Напрокат

Вадим Байбурин.

Служба проката. Хорошая была вещь. Правда, прокат умер вместе с Советским Союзом, или сразу после него. Точно не помню. Он оказывал неоценимые услуги населению, особенно в эпоху повального дефицита. И если тебе нужна была какая-нибудь вещь, которую в природе найти практически невозможно, то там она могла оказаться, и её можно было взять на какое-то время. Немного попользоваться, а потом вернуть обратно, заплатив за это определённую цену. И что интересно, когда люди пользуются, например, услугами общепита, то очень многих интересует, а не пил ли из этого стакана какой-нибудь больной, скажем, туберкулёзом. Хорошо ещё, если вы пьёте из этого стакана спиртное, тогда не так страшно, спирт дезинфицирует, а если просто компот? Вот именно! Но никто никогда не задумывался, беря вещь напрокат, кто пользовался этим раньше. Вот в этом-то всё и дело.

НАПРОКАТ.

1

Нечего и думать купить телевизор, — размышлял Александр Васильевич Суворов, сидя в трусах, майке и тапочках у себя на кухне. Да, да, он действительно был полным тёзкой того самого Суворова. Но, в отличие от своего полного тёзки, великим полководцем не был. Он всего лишь работал мастером на заводе. Всего лишь мастером, хоть и имел высшее техническое образование. И общего у них, кроме инициалов, было только одно — они оба были маленького роста.

Возможность сидеть у себя на кухне в чём ему заблагорассудится, появилась у него совсем недавно. Раньше он жил сначала в общаге, потом на разных съёмных квартирах, и вот теперь он, наконец, приобрёл однокомнатную кооперативную квартиру.

Это при заводе был открыт кооператив, и после долгих лет стояния в очереди, он был удостоен ордером. А ему, одному больше и не надо. Вещей у него, по понятным причинам, было немного. Поэтому квартира выглядела как-то пустынно. На кухне имелись стол, две табуретки, ещё кухонный стол с дверками, газ. плита и раковина. Дополнял интерьер древний, ещё аммиачный холодильник «ВЗХ», верх которого при желании можно было использовать как разделочный стол.

Телевизора у Александра Васильевича не было. Раньше был, маленький переносной, чёрно-белый телевизор «Юность». Он с успехом мог бы украсить крышку холодильника «ВЗХ», но был давно сломан, и ремонту уже не подлежал. Поэтому вопрос с телевизором встал ребром.

Деньги на телевизор у него были. Тогда деньги были у многих. Телевизоров не было. Долбаная перестройка, всё смела, абсолютно всё, — думал Александр Васильевич, — ну, ничего не купишь. Ему ещё повезло, что на днях, он зашёл в пивную, рядом с которой был комиссионный магазин. И после пивной его, уже поддатого, понесло в эту самую комиссионку, где он увидел неплохой диванчик ВСЕГО ЗА ПЯТЬДЕСЯТ РУБЛЕЙ! И у него эти самые пятьдесят рублей были! Есть Бог на свете, — подумал он тогда. Ему, в его новую квартиру, как раз и нужен был такой вот самый диванчик. Раскладушку он выбрасывать не стал, а аккуратно подвесил её на балконе. Мало ли что, подумал он тогда. А телевизор…, с телевизором нужно что-то решать.

Дело в том, что абы какой ему не хотелось. Всё-таки у него теперь нормальная квартира, и ему хотелось нормальных вещей. Половину жизни он промыкался по разным углам, и теперь у него было вполне объяснимое желание достойно наладить свой быт. Тем более, что человек он одинокий, и соответственно, ему удалось сделать кое-какие накопления. Но записываться в очередь на предметы домашнего обихода, будь то телевизор, стиральная машина или ковёр, да вообще что угодно, а потом ездить каждый день отмечаться, у него не было ни сил, ни желания. И знакомых работников торговли у него не было. Дело в том, что работники судоремонтного завода и работники универмагов вращаются на разных орбитах. Настолько далёких, что вообще никогда не пересекаются.

Может действительно взять напрокат, как советовал Игорь. Игорь был механиком на заводском буксире, таскавшем ремонтируемые суда по затону, и заодно другом Александра Васильевича. Вернее не другом, а, скажем, хорошим товарищем. Да, Игорь действительно посоветовал ему обратиться в службу проката, когда они справляли новоселье.

