Раненый ангел

— И зачем я только сюда приехал? Ведь говорил же внутренний голос: что ты тут забыл? Что не видел-то в этой глуши? Нет, ведь — захотелось своими глазами посмотреть на исторический памятник деревянного зодчества, — так я ругал сам себя.

Наверное, следует объяснить случившуюся со мной историю и рассказать немного о себе.

Меня зовут Олег, я достаточно известный пианист, выступаю с концертами в России и за ее пределами. Живу в Москве. Семьи нет и, видимо, уже не будет: в 50 лет полностью менять привычный уклад жизни я не собирался.

Жизнь у меня достаточно насыщенная, поэтому дома я с удовольствием предавался одиночеству, пытаясь отдохнуть от концертов, постоянных встреч и телефонных разговоров. Однако даже дома это удавалось не всегда, поэтому-то я и решил уехать из Москвы в Карелию, где уж точно смогу расслабиться и насладиться красотой природы, ее озерами и лесами.

И все поначалу было, как я и планировал. Но тут, на мою беду, один местный житель рассказал про удивительную церквушку, по его словам, уникальный памятник архитектуры, очень древний, построенный без единого гвоздя. К тому же, храм этот — почти волшебный: в советский период его пытались сжечь, но он каким-то чудесным образом не горит. Ну и расписал он все это так красочно, что мне непременно захотелось увидеть это уникальное сооружение. Но, говорил местный житель, находится эта церковь в очень глухом месте, в одном маленьком селе, куда можно проехать только на внедорожниках, потому что асфальтовую дорогу туда никто не прокладывал, да и не собирался прокладывать в ближайшем будущем.

— Давайте уж сразу на тракторах, — с иронией ответил я.

— А что? — искренне отвечал мне местный житель, — и на тракторах люди туда ездят, коли деваться некуда.

Потом он мне долго объяснял, как же туда добраться. В итоге решил сам меня отвезти, тем более что он родом из этого села и там у него живет дедушка.

Не вдаваясь в подробности нашего с ним путешествия (об этом можно было бы написать отдельный рассказ) скажу только, что в село это мы прибыли уже под вечер.

Проводник мой сразу же сказал, что обратно никуда не поедет (к тому же, собирался дождь) и, хочу я этого или нет, ночевать мы будем здесь, у его дедушки. А уж с утра спокойно посмотрим местную достопримечательность и вернемся обратно.

Я спорить не стал. К тому же, погода действительно испортилась, и было видно, что одним мелким дождичком дело не кончится.

Мой экскурсовод привел меня в свой родовой дом, представил деду, который очень гостеприимно нас встретил, сразу же предложив отведать наливки по старинному рецепту, выведанному случайно у местного священника.

За ужином дед Матвей (так звали дедушку моего проводника) начал рассказывать о селе. Выяснилось, что жилых домов здесь почти не осталось. Молодежь вся поразъехалась в город. Оно и понятно — школа в селе только начальная, работы почти нет — все заняты сельским хозяйством. Есть, правда, один магазинчик на все случаи жизни и даже небольшая библиотека (последнее обстоятельство меня явно удивило, и я решил непременно посетить еще и эту достопримечательность, раз уж все равно приехал).

Дед Матвей вызвался на следующий день провести для меня экскурсию по всей деревне, посоветовав непременно посетить одну бабку, за пачку гречки, риса и связку бананов поведающую мне мое будущее, которое обязательно увидит в специальным образом разложенных зернах мною же принесенной крупы. Я вежливо отказался от такого заманчивого предложения, пояснив, что сам узнаю свое будущее по четко организованным на линейках овальчикам с палочками и хвостиками. Дед Матвей нот никогда не видел, поэтому с уважением и восхищением посмотрел на меня, и поход к бабке мы решили вычеркнуть из списка необходимых для посещения достопримечательностей.

Но на следующее утро нам пришлось полностью пересмотреть наши планы: всю ночь шел очень сильный дождь, какого давно уже не видели местные жители, и речка, протекающая рядом с селом, вышла из берегов, отрезав путь для возвращения.

Я был глубоко расстроен этим обстоятельством, тем более что не знал, как долго мне придется оставаться в этой глуши. Дед же Матвей, наоборот, был очень доволен тем, что я задержусь у него на какое-то время: обо мне, как совершенно новом тут лице, весть разнеслась очень быстро, и его дом стал местом паломничества почти всех жителей села. Постепенно в доме деда Матвея перебывали почти все местные обыватели, включая уже упомянутую бабку с крупой, которая, как я не сопротивлялся, все же нагадала мне скорую и сильную любовь с очень серьезным исходом.

