История одной лжи

Эту историю я хочу посвятить тем, кто потерял надежду на спасение, кто считает, что всё утрачено безвозвратно и навешивает себе груз вины. Мы виноваты лишь в том, что делаем выбор, но этот выбор обычно преподносит судьба.

Пишу я это через много лет после самой истории. Кто-то может посчитать меня трусом, кто-то жестоким человеком, но я себя считаю просто хорошим другом. И если подумать, мало кто может сделать действительно трудный выбор, особенно когда дело касается близкого человека.

Меня зовут Денис Нечаев. Сейчас мне сорок семь, но я хочу рассказать о своей молодости и о молодости моего друга. Ему повезло больше, как я тогда считал, но теперь я вырос и могу судить здраво. Жизнь пнула меня под зад, когда я был молод. Теперь, каждый раз глядя на своего ребёнка и жену, я считаю, что моему другу жизнь причинила намного больше неприятностей.

Началось всё ещё в колледже. Я, Игорь и Ира учились вместе в одной группе. Мы сблизились потому, что были из одного района Одесской области. В общежитии мы с Игорем жили в одной комнате, Ира этажом ниже. Мы часто гуляли вместе, делали уроки, отдыхали. Всё это было без задних мыслей, но постепенно я начал замечать, что невидимый барьер между нами рушится. Ира с Игорем становятся ближе друг к другу. Это немного мешало. Игорь ощущал вину. Я не спрашивал ничего, но всё понимал. Однажды он заговорил на эту тему.

— Послушай, Дёня. Я хочу тебе сказать кое-что об Ире. Она мне нравится. И я вижу, что нравлюсь ей.

Я слушал, не перебивая и прекрасно знал, что они давно целуются, но об этом ему было стыдно говорить. Мне стало приятно оттого, что я знаю правду.

— Вы с ней встречаетесь? — спросил я. Он кивнул. Мы глядели друг на друга. В его глазах я прочёл извинение и одновременно облегчение. Он понял, что я принял его, принял их обоих, как они есть. Он будто бы совершил подлость, но я так не считал. Ира классная девочка, но из нас двоих с ней мог быть только один. Я отступил, так как знал, что если упрусь, тогда нашей дружбе конец. Я дорожил дружбой всегда, дорожу и сейчас. Для меня было достаточно того, что Игорь признался во всём. Это было лучше тысячи извинений. Говорить то, что нужно и самое важное, когда нужно, не каждый на это способен скажу я вам. Мой друг был на это способен, я тоже, но из нас двоих кто-то должен был солгать. Как не прискорбно, но этим лгуном оказался я.

Время медленно шло. Мы закончили учёбу. К тому моменту Игорь и Ира уже спали вместе. Он об этом не говорил, но это было ясно. Когда близко общаешься с человеком, ты ощущаешь его мысли и только по одной улыбке или жесту можешь понять, что с ним произошло за день.

Мы учились неплохо. Ира лучше всех, за ней был Игорь, ну а я на подхвате. После выпуска наши дороги разошлись. Конечно же, Игорь и Ира снимали квартиру вместе, а я с одногруппником. Мы все были приезжие и уже взрослые ребята, но насколько я могу судить сейчас, недостаточно взрослые. Для таких поступков человек не бывает достаточно взрослым. Делать больно другим неприятно в любом возрасте.

Я был по-прежнему одинок, когда приехал провожать Игоря на вокзал. Он уезжал работать в Страхолесье, близ Чернобыля. Ира оставалась в Одессе, я тоже. Я пожал ему руку, затем наблюдал за их долгим поцелуем. Практически муж и жена, не в браке, но скреплены душой. Ира хотела зафиксировать отношения, Игорь ждал возвращения из командировки. Это было испытание их чувств, говорил он. Не скрою, что все судят по-разному, но тогда я не понимал, чего ещё он хочет от девушки. Красивой внешности, худенькая, с хорошей грудью, красивыми глазами и роскошными волосами. Худенькие пальчики держали его широкую кисть, пока поезд не тронулся. Ира махала рукой, затем устало с грустью глянула на меня. Она взяла меня под руку, и мы прошли вместе к остановке.

Игорь звонил часто, и мне и Ире. По новостям, которые он мне сообщал, я понял, что ему не одиноко. Он был рад, что работал археологом. Почему его отправили туда, он не сообщил, но что-то там нашли серьёзное, что предстояло выкопать. Неподалёку был Чернобыль и Игорь, естественно, собирался туда сходить, не смотря на возмущения Иры и мои предостережения.

