Смерть Шепарда

«Нормандия» возвращалась из очередного дальнего полета в ранее закрытые районы Млечного Пути. По корабельному времени был поздний вечер. Капитан Шепард находился в своей каюте, сидел за рабочим столом и просматривал очередную порцию отчетов, присланных членами экипажа и команды. Перед ним на небольшой витрине светились два портрета — Лиара и Бенезия Т.Сони. Чуть ниже были групповые портреты всех его дочерей. И родных, и приемных.

Прошло сто сорок лет с того момента, как его Лиара тихо, стесняясь и смущаясь сказала ему о своей беременности. С тех пор они почти никогда не разлучались надолго. Его родные дочери, все четверо дочерей Бенезии, как одна поняли своего отца и свою мать правильно, предоставив им вдоволь возможностей находиться рядом и вместе. Старшие дочери — Миранда и Ориана, поддержали их стремление.

А Лиара… Лиара понимала, что капитан не может вечно сидеть на Тессии, рядом с ней. И потому, скрепя сердце, отпускала его в полеты на борту только его фрегата, его легендарной «Нормандии», прошедшей десятки модернизаций и оставшейся такой же красивой и могучей. Шепард почти никогда не заставлял Лиару волноваться, он понимал, что теперь его фрегат нужен не только ему, но и новой команде, новым членам экипажа. И в последние годы стал реже появляться на его борту. Еще реже — уходить на «Нормандии» в очередной полет.

Этот рейс был особенным: автоматический разведзонд гетов передал ему координаты планеты, на которой было обнаружено протеанское захоронение. Таких захоронений было найдено немало и зонд не стал бы передавать эту информацию лично Шепарду, но среди собранных данных компьютеры зонда нашли изображение протеанки. Той протеанки, которая встала рядом с Явиком. И Шепард, получив эти данные, ознакомившись с ними, принял решение — он должен побывать на этой планете. Отдать дань памяти тем протеанам, среди которых была спутница Явика.

Фрегат совершил посадку неподалеку от протеанского акрополя. Почти все члены команды и экипажа, кроме разве что вахтенных, приняли участие в траурной церемонии и вернулись на борт, оставив Шепарда наедине с местом последнего упокоения и одновременно — местом обретения надежды. Долгие годы капитан надеялся на то, что когда-нибудь Явик снова выйдет на связь. Не сложилось. Видимо через огромные расстояния, каким то энным по счету чувством Явик ощутил, как повлияло на Лиару и капитана его неожиданное появление на экране в тот вечерний час.

Он, капитан Шепард, знал, видел, чувствовал, как Лиара не хочет рвать в клочки свою юношескую мечту — рассказать о протеанах, как о прекрасной, сильной и развитой расе. Как она подолгу смотрит на висящий в закутке их огромной квартиры, в ее большом рабочем кабинете диплом Серрайского университета на Тессии и ее тонкие и гибкие пальцы подрагивают, выдавая нетерпение и жгучее желание ощутить теплоту деревянной рамки и гладкость стекла, покрывающего документ. В такие минуты Шепард видел ее молодеющей буквально на глазах и чувствовал, насколько она, приближавшаяся к возрасту матриарха, неравнодушна к предмету своей давней исследовательской работы, к протеанину Явику. Какой радостью, вспоминал Шепард, тогда засветились ее глаза, когда она, войдя после ванны в кабинет отца, увидела на большом экране Явика рядом с его сбывшейся мечтой.

Никогда, ни при каких обстоятельствах не командовал Шепард судьбой Лиары, охотно допуская, что его дочь, а впоследствии — жена… после его ухода может вернуться к Явику. Допуская и не видя в этом ничего предосудительного или угрожающего, веря в Лиару и в Явика, в их благоразумие и способность помочь друг другу тогда, когда он, Джон Шепард уже не сможет помочь. Пожалуй, в последние месяцы Шепард только Явика видел рядом со своей Лиарой. Видел не как мужа, а как друга, способного поддержать ее на самом сложном этапе переживания утраты.

Если же Лиара захочет стать его, Явика, женой… Кто он такой, чтобы запрещать это ей, прошедшей рядом с ним, капитаном, десятилетия, наполненные самыми разными событиями. Почему-то он был уверен, что спутница Явика не будет против, чтобы Лиара стала частью их судьбы. Прошло почти пятьсот лет.

Рядом с неподвижно стоящим у протеанского кладбища Шепардом тихо и незаметно встала Сюзанна. На планету опускался вечер. Стоявший вдалеке фрегат зажег габаритные огни. ИИ молчала, понимая, о чем думает ее капитан и почему он уже несколько часов неподвижно, словно изваяние, стоит перед этой плитой, сделанной рукой протеанина. Протеанина, сумевшего стать не последним. Уже давно, больше сотни лет назад Сюзанна проводила в последний путь своего Джефа. И теперь совмещала обязанности капитана и пилота фрегата, признав только Шепарда своим единственным командиром.

— Прости, Сью… Я… задумался… — сказал Шепард, очнувшись от размышлений. ИИ молча еле заметно кивнула, прикрыв глаза и не стараясь держать капитана под своим все замечающим взглядом. — Все на борту? Взлететь сможем? — Второй кивок, более определенный, утвердительный. — Тогда — идем. И… готовь фрегат к взлету. Мы возвращаемся… Только… — он медленно повернулся к фрегату лицом… — Когда будем взлетать, включи сирену… Ненадолго, секунд на тридцать. Они… — он обернулся к скале, на которой светилась памятная плита. — Они… заслужили… — Сюзанна не стала кивать, только прикрыла ненадолго глаза в знак согласия и пошла рядом с капитаном к кораблю.

Спустя несколько минут фрегат поднялся над поверхностью планеты, плавно развернулся, принимая ориентировку старта, замер и тишину погружавшейся в ночь планеты нарушил звук главной корабельной сирены. Тридцать секунд звучала она над покоем, обьявшим место упокоения протеан и в ней было столько… скорби, боли, сопереживания… И одновременно — веры и… благодарности. Капитан кивнул Сюзанне, сидевшей на месте первого пилота и вышел из рулевой рубки, направляясь по вновь засыпавшему кораблю к креслу у Звездной карты. Планета отступала в тень, становилась все меньше и меньше в размерах.

Через несколько часов будет пройден ненадолго оживший при прохождении Нормандии ретранслятор, который, пропустив фрегат, снова отключится на долгие десятилетия. Впереди будет цепочка ретрансляторов до Тессии. Впереди будет встреча с Лиарой…

Капитан сел в кресло у Звездной карты. Высочайшая автоматизированность при сохраненном развитом ручном управлении, позволяла теперь обходиться без вахтенного офицера у Карты и капитан был рад, что и в этот раз он сидит в полутьме огромного зала один. Он пристегнулся и погрузился в размышления, глядя на игравшую приглушенными красками Карту.

А потом пришел сон…

Сюзанна, проверявшая в очередной раз системы навигации идущего по выверенному маршруту фрегата, первая безмолвно ощутила происшедшее и первая оказалась рядом с замершим в кресле у Звездной Карты капитаном. Бережно освободив его тело от ремней кресла, киборг подхватила капитана на руки и по лестнице, не пользуясь лифтом, отнесла в капитанскую каюту, уложила на кровать…

Когда утром члены экипажа вошли в главный зал управления, они увидели на кресле у Карты букет простых земных полевых цветов. Единственных, какие Шепард разрешал себе дарить. Слов не потребовалось. Поднявшись на «чердак» фрегата, нормандовцы по одному входили в капитанскую каюту, прощаясь со своим бессменным капитаном. В этот день на фрегате была просто звенящая тишина, везде был приглушен свет и корабль шел по маршруту непривычно медленно и тихо.

Сюзанна дождалась, пока выйдет последний член экипажа, прикрыла дверь в каюту и, встав за рабочий капитанский стол, набрала на капитанском инструментроне код, запускающий процедуру автоматического информирования. До Тессии оставалось пройти еще пять ретрансляторов, можно было воспользоваться и двигателями прокола пространства, но ИИ решила не ускорять события, дав возможность всем, кто остался в живых, кто знал капитана, собраться у центральной планеты Азарийского пространства для последнего ритуала прощания.

Проводы, их основная часть пройдут на орбите родной планеты капитана — Земли. Туда прибудут далеко не все — столичная планета азари намного ближе. И места для дальних больших кораблей там… больше. А после прощания на орбите Земли Шепарда похоронят на месте того детского приюта, из которого он ушел прямо в войска Альянса. Долгие послевоенные годы там существовал небольшой парк, в центре которого был фонтан.

— Внимание по кораблю. — тихо сказала Сюзанна, войдя в пилотскую рубку и сев в кресло первого пилота. — «Нормандия»… следует на Тессию.

— Капитан, простите. — голос главного вахтенного был непривычно мягок и одновременно в нем читалась нешуточная растерянность. — Вам — вызов со странной пометкой — «Линия». Неужели…

— Да, Майкл. — Сюзанна получила на свой инструментрон это сообщение, вызвавшее столь большую растерянность опытного офицера. — Это — от экипажа той самой «Линии». Прикажите принять шаттл в наш ангар и проводите их к лестнице наверх… Я сейчас… подойду.

— Слушаюсь… капитан. — вахтенный отключил связь, но Сюзанна знала, что он еще долго не сможет успокоиться, ведь ему, принадлежащему к уже пятому по счету составу экипажа, не приходилось никогда вживую встречаться с представителями цивилизации, имеющей в своем активе более чем миллион лет жизни.

Она тоже заволновалась. Нервно оглядела рулевую рубку, встала, посмотрела на свое отражение в небольшом зеркале. Они, эта пятерка, знали ее всякой. Они встретили ее у входа в активную, такую долгую жизнь. Они ее поймут. И ей было невероятно тепло от сознания того, что первыми, самыми первыми, кто разделит с ней горечь и боль этой невосполнимой утраты станут пятеро офицеров загадочного «Свитка».

В этот момент в рулевую рубку вошли Аврора Иванова и Светлана Юльева. Женщины обняли Сюзанну, не скрывая слез и не пряча рыданий. Сюзанна смогла отдаться на волю чувств и эмоций, находясь в руках самых дорогих для нее людей, людей, благодаря которым она обрела такое будущее, такую судьбу. Несколько десятков минут их никто не беспокоил — полотно двери отсекло рулевую рубку от остального корабля.

— Давайте пройдем к… нему… — сказала Сюзанна, размыкая обьятия и нервно приводя свой комбинезон в порядок. — Он ждет… он… будет рад.

Обе женщины молча кивнули, поддерживая Сюзанну, вышли из рулевой рубки, передали ее всем троим офицерам-мужчинам. Захар Семенов пряча глаза, в которых стояли слезы, поцеловал ее руку, после чего, ощутив немое согласие, обнял ее за плечи и поцеловал в лоб. Сюзанна обняла его, не душа рыданий и крика. Она давно стала больше человеком, чем киборгом и была предельно благодарна Семенову и его людям за этот великий дар. Именно они, офицеры экипажа посещения «Свитка» повлияли на тогда очень молодого и неопытного во многих вопросах Шепарда, дали ему понимание новой, высшей роли искусственного интеллекта в изменившихся условиях. Благодаря им, их присутствию рядом, Шепард развил до предела свои богатейшие задатки, полностью реализовал свой потенциал.

