Драконья скала

Узкие листья расцарапывали ладони, но больше уцепиться было не за что. Матаби упрямо карабкался по крутому склону, поросшему редкими островками жесткой травы. За спиной садилось солнце, подкрашивая все рыжим цветом. Взобравшись на небольшой уступ, юноша остановился и рассеянно поглядел на свои руки. Обычные, слегка загрубевшие от работы в поле, они были покрыты царапинами и мелкими кровоточащими порезами. Со вздохом он сделал следующий шаг. Скоро это будет не важно. Не важны мелкие ранки от колючего куста, за который он неосторожно схватился. Не важны поле и домашняя скотина. Даже Лиена и ее внезапное замужество… на глаза против воли навернулись слезы. Он зло стер их кулаком, который тут же защипало от соли. Осталось совсем чуть-чуть, и разбитое сердце обретет покой. И пусть живет, как ей вздумается, он не будет помехой. Она просила забыть ее? Хорошо, он забудет. А вместе с ней — всю прошлую жизнь.

Крутой склон закончился широкой площадкой, усыпанной темной каменной крошкой. Матаби прошелся по земле, нагретой солнцем, и остановился у отвесного края с южной стороны. Ветер тут же растрепал его и без того взъерошенные темные волосы. Теплый воздух поднимался в ясное небо, отчего Драконья гряда подернулась легкой рябью. То вздымаясь, то равняясь с долиной, горы тянулись с востока на запад так далеко, что и за несколько дней не достигнешь края. Они были довольно пологие, и мальчишкой, с друзьями, Матаби излазил окрестные склоны вдоль и поперек. Даже здесь побывал, но только раз: слишком крут был подъем, да еще легенда… Дед любил рассказывать, что души тех, кто бросится с этой скалы, подхватывали драконы и уносили в свою страну, где горюющая душа забывала все свои беды. Мог ли он тогда подумать, что когда-нибудь станет проверять?

— Ты будешь уже прыгать или нет? — раздался за спиной низкий сварливый голос.

Матаби резко развернулся, но никого не увидел.

— Я тебя уже полчаса жду, желудок от голода сводит. Прыгай давай, — голос был скрипучий, грубый, но столь объемный, что парню невольно представился состарившийся могучий воин.

— Кто здесь? — нерешительно спросил Матаби, продолжая оглядываться.

— Да какая разница? Главное, что здесь ты! Мой обед. Так что давай, прыгай, и покончим с этим.

— А если я не за этим сюда пришел?

— Врун несчастный. Сюда только за этим и приходят, — фыркнул незнакомец, и юноша заметил шевеление у насыпи черных камней. — Порыдать над своей горькой долей да сделать из себя отбивную. Или ты еще не нарыдался? Ну давай-давай, послушаю.

К изумленному юноше на коротких, широко расставленных лапах вышел ящер. Тупая морда ухмылялась, обнажив край острых зубов. Казалось, он был способен проглотить человека целиком. Серовато-черная чешуя сливалась с камнями, а на спине бугрился то ли сложенный пышный гребень, то ли просто складки кожи. Ящер неспешно сделал пару шагов, улегся на теплую землю и уставился на Матаби.

— Ну, чего молчишь? Дай угадаю, тебя бросила девушка? Невеста сбежала из-под венца? Или изменила тебе с другим, а ты застал на сеновале? Сжимал кулаки в гневе и слушал, как она стонет под твоим соперником...

— Прекрати! — не выдержал Матаби. Страх перед жуткой тварью отступил после нелепых слов. — Все совсем не так! Она никогда не опустится до такого!

— Да ладно тебе, парень, уж перед смертью открой глаза. Все они такие. Попользуют тебя и в расход, стоит только показать слабину. Стервы. Ты небось ей песни пел, цветы дарил, а она ведьма-ведьмой оказалась, да? Может, ты ее и на костер за такое отправил, а? Смотрел как горят прекрасные волосы, а теперь и жизнь не мила?

— Заткнись! — в гневе Матаби схватил камень и запустил в ящера. Тот неожиданно ловко отпрыгнул и брезгливо ощерился:

— Идиот.