Поняв, что мой отъезд из Москвы ничего не поменял (побыть в уединении и блаженном созерцании мне не дадут), я напомнил своему экскурсоводу о цели своего приезда и, взяв зонт (дождь все не прекращался), мы наконец-то отправились в церковь.

Я нисколько не пожалел, что приехал сюда: храм действительно был уникальный, по крайней мере, я такого еще не встречал. Было удивительно, что подобное чудо можно было построить без гвоздей и без применения каких-нибудь технологий. Зайдя внутрь, я изумился еще более: как в такой глуши могло находиться настоящее сокровище! Старинные иконы, фрески, потрясающие своей красотой, витражи на окнах — было ощущение, что я попал в сказку.

Нас встретил батюшка Алексий (так он представился), который провел для меня подробную экскурсию по храму, предложив после службы отведать наливочки по старинному рецепту. Я согласился, не сказав ему, что его тайный рецепт знает дед Матвей и уже использует по прямому назначению.

После вечерней службы, во время которой меня все не покидало ощущение чуда, я, как и обещал, остался пообщаться со священником. Отец Алексий оказался очень интересным рассказчиком, поведав мне историю села и его церкви, в частности. Посокрушался, что тут почти нет молодежи — все подались в город, только летом приезжают. Хорошо еще, Ульяна, крестница его, осталась. Но, к сожалению, оно и понятно — у девочки больное сердце и волноваться ей нельзя, а в городе — сплошные стрессы. Здесь-то спокойнее будет.

Мы выпили за здоровье Ульяны.

На следующий день также не было никакой возможности уехать — речка еще не вошла в свои берега. От постоянных посетителей я немного устал, захотелось побыть одному. Я сказал деду Матвею, что на сегодня церемония приема гостей окончена, и пошел прогуляться по селу.

Симпатичные домики и ухоженные огородики совершенно не вязались с понятием «глухое село», что мне очень понравилось. Пробегавшие мимо собаки смотрели на меня с нескрываемым любопытством — они явно знали всех местных жителей в лицо и я, как чужак, вызывал у них сильное подозрение.

Посмотрев по сторонам, я увидел здание, про которое мне говорил дед Матвей — библиотеку. Так как ходить здесь особо было некуда, я решил посетить эту достопримечательность.

Внутри сельская библиотека ничем особым не отличалась: небольшое помещение, стеллажи с книгами. За столом сидела симпатичная молодая девушка и увлеченно читала.

— Здравствуйте, — я поприветствовал хозяйку библиотеки.

Девушка определенно не ожидала увидеть здесь незнакомое лицо.

— Добро пожаловать, — ответила она.

— Меня зовут Олег, — представился я и рассказал историю своего приезда в их село.

— Да, церковь у нас удивительная, — согласилась со мной девушка.

Я поинтересовался, как ее зовут и выразил удивление по поводу того, что она живет здесь, в то время как вся молодежь, наоборот, старается уехать в город.

— Меня зовут Ульяна, ответила девушка, — можно просто Лиана. У меня тут живут родители, я одна у них. На кого же я их оставлю? Да и была я в городе, пока училась в институте. Шумно там — людей много, машин, все куда-то спешат. А здесь я привыкла, все свое, родное.

Я понял, что передо мной — крестница отца Алексия.

Было лето, поэтому посетители в библиотеку не заходили, что дало нам возможность пообщаться, тем более что собеседник она была очень интересный. Видно было, что Ульяна проводила за чтением книг очень много времени. События, про которые она читала, люди, которых встречала на страницах книг, стали для нее частью жизни. Также Лиана сама писала стихи. Я тут же попросил прочесть их. Девушка, смущаясь, прочитала два своих стихотворения, которые весьма тронули меня.

С этого момента пребывание в этой сельской глуши не казалось мне таким уж тягостным. Утром и вечером я ходил на службу в церковь, ради которой, собственно говоря, и приехал. Днем я забегал в библиотеку и подолгу разговаривал с Ульяной. После же ее работы мы ходили с ней в лес или на речку. Я начинал к ней привыкать, мне уже нравился этот размеренный распорядок моего дня и не тяготил, как вначале.

