А вот это вы видали

Президенты, не краснея,

Журналисты, не краснея,

И министры, не краснея,

Наши уши не жалея,

Вешают на них лапшу.

Ну, а мы сидим тихонько,

Возражаем мы легонько,

Хоть и слышать это горько,

В уголочке шу-шу-шу.

Нас обложили, как зверя,

В оправдания не веря,

И убить нас — не потеря.

Это высший гуманизм.

Мы же недочеловеки,

Мы же прокляты навеки.

И зачем нам недра, реки,

Неподъемный гигантизм?

Люд наш нецивилизован,

Грязен и не образован,

К лучшему не уготован.

Так зачем он должен жить?

Гомофобией он болен,

Мужеложством не доволен,

Суетлив и беспокоен.

Проявляет даже прыть.

Мы же смирные ребята.

Если что-то и когда-то

Совершили. Виноваты.

И раскаемся за всё.

За дедов, царя Гороха,

Если сделал что-то плохо.

Ну, такая уж эпоха.

Мы покаемся еще.

И за то, что воевали

И страну свою спасали,

И рейхстаг когда-то взяли,

Водрузив на крышу флаг.

Надо бы, наверно, сдаться,

Разрыдаться, распластаться

И в холопы к вам податься

И забыть язык родной.

Может быть, тогда б простили.

Ну, немножко б истребили.

Мужиков бы оскопили.

Ведь тогда он им на кой?

Женщин наших бы в бордели.

И в прихожей пили б, ели.

И на вас бы мы глядели,

Восхищенья не тая.

Что-то не сообразили

И Европу победили,

В космос Юру запустили,

Жили, сопли не жуя.

И обиделась Европа

На строптивого холопа.

«Ну, и где холопа жопа?

Подставляй-ка под ремень!

Не дадим не пить, не кушать!»

А холоп им: «Не разрушить

Вам страну! Не буду слушать

Эту вашу дребедень!»

«Это как же? Это что же?

И на что это похоже?

Это же совсем негоже

Нам такое говорить!

Это даже интересно.

Или вы забыли место?

Но оно давно известно.

Как вы смеете бузить?»

Ну, совсем достали Ваню.

И послал их Ваня в баню.

«Я ж сижу, не хулиганю.

Что ж ручонками махать?»

Ну, а если Ваня встанет

И дубиной вас достанет.

И пищать он вас заставит,

Кверху руки задирать?