Сюзанна отпустила Захара, он отошел к своим женщинам, а к ней приблизились десантники — капитан Владимир Стропов и информационник — капитан Степан Берестов. Конечно, сейчас у них были уже другие, гораздо более высокие звания и должности, но для нее, Сюзанны ИИ, они навсегда остались молодыми офицерами.

Володя, стараясь не применять силу, по медвежьи, надежно облапил ее, прижал к своей широченной груди и она, киборг, вдруг ощутила такое облегчение, такую защищенность, что сама потеснее прижалась к нему. Он легко поцеловал ее в макушку и Сюзанна была благодарна ему за это — он помнил, что она всегда любила, когда он нависал над ней, закрывая ее от неприятностей и изредка, в самые нужные моменты, целовал вот так. Она подождала, пока он разомкнет свои обьятия, легко, двумя руками наклонила к себе его голову и поцеловала в обе щеки и в лоб, видя, насколько растерянное и убитое горем у него выражение лица, как у него, не умеющего отступать десантника, в уголках глаз светятся слезинки. Если уж Володя Стропов, скала-десантник плачет…

Но Стропов сдержался и плавно передал ее из рук в руки в обьятия самого молодого и для Сюзанны ИИ самого индивидуально ценного члена экспедиции посещения — Степана Берестова. Он мягко и нежно обнял ее, не стесняясь, что она увидит его искаженное страданием и душевной болью лицо. Для нее он был… учителем, который первый погрузил ее в океан информации, дополнил ее алгоритмы поиска и обработки своими личными разработками, но никогда не совершал насилия по отношению к ее установкам. Она дала Степе поцеловать себя в лоб и в щеки, понимая, что ему нужно собраться перед тем, как он увидит его, капитана Шепарда.

Она только сейчас заметила, что они снова пришли на борт фрегата в гражданской одежде. И теперь эта одежда отражала их скорбь по погибшему капитану. Капитану Шепарду, который сам, с их минимальной помощью, спас целую Галактику от потери всей и любой разумной жизни.

Сюзанна в обнимку со Степаном дошла по лестнице до каюты капитана, прикоснулась к голограмме замка, размыкая охранную цепь и пропуская всех пятерых вперед. Семенов пропустил вперед обеих женщин, они первыми встали у изголовья кровати, на которой лежал капитан. Затем Захар взглядом пригласил войти ее, капитана, теперешнего капитана фрегата. Сюзанна подчинилась, понимая, что это — не протокол. Это — память и уважение. Для Шепарда, вынужденного на протяжении трех тяжелейших миссий раз за разом отказывать себе в праве на личную жизнь, на счастье вдвоем, она долгое время была больше чем ИИ, больше чем киборгом, больше чем вторым пилотом, больше чем душой его горячо и нежно любимого фрегата ««Нормандия»». Но он ни разу не посягнул ни на ее тело, ни на ее душу, ни на ее сущность.

Она чувствовала, знала, ощущала, всегда помнила, что он любит ее. Любит… машину, робота, киборга, механизм… Любит как… как личность, как… женщину… Как то, что следует защищать, оберегать, поддерживать везде и всегда. И это позволило Сюзанне сделать свой, нисколько не зависящий от его, капитана Шепарда, мнения и желания, выбор. Она была предельно, полностью, до остатка благодарна Шепарду, что он увидел в ней не железяку, не шагоход… Что он понял ее стремление поддержать Джефа Моро, поддержать, поскольку пилот страдал от своей болезни, чувствовал себя слабым, никчемным, ограниченным… Если, конечно, дело не касалось пилотирования его «Нормандии».

Кто тогда сделал окончательный выбор — она или капитан — сейчас не было важно. Важно было для Сюзанны то, что Шепард и сам хотел, чтобы Сюзанна стала для Джефа чем-то большим, чем центральный компьютер, чем синий ящик, чем система управления защитным интеллектом корабля. Она ощутила, что Джеф нуждается в ней больше, чем капитан…

Все пятеро приняли Сюзанну в свой круг и выстроились по обе стороны кровати с телом капитана Джона Шепарда. Аврора Иванова вместе со Светланой Юльевой начали читать на абсолютно незнакомом Сюзанне языке какую-то, несомненно, очень древнюю молитву. При первых ее словах все пятеро склонили головы. А потом эта же молитва прозвучала на галакслингве… И Сюзанна была потрясена… В кратком тексте было столь емкое содержание… Столько боли, столько скорби, столько грусти. В этом кратком тексте был заключен такой отчаянный, рвущий душу зов, обращенный к ушедшим… И одновременно в молитве была выражена уверенность в том, что погибшие не оставят живых своей помощью и поддержкой, не дадут им отступить, предать, ослабеть…

Отдав первым почести капитану Шепарду, Захар Семенов отступил от ложа, отходя к уголку отдыха.

— Это молитва на нашем самом древнем языке, Сюзанна. Ему больше миллиона лет. То, что прозвучало на галакслингве… и могло прозвучать на английском… Способно передать только самый общий смысл. На самом деле в основном тексте молитвы заключено гораздо больше… — шепотом пояснил он, поймав вопрошающий взгляд Сюзанны. — Я бы хотел посоветоваться с тобой… — он жестом указал ей на рабочий кабинет Шепарда. — Мы прибыли сюда с помощью телепортации, «Линия» уже давным давно погружена на крейсер и надежно закреплена. Взяли шаттл и прибыли сюда, как только узнали. Сюзи, мы не можем расшифровываться. У вас полностью сменилась команда, полностью сменился экипаж. Это… сейчас лучше всего. Скажи, что мы… из спецотдела ВКС Альянса систем. Это будет… правдой… Никто кроме тебя и Лиары не будет знать всей правды — у вас по-прежнему надежная система скрытия конфиденциальной информации. Далеко не все все знают. А сейчас в мирной жизни никто и не будет копаться во всем этом — наступает время рутины… Наступит, едва он, — он кинул полный боли и страдания взгляд на тело капитана, — будет предан земле на своей родной планете. Уйдет в отставку Эшли Уильямс — и эпоха послевоенного развития… будет окончена. Начнется длительная, хочется в это верить, эпоха мирного развития… Практически беспрерывный цикл совершенствования разумной жизни в вашей Галактике. Вашей, подчеркну, Сюзанна. Теперь вашей, совместной с органиками, Галактике. Это не так мало, поверь.

Я понимаю… что ты обязательно скажешь о нашем пребывании здесь Лиаре, Миранде, Ориане. Скажи им все, так как есть на самом деле. Поясни, что мы не могли продлить свое пребывание и быть не первыми в числе тех, кто должен отдать последние почести ему. — он снова посмотрел в сторону ложа капитана. — Но вот этот кристалл… я даю только тебе… Спаси Лиару, Сюзанна… Дай ей вечную цель, чтобы она не наложила на себя руки от безысходности, чтобы она не замуровала себя на «Сером Троне», чтобы она не оставалась одна… в личном плане. Я уверен, знаю, она сама выберет самого достойного. Она уже сейчас лучше, полнее, совершеннее, чем даже мы могли бы это спрогнозировать. Шепард любил ее, любит и, смею надеяться, будет любить всегда, сколько бы ей ни было отпущено лет жизни. Она всегда будет, хочу в это верить, любить своего Джона. Больше чем отца, больше чем капитана. Но ей нужна цель, чтобы их любовь не была прервана…

Очень многие слова, живущие в культуре разумной жизни рас многих галактик Вселенной, звучат на разных языках, звучат по-разному, в разной последовательности… Передай ей, если придет такой момент, что пока из двух любящих людей жив хотя бы один — история их жизни и любви — продолжается. Ты сама поймешь, когда нужно ей будет сказать такие слова. Сюзи… Сделай все, чтобы она, Лиара, прожила весь отпущенный ей природой срок, чтобы она прожила его полной жизнью, чтобы у нее всегда была впереди цель… Не соединиться с Джоном в лучшем, верхнем мире… Нет. Другая. Которая позволит ей стать еще лучше, выше, полнее, совершеннее… Она это… сможет.

На этом кристалле — информация по Явику и Инелле. Ты знаешь, что после их видеотелесвязи… Лиара пережила жуткий стресс и перешла в состояние матроны… Мы наблюдаем за ними, знаем, что у них… все нормативно. Инелла почти освоилась в этом столь новом для нее мире… Явик… успокоился. Они посетили десятки и сотни мест, где бывали протеане. И совсем скоро, мы убеждены в этом, весь личный состав крейсера «Свиток»… Совсем скоро Явик будет готов передать разрешение на встречу с координатами планеты, на которой эта встреча произойдет. И Лиара… сможет вспыхнуть новым светом, поскольку Явик… и Инелла… вполне возможно, согласятся не только встретиться с Лиарой, а потом, позже — прибыть сюда, на Тессию, к ней… Открыться, как оставшиеся в живых настоящие, полные Протеане. Мы знаем, что тогда Лиару ждет не просто азарийское, а галактическое признание… Оно даст ей возможность вернуться не просто к собиранию и обработке информации… Оно даст ей возможность обрести смысл жизни на долгие сотни лет… Явик… даст эту возможность только ей… И Инелла ее поддержит. Между ними нет противоречий… Инелла знает, что Явик… любит Лиару… И она спустя столько лет, как протеанка, убедилась, что любя Лиару, Явик… никогда не предаст, никогда не оставит ее, Инеллу.

Скажу больше, скажу только тебе, Сюзанна. У Явика и Инеллы есть дети… Протеане живут долго, очень долго… И поэтому они столько вложили именно в азари. Полторы тысячи лет — это гарантия, своеобразный минимальный срок жизни для столь уникальной и сильной расы. А сколько сможет прожить имеющая такую цель Лиара…. Никто не знает… Ни Явик… ни Инелла… ни мы. Пойми, Явик… преклоняется перед Лиарой. Только ей одной он готов доверять, кроме, конечно, Инеллы и ее детей, полностью и без остатка. При нем она стала Серым Посредником, точнее — раскрыла свой потенциал достаточно полно в этом направлении. Инелла, как женщина, как ученый, как медик, многое пояснила Явику и в том числе — об азари.

Мы прекрасно знаем, что Явик и Инелла могут отказаться от интеграции в сообщество рас Млечного Пути. Это будет только их выбор. А Лиара… она согласится с этим выбором. Может быть, она… все же мягко настоит на том, чтобы дать Явику и Инелле возможность воспользоваться наработками саларианцев в области генетики. И тогда Явик и Инелла станут современными Адамом и Евой новой, протеанской цивилизации, не имперской, не насильственной, не воинственной. Новой, современной, обьединенной с мощью Азарийской цивилизации. А потом — и с мощью всех остальных разумных рас Млечного Пути. Кто знает, быть может и мы тогда сможем помочь Явику, ведь наше существование для него — тоже не тайна. Мы для него Старшая Раса, но он — наш партнер. Ты знаешь, что давить на него, давить на Инеллу и на их детей… мы никогда не будем.

