровичу молодым человеком в капюшоне.

— Александр! Зачем ты так резко? Напугал.

— Отец, ты знаешь, зачем я пришел! Мне терять нечего, мне просто жизненно необходимы деньги! Где деньги! Наличка! — вопил Александр.

— Нет денег, сынок! Право, нет. Богом клянусь! — просветленно говорил Павел Петрович.

— Врешь, старик! Найду! — вопил Александр.

— Может, и отца родного убьешь? А, сын? Деньги дороже меня ведь — спрашивал Павел Петрович.

— Заткнись! Не раздражай меня! Эй, ты. Ищи давай! — обратился Александр к напарнику.

Полчаса они рылись во всех шкафах, ящиках, тумбочках, вещах — нигде не могли найти ни денег, ни карт.

— Говорю же, нет денег. Побойся Бога, такой праздник сегодня — говорил Павел Петрович.

— Нет уж! Ты достал меня, старик! Не дал денег — оплатишь по-другому!

Тут одержимый Александр, с дьяволски черными глазами, схватил мраморную статуэтку и замахнулся ей на отца. Павел Петрович вмиг рухнул.

— Отец… — тихо пролепетал Александр.

Тишина царила во всей комнате.

***

Началась рождественская служба в церкви. Запел духовных хор. Мирские люди начали пускать фейерверки, некогда черное небо стало озаряться то ярко красным, то бордовым, то и вовсе кровавым оттенком. Толпа ликовала, слышался ребяческий крик, на улице играла музыка, катки были полны молодых людей.

Только двоя молодых людей в черных капюшонах угрюмо сели в машину такси. Лицо самого молодого человека то и дело озарялось кровавой краской. Глаза были дьяволскими, одержимыми, но одновременно и пустыми. Его попутчик был тих, лишь в конце спросил: «А где деньги то?». Молодой человек сидел, долго молчал, лишь потом тихо сказал: «Я не знаю. Их нет. Будто испарились».