Юноша зашарил в поисках еще одного булыжника, но не успел его поднять, как ящер прыгнул. Едва увернувшись от чудовищной пасти, Матаби кинулся прочь. Пусть он хотел сброситься со скалы, но умирать в когтях подобной бестии — это совсем не то же самое! Обратный путь загородил ящер, и парень рванул вверх по склону, в надежде, что короткие лапы помешают его преследователю. Он бежал со всех ног, иногда успевая подобрать очередной камень и кинуть за спину, прыгал по уступам, забирался все выше и выше, а чудовище не отставало. Каждое мгновение Матаби казалось, что вот-вот почва уйдет из под ног, очередной камень вывернется и скинет его вниз, прямо в пасть черного ящера. Но секунда шла за секундой, дышать становилось все труднее, и ноги наливались тяжестью, а он продолжал бежать, слыша за спиной оглушительный грохот камней, срываемых лапами зверя.

Погоня кончилась так же неожиданно, как и началась: Матаби вылетел на очередную площадку и понял, что бежать больше некуда. Над ним нависали отвесные скалы, никаких спусков кроме того, по которому приближался ящер, не было. Настоящая западня. Тяжело дыша, юноша развернулся в сторону ящера. Зверь не спеша переступал своими огромными лапами, обходя Матаби по кругу и не сводя тяжелого взгляда серых, со змеиным узким зрачком, глаз. Когда расстояние между ящером и юношей сократилось до рывка, юноша рванул к выходу из ловушки в отчаянной надежде проскочить. Раздался странный хлопок, и в следующее мгновение огромная лапа прижала его к земле.

— А теперь извинись.

— А? — парень осмелился открыть крепко зажмуренные глаза. Морда ящера была так близко, что он мог разглядеть каждую чешуйку, а выше распахнулись гигантские крылья.

— Точно идиот. Извинись, говорю, что камнем кинул.

— Извини? — с трудом выдавил Матаби.

— Сойдет, — и разом утратив интерес, зверь убрал лапу и отошел в сторону. Не веря в чудесное спасение, столь же абсурдное, как все в этом неправильном драконе, Матаби попытался подняться. Ребра болели, но как будто были целы. Потрясенный, все еще тяжело дыша, юноша сел и увидел, как крылатый ящер подошел к кучке камней, которые Матаби не заметил в попыхах. Поворочав там что-то лапой, дракон спросил:

— У тебя огоньку не найдется? Костер разжечь.

— Чтоб ты меня на нем же и зажарил? — невольно вырвалось у юноши.

— Пфе! — в обычно сварливом голосе появилось возмущение. — Больно надо. Мне сырое мясо больше нравится. Иди-иди сюда, разводи костер. Ночь холодная будет, мерзнуть не охота.

Матаби поднялся и оглянулся на спуск, но вновь беспомощно барахтаться под огромной тушей не хотелось. Поэтому он обреченно вздохнул и, не сводя с дракона настороженного взгляда, подошел ближе. Сложив кожистые крылья, тот преспокойно лежал на длинной каменной плите. На ней же были сухие дрова, кем-то заранее приготовленные. Юноша вспомнил погоню и понял, что дракон с самого начала гнал его именно сюда. Обреченно вздохнув, Матаби сложил дрова в костер и зажег, правда только с пятой попытки.

— А разве драконы не дышат огнем? — спросил он, наблюдая, как ящер блаженно жмурится от тепла костра.

— Можешь считать меня неправильным драконом. Давай уж, рассказывай, кто она? — дракон открыл глаза, красные от бликов костра, и парень невольно поежился. — Ну та, из-за которой ты сюда приперся.

— Не буду.

— Да ладно, ладно, я просто послушаю. Так какая она?

Матаби подвинул полено, чтобы лучше прогорело и хмуро проронил:

— Красивая...

— Удивил, — фыркнул дракон. — А подробнее?

— Что ты пристал? — юноша вскочил и сжал кулаки. Слушать, как дракон опять оскорбляет любимую Лиэлу он был не намерен, и пусть убивает, если угодно. — Что тебе вообще от меня надо? Кто ты такой, в конце концов?

— А глаза тебя уже подводят? Дракон я. Тот самый, что должен провожать самоубийц в последний путь. В свой желудок, — налет спокойствия, появившийся на драконе после розжига костра, мгновенно слетел. — Ну и чего ты морщишься? Как будто быть растащенным по косточкам всякими воронами-лисицами намного приятнее и благороднее.

Парень вспыхнул:

— Ты отвратителен.

— Поэтому я и хотел поговорить не о себе ужасном, а о твоей прекрасной возлюбленной. Теперь ты согласишься, что это куда более приятная тема для разговора?

— Слушать твои гадости? Чего уж приятнее!

