В чём-то проще

Был прелестный августовский день — самое время, чтобы нежиться на солнышке, сидя на скамейке около собственного дома. И этим приятным и полезным — прогулки на свежем воздухе всегда благотворно влияют на организм — делом и занималась Лидия Сергеевна — почтенная женщина лет… тридцати с небольшим хвостиком. Совсем небольшим. Впрочем — это не так важно, в округе она славилась не своим возрастом, а прекраснейшей интеллигенцией вкусов. С Лидией Сергеевной всегда можно было обдумать проблематику маленького человека в русской литературе, поразмышлять о провокационности в современной живописи и, конечно же, выведать у неё место и время самых интересных выставок, спектаклей и кино-показов не представляло особого труда, напротив, она всегда любила делиться с ближними своими знаниями. И, очевидно, именно поэтому, как только сия особа вышла на улицу, компания не заставила себя долго ждать.

— Здравствуйте, Лидия Сергеевна, как же приятно вас встретить! — воскликнула Клавдия Иннокентьевна, пулей подбежав к скамейке и почти что вплотную сев рядом с Лидией Сергеевной. Клавдия была весёлой, русоволосой, чуть полноватой женщиной одного возраста с Лидией Сергеевной, и хоть личностью она была болтливой, любопытной и любившей всякие сплетни, Лидию Сергеевну она уважала безмерно, в свою же очередь та к ней благосклонно снисходила и очень вежливо, хоть и без особого энтузиазма, с ней общалась.

— Доброго дня, Клавдия Иннокентьевна, судя по вашему виду и настрою у вас все просто отлично, — ласково улыбнулась Лида

— Вы, как всегда, словно в воду глядите! Вот недавно с мужем ездили на дачу, а погода там стояла замечательная, и я так хорошо отдохнула! А знаете как хорош тамошний воздух, вы просто не поверите, но…, — и Клавдия «запела» очередную несколько часовую песню про всякие житейские мелочи скорее себе, чем кому бы то ни было. Хотя, на самом деле, на это собственно и рассчитывала Лидия Сергеевна, сразу же предполагая наводящим вопросом освободиться от внимания «недалёкой толстушки» — так она мысленно нарекла Клавдию — и заняться более приятным и делами, например созерцанием красоты дворовой природы. А двор, надо сказать, действительно был красив — жители их маленького, но очень дружного дома всегда и во всём старались не ударить в грязь лицом перед соседями, поэтому не то что каждый подъезд, а чуть ли не каждый дворовый кустик был ухожен. И это не говоря уже о оформленных клумбах около каждой парадной и новенькой, только-только построенной, детской площадкой, так что посмотреть было на что. Однако вид самым бесцеремонным образом нарушала кучка подростков расположившаяся прямо около площадки. Не то, чтобы Лидия Сергеевна не любила детей, нет, она их очень любила, но с одним лишь только маленьким условием — дети должны были быть воспитанными, а вот ту шпану, громко ругавшуюся матом и распивавшую какие-то новомодные Ягуары — или что они там лакали — Лидия Сергеевна считала чуть ли не нарывом общества, гнойным и ноющим. Невежественные, грубые, злобные — это были не дети, а настоящие паразиты, не заслуживающие, по мнению Лиды, никакого понимания и снисхождения.

— Вы только посмотрите, Клавдия Иннокентьевна, снова они! — довольно резко прервала болтовню Клавдии Лидия Сергеевна, указывая на молодёжную компанию. — И снова ведут себя, как последние хамы.

— И не говорите! — полностью проигнорировав недавнюю грубость «как бы» собеседницы, Клавдия Иннокентьевна живо подхватила её возмущение.

— Вот смотришь на них и просто диву даёшься, — продолжила Лидия, — ни этикета, ни культуры, ни воспитания! Спросишь у них, кто такой Медный всадник, а они тебе «так он и есть — медный всадник», и чему их только в школе учат? Пить, курить, да ругаться такими словечками, которые я в свои года стыжусь даже подумать! А ведь это наше будущее поколение, цветы, так понимаешь, жизни! Да умерли давно цветы, одни сорняки остались.

Лидия Сергеевна печально покачала головой, завершив таким образом свою гневную речь.

— Не то слово, — поддакнула Клавдия и будто в подтверждении их слов со стороны компании вдруг раздался грубый, похабный смех, очевидно, над какой-то пошлой шуточкой.

— Куда катиться мир, — словно в ответ горестно вздохнула Клавдия Сергеевна, — благо есть ещё такие культурные люди, как вы.

На похвалу в свой адрес Лидия Сергеевна лишь слабо улыбнулась, предпочтя деликатно промолчать и Клавдии Иннокентьевне тогда ещё сразу подумалось «мало того, что образованная, так ещё и такая скромная! Всё же Лидия Сергеевна отличный человек».

****

Она сидела на ступеньках лестничной клетки и тихо плакала, после очередной ссоры с мужем ей ничего не оставалось, как схватить первое попавшееся пальто и убежать, куда глаза глядят. Но порыва к свободе хватило лишь на несколько минут, а когда рассудок и хоть какие-то соображения о реальности вокруг начали возвращаться к ней, она вдруг совершенно обессилела и смогла лишь безвольно рухнуть на лестницу, подобно тряпичной кукле. И так на всю ночь, и так каждый раз — холодные ступеньки становились её единственным приютом. А может попроситься у кого-нибудь переночевать? Нет. Она тут же отбросила эту мысль. Ведь что же тогда начнётся?