Когда он приехал, я его не узнал. Лицо было серым, глаза больными. Он стоял и улыбался, но глаза говорили о том, что ему было плохо, одиноко и страшно. Ира обнимала его. Они целовались. Я стоял и радовался за друга, но одновременно был обеспокоен. Что-то, что он выкопал, у него отобрали, но заодно и отобрали частичку Игоря. Он не хотел об этом говорить Ире, но мне как-то рассказал. Это было через год после их свадьбы. Я был по-прежнему холост. Игорь пришёл и предложил напиться.

— Что случилось? — спросил я.

— Жизнь иногда такое дерьмо, Дёня, ты не представляешь, — говорил он, когда наливал по стаканам прозрачную жидкость. В последнее время он не жалел денег на алкоголь и меня это настораживало. Это всегда настораживает.

— У тебя проблемы?

— Ира не может забеременеть уже почти год. Я не знаю, что делать. И она не знает.

— Всё из-за этих раскопок? — спросил я.

— Да, — говорил он, не глядя в глаза, — из-за них.

— Что вы нашли?

— Я не знаю, что это было, — говорил он, — нам предстояло это раскопать. Большой, размером с автомобиль, гладкий кусок металла, овальный, как яйцо страуса. Он лежал в земле ещё со времён Ноева ковчега и нашли его случайно. Мы раскопали его, но я не видел ни дверей, ни окон, ни чего-либо другого. Он был лёгким, словно из бумаги, но прочнее железобетона. Мы подписали бумаги о неразглашении.

— Но ты рассказал кому-то?

— Только тебе, — сказал он, подняв на меня взгляд, — и это не самое главное и не самое страшное.

— А что же ещё?

— Наша команда насчитывала десять человек. Постепенно они один за другим уходили на больничный. Под конец раскопок нас осталось трое. Я тогда не придавал большого значения, думал, их отправляют домой, чтоб меньше болтали, но позже я узнал, что они начали умирать. Болезни, от которых они умирали, были опухоли, рак, язвы. Будто при облучении.

— Рядом Чернобыль, ты не забыл? Вы туда не ходили?

— Ходили, чего таить. Но недолго. Та доза, что мы получили, вреда не принесла бы. Да и ходили не все, а заболели все.

— Думаешь это из-за того, что вы достали?

— Да.

Он больше ничего не рассказал, так как этим его знания об объекте ограничивались. Жена не могла забеременеть. Я заметил, что Игорь стал опираться на палочку, когда долго ходил. Его ноги стали слабыми и Ира жаловалась мне, что всё из-за его похода в Чернобыль. Поход в ЧАЭС, это всё, что он ей рассказал, и я ощутил гордость, что Игорь мне доверяет больше супруги. Однако теперь, после стольких лет, когда я осознаю, как обманул его, я чувствую себя подлецом. Это словно не совсем подходит, вы позже поймёте почему.

Примерно через два месяца после нашего разговора, Ира забеременела. Игорь был рад как никогда. Беременность проходила нормально. Позже, когда он забирал супругу из роддома, я заметил, что он опирается на палку постоянно. Теперь он с ней не расставался.

Ребёнок рос не совсем здоровым. Были постоянные проблемы с лёгкими и костями. Он был слаб, поздно научился ходить, часто уставал. Между супругами начались ссоры, жить им стало тяжело. Игорь не мог больше ходить на работу. Мы продолжали общаться, но все новости я узнавал от Иры.

— Я была недавно у врача, Денис, — говорила Ира, когда пришла ко мне в гости. Игорь перестал выходить из дому, так как стеснялся своего состояния. Он был болен, ослаблен, и ездил в инвалидном кресле. На моей кровати спал четырёхлетний ребёнок, чья мать была моей подругой с колледжа.

— Что сказал врач?

— Он умирает, — сказала она и заплакала. Я подошёл к ней и обнял. Отвёл на кухню. Такие новости трудно даже слушать, не то, что жить с ними. Когда она успокоилась, то продолжила эту болезненную тему.

— Димке осталось жить максимум год, — говорила она, — Игорь обвиняет меня в том, что ребёнок болен. Но я не виновата. Это его поездка. Оттуда он вернулся другим. Он говорит, что я долго не могла забеременеть и из-за этого с ребёнком проблемы.

Я молчал. Не хотел выдавать тайну Игоря, если он сам пожелал не говорить об этом. Я уважал его мнение. Молчать было не просто, когда перед тобой заплаканная женщина. Но я не знал всего, что происходит у них дома.

— Игорь хочет, чтоб мы вновь сделали ребёнка.

— Игорь хочет ещё одного? — удивился я, — но что, если ребёнок вновь получится больным? Что если это из-за Игоря?

— И я тоже так думаю, Денис. Я думаю, что это он виновен в болезни нашего Димочки. Он всё отрицает и хочет, чтоб после его смерти остался наследник. Я не говорила тебе, но Игорю хуже день ото дня. Он сильный мужчина, но чахнет на глазах. Я даже не могу точно сказать, сколько он ещё протянет.

