Страх

Тоненький луч света пробивался сквозь щель деревянного ящика, заставляя намокшие глаза щуриться. Ей здесь было почти хорошо. Казалось, что про тебя все забыли, казалось, что тебя никто не найдет. Это давало надежду на жизнь, такую маленькую надежду, как тот лучик света, слепивший один глаз.

Ей было всего восемь — девочке, сидевшей в деревянном ящике, который если и мог являться защитой, то только психологической. Любой мог разрушить этот ящик, пнув ногой старое, дряхлое дерево. Но ей здесь было намного спокойнее, чем снаружи.

Страх, пронизывающий каждую клеточку тела, от которого грудь словно стягивали тугие канаты, не позволяя малышке дышать размеренно, вынуждая постоянно довольствовать свой организм рваными полувздохами-полухрипами, начинал медленно отступать, и даже слух притуплялся, будто бы блокируя возможность слышать постоянные крики и выстрелы с улицы.

Она не поворачивалась спиной к крышке, чтобы видеть щель. Она разрешала себе только равномерно вдыхать воздух, смешанный с пылью и запахом железа, который навевал воспоминания о доме. Так пахло у них в сарае, где стоял папин инструмент для работы в огороде и по дому.

Перед тем как оказаться в ящике, малышка (у нее, конечно, есть прекрасное имя — Леночка) жила с мамой и сестрой Иришкой в небольшом домике в Шебекинском районе. На соседней улице жил её лучший друг — Витька, который мечтал стать лётчиком. Ребята проводили весело свои первые школьные каникулы, когда началась война. Отправились на фронт их папы. А в конце лета 1942 года западные районы области были заняты немецкими войсками.

В последнее время Леночке все время хотелось есть. С огорода всё уже давно было убрано. Они с мамой и Иришкой весь август собирали урожай, заботливо уложили его в погреб на хранение. Но как только пришли немцы, их заставили вынести из погреба мед, соленья, почти весь картофель. Каждые два дня к ним во двор заходили немцы с требованием отдать все яйца и молоко. Мама успевала припрятать два-три яйца и оставить в ведре кружку молока. Но на них троих этого едва хватало.

Девочка отчетливо помнит, когда в глазах мамы поселился страх. Это случилось 12 октября, когда в саду машзавода расстреляли 11 человек. Мама велела им носа на улицу не высовывать, но сама вместе с другими жителями села вынуждена была присутствовать на показательной казни. Леночка подслушала разговор мамы с соседкой и только теперь по-настоящему поняла, кто такие эти фашисты. И мама, наверное, только теперь это поняла, поэтому в ее глазах с этого дня постоянно был страх. Особенно когда рядом появлялся кто-то из немцев.

Леночка теперь все время проводила дома, больше не играла с соседским Витькой. Она только смотрела в окно, ожидая возвращения мамы. И когда та приходила, девочка выдыхала от напряжения. Теперь все дома: вот мама, а вот Иришка. Только папы нет, но он солдат, защищает их от этих чудовищ. Леночка так гордилась папой! И так надеялась, что с ним все хорошо!

В последние дни мама была совсем испуганная. Она рассказала, что по всему селу людей забирают для отправки в Германию. Строго приказала девочкам не открывать двери, не выходить на улицу, даже во двор, и запретила смотреть в окно в ее отсутствие!

Леночка никуда не хотела ехать, тем более, в эту проклятую Германию, откуда прибыли фашисты, поэтому они с Иришкой делали все, как сказала мама.

Но очень скоро беда все-таки пришла к ним в дом. Однажды по улице вдруг раздались выстрелы, послышались громкие мужские голоса. Фашисты приказывали жителям на плохом русском языке выходить из дома, стреляли в воздух, открывали калитки грубыми пинками.

Леночка помнит, как мама заметалась по дому, как пыталась накинуть на девочек теплую одежду, велела взять им кусок хлеба и бежать в огород, а оттуда в лес. Еще Леночка помнит, как мама выталкивала их с Иришкой в окно, выходящее на огород, как со слезами на глазах и прерывающимся от рыданий голосом, говорила бежать и не смотреть назад, бежать, пока не закончатся силы и ни в коем случае не отпускать руки друг друга. Помнит, как мама не успела поднести Ирочку к окну, помнит мужские голоса, говорящие на грубом, непонятном ей языке, помнит, как резко закрылось окно. Помнит последний взгляд мамы, который кричал ей о том, чтобы она бежала, и она побежала. И это было последнее, что она помнила из того ужасного дня.

Слёзы застилали глаза, дыхание спёрло, но она быстро перебирала ногами, не замечая, как спотыкается о камни. Когда сил уже почти не осталось и от каждого удара ноги о землю в глазах плыли чёрные круги, девочка, не заметив трубы около полуразрушенного здания, покатилась по склону. Открыв глаза, увидела деревянный ящик. Он и стал её спасением.

Сам ящик находился в небольшой низменности прямо за бывшим магазином, рядом с дверью в подвал. Это было очень удобно, потому такое расположение перекрывало ящик почти полностью. Никто его не замечал.

Леночка знала, что воровать плохо. Мама не раз говорила им об этом. Но тот кусочек хлеба, который сунула ей в руку мама, давно был съеден. И теперь единственной мыслью была мысль о еде.

Когда маленькие, дрожащие ручки в первый раз смогли открыть деревянную крышку и выйти из ящика, чтобы найти что-то съедобное, её сердце бешено колотилось, намереваясь выскочить из груди. Девочку накрыла такая паника, что единственное, на что хватило смелости, было открывание двери подвала магазина, находящейся в нескольких метрах от неё. Она просидела в холодном подвале всю ночь и взяла только один кусочек хлеба, который аккуратно отломила от большого кирпичика. Там было несколько таких кирпичиков-буханок. Но Лена взяла ровно столько, сколько нужно для того, чтобы не упасть в обморок от голода. Девочка знала, что воровать очень нехорошо!

Она сидела на полу, ела хлеб, который казался ей очень вкусным спустя нескольких дней голодовки. Ела и просила прощения у мамы. За то, что не послушалась. Она очень хотела, чтобы мама нашла ее, отругала как следует за эту невольную кражу еды. Леночка даже хотела, чтобы мама накричала на нее, потому что казалось, что девочка оглохла от подвальной тишины. Она очень хотела услышать голос мамы, пусть даже сердитый. Но мама не придет. Это Леночка уже начала понимать.

А потом она снова сидела в ящике, поджав под себя ноги, держа в руках оставшийся кусочек хлеба, который уже представлял из себя горсть крошек и небольшую корочку, и ждала чего-то и не ждала уже ничего...

Сейчас у Леночки, у Елены Владимировны, есть дочь, сын, муж, трое внуков. Она всю жизнь проработала детским врачом, как работала когда-то её мама. И хоть Елена Владимировна почти не помнит первые годы войны и не помнит тот ящик (коллеги объяснили ей этот провал в памяти посттравматическим расстройством), всю свою долгую жизнь перед сном включает свет в коридоре и не до конца закрывает дверь в спальню, оставляя маленькую щель, в которую проникает луч света.