Они оставили меня

Они оставили МЕНЯ

РАССКАЗ

Мао Чан дернул на себя калитку, привязанную к покосившемуся столбику веревочкой, поседевшей за годы своего существования. Не нужно было ему этого делать. Ограда начала крениться, немного задумалась и рухнула, подняв облако пыли. Друзья успели отскочить, хотя, если бы и не отскочили никакой беды с ними не произошло бы. Но вначале был страх! То, что считалось оградой, тут же рассыпалось в прах и труху. Мао Чан и Тромб, как зачарованные, глядели на творение рук своих. Неужели это сделали они? Из очарования проделанной работы их вывел сиплый голос, который прозвучал как бы из погреба.

— Вот ю хотеть?

Из-за приоткрытой покосившийся двери выглядывала большая голова с копной бурых волос, в которых застряли куриные перышки. Может быть, у аборигенов это такое украшение?

— Дедушка! Далеко ли отсюда до Москвы?

— Какой я вам есть грандфазэ? — проскрипел он. — Мне есть…

Он поскреб скрюченными пальцами пятерни в голове. Из волос посыпалось.

— Мне есть сорок с хвостиком. Ай спик только на рашн. Ю андэстэнд рашн? Ай нот андэстэнд иностранный лянг. Вот так-то!

— Моску есть далеко.

— Моску? Моску есть нон далеко.

Он махнул рукой в ту сторону, где, по его мнению, должна быть Москва. Есть хандэр с центами лье. Андэстэнд?

Тромб смачно выругался.

— Хандерт мы пешком не одолеем никак!

— Майм нэйм ис Джон, — проскрипел большеголовый уродец, глядя на них снизу вверх. На нем были шорты, сшитые из наволочки, и футболка с клыкастым монстром и надписью славянской вязью «Ай лав Чина!». Левый край футболки был заправлен в штанину. Он вытянул пятерню с расширенными кривыми пальцами. Мизинец был длиннее безымянного пальца. Мао и Тромб осторожно пожали его пятерню.

— Ай хилф ю! — гордо заявил Джон.

Открыв рот с черными кривыми зубами, он затолкал по два пальца каждой руки. Он что их собирался откусывать. Друзья отвернулись и зажмурили глаза. Зрелище было не для слабонервных. Он засвистел. На крыльце из двух прогнивших досок появились два существа такие же большеголовые с отвисшими животами. У того, что был постарше, зеленая сопля свешивалась до подбородка. На младшем были обуты кроссовки на шерстяные мохнатые носки. Из всей одежды на них были только набедренные повязки.

— Это мой чилдрен! Вован и Володик, — представил их Джон.

— Прелестные дети! — пробормотал Тромб.

Мао икнул.

— Копия меня. Умные как…

Джон попытался подобрать сравнение. Поскреб затылок. Потом понял, что это безнадежное дело и махнул рукой. И так сойдет!

— Довезут вас до Моску!

— У вас есть автомобиль?

Лица друзей вытянулись.

— Йес! В смысле есть. Ну, то есть есть, имеется в наличии.

Потом он замер на месте с вытянутой вверх рукой:

— Сыны отечества! Карету мне! Карету! Полцарства за коня!

Вован и Вовик побежали в полуразрушенный сарай, опрокинули на землю ворота и оттащили их в сторону. Действительно, в сарае стоял ржавый «москвич».

— Он на ходу? — засомневался Тромб.

Джон кивнул.

— ОК! На резиновым.

Пацаны между тем выкатили раритет из сарайки. Друзья с опаской приблизились. Стекол не было, как и зеркал, фонарей и номеров. Заглянули во внутрь. Вместо заднего сидения лежал деревянный настил. Впереди было сидение только для водителя.

— Неужели вот это еще может ездить?

— Еще как! — с воодушевлением воскликнул Джон. — С ветерком!

И неожиданно запел:

— Мы поедем, мы помчимся

На оленях утром ранним

И отчаянно ворвемся

Прямо в снежную пургу.

— Вот только пурги нам и не хватало для полного счастья? — вздохнул Мао. — Заводится, надеюсь, не с толкача?

— Обижаешь, мистер!

Пацаны выкатили машину.

— Эй! — прикрикнул на них Джон. — Тару вытащите!

Ребятишки открыли капот. Он был забит пустыми бутылками.

— А где же двигатель? — опешили друзья.

— Двигатель сдан на металлолом. Нам за него целый мерзавчик с боярышником дали. Вкусная — спасу нет! — лепетал Вован.

— Что ты несешь, идиот? — рассердился папан.

Бутылки выбросили на траву. Джон вывел из сарайки большого круторогого козла. Пацаны надели на него хомут, к нему прикрепили оглобли и вывели поводья в машину.

— Готово, господа! — торжественно провозгласил Джон. — Милости прошу к нашему «москвичи».

— Может быть, всё-таки пешочком потрюхаем? — с тревогой спросил Тромб.

— Знаешь, дружище, русскую пословицу «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти»?

Они вздохнули и забрались на заднее сидение, куда Вовик предусмотрительно уже бросил соломки.

— Ета…

Джон топтался возле машины.

— Надо бы договориться на счет, ну, мани-мани!

— Само собой!

— А то затраты как никак! Амортизация! Опять же пацанов напрягаю, а то бы они картошку пололи!

Мао протянул денежку.

— Тысяча устроит?

— Это что такое? — удивился Джон.

Мао подумал, что абориген никогда не видел денег, вполне довольствуясь натуральным хозяйством.

— Это тысяча рублей, — терпеливо объяснил он.

— Так!

Джон побагровел.

— Выйди-ка!

— На минутку!

Мао выбрался из машины.

— Пойдем!

Они прошли через огород, буйно заросший чертополохом, и остановились перед покосившимся дощатым сортиром.

— Но я не хочу! — воскликнул Мао.

— Смотри!

Джон осторожно открыл дверь и подпер ее чуркой. Весь туалет был обклеен рублевыми купюрами.

— Хорошие обои! Красивые! Сядешь, нависнешь над толчком и созерцаешь. И начинают тебя посещать философские мысли: о бренности земного богатства, о том, что не в деньгах счастье. И больше нужно думать о душе. И всего-то ушел мой дневной заработок, когда я работал сторожем на местной стройке. Мне и денег-то их поганых не очень было надо. Зато сколько я пиломатериалу спер, гвоздей, разного инструмента. Ведь как у нас в Московии говорят: «Что охраняешь, то и имеешь». За это меня и уволили. Зарылся, говорят, Джон. Воровать, конечно, можно и нужно. Тем стояла, стоит и будет стоять великая Московия. Ну, ладно бы на себя, а то за фунфырики стал загонять охраняемое добро.

Он привалил двери на место.

— Идем дальше!

Зашли в сарай.