«Справляли новоселье» — это громко сказано. Суворов пригласил пять-шесть своих товарищей по работе, и они устроили обычную пьянку у него дома. Естественно по поводу новой квартиры. Поскольку обеденного стола у него тоже не было, они сдвинули два кухонных стола. А вместо стульев использовали принесённые, из расположенного неподалёку магазина, ящики. Ящики Александр Васильевич потом выбросил.

— Саня, послушай меня, Саня, — говорил подвыпивший Игорь, — без телевизора это не жизнь. Нет, ты, конечно, можешь приходить ко мне на «Байкал», и смотреть, хоть до опупения, но я ж не каждый день на вахте, я ж сутки через трое. А Гаврилыч, козёл старый, он вообще тебя не любит, он тебя и на порог не пустит.

— А чего это он меня не любит? — вопрошал такой же самый Саня.

— А потому что он просил тебя тогда, чтоб твои пришли и по быстрому поменяли масляный холодильник, а ты что ему сказал, помнишь? А ты ему сказал, что у тебя все заняты, а у него есть механик, вот пусть сам и меняет. Помнишь? А механик — это я, понимаешь, я. А я тогда был дома. Он мне позвонил, а я его послал, потому что у меня выходной, он на смене, вот пусть сам и разбирается. А он же у нас капитан, мать его, ему ж не с руки, а то, что он не просто капитан, а капитан-механик, он как-то забыл, козёл. Вот он тебя и не любит. Понял?

— Ну и пусть не любит, мне по барабану, так что насчёт телевизора?

— А, так ты возьми напрокат, хотя бы на первое время, ну пока не достанешь новый.

— Точно, напрокат, — встрял в разговор Валера, токарь из цеха, у моей, кажется, какая-то знакомая в прокате работает.

— А где это? — спросил Саня.

— Точно не знаю, я у неё спрошу, вроде где-то на Сталеваров.

Так Александр Васильевич узнал адрес проката. Ещё он узнал, что работницу проката зовут Мария Семёновна.

В ближайший выходной он поехал туда, чтобы узнать, что и как. Пункт проката представлял из себя небольшое помещение, напоминающее обычный магазин. Только вместо прилавка была стойка, как в баре. За стойкой находились полки с образцами предлагаемой продукции и сама работница пункта. Судя по тем вещам, что стояли на полках, выбор был небогатый. Электрокамин, настольная лампа, фотоувеличитель, радиоприёмник «Океан» (ну, это ещё более-менее) и вероятно, весьма необходимая в домашнем хозяйстве, пишущая машинка. Телевизоров не было.

— Вас что-то интересует? — Обратилась к Александру Васильевичу женщина за стойкой.

— Да, я хотел бы узнать насчёт телевизора.

— Телевизоров сейчас нет, все на руках. А вас вообще, какой интересует?

Странный вопрос, — подумал он. Если их нет, зачем тогда спрашивать.

— Вообще-то хотелось бы цветной, — решил он ответить, так на всякий случай. Может быть, она что-нибудь всё-таки предложит.

— Цветной? Цветной, возможно, будет на следующей неделе.

— Послушайте, Мария Семёновна…, вы ведь Мария Семёновна?

— Да, а откуда вы знаете?

— Суворов замялся. — Да как вам сказать, просто я работаю…, а вместе со мной работает…, один товарищ, так вот он говорил, что его жена…, ну, в общем, вы должны её знать.

— Не знаю, о ком вы говорите, ну, ладно, не важно…

Ей вдруг стало жалко его. Она была уже не замужем, и к мужчинам относилась соответственно. Но он стоял такой маленький, плюгавый, — подумала она, и решила пойти ему навстречу.

— …так что вы хотели мне сказать?

— Я хотел сказать…, вернее, попросить, что, если у вас будет такая возможность, то не могли бы вы, как только появится этот телевизор, позвонить мне на работу. Я буду вам очень благодарен.

«Очень благодарен» прозвучало многозначительно. Тем более мужчина был вежлив, и она подумала, что, да, она пойдёт ему навстречу.

— Хорошо, оставьте свой номер телефона.

— Вот, возьмите, — он записал ей номер, — меня зовут Александр Васильевич. До свидания.