Если они захотят прожить свои длинные жизни вдали от остальных рас, оставшись малоизвестными… Что ж. Это будет их выбор. Но и тогда Лиара… смею надеяться, равно как и Миранда и Ориана… будут для Явика и Инеллы не чужими очень долго. И случись что — они друг другу помогут. К сожалению, Миранда и Ориана не смогут осилить еще одну тысячу лет… А Лиара — она сможет. И тогда рядом с ней всегда будут те, в кого она верила, когда только только получила диплом доктора археологии. Верила и… любила. Для детища протеан — азарийской цивилизации… это дорогого стоит, Сюзанна. А в случае необходимости… она всегда сможет уйти к ним… Ведь к тому времени никто лучше этих протеан не будет знать вашу Галактику, ее самые закрытые и самые таинственные уголки… Для всех закрытые и таинственные… Кроме них и Лиары… — с этими словами Семенов вложил кристалл в руку Сюзанны. — Мы все будем рядом с тобой, Сюзанна. Рядом с тобой, Аэстеной, Виром, Легионом.

Мы будем… помогать. Но… сохраняя безвестность и глубокую шифровку. Очень скоро… ты — единственная, кроме протеан, будешь знать, что мы… существуем. Поскольку те, для кого мы были реальностью… незаметно, но неуклонно уходят. — Семенов едва удержал дрожание губ и смахнул слезу, прочертившую по его вечно сосредоточенному лицу свою дорожку. — Прости… Но мы должны возвращаться в челнок… Нам не хочется телепортироваться прямо отсюда… Мы всегда будем помнить о тебе, Сюзанна… И о тех, кто помнит о нас. — он подождал, пока в рабочем кабинете Шепарда соберутся все его офицеры. — Прости… Проводи нас, чтобы не было вопросов…

— Захар… — шепотом произнесла Сюзанна… — Можно тебя обнять?

Семенов кивнул и наклонился к Сюзанне. Та приникла к нему, запечатлевая на его лице множество поцелуев… Понимая, что перед ним, видевшим ее еще в виде деки, набитой микросхемами синего ящика, в виде неподвижного, голого тела киборга, ей, Сюзанне Моро, не следует в такой момент стесняться и сохранять в действии большинство протокольных ограничений… На долгие десятилетия они, члены экипажа «Свитка» стали для нее поддержкой и опорой и теперь, ох, как хотелось ей в это верить — они останутся для нее поддержкой и опорой в будущем.

С сожалением расцепив объятия, Сюзанна обнялась и расцеловалась с Авророй и Светланой, обменялась поцелуями и рукопожатиями с Володей и Степой. Приведя себя в порядок, все шестеро прошли через главную палубу в ангар и Сюзанна проводила взглядом улетавший челнок. Спустя несколько минут, убедившись, что ангар надежно изолирован от космоса, Сюзанна Моро вернулась на главную палубу.

— Внимание по кораблю. — тихо сказала Сюзанна, войдя в пилотскую рубку и сев в кресло первого пилота. — «Нормандия»… следует на Тессию. Подготовиться к встрече с эскадрой Памяти. До входа в ретранслятор — десять минут.

Первым кораблем, встретившим фрегат после выхода из ретранслятора у Тессии стал тяжелый крейсер «Свет Ранноха» — флагман военно-космических сил гетов. Адмирал Вир, тот самый прайм, ставший свидетелем и участником создания Шепардом долгожданной семьи, появился на экране. Кому как не Сюзанне ИИ было заметно, насколько убитый у него, главкома вооруженных сил гетов, вид.

— Прими соболезнования, Сюзанна. От всего сообщества гетов, от всех, кто знал, помнил, знает и помнит капитана. Будет помнить его всегда. — медленно и тихо прострекотал Вир, умерив свет своего прожектора до возможного минимума. — У меня на борту… Верховный Адмирал Флота Тали Зора… Ее сопровождает… Легион. Советник Раэль Зора не смог… он… слишком тяжело пережил известие… остался на Раннохе. Просил передать… что помнит и благодарен Шепарду… за все… Аэстена… она обещала быть позднее, сейчас она… летит на Тессию, будет сопровождать Лиару… Разреши Тали Зоре и Легиону… прибыть на борт… — он умолк, понимая, что Сюзанна не покажет сейчас компьютерной скорости действий и решений.

— Разрешаю, Вир. — тихо произнесла синтетик. — Он… в своей… каюте. Передай Зоре...

— Передам. Я… тоже прибуду.

— Жду. — мягко сказала Сюзанна, переключая каналы. — Принять шаттл с крейсера. Лечь в дрейф.

Приняв ответные сообщения, она вышла из рубки и спустилась в ангар, куда уже прибыл челнок. Вместе с Легионом она проводила Тали Зору в капитанскую каюту и позволила ей несколько минут оставаться наедине с капитаном. Первой инопланетянке, кого Шепард взял в команду фрегата. Обменявшись с Легионом понимающими взглядами, Сюзанна тихо, но решительно проводила адмирала в салон-столовую, оставив ее на попечение вахтенных.

Вместе с Виром и Легионом она ненадолго вернулась в капитанскую каюту. Несколько минут они все втроем стояли у ложа капитана, благодаря которому машины с искусственным интеллектом получили права гражданства в галактике Млечный Путь, стали не слугами, не рабами, не инструментами — партнерами, друзьями, равными среди равных.

— Капитан. — раздался приглушенный голос главного вахтенного. — На связи — крейсер «Слава Палавена». Адмирал Гаррус Вакариан просит разрешения прибыть на борт.

— Принять шаттл. Проводить в капитанскую каюту. — тихо, но твердо ответила Сюзанна. Вир и Легион кивнули, поспешив вернуться в салон-столовую, к Тали Зоре.

В хорошо знакомой Сюзанне синей броне в капитанскую каюту вошел, неслышно ступая, Гаррус. Подойдя к ложу, он опустился на одно колено, взял капитана за правую руку и замер, склонив голову. Несколько минут он молчал, стараясь сдержать слезы. Сюзанна ждала, недвижимо замерев возле входного портала. Наконец турианец тяжело поднялся, разогнулся, отпустил руку капитана и подошел к Сюзанне. Та достала платок и стерла слезинки с пластин, обрамлявших глаза верного друга Шепарда.

— Мужчины… говорил капитан… не плачут… Мужчины… огорчаются. — тихо прошептал Гаррус, не препятствуя Сюзанне. — Вот мы и… осиротели, Сюзи. — он нервно дернул мандибулами, оглянувшись на капитана. — Прости… Я знаю, что Тали… на борту… Я ей сейчас… нужен.

Сюзанна отпустила плечо турианца, коротко кивнула и отступила в сторону, давая возможность адмиралу выйти из капитанской каюты. На экране, слабо засветившемся у рабочего стола Шепарда, она увидела, как кварианка повисла на подошедшем к ней Гаррусе и заплакала навзрыд, как она спрятала свое лицо на груди своего, без всяких сомнений, верного и любимого друга… Два адмирала. Два представителя столь разных цивилизаций обьединились, чтобы совместно пережить утрату того, кто подарил им, в самом начале совместной работы счастье познания любви. Для Сюзанны не было секретом — Тали Зора и Гаррус продолжали любить друг друга. И знали, что это качество было воспитано в них обоих их единственным капитаном, капитаном Джоном Шепардом.

Вир и Легион отошли от Гарруса и Тали в другой конец огромного центрального зала, боевого информационного центра фрегата. Отошли, давая возможность друзьям не сдерживаться, не стесняться, не ограничивать себя протоколом.

— Капитан… Прибыл фрегат «Заря». На борту — дочь Главы Совета Цитадели, Стелла Уильямс. Эшли Уильямс прибыть не смогла — она… очень слаба… Кайден Аленко… занят подготовкой траурной церемонии на Цитадели.

— Принять. Проводить в капитанскую каюту. Обеспечить видеосвязь по каналу квантовой голографии с покоями Главы Совета Цитадели. Перебросить сигнал на проектор в капитанской каюте. — тихо распорядилась Сюзанна, поворачиваясь к двери лифта, из которой уже выходила молодая женщина в строгом траурном платье.

Обменявшись с Сюзанной короткими обниманиями и поцелуями, гвардии полковник спецвойск Альянса Систем Стелла Уильямс переступила порог капитанской каюты и подошла к изголовью кровати. Вспыхнувший луч голопроектора прочертил с другой стороны ложа контуры фигуры Эшли Уильямс, облаченной в черное строгое платье. Полковник космопехоты Альянса Систем склонилась над Шепардом и Сюзанна отвернулась — слишком личным был момент, чтобы ей, синтетику, продолжать наблюдать за происходящим. Она знала, что совсем скоро Шепард прибудет на Цитадель и там уже Эшли Уильямс отдаст дань памяти своему верному другу лично. Сейчас она доверила это сделать своей старшей дочери, присутствуя рядом вот так, в виде голографической проекции.

Сюзанна не могла, не чувствовала в себе сил думать и говорить о Шепарде теперь… только как о теле. Для нее он оставался живым… И останется… Так же как для нее остался живым ее единственный муж — Джеф.

Подошедшая сзади Стелла коснулась ее плеча и прошла дальше, к лифту. Сюзанна знала, она спешит в главный зал, а оттуда, недолго постояв у Звездной карты, она придет в салон-столовую. Экранное изображение подтвердило ее прогноз.

— Спасибо, Сюзанна. — голографическая проекция Эшли Уильямс приблизилась к ИИ. — Сделай все, чтобы он… — женщина взглянула туда, где была кровать Шепарда. — прибыл на Цитадель… — она всхлипнула. — Слишком многие хотят отдать ему дань уважения. Почти все население Цитадели. Мы готовимся, Сюзи. Пусть он… прибудет. Это… нужно не только ему… Это больше нужно нам… всем… — она прощально кивнула и ее фигура растворилась в полумраке каюты.

На ее месте проявилась другая фигура. Сюзанна не удивилась ее появлению — она ждала, что Касуми Гото придет вот так, незаметно для других и быстро.

— Сюзи. — японка обняла киборга. — Мне… мне так… больно… — она отстранилась, неслышно и быстро подошла к изголовью… — Это я… капитан… — она склонилась над телом… — Я опять не сумела украсть для тебя несколько лет жизни… Прости… — она прикоснулась к его плечу, задержала руку, склонив голову. Сюзанна знала — в этот момент она читает древнюю японскую молитву, которой традиционно провожали в последний путь воинов Империи Восходящего Солнца. — она выпрямилась, пряча в капюшоне заплаканное лицо… — Сюзи… Я приду к нему на Земле… Я буду там, рядом с ним, когда… все отдадут свои почести ему… Прости… мне надо побыть одной… — она надвинула капюшон еще больше и ветром пронеслась мимо киборга к лифту. Сюзанна знала, что лифтом она… не воспользуется… обычным способом.

