Взирая на лица

Возвернулся Вася через три месяца.

— Зря ты! — сказали ему мужики, когда он пришел на ферму. — Зачем директора обложил? Сам же знаешь, какой он мужик дерьмовый. Лучше б не трогал его, меньше вонял бы.

— Совсем не зря! — отвечает Вася. — Знаете, каких я там людей видел! Где же еще таких людей повстречаешь?

— Оно так! — соглашаются мужики.

— Да я с самим Владимир Владимировичем рядом сидел! Вот как с вами сейчас!

— Да что же с того?

— Как же что с того? — кипитится Вася. — Вы что, мужики?

— И кто же он твой Владимир Владимирыч?

— Путин! Президент! Вот так-то!

Тут у мужиков и челюсти отвисли.

— Ты, Вася, — спрашивают, — головой там в тюряге не ударился? Ты чего буторишь-то? Ну, кто же это Путина в тюрягу посадит? Да еще в нашу? Его, если и посадят, то никак не в нашу, а в свою президентскую, в Кремле.

— Да вы послушайте! — горячится Вася. — Сидим мы себе сидим, и вот загремели железные засовы. Ну, стало быть, еще какого-нибудь бедолагу ведут. Распахивается дверь со скрипом и скрежетом… А двери там в тюряге специально не смазывают, даже водой поливают, чтоб ржавчины было побольше. И песочком посыпают, чтобы они, как можно сильнее скрипели и скрежетали. Так заскрежещут, что душа переворачивается. Повернулись мы, глядим: кто же там к нам пожаловал.

И глазам своим не верим!

— Добрый день, товарищи! Хотя для нас с вами это и не очень-то добрый день! — говорит он.

К каждому подходит и за ручку. Мы же все подскочили и навытяжку стоим. К ручке-то его прикладываются, а спина-то сама гнется и коленки подрагивают. И голова. Знаете, кругом идет. Еще бы! Сам Путин! С места мне этого не сойти!

— Да чего заливаешь-то? — гаркнул кто-то.

Но тут же на него мужики зашипели и по шапке ему съездили.

— Ну-ка заткнись! Дай человеку договорить! Рассказывай, Вася! — уважительно так говорят мужики.

— Как тут у вас житье-бытье? — спрашивает Путин. — Жалобы имеются? Говорите, не бойтесь!

— Ну, а как же не имеются? Конечно, имеются! И давай мы ему наперебой, всё, что наболело. И про баланду, и про прогулку, и про грубость обслуживающего персонала, и даже про постельное белье. «Вот у нас, — говорю я, — к примеру, директор — гад распоследний! Ну, матюкнул я его. И три месяца дали! Это что же за правосудие за такое!» — «Да-да, товарищи, — кивает он. — Мне самому обещают год корячиться. А за что? Мешок угля в котельной взял. И стыд и срам!» — «Какого угля!» — тут мы все и сели. Нешто в Кремле углем топят! Да там и печей никаких нет! он рассмеялся: «Да в Кремле-то, конечно, не топят. Будь он неладен! А у нас в Мухановке топят. Некоторые даже кизяком умудряются всю зиму протопиться. Но ничего, товарищи! Отольются кошке мышкины слезки! А меня все за президента принимают. Двойник! Точная копия! Что ж вы хотите? Ко мне даже губернатор однажды заезжал». Тут мы захохотали и расслабились. Оно хоть и копия, но президента, а не хрена с горы. А ведь и интонации у него тоже все путинские. «Со мной из-за этого сходства всяких историй было. Книгу можно писать! Могу рассказать, только устанете слушать!» — «Рассказывай! — кричат мужики и поудобней рассиживаются. Хоть время быстрее пройдет!» Так он такого понарассказывал! Матушки вы мои!

— Так что, Вась, посадили президента-то? — спрашивают мужики.

— Ну, кто же его посадит? Он хоть и копия, но президента же! Когда его на суд привезли, так не только зрители, но и судьи на ноги подскочили. А когда он ответное слово держал, так его речь неоднократно прерывалась бурными и продолжительными аплодисментами.

— А о чем он хоть говорил-то на суде?

— Да как же о чем? — удивился Вася. — Вы что… телика не смотрите? Не знаете, о чем президент говорит? Как и всегда, о национальных приоритетах, о взаимоотношениях со странами ближнего зарубежья, о ходе контртеррористической операции на Северном Кавказе, об удвоении ВВП.

— Ёж! — взвыли мужики.

Им тоже, как Васе, захотелось посидеть в каталажке. А то проживешь жизнь, и ничего доброго не увидишь.

— Ну и чо?

— Через плечо! — солидно ответил Вася. — Вот тебе и чо! Освободили его прямо в зале суда. Сам прокурор, говорят, приглашал его отужинать в ресторане и нанести визит его семье. Да Толик… его Толиком зовут… отказался. «Некогда мне, говорит, по ресторанам! У меня корова дома вот-вот должна отелиться!»

— Ну и чо? Чо дальше?

— Да чего ты расчокался! — говорит Вася. — Чо да чо! Да ни чо! Вот чо! Домой укатил в свою Мухановку. Потом уже рассказывали, дня через три после суда. Входит он в свой двор, а прямо перед сарайкой целая машина угля вывалена. Камешек к камешку! Стало быть, пока его на милицейском уазике домой везли, ему уже успели целую машину угля притаранить. Вот такое чо!

— Да! — вздохнули мужики и затянулись «Примой».

В глазах у них была невыразимая тоска. Вася закурил сигаретку с фильтром. Это его в каталажке дорогие сигареты курить приучили. А до этого тоже «Примой» травился.