— До свидания, — буркнула она ему в спину.

Через неделю она позвонила. Александр Васильевич отпросился у начальства и помчался в пункт проката. Как и в прошлый раз, там, кроме Марии Семёновны никого не было.

— Здравствуйте, — сказал он с порога.

— Здравствуйте, проходите. Вот, смотрите, «Электрон», пятая модель, почти новый, — и показала паспорт.

Самого телевизора нигде не было.

— Хорошо, — сказал Александр Васильевич, — и что дальше?

— А дальше, если вы его берёте, оформляем договор, вы платите шестнадцать пятьдесят в месяц и смотрите в своё удовольствие. Если телевизор ломается, не по вашей вине, вы звоните нам, и мы присылаем мастера. Если по вашей вине, все убытки, естественно, за ваш счёт. И, ещё, чуть не забыла, если вы добросовестно оплачиваете услугу, аккуратно пользуетесь, ну, то есть всё в порядке, то когда будет выплачена вся его стоимость, он автоматически становится вашим.

— А сколько он стоит?

— Семьсот пятьдесят.

— Так он же не новый!

— Ну и что. Мы же вам его не продаём, мы вам его даём напрокат. Это на тот случай, если он у вас пробудет столько, что ваши платежи погасят его стоимость.

— Это ж сколько времени?

— Около четырёх лет. Сейчас пойдёмте со мной в подсобку, мы его проверим, подпишем договор, оплатите первый платёж. И можете забирать.

В качестве благодарности, Александр Васильевич преподнёс ей пакет, в котором лежали бутылка шампанского, бутылка коньяка и коробка конфет.

Дома он установил телевизор на, заранее изготовленную на заводе подставку, подсоединил, также заранее изготовленную антенну, и включил. Телевизор заработал. Александр Васильевич начал настраивать каналы.

У телевизора имелась сенсорная панель переключения каналов. Кнопок было шесть, но на каждой кнопке можно было настроить любой канал. Нужно было просто выдвинуть панельку и крутить колёсико, на манер, как в радиоприёмнике. Он настроил три основных программы, но во время настройки одной из программ, проскочил ещё какой-то канал. Теперь Александр Васильевич начал искать его. И нашёл. Что это за канал, он не знал. На экране не было указано название канала, типа «УТ-1» или «Первый общесоюзный», он был, без каких бы то ни было, опознавательных знаков. Канал на первый взгляд выглядел, как развлекательный. Может это какой-то новый, — подумал он, — сейчас вроде, он слышал, появились какие-то каналы, вещающие в дециметровом диапазоне. Пусть будет, решил он, и оставил.

2

На следующий день у Александра Васильевича на работе случился конфликт. С трубопроводчиком Жекой. С утра Суворов, как обычно раздавал работу. После к нему подошёл Жека.

— Слышь, Василич, — сказал он, — дай пятёрку взаймы, надо похмелиться, а то работать не могу, глянь, — и Жека вытянул вперёд руки, демонстрируя, как они трясутся.

— Не дам, и не проси, не дам, — отшил его Василич, — ничего, как-нибудь перебьёшься.

— Ну, Василич, выручи, ты ж меня знаешь, я отдам, — продолжал канючить Жека, ты ж всегда выручал.

— Раньше выручал, а сегодня не буду. Ты меня задолбал, ты и твои пьянки. Знаешь, сколько я тебя отмазывал? Давай, иди работай, как хочешь, а нет, так я иду и пишу на тебя докладную, понял?

— Ах, ты козёл, — Жека взбеленился, — я тебя сейчас…, и толкнул Василича двумя руками в грудь.

Надо заметить, что, если Василич не отличался большой физической силой и богатырским телосложением, то Жека, наоборот, был мужчина крупный, и соответственно, довольно сильный.

Василич отлетел метра на три и упал на спину, больно при этом ударившись головой о бетонный пол цеха. Жека оторопел и с перепугу попятился, а потом, осознав, что творит, и вовсе убежал. Суворов встал, пощупал голову, крови не было. Уже хорошо, — подумал он, потом оглядевшись по сторонам, убедился, что его конфуза никто не видел, отряхнулся и пошёл в кабинет мастеров.