Послышался звук прибывшей кабины и из нее вышли два дрелла. Тейн и его сын, Колят. Тейн сразу прошел к капитану, а Колят взял Сюзанну за руку.

— Сюз, давай подойдем… Мой отец… хочет прочитать прощальную молитву… Если бы не капитан… Мне пришлось бы читать ее над отцом… И теперь мы оба должны вернуть ему долг, чтобы его душа там… была спокойна и тиха. — он мягко повлек киборга к изголовью. — Ты… знаешь эту молитву, Сюз. Отец… начни… Мы… поддержим.

Колят соединил обе руки перед грудью и склонил голову. Тейн, склонив голову, читал старую молитву на ее исходном, древнем языке. Затем, сделав короткую паузу, он прочел ее уже на галакслингве, общем для Млечного пути языке. И в третий раз он прочел ее на английском, языке, столь распространенном среди уроженцев Земли. Закончив чтение, дреллы прикрыли свои бездонно черные глаза, погрузившись в размышления, соединившись с тем, кто подарил им семейное счастье, долголетие и помог найти достойное применение их талантам и способностям. Сюзанна молчала, опустив взгляд на спокойное лицо ее капитана. Ей очень хотелось верить, что капитан услышал и молитву дреллов и ее молитву, молитву-зов. В этот момент она особенно остро ощутила себя… одинокой, брошенной, оставленной… Она звала его, звала безмолвно, звала, читая за дреллами строки древней и вечной молитвы, звала, надеясь, что он слышит ее… Услышит…

Перед ней была вечность. Как машина, она, Сюзанна Моро, не старела, не болела, не ломалась. Внешне она осталась спокойна. Только ее душа, ее личность сейчас плакали и звали. Звали того, кто поверил в то, что киборг и искусственный интеллект достойна встать рядом с органиками, стать для них другом, партнером, родным по духу существом.

— Сюзи, успокойся. — услышала она рядом, совсем рядом тихий голос Тейна. — Капитан… всегда будет рядом с нами. И с тобой тоже… Со всеми нами и… с каждым из нас… Он не даст нам почувствовать себя брошенными и одинокими… Он… верит в нас… и любит… всех нас и каждого по-своему… Мы всегда будем рядом с тобой… с Аэстеной, с Виром, с Легионом… Ты не будешь одинока, Сюзи, обещаю… Не рви его душу своим убитым видом… Он же тебя читает… Он же тебя… видит насквозь… И ему больно, потому что больно… тебе. Теперь ты — «Нормандия», его вечный и уникальный корабль. Теперь ты — капитан. Капитан фрегата Джона Шепарда. Фрегата, принесшего Млечному Пути Победу и Надежду на Будущее. Шепард… верит в тебя, верит тебе и знает, что ты сделаешь все… наилучшим образом… Мы… будем внизу, в салоне-столовой… — с этими словами Тейн и Колят неслышно покинули капитанскую каюту.

— Капитан… Фрегат инженерной службы Кварианского Союза на связи. Ведущий инженер Лиа Ваэл… просит разрешения подняться на борт. — доложил вахтенный.

— Принять… Передать, что капитан … у себя.

— Принято.

Кварианка скользнула в каюту как тень. Только остановившись перед Сюзанной, она откинула капюшон хорошо знакомого киборгу скафандра, ставшего теперь для кварианцев церемониальной одеждой. Черные ленты скорби струились по плечам и груди той, кто знала фрегат досконально.

В глазах Лиа стояли слезы. Она снова надвинула капюшон.

— Прости, Сюзи… Проводи меня… к нему… Или я… просто упаду… — выдавила из себя кварианка, беря киборга за руку. Сюзанна кивнула и они вдвоем подошли к изголовью кровати. Лиа склонилась над Шепардом, откинула капюшон и прикоснулась губами к его лбу, отдавая последний дружеский поцелуй тому, кто помог ей тогда на Цитадели, помог, защитив от ложного обвинения в воровстве, а потом… потом подарил счастье ежедневно видеть уникальный корабль, его удивительное ядро, знать фрегат наощупь, с закрытыми глазами… Подарил счастье встретить другого кварианца, полюбить его, среди боев, среди огня и вспышек зарядов… дать жизнь троим детям, превратить инженерный отсек в место, где ее дети смогут расти без скафандров, без пузырей, без опасности инфекций. Подарил уверенность в своих силах, дал осознать свою мощь и профессионализм, понять свою ценность и полезность для… очень многих.

Выпрямившись, Лиа одними губами прочла древнюю кварианскую молитву и отступила от ложа, поворачиваясь к выходу. — Спасибо, Сюзанна… Я… пойду в салон-столовую, к Тали… Ей… нужна помощь… — Ваэл выскользнула из каюты подобно бесплотному духу. Сюзанна знала, что кварианка едва сдерживается, чтобы не зарыдать в голос.

— Капитан… Медкрейсер Земли «Парацельс»… на связи. Академики Карин Чаквас и Хлоя Мишель просят разрешения…

— Примите… и проводите. В каюту. — тихо ответила Сюзанна.

Первой в каюту капитана вошла Чаквас. Кивнув Сюзанне, она подошла к капитану, встала у изголовья. Хлоя Мишель не стала проходить в глубь каюты, остановилась рядом с Сюзанной, не желая прерывать прощания с капитаном той, кого Шепард избавил очень надолго от необходимости бесконечно залечивать травмы и раны членов экипажа и команды. Избавил, зная, что рано или поздно Чаквас придется применить все свои знания, умения и навыки, для того чтобы спасти от смерти очень многих. Тех, кто до этого благодаря капитану очень и очень нечасто попадал во владения медотсека фрегата в качестве пациентов. Тех, для кого и доктор Карин Чаквас и доктор Хлоя Мишель оставались самыми ценными и неприкосновенными специалистами корабля. Тех, кто в жутком напряжении рейда за "Четверку" не дал в буквальном смысле волоску упасть с обеих докторов. Не дал даже приблизиться к ним любой опасности, потому что вслед за капитаном Шепардом поверил — случись что и Карин и Хлоя встанут между ними, нормандовцами и смертью, заставят ее отступить в очередной раз, не дадут костлявой ни малейшей надежды на поживу. И вот теперь оба доктора стояли над телом своего капитана. Преодолевшего, превысившего несколько раз предельный срок жизни человека. Но оставшегося таким же смертным, как и они.

В глазах военного хирурга Чаквас стояли слезы. Даже Сюзанна нечасто видела их, а Хлоя Мишель вообще совершенно искренне полагала, что ее старшая коллега не умеет плакать. Карин отступила от ложа, подошла к Сюзанне, давая возможность Хлое попрощаться с ее капитаном.

— Он… — начала было Чаквас…

— Нет, Карин. Он просто уснул. Был очень утомлен. Сел, пристегнулся, задержал взгляд на Карте… Она своим сиянием всегда его успокаивала… Закрыл глаза и вскоре… уснул. — ответила Сюзанна, понимая, что перед врачом фрегата бесполезно скрывать такую, наглухо закрытую для всех других нормандовцев, информацию. — А потом у него постепенно замедлилось сердцебиение и он… ушел… Я перенесла его сюда, обрядила, а на его капитанское кресло положила букет цветов. Сделала это так, как он просил, чтобы все сразу поняли… — Сюзанна вздрогнула и Чаквас обняла ее, прижимая к себе.

Несмотря на то, что Карин была профессионалом в лечении органиков, принадлежавших к большинству известных рас, Сюзанна только ей доверяла уход за своей кожей, близкой по многим своим характеристикам к человеческой. Только Чаквас кроме Джефа видела Сюзанну полностью обнаженной. Только ей киборг и ИИ корабля доверяла залечивать немногочисленные порезы и ранения в том рейде за "Четверку". Залечивать, поскольку на полноценную регенерацию не хватало ни времени, ни ресурсов. Только Чаквас ввела Сюзанну в мир единения с мужчинами-органиками, пояснив ей, мягко и ненавязчиво, то, что может ждать от нее Джеф. Ее Джеф.

Спустя несколько минут оба доктора покинули каюту капитана и присоединились к остальным в салон-столовой. На экране капитанской каюты было видно, как прибывшие корабли выстраивают коридор Скорби, сквозь который предстояло пройти «Нормандии».

— Капитан… крейсер Союза Юстициаров Азарийского пространства «Равновесие»… на связи. Юстициары Самара, Мирала, Рила и Фалере просят разрешения подняться на борт. Они… судя по всему… крайние перед посадкой на Тессии, капитан. — вахтенный старался сохранять спокойствие, но ему это откровенно плохо сегодня удавалось. — Они сказали, что специально ждали… всех остальных.

— Принять. Скажите, чтобы поднялись в каюту…

— Есть, капитан. — вахтенный прервал связь.

В проеме лифта встали четыре фигуры юстициаров, затянутые в черную траурную церемониальную броню. Первыми к ложу капитана, к его изголовью подошли Самара и Мирала. Фалере и Рила остались стоять рядом с Сюзанной.

— Сюзи, Рила, Фалере. — тихо сказала юстициар. — Подойдите. — она подождала, пока киборг и ее младшие дочери приблизятся. — Я принесла Шепарду молчаливую третью клятву юстициара, поклявшись ему в верности на время миссии. Тогда я не могла предвидеть, что моя клятва позволит мне быть рядом с человеком, способным остановить и уничтожить Жнецов… Рядом с человеком, который спас моих дочерей и меня… от страшной судьбы, от гибели. Рядом с человеком, подарившим мне и моим дочерям глубоко личную, истинную, полную и цельную надежду на лучшее будущее. Я счастлива, что судьба подарила мне возможность близко знать капитана Джона Шепарда, быть его соратницей и… ученицей. Он дал мне возможность… освоить новое понимание многих вещей… развиться, стать лучше, глубже, цельнее… И… хотя Джон Шепард ушел… я не буду снимать с себя обязанность следовать однажды данной ему клятве. Сюзанна… его корабль и ты… будут всегда самыми дорогими и желанными гостями у нас на Типре, в Союзе Юстициаров. — Самара опустилась на одно колено и вспыхнула, окуталась молочно белой биотикой, что-то прошептав одними губами. Выпрямившись, она взглянула на дочерей. — Мне сообщили, что пока больше никого на кораблях… не ждут… Все остальные ждут… капитана Шепарда и его корабль… на Тессии, Цитадели и Земле… Мой крейсер… сопроводит фрегат на всем этом пути… по праву принадлежности Шепарда к гражданам Азарийского пространства. Сюзанна… Все собрались в салоне-столовой. Ждут вас, Сюзанна, чтобы в единении отдать первую общую дань памяти нашему… капитану.