— Сядь! — рявкнул дракон, да так, что у Матаби подломились колени, а вся смелость вновь куда-то улетучилась. И уже тише добавил, вновь вернувшись к снисходительно-мирному тону: — А теперь рассказывай. А я послушаю.

Некоторое время Матаби молчал, бросая злобные взгляды на дракона. Тот терпеливо ждал.

— Ее отец держит лавку в нашей деревне, — нехотя начал юноша. — Она и правда красивая, можешь язвить сколько хочешь. И не только я так думаю, все так считают: и кто в деревне живет, и приезжие. Её волосы как черный шелк, губы нежные, цвета утренней зари, а глаза… хотя куда тебе понять.

— Вот уж точно. Небось зазнается страшно? Внимания на тебя не обращала?

— А вот и нет! — Матаби гордо вскинул голову. — Еще как обращала. Среди всех выделяла, с одним мной миловалась.

— Так какого рожна тебе еще надо?

— За другого она выходит, — сник парень. Опять нахлынула горечь, отступившая было перед смертельной опасностью. — Я ее сам замуж звать хотел! Только денег бы подкопил, а она… Не дождалась. За богатого выходит. А мне, мне! Кому в любви до гроба клялась — говорит, что не хочет больше знаться, не нужен стал. Забудь, говорит, меня, не ищи. А как мне ее забыть? Смейся сколько хочешь, а не могу! Все мысли только о ней, только с ней будущее свое видел. А без нее нет у меня будущего, и жизнь мне не нужна...

— Дурачье зеленое, — снисходительно фыркнул дракон. Выговорившись, парень ничего на это не ответил, решив не нарываться на очередную порцию оскорблений. — Наговорят друг другу, а потом ходят и страдают. Вот ты ей что тогда ответил? Небось гору гадостей наговорил?

— Ну возмутился, конечно. А как я должен был поступить? Она же предала меня! — не выдержал Матаби.

— Ага-ага. А девушка с твоего возмущения на Драконью скалу приходила.

— На Драконью скалу? — похолодел юноша. — Неужели она хотела броситься? Я же видел ее сегодня! Ты врешь...

— Ха! Больно надо! Прибежала вся зареванная, но красивая, да, — голос дракона преисполнял сарказм. — Черный волос, синий взгляд — все, как ты говоришь. И лепетала все в точь-в-точь как ты. Что жизнь не мила и не нужна без любимого.

— Но ведь это же она за другого выходит, не я!

— Совсем скудоумный, — жалостливо проронил дракон. — Ты бы хоть узнал подробнее, что да как. Не по своей воле она идет, родители отдают. А тебя погрозились убить, если ты мешать будешь. Вот она тебя и защищала. По-своему.

— Не может быть! Как я мог?! — Матаби схватился за голову. — Наговорил ей такого.

— Во-во, — ухмыльнулся дракон. — И я о том же. Совсем вы, люди, от любви рассудок теряете.

— Но подожди! Получается, ты ее от смерти спас? Она хотела броситься и не бросилась?

— Да ладно, — снисходительно протянул дракон, лениво махнув хвостом. — Горные козлы все равно вкуснее. А вы, человеки, только и годитесь что развлекать меня своей глупостью.

Дрова прогорели и тихо алели в опустившейся ночи. Ошарашенный, который раз за этот вечер, Матаби обдумывал услышанное, а дракон, закрыв глаза и опустив голову, будто бы задремал.

— Мы убежим! — воскликнул юноша.

— А? — дракон лениво поднял голову.

— Я поговорю с Лиэлой, и мы убежим! Если она меня любит — ничто не сможет нам помешать! — парень вскочил, готовый сейчас же нестись к своей любимой. Но путь ему преградил драконий хвост.

— Идиот. Сядь! — дракон еще раз хлопнул хвостом по земле. — Сядь, я сказал. Куда ты сейчас попрешься? Ты ж вроде передумал кончать жизнь самоубийством.

Матаби смутился. В темноте и правда было легко сорваться и сломать себе шею.

— Ложись спать. А утром побежишь… к своей Лиэле.

***

Проснулся Матаби от холода. На востоке как раз занималась заря, и одежда вся промокла от росы. Юноша сонно огляделся и встретился с немигающим взглядом дракона.

— Проснулся? Вот и проваливай.

Парень вскочил. Не верилось, что он до сих пор жив. Спать в присутствии черной бестии он совсем не собирался, наоборот, думал бдеть всю ночь или удрать, улучив момент. Но, видимо, сон незаметно сморил его.