Да, ладно, бывает, — говорил он сам себе, — ничего страшного. Мало ли что, мало ли какие ситуации бывают на работе, ну повздорили слегка…, тем более, что Жеку он знал не первый год. Сидит, наверно, сейчас, где-нибудь, забившись в угол, тоже переживает. Никакой докладной он, естественно, писать не стал, и Жеку до конца рабочего дня не видел.

Вернувшись домой, Александр Васильевич перетащил стол из кухни в комнату, чтобы можно было есть перед телевизором, разогрел ужин, принёс его в комнату и включил телевизор. По всем трём каналам ничего интересного не было, одна сплошная мура. Тогда он включил тот, четвёртый канал. На этот раз в уголке экрана появилась цифра «4». На экране выступала какая-то рок-группа. Она пела на немецком языке, а музыка напоминала шум его цеха, производимый во время рабочего дня. Это ему тоже не понравилось, но…, такого, что там показывали, как было оформлено выступление этой группы, он по телевизору никогда в жизни не видел. Огонь, взрывы искр, голые девки, один мужик играл на гитаре в противогазе, другой был вообще, весь серебристый, полностью…,

— Охренеть! — прошептал Александр Васильевич и уставился в экран. Нет, конечно, сейчас перестройка, — думал он, — начали показывать много такого, чего раньше в жизни бы не показали, но таких зрелищ на советских экранах всё равно не было.

Передача закончилась, и заставка сменилась. Заиграла спокойная приятная музыка, и на экране всплыли буквы «Поговорим по душам», — название следующей передачи. В телевизоре возник мужчина располагающей внешности, с приятным, немного вкрадчивым голосом, одетый не строго, как диктор программы «Время», а наоборот, очень даже простенько. Прям, как твой товарищ, с которым ты посещаешь пивбар после трудового дня.

Здравствуйте, — проговорил он, — я приветствую вас, и очень рад, что у вас всё в порядке. Мы очень любим своего телезрителя и стремимся сделать так, чтобы у вас всё всегда было хорошо, ведь это и есть главная цель нашей передачи. Многие, очень многие испытывают душевный дискомфорт, недовольны собой, испытывают стрессы, попадают в различные неприятные ситуации, испытывают трудности в личной жизни. И мы всегда готовы прийти на помощь, помочь вам преодолеть все препятствия и решить ваши проблемы. В нашей студии постоянными гостями являются опытные психологи, социологи, представители различных гуманитарных наук, то есть люди, которые готовы дать любую консультацию по решению ваших проблем…

Когда диктор произнёс «неприятные ситуации», Александр Васильевич вспомнил об утренней стычке с Жекой. Интересно, как опытный социолог решил бы эту ситуацию? Дал бы Жеке пятёрку или нет? Обычная тягомотина, психологи-политологи, пудрят мозги…, и пошёл на кухню покурить.

…а также проблемы, какие испытывают люди маленького роста…, — услышал Александр Васильевич, вернувшись с кухни. Его заинтересовало, тем более, что ведущий сидел в такой непринуждённой позе, и так смотрел из телевизора, словно был его давним знакомым, зашедшим поболтать о том, о сём. И он досмотрел передачу до конца.

Из неё он узнал много интересного. Например, что многие гениальные люди и великие полководцы были маленького роста. И ещё то, что маленькие люди очень часто обладают низкой самооценкой, из-за чего не добиваются того, чего могли бы на самом деле, что у них сильно развит комплекс неполноценности, и в результате всего этого они всегда незаслуженно страдают.

Александр Васильевич и раньше иногда задумывался об этом, но сегодня ведущий так доходчиво всё ему растолковал, и говорил он из телевизора так, словно объяснял всё это лично ему одному.

Как будто шептал своим вкрадчивым голосом: «Саня, ты идиот, ну почему ты, опытный специалист, с высшим образованием, работаешь каким-то мастером. Ты посмотри вокруг, кто тебя окружает! Почему в кресле начальника цеха сидишь не ты, а этот придурок Сергеев. А его зам, так это же вообще полное ничтожество. Устроили его по знакомству, а теперь он строит тебя. Это не они тебя, а ты их должен строить. И вообще, с твоим умом и опытом работы тебе уже давно надо быть директором завода. И не вздумай говорить мне, что не потянешь. Потянешь, ещё и как потянешь, это я тебе говорю».