— Прошу вас… — Сюзанна отступила в сторону, пропуская к выходу всех четверых юстициаров. Убедившись, что каюта чиста, она прикоснулась ладонью правой руки к голограмме замка, включая запечатывание каюты в силовой кокон. — Идемте… по лестнице… Не надо… гула лифта… Это… слишком больно… — выдавила из себя киборг, сделав первой шаг к лестничным маршам.

Когда они приблизились к порталу зала столовой, Самара и ее дочери плавно и быстро обогнали Сюзанну, ушли вперед. И когда ИИ корабля переступила порог зала, она увидела, как все собравшиеся встают из за скромно накрытого стола, поворачиваются к ней и замирают, ожидая, когда она, капитан «Нормандии», приблизится к столу, чтобы начать ритуал.

Она встала во главе стола, отодвинула кресло, выпрямилась. Скользнула взглядом по белоснежной скатерти, на которой стояли редкие блюда с простой закуской и два ряда стаканов, рядом с которыми лежали нарезанные воинскими тесаками ломти брусочного, солдатского хлеба. На другом конце стола стоял наполненный спиртом стакан, накрытый куском такого же черного хлеба. Это была порция капитана Шепарда. Почти незаметно вздохнув, Сюзанна сказала, выдерживая обычную громкость и обычный тон своего хорошо знакомого всей команде и всему экипажу голоса:

— Капитан Джон Шепард обьединил нас, столь разных и непохожих, перед лицом смертельной для любой разумной жизни опасности. Он научил нас всех быть самими собой, ценить, уважать, защищать и любить жизнь. Он дал нам право и возможность выжить, выполнив труднейшую задачу, подарил каждому из нас шанс найти себя в послевоенной жизни, в послевоенном мире. Он возглавил нас, обьединил нас и подарил всем нам и каждому из нас надежду и веру в будущее. За капитана Джона Шепарда! — Сюзанна подняла стакан, сделала паузу и поднесла граненый сосуд к губам.

— За капитана! — эхом пронеслось по рядам справа и слева от Сюзанны. Все выпрямились и выпили до дна, закусив черным хлебом.

Кивком головы Сюзанна разрешила всем сесть и опустилась в свое кресло. На главном большом экране зала-столовой появился портрет Джона Шепарда и теперь каждый из сидевших за этим общим столом поочередно вставал и говорил свое слово. Слово о капитане. После того, как высказалась младшая дочь Самары все встали. По кораблю разнеслись звуки метронома. Минута молчания.

— Капитан. Корабль к бою и походу готов. — доложил по громкой связи вахтенный.

Сюзанна очнулась, увидев, как многие уже покинули стол, разошлись по кораблю, образовали группы, что-то вполголоса обсуждая, рассматривая на инструментронах фотографии и видеозаписи. Киборг прошла в рулевую рубку, приняла отчеты и доклады, села в кресло первого пилота, отдавая фрегату команду следовать к Тессии.

Сюзанна взглянула на обзорный экран, затем в передние иллюминаторы и обмерла — на всем пути от ретранслятора до центральной столичной планеты стояли сотни самых разных кораблей всех типов и марок. Стояли, образуя коридор, по которому и шел теперь фрегат.

— Фрегату «Нормандия». Говорит «Тессия-Главная». — раздался в тишине рулевой рубки голос диспетчера. — Принимаем вас на главное поле космопорта.

— «Тессия-Главная». Я — фрегат «Нормандия». — отозвалась Сюзанна. — Поняла вас. Следую на главное поле. — она переключила канал на громкую связь и тихо сказала. — Прошу всех приготовиться к посадке. Фрегат следует на главное поле «Тессии-Главной».

Всю посадочную процедуру Сюзанна выполнила вручную, отключив любую автоматику. Бело-синий фрегат тихо опустился на поле, куда обычно приходили только дредноуты представительского класса.

— Посадка выполнена. — сказала Сюзанна, нажатием сенсоров разблокируя выходные люки корабля. — Трапы поданы, можно выходить. — она встала, чтобы успеть дойти до входного главного шлюза прежде, чем туда войдет Лиара.

Они встретились на пороге между шлюзом и основной палубой корабля. Сюзанна молча взглядом указала жене Шепарда на лестницу, ведущую наверх, к капитанской каюте и пошла следом, чуть приотстав. Она знала, что ВИ двери, кроме нее, капитана, пустит теперь в каюту только ее, Лиару Шепард — Т Сони. Пустит во всех и в любых условиях.

Так и произошло.

Азари, почти вступившая в возраст матриарха, без звука рухнула на тело капитана. Сюзанна отвернулась, понимая, что ее взгляд, взгляд синтетика сейчас будет для Лиары ножом под сердце. За спиной слышались сдавленные рыдания и всхлипы. Лиара обнимала своего Шепарда, обнимала, еще не до конца веря, что он ушел. Киборг знала, что Лиара изо всех сил сдерживается, чтобы не завыть в голос, чтобы никто на этом корабле не услышал ее страшный в своей безысходности вой. Она ощущала, насколько титанические усилия затрачивает сейчас азари, чтобы не дать волю чувствам и эмоциям, чтобы никто, даже Сюзанна, не увидел, насколько она сейчас сломлена и обезоружена утратой. Сюзанна понимала, насколько сейчас Лиаре хочется презреть любые приличия и ритуалы, прижать Шепарда к себе, слиться с ним… Не желая ограничивать азари, Сюзанна вышла в лифтовый холл и притворила за собой дверь, догадываясь, что Лиара, не доверяя никому, обрядит Шепарда в последний путь так, как всегда хотел только он и как знала только она.

Спустя час дверь медленно открылась. Лиара стояла у рабочего стола капитана, укладывая в сумки последние датапады и стилусы. Капитан лежал на кровати, на белом толстом ворсистом покрывале одетый в черный парадный костюм, укрытый до пояса белым полупрозрачным пологом. Взгляд киборга скользнул по спальне, по уголку отдыха, по шкафам с броней и оружием. Да, Лиара собрала почти все личные вещи капитана, оставив самый минимум и сейчас заканчивала грузить в сумки его награды, немногочисленные, но очень ценные и высокоуровневые. Каюта определенно приобретала… нежилой, необжитый вид. Пустой аквариум без воды смотрел двумя огромными проемами, едва бликуя толстым стеклом в свете софитов.

— Прости, Сью. — азари обернулась, на время прервав сборы. — Здесь, на Тессии, к нему. — она взглядом указала на Шепарда. — придут слишком многие. Я не могу запретить им проститься с Джоном, но не хочу, чтобы они все в точности знали, среди каких вещей он жил. Это… только мое и моих детей и сестер. Награды и оружие с броней я пока помещу в его кабинете. Так будет справедливо. Все остальные вещи будут там же. После церемонии на Цитадели и на Земле… все награды и все оружие вернутся на Тессию. Это было его решение и я обязана выполнить его в точности. У меня теперь, Сью, два родных дома… Тессия, где похоронена моя мама и Земля, где будет погребен мой муж. Я могла бы настоять на погребении Джона на Тессии, но он… Он — человек, землянин и его должна принять его родная столичная… планета. Я хочу, чтобы у меня и у моих детей и сестер было место, куда они всегда могут придти… к нему. Он… он вырос без родителей, в приюте… для него Альянс Систем, его космические силы — все, вся… жизнь. И я не решилась предать его тело… космосу… Он должен обрести покой на Земле…

Сюзанна слушала Лиару молча, едва заметно кивая и не стремясь держать азари под своим все замечающим взглядом. Она помогла жене Шепарда вынести сумки в ангар, куда уже пришел ее личный флайер. У входного шлюза корабля уже выстраивались первые посетители, которым было предоставлено право попрощаться с капитаном лично. Внутри фрегата натягивались ленты ограничителей, чтобы приходившие и выходившие не помешали друг другу, не устраивали толпу и не заходили туда, куда им в такой момент заходить нет никакой необходимости. Двое вахтенных в черных траурных форменках встали по бокам двери в капитанскую каюту. Еще четверо встали у лифта и у входа на лестничные марши. Двое замерли у входного шлюза.

Мимо них, сканируя окружающее пространство, дважды прошла Аэстена, скользнувшая затем в ангар, где в личном флайере Т Сони сидели Лиара и Сюзанна.

— Эм… — киборг обозначила свое присутствие. — Там прибыли Миранда и Ориана. Я так понимаю, что Раэль Зора, Келли Чамберс, Стивен Кортез и Заид Масани… все они вылетели… разными рейсами… на Цитадель. Полагаю, что все, кто встретил фрегат у входного ретранслятора… сами решат, следовать ли им на Землю.

— Надо встретить и проводить Мири и Ори к отцу. — сказала, очнувшись от размышлений Лиара. — Как бы там ни было, они прибыли сюда с Иллиума, прервав свое участие в конференции.

— Участники конференции прислали официальные соболезнования всем нам, близко знавшим капитана. — уточнила Аэстена. — Это… совсем не формальный документ… Там столько всего теплого, искреннего… Я десять минут плакала, когда читала. — Аэстена подала ридер с текстом. — Конференция прервала свою работу, узнав, что Шепард будет на Тессии. Они прислали сюда пятерых делегатов, которым поручили принять участие в прощании. Они… они пойдут сразу, как только пройдут Мири и Ори.

— Тогда надо идти. — Сюзанна встала, помогая Лиаре сойти с флайера на плиты ангара. — Ли, пожалуйста. Мири и Ори тут, ты нужна им сейчас. Ты…

— Нет, я пойду вместе с сестрами. — сказала Лиара, через силу сбрасывая с себя заторможенность. — Это мой долг перед Шепардом. Перед моим и их капитаном, отцом. — она выпрямилась, напрягшись как струна. Сюзи, Аста…

— Сопроводим, Ли. — в один голос заявили киборгессы. — Вахтенные уже выставлены, после Миранды и Орианы за шесть часов примем всех… Прибыло руководство Тессии и Азарийского пространства, но все они стоят в общей очереди, не претендуя на протоколы и ритуалы. Шаттлы доставили на "Тессию-Главную" всех членов экипажей кораблей Эскадры Памяти. Они также увидят капитана и смогут с ним попрощаться лично.

— Хорошо. — Лиара прошла к выходу из ангара, поднялась к входному шлюзу, где вахтенные уже усадили в кресла Миранду и Ориану, прикрыв пологами входной проем от посторонних взглядов. При появлении Лиары ее обе сестры встали. — Идемте… — коротко сказала Лиара. — Он… ждет. — и она первая направилась к лестнице, провожаемая почтительными взглядами вахтенных. Следом за ней пошли обе сестры, за которыми последовали оба киборга.

В каюту вошли только Лиара, Ориана и Миранда. Киборги остались снаружи, в лифтовом холле. Через полчаса все трое вышли из каюты капитана, промокая глаза и стараясь сохранить строгое и отстраненное выражение лиц.

У выходного шлюза Лиара приняла официальные соболезнования руководителей Азарийского пространства и Тессии, после чего предоставила вахтенным самим регулировать доступ соболезнующих в каюту капитана. Сестры и оба киборга вернулись в личный флайер Лиары.