Что будет, когда люди прознают о её истинном лице. О том, что такая умная, образованная, интеллигентная Лидия Сергеевна только в обществе, а в жизни она лишь слабая, забитая, женщина. Слухи, сплетни, перешёптывания… репутация — её единственная отрада в этой опостылевшей жизни — будет навсегда загублена. Она с ужасом представила себе эту картину и содрогнулась сильнее, чем от резких грубостей мужа, она так тщательно скрывала свою настоящую жизнь от всех остальных, что просто не могла представить себе позволить кому-то что-то узнать. Так что ничего страшного, ступеньки, так ступеньки, из знакомых уже все давно спят и никто её тут не увидит, а если вдруг увидит — она соврёт что-нибудь, как всегда… Раздумывая над стоящим оправданием, на случай, если «кто застукает» Лидия Сергеевна и не заметила, как скрипнула дверь в подъезде и по лестнице чуть слышно начал кто-то подниматься, и только когда таинственный «кто-то» оказался на одном этаже с ней, Лида очнулась и узнала личность незнакомца, точнее незнакомки, которую, на самом то деле, женщина прекрасно знала, хотя предпочла бы и не знать вовсе — это оказалась девчонка-подросток из тех самых мерзких невежд, которые собирались возле детской площадки. От неожиданности Лидия Сергеевна настолько растерялась, что даже не подумала подняться и хотя как-нибудь привести себя в порядок, чтобы не так жалко выглядеть, особенно перед этой… девкой.

— Лидия Сергеевна? — удивлённо воскликнула «девка», вдруг заметив женщину. — А чё это вы так поздно на лестнице сидите?

— Это не ваше дело, девушка, — наскоро поправляя растрёпанную причёску, презрительно отозвалась Лидия Сергеевна, — идите, куда шли.

Она не особо церемонилась с этой «разукрашенной, как на панель, фифой» — к такой уж точно прислушиваться не будут, чтобы она потом там не сказала. Однако девушка уходить не спешила.

— Что-то видок у вас неважнецкий, — как бы невзначай заметила она, оглядев женщину, — что случилось-то?

— Я же уже сказала, что это не твоё дело, — всеми силами стараясь скрыть всё более и более накатывающее раздражение, бросила Лида, — оставь меня в покое!

— Да ладно вам, — пожала плечами девушка, — если проблемы какие — так и скажите, что тут такого?

— Знаешь что, милочка, — грозно сощурилась Лида, — любопытство, как и сигареты, алкоголь и чрезмерное использование косметики, до добра не доводят.

Женщина даже забыла о причине того, почему она вообще тут, единственным её желанием стало, чтобы эта нахальная девчонка поскорее от неё отвязалась. Да и что, в самом деле, она вдруг пристала? Как будто эту бескультурную, ни разу не сходившую по собственной воле в музей или театр, грубую девицу правда волнуют проблемы несчастной женщины? Да, небось, уже завтра с дружками будет злобно её высмеивать. Лида уже представила гадкую издевательскую гримасу на лице девки, но истинное лицо той, что стояла перед ней, было вовсе не насмешливым, а напротив, весьма серьёзным и, странное дело, даже грустным, как будто бы она правда сочувствовала Лиде.

— Слуушайте, Лидия Сергеевна, — вдруг протянула девушка, словно она и не слышала последнюю фразу женщины, — а что вам здесь сидеть? Может быть ко мне пойдём, чаю попьём?

К т-тебе?.. Ч-чаю? — от шока женщина едва выговаривала слова. Чего-чего а такой неожиданной доброты да ещё после такого выхода с её стороны, Лида никак не ждала, поэтому себя она контролировала очень слабо. — Как… чаю? Разве ты… его пьёшь?

— Ну да, а почему нет? — девушка недоумённо посмотрела на Лиду, но мгновения хватило, чтобы она всё поняла. Весёлый смех раскатился по всему этажу, слышимый однако только двумя людьми, и именно для этих людей серые унылые стены лестничной клетки вдруг стали немного уютнее и теплее, а противоположные понятия чуть-чуть породнились.

— Не только же Ягу пить, — сквозь смех выдала девушка. — Ну так идём?

— Но как же я… А твои родители? — замялась Лидия Сергеевна, в один миг вдруг став робкой и пугливой. Куда девалось её презрение и высокомерие в тот миг — до сих пор остаётся загадкой.

— Мои родители свалили на дачу… — как-то вдруг погрустнела девушка, — у всех бывают проблемы, Лидия Сергеевна, я вас не покусаю, а выслушать смогу и чай у меня с мятой — вкусный.

Произнеся последнюю фразу, девушка больше не оставалась неподвижной: не дожидаясь ответа, она прошла около Лидии Сергеевны и стала подниматься дальше. А Лида? — Лиде вдруг вспомнилось смутное ощущение, которое оставалось у неё от разговоров с тем человеком, сейчас считавшимся её мужем. Но тогда он был просто очень умным и образованным незнакомцем, знавшим практически всё практически обо всём, и любая беседа с ним была, как праздник, если бы только не то самое странное смутное ощущение… Что это было за чувство, даже сейчас Лида не отдавала себе отчёт, но одно она могла сказать наверняка, впервые за долгое время при разговоре с человеком, оно отпустило её. Да, в этой девочке не было знания Рембрандта и Рубина, глубокого понимания эстетики Уайльда, знания имён всех именитых режиссёров, архитекторов и скульпторов, она не чуралась матных словечек и попивала сомнительные напитки, но зато у неё был чай с мятой, который Лидии Сергеевне вдруг очень захотелось попробовать. Женщина решительным движением поднялась с лестницы и уверенно пошла вслед за размалёванной невежественной грубиянкой, только сейчас поняв, какая на самом деле это добрая и милая девушка.

Конец.