Я опустил глаза и понял, что Ире больше не к кому было пойти, чтоб высказать накопившуюся боль. Муж её не понимал. Она заботилась о нём, о больном ребёнке и знала, что ни тот ни другой не доживут до старости. Я позавидовал выносливости этой женщины и силе её характера.

— Ира, скажи, вы с ним занимаетесь сексом?

— Да, — сказала она отвернувшись. Затем повернулась и добавила, — но я пью таблетки, чтоб не забеременеть. Я боюсь беременеть, Денис. Я не хочу этого. Боюсь, что вновь родится больной ребёнок.

— Но он хочет.

— Да. Он хочет, и я не знаю, что делать. Я почти уверена, что второй ребёнок родится таким же. Ты не представляешь, каково это, когда смотришь на сына и знаешь, что он не пойдёт в школу, что не будет играть с другими детьми, что не доживёт до совершеннолетия. Это ужасно, Денис. Это невыносимо. Я знаю, что он умрёт, и ничего не могу сделать, а Игорь хочет второго. Он постоянно думает о втором ребёнке. Однажды он даже сказал при нашем малыше, что нам нужен второй, так как этого скоро не будет. Представляешь? Димка сидел и слушал, потом всю ночь плакал, и я не могла его успокоить. Он несколько раз спрашивал, сказал ли папа правду. Что мне нужно было ответить?

Я молчал, так как был не способен изменить их судьбу. Высказавшись, Ире стало легче. Этим я помог ей, и был рад хоть и небольшой, но улыбке на её лице, когда она уходила.

Я иногда приходил и навещал их. Я сидел с ребёнком, пока Ира делала что-то, говорил с Игорем. Мой друг изменился. Он стал другим, это ощущалось. Я долго думал над тем, что делать Ире, как помочь ей. Я хотел помочь ей. Муж умирает, ребёнок тоже. Что ей делать, я не представлял. Иногда меня посещала одна идея, но она до того была подлой и гнусной, что я долго не давал ей шанса. Но однажды, когда Ира пришла ко мне в гости, я ей рассказал свой план. Поверьте, это было непросто.

— Послушай, Ира, — сказал я, когда мы сидели на кухне. Хилый ребёнок спал в моей кровати. Он худел. С трудом ходил сам, а спал по три раза за день, — я хочу, чтоб ты выслушала меня, Ира. Это может быть дерзко, нагло и подло, но просто послушай. Твой муж умирает, верно?

Она кивнула.

— Ты хочешь, чтоб он хоть немного порадовался, чтоб он в последние дни был счастлив, и держал на руках здорового ребёнка?

Она опустила голову и вытерла глаза. Ей было тяжело и слово «надежда» отдалялось от неё как брошенный с корабля камешек, опускающийся на дно океана. Она подняла глаза, я заметил слёзы.

— Извини Ира, но я должен тебе сказать свою идею. Я могу тебе предложить забеременеть. Но только не от мужа, а от кого-то другого.

— Что? — удивилась она.

— Пойми Ира, ты забеременеешь. Игорь будет думать, что от него, но на самом деле нет. Ребёнок будет здоров и остаток дней твой муж будет счастлив.

Я замолчал, понимая, что достиг предела. Её нервы могли не выдержать, как перетянутая струна, и случится что-то одно: либо она перестанет со мной разговаривать навсегда, либо согласится и поблагодарит. Я не угадал. Ира влепила мне пощёчину, встала и ушла. Я остался сидеть на кухне, пока она одевала ребёнка. Она не попрощалась. Тогда я подумал, что это конец нашим отношениям, но я вновь ошибся.

Спустя неделю она пришла. Как обычно, мы сидели на кухне, пили чай. Мы долго молчали, понимая, что Ира пришла осуществить предложенный план. Нам было неловко.

— Я думала над тем, что ты сказал, — начала она, не глядя в глаза, — и понимаю, что ты хочешь помочь. Скажи, Денис, ты считаешь это правильно? Обманывать его?

Она посмотрела на меня, этим оставляя меня крайним.

— Я смогу с этим жить?

— Ты сделаешь ему приятное, — сказал я, но говорить было трудно, — сделаешь его счастливым на время. Даже если ты скажешь неправду, главное, чтоб он был счастлив, верно? Ты ведь его любишь?

Она не ответила, но видно было, что она готова согласиться. Она готова была сделать всё для мужа, чтоб он был счастлив хоть и недолго. Это была истинная любовь.

