Сешафи

— Девушка, а какое сегодня число? "Девушка" лет сорока пяти, недовольно поджала губы, но всё же ответила.

"Это почтовое отделение, а не справошная, пятнадцатое сегодня, сентября"

Вписал в извещение дату, протянул в окошко выдачи, получив взамен бандероль. Посмотрел на облезлые электронные часы висящие на стене 19: 55. Под часами, позапрошлогодний календарь с видами Серпухова. Понятно, почему злится почтальон, через пять минут закрываться, а тут я со своей бандеролью.

От почтового отделения до парка у Высоцкого мужского монастыря, всего десять минут ходу. Сел на лавочку, нетерпеливо распаковал бандероль. Вот он, жезл Сешафи. Месяц ждал. Отправитель утверждал, что случайно нашёл его в Нубийских песках. Пришлось машину продать, что бы его купить. Нет, я не идиот, я студент пятого курса истфака. Я прекрасно понимаю что купил. Перепродать жезл безумным коллекционерам можно в три раза дороже.

Взял его в руки, покрутил. Головы Анубиса, черепа, египетские иероглифы, сцены пыток. Недаром, имя "Сешафи" означает — злая женщина.

Под моими руками, одна из голов сдвинулась. В рукояти жезла щёлкнуло. Навершие украшенное головами Анубиса, пришло в движение, сделав два оборота вокруг своей оси.

«Странно, что не выскочил острый шип и не проколол мне ладонь» — подумал вспомнив голливудские фильмы о сокровищах и артефактах. Это хорошо, сегодня обойдёмся без крови.

В тишине парка раздался шорох, за спиной кто-то появился. Я замер. Беззащитная спина пыталась уменьшится до размера чайного блюдца. Рядом с моей тенью, появилась ещё одна. Запахло тленом и страхом. На плечо легла иссохшая ладонь с длинными чёрными ногтями. Сердце остановилось, тук-тук… Пот струйками потёк по вискам. Египетские боги! Неужели сама Сешафи пожаловала в наш мир?

— Эй, милок, дай бабушке десяточку на хлеб — раздался над ухом старческий голос. Из-за спины вышла бабуля и требовательно протянула руку.

Фуух! Да это же всего лишь попрошайка. Выдохнул, вытер пот, трясущейся от пережитого рукой полез в карман за мелочью.

— Ты! Иди отсюда! — бабуля гневно замахнулась пакетом с пустыми банками на кого — то, стоящего с другой стороны лавочки.

"Ещё одна попрошайка" — подумал я. Надо пересесть в другое место, может, отстанут.

Повернул голову, что — бы посмотреть кто там.

"Гремучие кастрюли!" — выкрикнул я от удивления.

Женщина с лицом египтянки, словно сошедшая с фресок Каирского музея. Одета как телохранительница Клеопатры. Вместо пояса — ножны, на ногах сандалии. Красивое, надменное лицо.

Нищенка подошла к ней, и толкнула.

"Ты из какого цирка сбежала, шалава? Проси в другом месте" — добавила она и повернулась ко мне, протянув руку.

— Червончик дай.

Получить свои десять рублей она не успела. Египтянка зашла к ней за спину, схватила за грязные волосы и перерезала горло. Кровь выплёскивалась в такт биению сердца, попадая на мою куртку и лицо. Хотел сбежать, но не смог, ноги отнялись.

С совершенно спокойным лицом египтянка отрезала нищенке голову. Обезглавленное тело упало на дорожку парка. В монастыре протяжно ударил колокол.

Египтянка, держа голову нищенки за волосы, стала бить ей о бордюрный камень. При каждом ударе было слышно, как ломаются кости черепа.

На самой египтянке на удивление, не было ни одной капли крови. Закончив разбивать череп, достала нож и разрезала кожу. Запустила руку в мешанину из кожи и костей, достала часть мозга. Скорчив гримасу отвращения, съела кроваво — серую массу.

— Что за рабский язык, 33 буквы. В Египте, человека знающего меньше ста иероглифов считали слабоумным — произнесла она. — Моё имя — Сешафи.

Мне холодно. Я возьму твою жизнь, что бы согреться.

Моё сердце провалилось в желудок, мысли превратились в патоку, команда "бежать" из головы до ног не доходила.

Женщина подошла, и ударила меня ножом в глаз. Круша кости, нож вошёл в мозг. Свет померк.

"Это почтовое отделение а не справошная, пятнадцатое сегодня, ноября"

— Мужчина, так вы будете забирать бандероль, или нет? — женщина требовательно на меня смотрит.

— Пятнадцатое чего? — переспросил я у женщины.

— Ноября — удивлённо ответила она.

— А октябрь был? — задаю ей очередной вопрос.

— Мужчина, вы нормальный? — отвечает она.

Оставив бандероль, выхожу на улицу. Снег, а я в осенней куртке, холодно. В голове каша из дат и событий. Я точно помню, что пришёл за бандеролью в сентябре. События на лавочке помню как наяву. Домой шёл как во сне.

Проспал до десяти утра. Можно бы и по дольше, но разбудил звонок в дверь. Открываю. За дверью соседка баба Вера. Я ещё пацаном был, а она уже разносила почту. — Здрасьте баба Вера.

— Привет милок. Я тебе посылку принесла, чё тебе ходить. Вот, распишись на извещении, я потом дозаполню и на почту отнесу для порядку.

Расписываюсь, забираю.

Баба Вера смотрит на извещение, на меня.

— Ну, ты чё, какой ноябрь? В окошко посмотри дурья голова. Исправь на сентябрь, да я пойду.

Захожу на кухню, включаю чайник и разворачиваю бандероль. Сажусь на стул и обхватываю голову руками. На пятидюймовом экране смартфона светится дата: 15 сентября, через надорванную упаковку виден жезл Сешафи.