Мы здесь главные.

— Я гиена! Я гиена! Я гиена!

Заплакал самый младший в стае. Его выставили из норы в ливень и ветер.

— Я горжусь, что я гиена!

Протявкал он в темноту, зорко оглядывая окрестности. "Хорошо, что не выгнали совсем. Семья в саване самое главное." — подумал он уже про себя.

— Мы самые зубастые! Мы самые клыкастые! Львы перед нами поджимают свой хвост! — Повизгивал он.

"Собственно хвост поджимать не зазорно, отхватят легким взмахом твоё хозяйство и сил защищаться не будет, сразу съедят." — Вздохнул самец.

В темноте под дождём было привычно мокро и холодно. Где-то далеко зарыкал лев предупреждая, что на десять миль он здесь хозяин.

— Глупец… Хозяева жизни мы… — залаял безухий.

Ухо ему откусила тетка, выгнав его с другими тетками и сестрами из родившей его стаи. Теперь его дом здесь и он не задумавшись будет грызться даже со своей матерью за место в новой семье.

Он огляделся и подумал, что засуха уже кончилась, схватил своей огромной пастью несколько капель дождя. Вновь прислушался.

Где-то справа, в ночной тьме, послышалась возня с аппетитным похрустыванием костей. Явно кого-то ели.

"Надо спешить! Еды лишней не бывает!" С энтузиазмом безухий ринулся в темноту рысцой жирафа, казалось неловко перемещая тяжесть тела то назад, то в перед. За кустом колючей акации и вправду обнаружилась стая гиенообразных собак грызущая павшего зебу.

Жалоб зебу безухий не слышал в ночи, да и запаха крови тут не ощущал, — "повезло старику, пал сам. Вот она жизнь — пережить засуху что бы окончить свой жизненный срок в достатке, но не воспользоваться им". Дальше рассуждать было некогда, стая собак решила закусить и им. Призывно гавкая они стремились откусить его хозяйство и мешающий этому хвост.

— Мы здесь главные! Мы здесь главные! — подтявкивали они — Мы первые учуяли это мясо! Мы первыми наткнулись на него! Оно наше! Оно наше! И тебя съедим!

Безухий приседая на зад, всё время поворачиваясь то в одну сторону то в другую к вновь атакующему сзади, подумал: " у собак похоже будет славный ужин из зебу и меня!!!".

Безухий призывно захохотал на всю безграничную ночь:

— Я здесь семья! И здесь еда! Все сюда! Еда! Я здесь!

Собаки ловко уворачивались от его зубов, а у него уже в нескольких местах свисала окровавленная кожа досталось и хвосту. Убежать уже не было возможности.

Мелькнули тени, и послышался визг собак. Безухий пригнулся и прыгнул на ближайшего обидчика, воспользовавшись, что тот отвлёкся, и перекусил ему шею.

Собаки отступили жалобно скуля:

— Мы первые нашли… Мы первые… Это наше… Это наше… Мы первые...

Гиены больше на собак не отвлекались. Туша зебу и несколько загрызенных ими собак были почти съедены.

— Оставьте кусочек… Мы первые… Это наше...

— Закон жизни — закон саваны, кто сильней тот прав! — Пролаял безухий.

Собаки затихли и разбежались по сторонам.

"Ага поняли, кто здесь хозяин..." — прошамкал уже про себя безухий, быстренько заглатывая потроха, им же загрызенной собаки, в отдалении от основной стаи над тушей.

Кто-то внезапно с большой силой вцепился огромной пастью в его загривок. Челюсти беспрерывно сжимались.

— Нас гиен так просто не убьёшь. — прошипел безухий безуспешно брыкаясь.

"Лев," — уже безучастно подумал он — "как не справедливо, я ещё молод и был силён." Последним хрипением он послал проклятия:

— Когда тебя из твоей семьи выгонит более молодой лев, мой народ съест тебя..."

Савана продолжала жить своей не простой жизнью. Пробился сквозь облака рассвет.