В салоне воцарилась тишина, прерываемая только рваным дыханием и всхлипами.

Пока шел поток соболезнующих, Лиара на своем флайере отвезла вещи капитана и обеих сестер в их с Шепардом дом, предоставив сестрам возможность уладить все вопросы с детьми. Ее дочери уже все знали — через несколько часов большой круизный туристский лайнер убывал спецрейсом на Цитадель, увозя туда всех желавших принять участие в основной церемонии прощания. Капитан и команда корабля наотрез отказались брать какую-либо плату с многочисленных пассажиров этого рейса. Все предполетное обслуживание, все навигационное и полетное обеспечение, все посадочное обеспечение на Цитадели также было единогласно решено провести абсолютно бесплатно. О высочайшем качестве обеспечения никто даже не говорил вслух — другого просто не могло в этот момент быть. А пока Лиара перебирала разложенные на столе в кабинете мужа дипломы, награды и оружие, принадлежавшее ее капитану, странным образом ощущая присутствие Шепарда рядом, за своей спиной.

Сюзанна осталась на «Нормандии», разрешив Аэстене сопроводить Лиару и ее сестер в дом Шепардов и обратно. Теперь киборг сидела в холле среди детей Лиары и вполголоса рассказывала им о Шепарде, делясь собственными впечатлениями и воспоминаниями. Они в свою очередь рассказали Аэстене о том, каким был Шепард вне фрегата, вне службы, вне капитанского статуса. Рассказали, потому что давным давно признали Аэстену, равно как и Сюзанну, достойными знать то, что обычно знают только органики.

Спустя шесть часов «Нормандия» под управлением Сюзанны взяла курс на Цитадель. Следом направились все корабли, составившие Эскадру Памяти. По традиции все встречные суда уступали колонне дорогу, а все следующие в попутном направлении, не обгоняли ее. Видя на своих индикаторах знак Памяти с монограммой Джона Шепарда, пилоты и капитаны кораблей — и встречных, и попутных — раз за разом выходили на связь, выражая самые искренние соболезнования Лиаре, Миранде, Ориане и обеим киборгессам, а также всем членам всех составов экипажей и команд легендарного корабля.

Гигантская станция, спасенная от угрозы уничтожения в последней битве с флотами Жнецов, выросла перед носовыми иллюминаторами фрегата как всегда неожиданно. Если у Тессии «Нормандию» встречали сотни кораблей, то тут их были тысячи. Сюда пришли почти все военные корабли, участвовавшие под руководством Джона Шепарда в последней, финальной битве с флотами Жнецов у Земли. Сюда пришли все корабли всех рас, с которыми хоть раз судьба сталкивала легендарного капитана.

Выстроенные в парадные порядки боевые и гражданские корабли немо сочувствовали своей сестре, фрегату ««Нормандия»», потерявшей своего бессменного капитана. И одновременно убеждали всем своим видом в том, что дело, которому Джон Шепард отдал всю свою жизнь, не будет забыто. Сюзанна знала, ощущала, чувствовала волны участия, добра, заботы, идущие от этих кораблей к ее фрегату, к ней самой. Ведь на многих из этих кораблей стояли «синие ящики» с ИИ, воспитанными и запрограммироваными при ее непосредственном участии.

«Цитадель — главная» — фрегату «Нормандия». Готовы принять вас. Следуйте к своему доку. — диспетчер отчаянно старался сохранить в голосе отстраненность и серьезность, ясно чувствуя, как напряжены нервы его коллег по Центру управления движением. А уж как были напряжены нервы у него…

— Я — фрегат «Нормандия». Следую к своему доку. Спасибо. — кратко, сдерживая себя, отозвалась Сюзанна.

Приглушенно хлопнули по броне боевого корабля магнитные захваты, заставив корпус фрегата чуть заметно покачнуться. Рядом в другом доке швартовался круизный туристический лайнер, на котором прибыли все, кто пожелал принять участие в основной процедуре проводов. С другой стороны уже стояла «Немезида», фрегат Миранды Шепард. Пассажиры, стараясь не суетиться и не бежать, все же спешили занять свои места в едином строю.

— Капитан. Глава Совета Цитадели Эшли Уильямс — перед воротами именного дока. — доложил вахтенный.

— Пропустите. Я сама ее встречу. — Сюзанна встала и сумела перехватить хозяйку станции уже на полдороге к лестнице, ведущей наверх, к капитанской каюте. — Эшли…

— Проводи меня, Сюзи. Я понимаю, что я слаба, но я должна. Перед ним… Мне надо быть сильной.

Сюзанна кивнула, понимая, что отговаривать Эшли бесполезно, равно как и предлагать подняться на лифте. Наконец Эшли оказалась рядом с ложем Шепарда, сразу пройдя к изголовью. Сюзанна остановилась в отдалении, видя, как из лифта выходят Лиара, Миранда, Ориана. Они также не стали мешать главе Совета прощаться с давним другом. Все четверо прекрасно понимали, что стоило Уильямс собрать себя по кусочкам после такого известия, придти сюда и увидеть… только тело того, кто давным давно, в глубоком прошлом защитил ее от обезличивания.

Кайден Аленко в посольском траурном мундире появился из лифта в тот момент, когда Эшли, шепча прощальную молитву, уже разгибалась, едва не падая от усталости и истощения. Сюзанна молча отступила в сторону, давая возможность Кайдену подойти и подхватить свою жену, не дать ей упасть рядом с телом Шепарда. Здесь и сейчас он молчал, понимая, что не в его силах запретить Эшли придти проститься с Шепардом, с Джоном, который ее спас и потом, на протяжении десятилетий, всячески поддерживал.

Пока они шли к выходному шлюзу, Эшли пришла в себя, выровняла шаг и перед командиром Почетного Траурного караула предстала не ослабевшая и потерявшая внутренний стержень женщина, а прежний, жесткий и уверенный полковник космопехоты.

— Мэм. Почетный Траурный караул для сопровождения капитана Джона Шепарда построен. — доложил прочитавший ее состояние офицер, четко отступая и давая Главе Совета возможность сойти с трапа фрегата на плиты дока.

В этот момент из открытого зева ангара фрегата появились шестеро офицеров Почетного Караула Памяти, несущих на плечах раскрытую капсулу с телом Джона Шепарда. Повинуясь протоколу, они поставили капсулу на возвышении между шеренгами почетного траурного караула и шеренгами экипажей «Нормандии» и «Немезиды».

По команде старшего офицера Почетного Траурного Караула оба фрегата коротко рявкнули сиренами и в этот момент небо Цитадели взорвалось всполохами Салюта Памяти.

Капсулу с телом Шепарда поместили в свободном ангаре — слишком много жителей Цитадели пожелали лично проститься с капитаном. Огромные экраны транслировали изображение его лица. Сотни и тысячи посетителей практически непрерывным потоком в течение десяти дней прошли мимо Шепарда. Все это время на центральной площади Цитадели рядом с монументом Ретранслятору строился монумент в честь Шепарда. Его планировалось открыть через день после того, как тело капитана примет его родная планета. Многие уже знали или догадывались, что Эшли Уильямс ровно через десять дней после похорон Шепарда на Земле оставит свой пост, передав его своей дочери, Герде. С ее уходом в отставку закончится послевоенная эпоха в развитии Млечного Пути. Начнется эпоха мирного планомерного развития.

Наконец прощальные мероприятия были завершены. В сопровождении воинов Почетного Траурного Караула капсула была возвращена на борт фрегата. Перед отлетом к Земле Сюзанна получила сообщение, что все, кто дожил до этого дня из состава двух экипажей и команд фрегата: Раэль Зора, Келли Чамберс, Стивен Кортез и Заид Масани — примут участие в погребении капитана непосредственно на Земле. Это немного ее порадовало, хотя она видела, с каким трудом выдержала эти дни прощания Лиара, несмотря на присутствие всех ее сестер и всех дочерей.

Прощание на Земле было теплым. Фрегат, пришедший к родной, главной планете Человечества, встретили тысячи военных и гражданских кораблей практически всех флотов Земли и Солнечной Системы. Эфир был переполнен самыми искренними выражениями скорби, любви, участия, благодарности. «Нормандия» прошла от Марса до родной планеты Человечества по коридору, образованному кораблями Земли. На орбите планеты фрегат окружили тысячи яхт, катеров, челноков и шаттлов. Средние и большие корабли отошли. А когда несколько часов истекли и малые корабли отступили к планете, возвращаясь на космодромы, фрегат принял ориентировку орбитального полета и под залпы главных и больших калибров всех боевых кораблей Альянса Систем совершил облет Земли. Один виток. Ненадолго лег в дрейф и стал медленно опускаться на планету.

Для «Нормандии» было дано особое разрешение совершить посадку на простом поле, неподалеку от того городка, где когда-то располагался приют. В этом приюте Джон Шепард вырос, из него он ушел во взрослую жизнь, став солдатом Альянса. С момента посадки фрегата на Землю никто не пожелал омрачать траур официальными мероприятиями больше, чем это было необходимо. Капсулу с телом до парка с фонтаном, разбитого на месте приюта, доставили на руках как члены экипажа и команды фрегата, так и десятки абсолютно незнакомых людей.

Сотни людей стояли по обе стороны дороги, соединившей поле и парк, который был заполнен народом до предела. Простыми людьми, в большинстве своем не знатными. Не занимавшими больших и значительных должностей или постов. Здесь не было многочисленных дежурных почетных траурных караулов… Здесь были все люди, кто хотел просто отдать дань благодарной памяти человеку, ставшему легендой в масштабах всей Галактики, показавшему множеству инопланетных рас лучшее, что было заключено в человечестве.

Здесь были практически все, кто встретил Джона Шепарда возле ретранслятора в составе Эскадры Памяти, кто встретил его на орбите Тессии, кто встретил его на главной планете Азарийского пространства, кто провожал его на Цитадели в те десять скорбных для миллионов жителей Млечного пути дней, кто был на бортах кораблей, встретивших фрегат и его капитана в Солнечной Системе, кто приветствовал фрегат, отдавая капитану почести на орбите родной планеты человечества.

Все они по молчаливому согласию остались в тени, предоставив возможность сказать последнее «прощай» тем, кто знал Шепарда особенно близко и глубоко.

Бывший адмирал, а ныне советник Раэль Зора, доживший до предельно преклонных для кварианцев лет, не стеснялся слез и потерянного вида. Вместе с Лиа Ваэл и Тали Зорой он, мягко но непреклонно отказавшись от поддержки, склонился над телом Шепарда, прошептав семейную заупокойную молитву клана Зора над тем человеком, кто не позволил ему нарушить клятву Адмирала Флота, кто защитил Флот от гибели, заставив его, адмирала Зору, отступить от своего стремления активировать гетов в неосторожном порыве к командованию ими. Все эти годы он раз за разом осознавал, что Шепард спас Флот и сделал впоследствии для Флота намного больше, чем было положено сделать ему Раэлю Зоре, кварианцу по происхождению и по рождению. Он знал, что именно капитан Шепард защитил его дочь от необходимости найти его, Раэля Зоры тело, ведь геты, вне всякого сомнения, просто вырезали бы весь экипаж «Алларея», а потом огненным серпом пошли бы по кораблям Флота, множась с каждой секундой.