Передача ему понравилась, не смотря на первое впечатление, и он запомнил, что начинается она в семь. После неё была музыкальная программа, в которой показывали такие короткие фильмы, снятые на песню. Позже он узнал, что это называется клип. Крутили, в основном западные рок группы. Музыка была агрессивной и жёсткой, и хотя рок-музыку он никогда не любил, сегодня она полностью соответствовала мыслям, крутящимся в его голове. После музыкальной программы пошли фильмы. Сперва боевик, потом фильм ужасов.

Фильм ужасов Александр Васильевич смотрел впервые. Раньше он о них только слышал и считал, что подобную хрень могут смотреть только конченые придурки. Но, вопреки ожиданиям, фильм ему понравился. Он был о девчонке, над которой в школе все издевались, зато она умела двигать предметы силой мысли. Александр Васильевич ей очень сочувствовал

(тебе ведь это знакомо, Саня, очень знакомо),

и был очень рад тому, что когда её допекли окончательно, она психанула, и при помощи своей силы развалила на хрен всю школу, похоронив под ней всех своих обидчиков.

Канал «4» ему понравился. Нельзя сказать, что он был в полном восторге, но в любом случае, «4» был намного интереснее остальных.

Правда, Александр Васильевич никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из знакомых обсуждал этот канал. Никто никогда ни на работе, ни где-нибудь ещё не рассказывал о фильме или передаче, увиденной на этом канале.

Александр Васильевич купил газету с программой передач на неделю, но программы этого канала там тоже почему-то не было. Возможно, этот канал…, ловит не у всех, — подумал он, — просто у меня очень хорошая антенна. Ведь не дурак же я, я же знал, что делал. И может быть смотреть этот канал, всё равно, что слушать «Голос Америки», мягко говоря, небезопасно. Гласность гласностью…, а на самом деле, кто знает, что у них в голове. Вот никто его и не обсуждает. Да и «Голос Америки» тоже не у всех ловит.

3

С появлением телевизора жизнь Александра Васильевича стала намного интересней. Если раньше после работы домой его тянуло не особо, и он частенько шёл с друзьями выпить по сто грамм, или вместе с такими же, никуда не спешащими, оставался на заводе поиграть в раздевалке в домино, то сейчас он торопился домой, стараясь не пропустить очередной выпуск «Поговорим по душам».

Передача нравилась ему всё больше и больше. Благодаря ей, он стал чувствовать себя по-другому. Следуя советам разных там психологов-социологов, Александр Васильевич начал поднимать свою, как ему теперь казалось, донельзя заниженную самооценку. Они предлагали разные методы, в том числе и аутотренинг. Аутотренинг, по их словам заключался в том, чтобы лечь на диван, или куда угодно, лишь бы было удобно и ничего не мешало, расслабиться, отогнать ненужные мысли и сосредоточиться на чём-то одном. Ну, например, «Я, Самый Лучший Работник Завода» или «Я, Самый Красивый Мужчина В Городе», Ну, и так далее.

Александр Васильевич решил пойти дальше. Он подумал, что гораздо эффективнее будет, если это делать в движении. Он сосредотачивался, ходил по квартире и повторял вслух то, на чём он в этот раз сосредоточился.

Ещё удобнее это оказалось делать под музыку. Александр Васильевич выбирал время, когда на Четвёртом канале начиналась музыкальная программа.

И что самое интересное, результат был на лицо. Он стал охотнее ходить на работу. В принципе, работа и раньше его не тяготила. Нельзя сказать, что он её без памяти любил, но и не хотел он туда идти, разве что, с сильного похмелья. А теперь, уверовав в то, что он отличный специалист, прекрасный и опытный работник, ему хотелось как-то проявить себя, выделиться. А выделиться, как раз было негде. Его участок занимался ремонтом различного судового оборудования, — насосов, рулевых машин, сепараторов, трубопроводов. А железяки, они как были вчера железяками, так сегодня и остались. Места для подвига не было.

Тогда он начал возражать начальству, если оно что-то говорило неправильно. А чаще всего так и было. Раньше он молча кивал головой, а потом делал по-своему, лишь бы его не дёргали, и все были довольны. Теперь он спорил, говорил, что начальник несёт бред сивой кобылы, и что лучше сделать так, как считает он, и чего греха таить, Александр Васильевич, в основном, был прав. Он действительно был хорошим специалистом. Он перестал их бояться, бояться показать, что их не уважает, и считает их всех козлами драными. Теперь он знал, что за это ему ничего не будет, куда они без него.