Зубы стучали от холода, и Матаби принялся прыгать, пытаясь согреться.

— Ну что ты скачешь точно горный козел? Дуй отсюда, по дороге разогреешься.

Голос ящера был еще сварливее, чем вчера. Парень растерянно посмотрел на неправильного дракона, обуреваемый противоречивыми чувствами. Страшный зверь по-прежнему пугал его и вызывал отвращение своими словами, но радостные новости о любимой перекрывали все. За это можно было многое простить, и Матаби улыбнулся:

— Хорошо-хорошо. Спасибо, что не съел ночью.

— У меня от тебя несварение было бы, — буркнул дракон.

Окрыленный счастьем, Матаби направился к тропе, но остановился, не сделав и трех шагов.

— Ну что еще?

Юноша смущенно замялся:

— Так это не правда, что покончивших с собой отсюда драконы уносят в прекрасную страну?

— И как ты догадался? Убить Надда мало за такую легенду.

— Надд?! Это же мой дед!

— То-то смотрю, ты хоть и дурак, но дурак знакомый. Все, вали отсюда. Еще раз заявишься — точно съем. Сырым. Заживо.

И дракон плотоядно щелкнул челюстями.

— Бывай! — уже ступив на тропу, Матаби поднял руку и помахал на прощание.

Дед Надд сидел на лавке во дворе и смотрел на просыпавшуюся деревню. Пастух уже выгнал общее стадо на поле, то тут, то там голосили петухи, где-то переговаривались люди. А старый дед сидел и грелся в лучах солнца, которое с каждой минутой становилось немного теплее.

По дороге со стороны гор шел юноша. Надд подслеповато щурился, но лишь когда тот подошел ближе, узнал своего внука. Его короткие темные волосы растрепались, а одежда была местами порвана и сильно измарана.

— Матаби, ты откуда это?

Парень ничего не ответил и молча забежал в дом. Спустя минуту он появился вновь, уже переодетый. Посмотрев на улыбающегося деда, Матаби помялся, а потом вдруг выпалил:

— Дед, а откуда пошла легенда про Драконью скалу?

Старик лукаво сощурился:

— А ты чего это спрашиваешь?

— Тебе дракон привет передавал.

— Драко-он? — протянул Надд удивленно. — Уж не Буркан ли? Ты что же это, к Драконьей гряде ходил?

— Черный такой. Он сказал у тебя про легенду спросить, — увильнул от прямого ответа Матаби.

— Значит Буркан. Жив, паршивец. Ну садись, расскажу.

— Ты мне коротко скажи, — юноша буквально подпрыгивал на месте от нетерпения.

— Ну коль коротко, то я ее и выдумал, после того как Буркана встретил. Чтобы ежели беда какая — к нему шли. И ему не скучно, и человек авось живой останется.

Матаби верно хотел что-то спросить, но лишь махнул рукой и быстрым шагом пошел прочь от дома, бросив напоследок:

— Спасибо, дед!

— Что ж за беда привела тебя к Буркану, а? — крикнул вдогонку Надд. — Уж не то ли, что Лиэлу твою замуж отдают?

— Не отдам! Теперь — ни за что не отдам!

Порывистость внука развеселила Надда, и он, весело щурясь, смотрел вслед Матаби. Буркан… Черный одинокий дракон, живущий в горах. Изгнанный стаей, побитый, с рваными крыльями — таким его встретил Надд. Давно старик не вспоминал о драконе, а тот, поди ты, спас еще одного оболтуса. Надд посмотрел на горы и улыбнулся так, как умеют только старики, вспоминая о своем прошлом. Много лет назад у него была совсем другая семья. Но молодую жену, которую он любил без памяти, и первенца-сына забрал мор. С горя вдовец забрался на скалу, и не было бы ни новой семьи, ни Матаби, если бы не наткнулся там на едва живого, но жутко злого дракона. Такого мата, как от Буркана, Надд больше никогда не слышал. А потом, когда дракону надоели попытки пришибить несносного человека, а Надду — уворачиваться, когда оба вдоволь наругались, они разговорились, и каждый поведал свое горе. И несколько дней просидели на скале, друг друга то подстрекая, то отговаривая. Надд вновь улыбнулся, вспоминая свое возвращение в деревню и проснувшееся желание жить. Никому он до сих пор не рассказывал о произошедшем. Только начала с тех пор ходить по окрестностям легенда про драконью гряду, спасая горячие головы.