Он знал, что его единственная дочь, Тали Зора, любила не только турианца Вакариана. Она прежде всех полюбила Шепарда, поверила ему, человеку, встретившему ее в труднейший момент Паломничества. Тали никогда не рассказывала ему, своему отцу, в подробностях то, что произошло в пустынном коридоре на Цитадели, но адмирал Раэль, как военный, знал, от какой судьбы, какой участи и какой опасности спас тогда капитан Шепард его дочь. И он никогда не осуждал Тали за то, что она, кварианка, молодая девушка, впервые полюбила не своего соплеменника, а человека, представителя расы, о которой кварианцы тогда… знали очень мало. Он радовался, когда узнавал, что Тали продолжает поддерживать связь с членами экипажа и членами команды корабля капитана Шепарда, хотя на Флоте такие контакты… мягко говоря, долгое время… не приветствовались.

И вот теперь ему, советнику Раэлю Зоре, довелось вместе с дочерью быть одними из немногих кварианцев, кто проводит в последний путь не только легенду Галактики и легенду Земли, а легенду Мигрирующего флота, легенду Ранноха, легенду кварианского народа. Раэль Зора был благодарен Шепарду за то, что тот вступил в бой с Жнецом на родной планете кварианского народа, вступил в бой и… победил. Ему, бывшему адмиралу, а ныне — советнику, трудно было представить себе большинство кварианцев на месте Шепарда.

Он с огромным трудом уговорил Вира, главкома вооруженных сил гетов, показать ему запись того боя, снятую гетами с разных точек со всеми подробностями. А потом с огромным трудом уговорил дать ему копию этой записи. Всю. Без малейших исключений. Он смотрел эту запись всегда один, когда Тали… не могла придти быстро и была… как можно дальше. После просмотра он несколько часов не мог… придти в себя. Этот Жнец… Это был не колосс, зажавший его дочь на Хестроме в помещении старой кварианской библиотеки. Это был не "ИМИР", от которого кварианцы, руководимые его Тали, могли пострадать на "Пути Свободы". Это было воплощение совершенного Ужаса для хрупких и беззащитных тогда… кварианцев. По сравнению с его мощью даже обьединенные силы гетов представлялись чем-то… декоративным.

Когда он, Раэль Зора, не мог решиться что-то абсолютно необходимое сделать, он всегда включал на своем инструментроне кадр из той записи, где капитан Шепард, стоя буквально под ногами Жнеца, целится в него из тяжеленного целеуказателя… А потом спрашивал себя — если он, человек, смог, то почему ты, кварианец, не можешь сделать это для кварианцев? И этот кадр делал то, что не могли сделать для Раэля никакие уговоры.

А потом… Потом после победы над Жнецом для Раэля Зоры пришло время Истины. Он смог увидеть то, что раньше и в самом радужном сне ему не могло присниться. Геты перестали быть врагами кварианцев. Они опустили оружие и принялись… помогать… Не только и не сколько своим создателям, сколько своим друзьям, которые были слишком незрелы, слишком молоды и слишком неопытны, когда… породили новую расу… Он, ставший советником Союза Кварианского Народа, Раэль Зора, увидел, как Легион, спасенный Шепардом от гетов-еретиков, Легион, впервые обретший индивидуальный разум, сумевший стать другом для капитана Шепарда… стал больше чем другом для Тали, его единственной дочери. И Раэль Зора не смог отказать Тали в ее праве… устроить свою собственную жизнь так, как она, воспитанная капитаном Джоном Шепардом, желает и считает необходимым.

А потом… Раз за разом видя Легиона рядом с Тали, он, Раэль Зора понял, что гет-снайпер… тоже прошел через влияние капитана… И стал больше, намного больше, чем машиной, чем самоходной платформой. Да, он, Раэль Зора хотел, чтобы у его Тали родились ее собственные дети, родились от кварианца. А видя то, как к ней, ставшей легендой кварианского народа, льнут многочисленные кварианцы-сироты, как они видят в ней гораздо больше, чем плакатный образ, Раэль Зора был вынужден признать правоту своей дочери: она хотела стать матерью для нескольких приемных детей — кварианцев, чтобы они выросли не только как ее дети, но и как дети Легиона.

И ему довелось увидеть, как огромный гет с радостью подчиняется маленьким кварианцам, как они из него буквально вьют веревки, но одновременно яростно постоянно отстаивают перед другими детьми и взрослыми его, Легиона, право и возможность быть для них не домашней игрушкой, не слугой, а отцом, папой.

Он вспомнил, как сидящая у него на руках, на руках Раэля Зоры, приемная дочь Тали — вторая приемная дочь, Стана, проснувшись, первым делом огляделась и протянула обе ручки навстречу подходившему Легиону. В ее возгласе «папа!» было столько веры, любви и уверенности, что он, Раэль Зора едва не прослезился… Легион тогда понял, какие чувства владеют отцом Тали. Понял, хотя сам Раэль Зора… вряд ли тогда мог читать в совершенстве мимику робота… А когда Стана оказалась на руках Легиона… Когда она прижалась к нему, к его металлической броне со значком Эн-Семерки… Раэль Зора понял, что для нее, кварианки, важно только то, что может дать только личность. А не ее оболочка. А личность у Легиона, знавшего Шепарда… была цельной и одновременно — очень глубокой.

И вот теперь он, Раэль Зора провожает в последний путь человека, подарившего его, Раэля Зоры, народу, больше чем родную планету, больше чем жизнь. Подарившего будущее. Будущее без изолирующих скафандров, будущее без стекол шлемов, отделявших кварианцев от богатства ощущений и… чувств. И старый советник, окруженный двумя самыми дорогими для него кварианками… не стеснялся чувств и слез, понимая, что Шепард… где бы он ни был, поймет… И будет… рад.

Келли Чамберс, подошедшая к капсуле с Шепардом, отчаянно пыталась собраться. Если уж кому и требовалась помощь психолога, то это была в тот момент она. Шепард всегда был для нее одной большой и многогранной загадкой. Как мужчина, он не желал говорить о своих чувствах, о своих эмоциях, раскрывать перед ней свой внутренний мир или говорить открыто о своих психологических проблемах. Да, Келли Чамберс могла бы с легкостью погрузить его в гипнотическое состояние и покопаться в его мозгах… Но странное дело — она раз за разом понимала, что сделав это… потеряет нечто большее, чем доверие пациента. Она потеряет расположение человека, сумевшего уже тогда сделать словосочетание «капитан Шепард» паролем, открывавшим большинство наглухо закрытых дверей и сердец с душами.

Она удивлялась тому, где этот человек, профессиональный десантник, жесткий командир и предельно дистанцированный от экипажа капитан… находит столько теплоты, нежности, любви, понимания, мудрости, что перед ним, а не перед ней, профессиональным психологом, раскрывают себя не только люди, но и почти все инопланетяне, к которым, если честно, сама Келли относилась весьма неоднозначно. А уж когда она увидела Шепарда в рейде за "Четверку"… Когда час за часом и день за днем видела его тогда вблизи и вдали, видела командующим, ведущим за собой, обсуждающим, обьясняющим, просто безмолвно смотрящим на собеседника, видела, как он истово, ломая ногти, срывает крышку с очередного кокона, чтобы освободить из плена, спасти от растворения в рое убийц очередного человека… как он склоняется над телом девочки-колонистки, задохнувшейся до того момента, как Шепард добрался до ее кокона, как его пальцы, дрожащие пальцы прикрывают ей веки… Как он обрушивает кулак на голову неосторожно подошедшего к нему коллекционера и тот валится как тряпичная кукла, поскольку удар у Шепарда уже тогда был… молотоподобным. И как он бережно выносит к расположению группы эвакуации очередного старика-колониста, выносит на руках, расходует свой панацелин, свою автоаптечку, своего автодоктора, чтобы он, пожилой человек, смог выдержать не только путь до фрегата, но и путь… домой… Выносит, не обращая внимания на то, что ему, капитану Шепарду, вроде как по должности положено стоять над картой, руководить, командовать, а не пребывать несколько десятков часов без сна в самой гуще событий.

Келли после этого рейда была готова неоднократно отдать ему свой диплом психолога и все полученные позднее сертификаты и грамоты и попросить отставки с поста штатного психолога команды и экипажа фрегата…

Она однажды попыталась это сделать… Но Шепард в полутемной каюте, сидя за рабочим столом, грустно посмотрел сначала на положенный ею перед ним диплом, потом перевел взгляд на нее и спросил только одно: неужели она думает, что он, Шепард… Тогда он уклонился, не стал называть себя капитаном Шепардом, чем резко снизил уровень официальности момента… Неужели она думает, что он что-то стоит без других членов экипажа и команды, без этого прекрасного корабля, без нее… молодой и уже настолько подготовленной профессионально… Она тогда не нашлась что ответить. И он ей сказал тогда, что для него дипломы никогда не играли определяющую роль. Он всегда старался смотреть на личность человека, а не на то, сколькими дипломами этот человек владеет. Он сказал это так просто и тихо… Что Келли и не подумала возражать — все это было чистой правдой.

И вот теперь она вынуждена сдерживать себя, чтобы не разреветься тут прилюдно. Не дать волю своей слабости, своему полуразобранному состоянию. Она смогла только отдать ему последний поцелуй и быстро отойти, понимая, что больше она не сможет… видеть его… таким… Пусть уж лучше он останется в ее памяти живым.

Стивен Кортез подошел к капсуле… Склонился над Шепардом, взял его за руку. Сколько раз он, простой водитель челнока, вот так, спокойно и свободно обменивался рукопожатием с капитаном фрегата. Сколько раз Шепард молча, столь по-мужски, одним рукопожатием благодарил его, снабженца, за то, что он сумел таки достать что-то очень важное для корабля, команды, для экипажа. Кортез вспомнил, что за все время, пока он знал капитана, работал под его началом, тот ни разу не попросил его достать что-то лично для него, Шепарда. Зато раз за разом был свидетелем и участником того, как за капитана просили члены его команды и экипажа. Как просили достать будто бы для них что-то очень малодоступное, но Стивен понимал — это не для них. Это — для капитана. И то обстоятельство, что за него, Шепарда раз за разом просят совершенно разные люди и разные… инопланетяне, лучше всяких слов показывало ему, Кортезу, насколько ценен и важен для них капитан. Насколько он ценен и важен не как командир, не как офицер, не как капитан. Как личность.

Для капитана Шепарда Стивен никогда не был простым придатком к рычагам управления шаттлом или челноком. Как и трое других водителей. Он раз за разом убеждался, что для Шепарда важен любой член команды, какой бы пост, какую бы должность он не занимал и какую бы функцию не выполнял. От любого из них зависел успех всей миссии в целом и ее отдельных частей, даже простых, малозатратных и не связанных с применением оружия челнока, высадок.