Дальше не буду вдаваться в подробности. Ребёнок спал, мы с Ирой — нет. Мы безмолвно согласились на подлость и выполнили её, как бы тяжело это не было. Мы занялись сексом, не любовью, я специально уточняю для тех, кто думает, что я получил удовольствие. Это было, словно выполнить работу, которая нравится, но всё же работа есть работа. Я справился с заданием, теперь оставалось ждать. Дальше дело было за Ирой. Мы занимались сексом в течении недели, на всякий случай. Больше она не боялась за будущее. Муж будет думать, что он отец ребёнка, это было главное. Ира страдала не меньше прежнего, но теперь знала, на что идёт и что будет дальше. Она была будто суррогатной матерью. Ребёнок будет жить, пусть он и не планировался заранее, пусть он и не должен был появиться на свет, многие дети так и рождаются. Он будет жить. Я был этому рад, хоть и не знал, как сложатся наши дальнейшие отношения.

Жизнь не даёт передышку и как только Игорь начал понимать, что вскоре вновь станет отцом, у нас состоялся разговор, как выяснилось позже, последний.

— Я умираю, Дёня, — сказал он, как только я вошёл в комнату. Я знал всё, что он мне скажет, даже больше, но делал вид, что не понимаю о чём речь. Это было ещё одно проявление настоящей дружбы, в моём понимании. Не посчитайте меня скотиной, но так было нужно. Я молчал, слушая, как он дышит. Он понимал, что мне нечего сказать. Состояние здоровья у него было плохим. Он знал, что вскоре за ним отправиться его сын, Дима. Его единственный сын, но он думал, что не последний.

— У меня скоро будет ребёнок, — сказал он, отдышавшись. Это было не так просто, как казалось. Я думал, что перед смертью открывается второе дыхание или что-то вроде того, но ничего подобного не было. Передо мной лежало полуживое тело, которое могло говорить. Казалось, что это единственное отличие от трупа.

— Я знаю, — ответил я, — мне рассказала Ира.

— Ну конечно, — сказал он, улыбаясь, — вы всё делаете втайне от меня. Вот к кому она ходит. Ты всё узнаёшь первым.

Он улыбался, даже не понимая, насколько был прав. Я улыбнулся в ответ. Это была дружеская улыбка, но я не мог скрыть волнения и Игорь видел это. Я думаю, он посчитал это связанным со своим самочувствием и потому ничего не сказал. Я был этому только рад.

Игорь умер после того, как умер его ребёнок. Второго ребёнка он не успел подержать на руках. Их похоронили рядом. Слева лежал Игорь, справа его сын Дима. Ира пришла ко мне через неделю после похорон и спросила прямо:

— Что делать?

Она не спросила, что нам делать, и я понял, что ей было неловко. Говоря мы, она бы подчёркивала ту подлость, которую совершила.

Я ничего плохого не сказал, лишь сказал, что нужно продолжать жить. Она хотела ребёнка от мужа, она его получила. Муж умер, теперь она осталась одна. Эта легенда была для окружающих, но мы давно решили, как поступить дальше, даже не подозревая того, что мысли наши сошлись в одном направлении ещё до первого совместного секса. Когда мы с ней разговаривали, предвидя финал, мы думали о том, как помочь Игорю, облегчить его боль. Он умер, но для меня он оставался живым всегда. Когда спустя много лет я приходил с сыном на его могилу, я не мог сказать, что это его отец, как и не мог сказать, что это не его отец. Мы просто молчали, стоя на могиле человека, который был мне другом. Я постарался сделать всё, чтоб он считал меня близким другом и думаю, до самой смерти он себя таковым и считал. Это не мне решать, но я приложил к этому руку. Я лишь надеюсь, что если существуют духи, ангелы и есть жизнь после смерти, то Игорь не узнает моей тайны, а если узнает, то простит. Я совершил это ради него. Даже теперь, после стольких лет, я не знаю, верно ли поступил. Совесть меня мучает каждый раз, как я прихожу на могилу друга, каждый раз, как я вижу сына, и каждый раз, как улыбаюсь своей супруге. Я лгал Игорю о ребёнке во имя дружбы, я лгал ребёнку об отцовстве, и я лгал Ире о том, что Игорь рассказал о раскопках. Он рассказал только мне и больше никому. Удостаивались ли вы подобного доверия?

Правильно ли я поступил? Я не знаю, но я знаю, что я хотел сделать как лучше, сделать, как следует и сделать то, что мой друг сделал бы для меня. Это лишь выбор одной из дорог. Жизнь толкает вперёд и надо идти. Мы можем лишь выбрать направление.

Игорь умер с улыбкой, мой ребёнок живёт и радуется жизни, а Ирина счастлива со мной в браке. Я никого не настраиваю лгать, но разве иногда счастье родных не стоит того?

Сентябрь 2017