Сама же хозяюшка библиотеки мне необычайно понравилась: она была умна и невероятна мила. А ее зеленые глаза меня просто завораживали. Эти глаза были даже не чисто зеленого цвета, а с каким-то болотным оттенком, и я понимал, что погружаюсь постепенно в эту изумрудную таинственность, из которой вряд ли смогу выбраться.

Как-то вечером дед Матвей обратился ко мне:

— Разговор есть к тебе, Олег.

Я приготовился слушать.

— Смотрю, повадился ты в библиотеку ходить, к Ульянке нашей. Ты смотри: мы ее всем селом любим и в обиду не дадим. Сколько к ней женихов сваталось (сам видишь, какая красавица), а она ни за кого замуж не пошла. Говорит, жду своего принца. А что ждать-то? Уже, как-никак, 25 годков. Странная она, все со своими книжками сидит. Да и разговаривает не по нашему, а по ученому: вон, как ты.

— Мне очень нравится Лиана, — я понял, что мне лучше объясниться, — и к ней у меня самые серьезные намерения. Я хочу забрать ее с собой.

— Ульянку-то? — подобрел дед Матвей, — да не поедет она. Говорю же — странная она. Всем селом говорили: езжай в город, там и работа хорошая, и театры там всякие, и книжек начитаешься своих вдоволь, и людей интересных встретишь. Что тебе с нами-то стариками сидеть? Вышла бы замуж за принца своего, детишек бы народили. А она — ни в какую.

— Я попробую уговорить ее.

— Ты не обижайся только, но на принца никак не смахиваешь в свои-то 50 лет.

— Правильно, я уже король, — улыбнувшись, ответил деду Матвею.

— Ох, разбирайтесь сами, — вздохнул он, — но помни мои слова: в обиду не дадим.

На следующий день у моей хозяйки библиотеки был выходной, и мы пошли в лес — девушка хотела показать мне свое заветное место, куда она особенно часто любила приходить.

Мы шли уже полчаса. Я обдумывал, как лучше предложить Ульяне поехать со мной. Тут мы вышли на полянку, всю усыпанную полевыми цветами: здесь были и незабудки, и васильки, и ромашки, и лютики. Посреди поляны стоял огромный вековой дуб.

— Вот сюда я и прихожу, — проговорила девушка, — беру с собой книгу, сажусь под дерево, читаю и мечтаю.

— О чем мечтаешь, Лиана?

— Теперь буду мечтать о тебе, — смущенно произнесла она.

— Но ведь ты можешь поехать со мной. Я достаточно известный пианист, у меня есть работа. Ты со своим образованием легко найдешь работу в городе, если захочешь. Здесь тебе не место, — я понял окончательно, что уже не смогу никуда уехать от нее.

Я поцеловал ее. Девушка нисколько не сопротивлялась, наоборот, прижалась ко мне еще крепче. В порыве нахлынувшей страсти я обнимал ее хрупкое тело, целовал ее нежные губы, твердо решив, что увезу ее с собой, во что бы то ни стало.

Лиана явилась воплощением моей мечты о спутнице жизни: скромная, умная, красивая. С ней было интересно не только говорить, но и молчать. Я был уверен, что с этой женщиной хочу провести остаток своей жизни.

— Я увезу тебя, — говорил я ей после.

— Я никуда не поеду с тобой, Олег, — грустно отвечала она.

— Ты не любишь меня? Не хочешь быть со мной? — я был удивлен, потому что ее ответные чувства не вызывали сомнений.

— Люблю… Хочу… Но не могу.

— Ты никак не вписываешься в здешнюю жизнь, — я все пытался переубедить девушку, — что тебя ждет тут?

— Олег, родной мой, всю свою жизнь я буду думать о тебе, и последнее слово, которое я произнесу, будет твое имя, — на глазах у Лианы появились слезы.

— Я не понимаю, прошептал я, не зная, какие подобрать слова, чтобы убедить мою любимую, — я так долго искал женщину, с которой захотел бы связать свою жизнь, и нашел ее в твоем лице. Это судьба, ты понимаешь?

— Да, это судьба, — согласилась девушка и в слезах прильнула ко мне. — Ты мой мужчина, первый и последний, я люблю тебя больше жизни! С тобой я по-настоящему узнала, что значит, быть счастливой. Спасибо тебе за это!

— Лиана, я заберу тебя с собой.

Девушка грустно улыбнулась.

***

Речка давно уже вернулась в свое русло, но я никак не мог покинуть это село. Однако мой отпуск подходил к концу и, хотел я этого или нет, пришло время собираться обратно.