И еще Стивен знал — для Шепарда важно взаимное согласие между членами экипажа и команды. Если такое согласие было и оно было на пользу дела — он никогда не лез в детали и не пытался наводить во взаимоотношениях свои порядки, но если такого согласия не было или оно было не на пользу дела, то Кортез знал — Шепард пойдет по трупам, но заставит всех виновных ответить по всей строгости. Мягко положив руку Шепарда, Стивен выпрямился и склонил голову, отдавая последнее приветствие своему Капитану.

Заид Масани подошел последним. Старый наемник прибыл на похороны со своей виллы в Австралии, где последнее время предавался воспоминаниям и размышлениям. Многое пришлось вспомнить, многое проступило из тумана забвения. А уж когда пришло известие о смерти Шепарда… Масани понял, что не проводить капитана в последний путь он не может, не имеет никакого права. Даже если капитан был когда-то офицером вооруженных сил Альянса Систем, обязанным уничтожать наемников. Даже если он, Заид Масани когда-то создал одну из сильнейших вооруженных преступных группировок, «Синие Светила». Даже если встретившись с Шепардом он, Масани прежде всего поинтересовался, переведена ли ему оплата на счет за его, Заида Масани, участие в делах этого странного капитана. Даже если Шепард раз за разом слышал от Масани только одно: когда же наконец он, капитан, накажет его, Заида Масани, личного врага.

И Шепард помог ему наказать. Помог, хотя понимал, что наемник… личность очень и очень ненадежная. Заид знал, что так и не стал своим ни в команде ни в экипаже фрегата Шепарда. Что очень многие нормандовцы полагали: он, Заид Масани станет почти единственной жертвой, почти единственной смертью, которую предотвратить невозможно.

И когда отгремела финальная битва, он, Заид Масани, с удивлением отметил, что Шепард не торопится разрывать с ним отношения, которые совершенно незаметно давным давно намного превысили рамки письменного контракта. Он честно, по-царски расплатился с наемником, передав ему не только огромную по тем, послевоенным временам, сумму денег в самой распространенной, несмотря на разруху, валюте, но и разрешил оставить себе все трофеи, захваченные лично Масани в боях. И наемник уже тогда понял, что совершенно незаметно для себя… он изменился. Шепард всегда смотрел на него не как на расходный материал, а как на личность, имеющую право быть разной. И тогда Масани сделал то, что раньше для него было просто невозможным сном или фантастикой. Он подал Шепарду руку и сказал, что в любой момент, в любое время, в любом деле он, Заид Масани, встанет рядом с Шепардом и поможет ему всем, чем сможет. Бесплатно. Шепард ответил на рукопожатие и в его глазах… наемник прочитал безмолвный ответ: главная плата — нормальные, глубокие и прочные взаимоотношения между личностями, Масани. Между личностями, а не между функциями и должностями. Потом, в мирное время, живя на своей новой вилле, предаваясь ничегонеделанию, Масани неоднократно признавал правоту Шепарда. И вот теперь старый наемник держал в своей руке безжизненную руку того, кто дал ему возможность стать лучше. Несильно сжав кисть руки Шепарда, Масани вернул руку капитана на место и, склонив голову, несколько минут оставался неподвижным. Потом он развернулся и отошел ко всем остальным… провожающим.

Офицеры Почетного Траурного караула встали возле капсулы. Лиара, поддерживаемая Мирандой и Орианой, подошла и закрыла створки, защелкнув замки. Военнослужащие взяли под козырек, отдавая последние почести капитану вооруженных сил Альянса Систем, ставшему давным давно больше чем средним офицером. Миранда и Ориана помогли Лиаре отойти от капсулы, давая возможность офицерам приступить к погребению. Под звуки траурного марша заструились белые ленты, на которые легла снятая с постамента закрытая навечно капсула. Она зависла над зевом могилы и в этот момент над парком появилась «Нормандия». Фрегат накрыл собой, своей тенью, место погребения капитана, и в его корабельном днище открылись люки, давая возможность обоим «Таниксам» занять боевое положение. Открылись люки на бортах и спине фрегата. Зенитно-лазерные комплексы вместе с артиллерийскими, ракетными и торпедными комплексами встали на боевой взвод. Едва капсула своим нижним краем сравнялась с урезом могилы, раздался первый залп. И одновременно включилась главная корабельная сирена. Капсула достигла середины глубины ямы и грохнул второй залп. Сирена продолжала звучать. Вот ленты ослабли — капсула легла на дно и небо над парком разорвал третий залп, сопровождаемый низким рыком плачущей сирены. Плачущей, потому что плакал… корабль. Плакал, понимая, что теперь капитан Джон Шепард уже не взойдет на его борт… Никогда… Навсегда оставшись в нем самом и… рядом с ним. Став навсегда его частью, частью его души. Души фрегата «Нормандия». Души его дома, его обители…

Фрегат выключил сирену, убрал под броню оружие, но остался висеть над местом упокоения своего капитана. К могиле подошла Лиара, взяла с холма горсть почвы и, стараясь сохранить равновесие, бросила землю в зев могилы. За ней бросили свои горсти Миранда и Ориана. После них — все их дочери и внучки. А потом… потом началось воздвижение небольшого кургана… кургана благодарной памяти человеку, при жизни ставшему галактической легендой, вошедшему не просто в историю — в культуру и память сотен рас Галактики Млечный Путь.

Несколько часов шел поток желавших отдать последние почести капитану Шепарду. И все это время фрегат висел недвижимо, охраняя своего капитана. Он висел над парком до самого конца церемонии, когда парк опустел и рядом с холмом встала хрупкая фигурка Касуми Гото.

Японка, в которой никто не мог узнать лучшего вора Галактики, дрожащими губами, шепотом читала уже полный вариант прощальной молитвы. На японском, галакслингве и английском. Читала, глотая слезы и не обращая внимания на сбившийся на спину капюшон. Читала, испытывая сильное желание упасть и обнять курган своими раскинутыми в стороны руками. Обнять, потому что все это время она, Касуми Гото, любила своего капитана. Любила человека, подарившего ей последнее, что осталось от ее возлюбленного, давшего ей возможность построить ее жизнь по ее собственному разумению, ни разу не попросившему что-либо достать… для него лично. Подарившего ей… вынужденной оставаться одинокой… счастье знать, что у нее, Касуми, маленькой и хрупкой японки, есть родной большой и сильный фрегат, есть большая и дружная семья, для членов которой она уже давно не воровка. Касуми плакала беззвучно, не желая нарушать звенящую тишину этого места. Зная, что команда и экипаж фрегата видят ее и… охраняют ее… охраняют, давая возможность провести с ее капитаном эти минуты…

Не вытирая слез, Касуми скользнула рукой по комбинезону и достала букет роз. Цветы легли на холм сверху очень многих простых букетов. Их красные бутоны сияли как красные капли крови… Крови сердца Касуми, предельно благодарной Шепарду за то, что он смог убедить ее в том, в чем она боялась убедить себя сама. Она, Касуми Гото — не воровка, не преступница, не злодей, не асоциальный элемент. Она просто выполняет свою функцию, заставляет совершенствовать системы охраны и защиты материальных и духовных ценностей, охраны и защиты информации. Да, пусть и таким способом, но заставляет, поскольку заставить — иногда легче, чем тратить годы на убеждение. Иногда — эффективнее.

Что стоит общество, неспособное защитить от кражи те ценности, что были присвоены Донованом Хоком для своего личного хранилища? А вот человек, оказавшийся способным вернуть обществу эти культурные ценности, ввести их снова в общественный оборот… стоит… очень дорого. Пусть даже его, возвратившего, и считают вором… Тогда охранников музеев и культурных центров, допустивших успех краж, совершенных Донованом Хоком или в его интересах следует наказывать как пособников преступлений против культуры. А их просто посчитали… не справившимися со своими обязанностями. Мягко пожурили и отпустили…

Касуми долго безмолвно стояла у холма. Начинался дождь. Обычный, земной дождь. И японка, ощущая, как струи воды омывают ее лицо, опухшее от слез и рыданий, думала о том, что даже Земля, ее природа плачут, отдавая последние почести человеку, защитившему их от гибели, от сиротства, от массового, беспощадного убийства ее, Земли, разумных детей.

Касуми очнулась, надвинула капюшон и медленно, пятясь, отошла от холма. Приложив руку к груди, там, где стучало раненой птицей ее благодарное, исполненное любви и уважения к капитану, сердце, она склонилась перед местом последнего успокоения в глубоком поклоне. А потом медленно выпрямилась, развернулась и… растворилась в струях дождя.

Спустя несколько минут фрегат дал короткую сирену и взял курс на площадку космодрома, в ангар, ставший его постоянным местом пребывания.

Лиара очнувшись от размышлений, взглянула в окно квартиры, столь тихой и пустой, что каждая минута пребывания здесь, где все напоминало о ее Джоне, была сейчас для нее невероятно тяжела, отошла от окна, подойдя к столу, к своему рабочему столу в своем кабинете и попросила Сюзанну склониться к ней. Одними губами азари произнесла несколько фраз, общий смысл которых сводился к тому, что со смертью Шепарда ушла целая эпоха. И она, Лиара Т Сони Шепард отчетливо видит: уйдут последние нормандовцы и вся их эпопея станет окончательно достоянием истории, ведь в мирное время нет необходимости подвергать себя ежеминутно таким опасностям и таким нагрузкам, которые они, члены команды и экипажа Нормандии, выносили на протяжении недель и месяцев.

Сюзанна кивнула, не желая спорить с вдовой. Она единственная из всех, отдавших капитану Джону Шепарду последние почести, знала, что на Тессии, в рабочем кабинете Главы Союза информационных брокеров, на инструментроне на рабочем столе Лиару ожидает приглашение посетить одну из отдаленных звездных систем. А чтобы Серый Посредник не посчитала это чьей-то глупой шуткой, во второй части послания содержалось вложение — объемное изображение Явика, Инеллы и их троих детей — двух девочек и мальчика. Это изображение, как и координаты системы, было закодировано старым секретным идентификатором, который использовала Лиара при подготовке восьмитомника истории рас Млечного Пути. О нем кроме Лиары знали только Сюзанна и Явик.

И теперь капитан «Нормандии» ждала, когда Лиара ознакомится с сообщением от предмета своей давней научной страсти, взойдет на борт прибывшего с Цитадели фрегата и скажет своим четким и звучным голосом, куда кораблю следует лететь.

Через два месяца фрегат ««Нормандия»» прибыл на Тессию. Лиара Т Сони-Шепард взошла на борт, привычно заняла место второго пилота и положила перед Сюзанной знакомый киборгу вызов-приглашение. В финальной части сообщения стояло пришедшее только вчера дополнение — подтверждение ожидания и готовности принять фрегат. А внизу стояли две подписи — Явик и Инелла.