Решив отправиться домой на следующее утро, я связался со своим проводником через деда Матвея. Тот обещал приехать и забрать меня.

Ульяну я предупредил, что завтра мы уезжаем, поэтому необходимо собраться в дорогу. Девушка мне не ответила отказом, и я решил, что она наконец-то согласилась ехать со мной.

Наутро прибыл мой проводник. Я уже был готов, поэтому пошел сразу в дом, где жила Ульяна. Дверь открыла встревоженная мать, сказав, что девушки нет, и никто не знает, где она.

Половину дня мы провели в поисках Ульяны, расспрашивая всех жителей села. Все оказалось безрезультатно — девушку никто не видел. Потеряв всякую надежду, я отправился на наше с ней заветное место к развесистому дубу. На мое несчастье, здесь ее тоже не было. Собираясь уходить, я случайно заметил какую-то свернутую бумажку в стволе дерева — это была записка от нее: «Я не поеду с тобой, любимый мой, прости. У нас разные жизни и разные судьбы, их не соединить в одну. Всю жизнь буду любить тебя. Спасибо тебе за все!».

Совершенно не понимая, почему же нельзя соединить наши судьбы, что этому может мешать, я вернулся в село. На душе было очень тяжело, уезжать без Лианы я не хотел, но оставаться здесь дольше тоже не мог.

Я оставил родителям Ульяны все свои координаты и предупредил, чтобы, как только девушка вернется, сразу же связались со мной. Взяв номера телефонов у отца Алексия и деда Матвея, с тяжелым сердцем покинул ставшее уже родным селение.

***

В Москве меня сразу же захлестнул поток всевозможных дел: предстоял важный гастрольный тур за границу, к которому необходимо было подготовиться. Я звонил родителям Ульяны, священнику и деду Матвею — все мне отвечали, что девушка так и не вернулась.

Затем я уехал за границу. По возвращении я опять позвонил родителям моей Лианы. Трубку никто не брал. Позвонив деду Матвею, я узнал, что Ульяна так и не возвращалась, а ее родители уехали навсегда из села и не сказали, куда.

Я был совершенно ошеломлен этой таинственной историей. Понимая, что, скорее всего, уже никогда не увижу свою любимую, забросил все свои дела.

— Лиана, девочка моя. Сильную любовь к тебе мне нагадали еще в твоей деревушке, — я улыбнулся, вспоминая колоритную бабку с зернами. — А вот и серьезный исход — я потерял тебя, потерял навсегда.

На неделю я «выпал» из общественной жизни, не отвечая на телефонные звонки. По прошествии этого времени ко мне в дверь уже ломился мой разгневанный приятель, а по совместительству, и мой концертный директор.

— Олег, ты что вытворяешь? У нас же предстоит концерт, а ты не берешь телефонную трубку. Что за безответственность такая?

Я вкратце объяснил ему, что же произошло.

Приятель мне посочувствовал, но справедливо заметил, что людей, которые придут ко мне на концерт, не очень-то будут интересовать мои личные проблемы, поэтому я должен «взять себя в руки» и начать заниматься.

***

Прошел год с той удивительной встречи в карельской глуши.

Я работал, концерты были. Несколько раз звонил отцу Алексию и деду Матвею, но ответ был все тот же: вся семья Ульяны уехала, неизвестно куда, никто о моей девочке ничего не знал.

Однажды утром мне позвонил отец Алексий и просил меня по возможности быстрее приехать. Я встревожился: что же могло такое произойти? Может, появились новости о моей любимой?

Я, бросив все свои дела, сразу же отправился в путь, надеясь узнать что-то о Лиане. По телефону священник мне ничего так и не ответил, как я его не выспрашивал. Обмолвился только, что дело срочное и касается Ульяны. Мне этого было достаточно.

В Петрозаводске на станции меня уже встречал мой бывший проводник. Видимо, он был в курсе всего, потому что на мои вопросы отвечал очень уклончиво, а большей частью предпочитал молчать. Поняв, что у него так ничего и не узнаю, я решил подождать и выяснить все на месте.

В селе меня ждал отец Алексий. Вид у него был очень встревоженный, он явно не знал, как начать разговор. Я забеспокоился: не случилось ли чего?

В общем, выяснилось, что никуда семья Ульяны не уезжала, а весь этот год жила, как и всегда, здесь. Но от меня этот факт решено было скрыть по просьбе самой Ульяны, которая, кстати говоря, вернулась на следующий же день после моего отъезда.

— Но почему? — я был возмущен, — почему Вы скрыли от меня это? Я же не хотел сделать ей ничего плохого. Наоборот, я люблю ее и хочу, чтобы она стала моей женой.

— Не торопись, — грустно ответил отец Алексий, — я все тебе расскажу. Мне и так нелегко вести этот разговор.

Я приготовился слушать дальше.

— Я Ульяне предлагал все рассказать тебе, но она наотрез отказалась, — продолжал священник, — примерно через месяц после того, как ты уехал, выяснилось, что моя крестница ждет ребеночка.

— Что? — я потерял дар речи, — но почему же от меня все скрыли?

— Говорю же, Ульянка так хотела. Я же рассказывал в нашу первую встречу, что у нее проблемы были с сердцем. Так вот: врачи запрещали ей рожать, но она никого не слушала: уж больно сильно любила тебя.

Я помрачнел, предчувствуя нехорошее.

— Она говорила: вот рожу ребеночка, а там и сообщим, — продолжал отец Алексий. — Не хотела, чтобы ты раньше времени волновался.

— Так что же в итоге произошло? — еле слышно проговорил я.

— Пойдем со мной, — вздохнул священник и повел меня из села.

По дороге я начал понимать, куда ведет меня батюшка — это было нашим заветным местом: полянка, посреди которой стоял вековой дуб.

И только тут я окончательно понял, что больше никогда не увижу свою Лиану — под огромным деревом, где я так часто проводил с ней самые счастливые минуты моей жизни, была ее могилка.

Отец Алексий молчал, да и что тут было говорить?

Я не смог справиться со своими эмоциями: рыдал, упав на колени рядом с могилой любимой девушки.

До этого момента я еще жил надеждой на возможную встречу с Лианой. Теперь у меня не осталось и этой надежды. Ничего, совсем ничего. Одни воспоминания.

Священник ждал, пока я хотя бы немного успокоюсь. Видя, что слезы не приносят мне никакого облегчения, он подошел ко мне.

— Пойдем, — он тронул меня за плечо.

— Я хочу остаться здесь еще, — сквозь рыдания произнес я.

— Пойдем-пойдем, у меня кое-что есть для тебя от Ульяны.

Я сразу встал: неужели Лиана что-то передала мне?

Мы вернулись обратно в село и сразу же отправились к родителям умершей девушки. Я не знал, что сказать им. Да и, по правде говоря, слова здесь были неуместны — их горе я понимал, как никто. Они, видя мои страдания, тоже не стали ничего говорить, только ее мать провела меня в соседнюю комнату. Там, в маленькой кроватке, спал ребенок. На вид ему было месяца четыре.

— Это дочка Ульяны, — отец Алексий подошел к нам, — и твоя.

Я был потрясен.

— Ребеночка удалось спасти, а Ульяночку нашу не смогли, — проговорила ее мать.

Я посмотрел на свою дочку: как же она напоминала мою Лиану — такие же зеленые с болотным оттенком глаза. Так вот что передала мне моя возлюбленная — частичку себя! У меня вновь выступили слезы на глазах, но это были уже не слезы отчаяния, а, скорее, умиления и смирения. Моя Лиана пожертвовала своей жизнью, чтобы наша с ней любовь продолжала жить в дочери.

— Девочку зовут Люба, — сказал священник, — Любовь. Это Ульяна хотела так назвать. Говорила, если Бог даст, родится девочка, назовет Любовью, в память о вашем с ней чувстве.

***

С тех пор прошло уже десять лет. Я работаю — преподаю фортепиано в Московской консерватории, даю концерты, как и прежде.

Но теперь я уже не один: со мной моя дочь, уже совсем большая девочка, пойдет в пятый класс. Как же она похожа на свою маму! Когда я смотрю на Любаву, вспоминаю мою Лиану — единственную женщину, которую я любил, и которая смогла сделать меня счастливым.

По возможности я с дочерью навещаю родителей Ульяны: они всегда нас ждут и с радостью встречают меня и свою внучку, которую очень любят и по которой сильно скучают.

Я же прихожу к Ульяне в наше заветное место.

Вот и теперь я принес ей подснежники — они такие нежные и скромные, какой была и моя любимая.

Подснежники — символ надежды, символ возрождения, символ победы вечных сил добра в этом бесконечном противостоянии жизни и смерти.

Тебе, моя любимая…