То, что он изменился, конечно же, заметили, но к этим переменам относились не совсем так, как он ожидал. Начальство старалось с ним поменьше связываться, а друзья-товарищи…, начали замечать, что в последнее время он стал какой-то суетливый, дёрганый. Но на общую картину взаимоотношений это не влияло.

Пока не влияло.

Он стал реже участвовать в мероприятиях под названием «выпить по сто грамм», и на вопросы типа «Куда ты спешишь, у тебя что, дома дети плачут?», он находил какие-то отговорки, как-то отшучивался и убегал. Александр Васильевич спешил домой.

Смотреть телевизор.

Другие каналы он теперь почти не смотрел. Только Четвёртый канал. По другим он смотрел, разве, что новости. В основном для того, чтобы если на работе вдруг зайдёт какой-нибудь разговор, быть в курсе дела.

В «Поговорим по душам» рекомендовали быть в курсе событий.

Эта передача не только давала консультации как самосовершенствовать себя, но и как вести себя в обществе, как поступать с окружающими, если вы хотите, чтобы вас уважали, если вы хотите добиться успеха.

Один из выпусков был посвящён теме «Если вас обижают». Там говорилось о том, что обидчиков прощать нельзя. «Нельзя, чтобы это сходило им с рук», — именно так выразилась одна молодая женщина, которая была приглашена в качестве гостьи. Она рассказывала, что в детстве её очень ущемляли в семье. Мать часто наказывала её, ставила в угол на колени, отец лупил ремнём за плохие оценки, ей часто не разрешали смотреть телевизор, особенно любимые передачи, ну, и так далее. Но девочка подросла и начала заниматься силовыми видами спорта, а потом так дала просраться своим предкам, что те и думать забыли её обижать. Она была красивой, очень сексуальной, а самое главное очень уверенной в себе.

Да, — подумал Александр Васильевич, — по ней даже не скажешь, что она когда-то была забитой и затюканной. Если бы он встретил такую на улице…, то…, постеснялся бы не то что подойти, познакомиться, а даже просто что-нибудь спросить.

(Саня, а ну немедленно прекрати! Как это ты, нормальный, здоровый мужик, в отличной форме, независимый, интеллектуально развитый, и вдруг постеснялся бы? А ну, брось, немедленно брось! Это пусть другие чмочники стесняются, а ты…)

— Не давайте спуску вашим обидчикам, — говорил ведущий после выступления гостьи, — потому что окружающие поймут, что на вас можно ездить, и непременно воспользуются этим, и тогда вам уже никогда не поднять ваш авторитет…

«Нельзя, чтобы это сходило им с рук», — хорошо сказано, — размышлял Александр Васильевич, — он неоднократно сталкивался с этим на собственном примере. Ну, вот, скажем, Жека. Я всегда к нему хорошо относился, выручал, отмазывал, отпускал домой, а он…, а он поднял на меня руку. А всё почему? Потому что уверен, что со мной так можно, потому что знает, что ему ничего не будет, что я ему ничего не сделаю. Да просто потому, что он сильнее!

Александр Васильевич понимал, что в большой спорт ему идти поздновато, но…, но есть и другие способы.

4

На следующий день он взял с собой на работу бутылку водки. Водка тоже была в дефиците, но у него дома имелось несколько бутылок. Сначала он хотел перелить её дома, но идти с пустой бутылкой было как-то странновато, а если у него случайно кто-нибудь увидит бутылку водки, в этом не будет ничего удивительного.

Придя на работу, он нашёл пустую бутылку из под молока, сполоснул её, и перелил водку туда. Затем в бутылку из под водки он налил электролит для аккумуляторов и закрутил пробку. Всё это он проделал у себя в кабинете (ему всё-таки удалось выбить для себя отдельный кабинет. Раньше он со всеми остальными сидел в комнате мастеров), предварительно заперев дверь изнутри. Потом, дождавшись, когда все разойдутся по пароходам, и на трубопроводном участке никого не будет, он прошёл в бытовку слесарей и положил бутылку в шкафчик, где они хранили разную мелочёвку. То, что вместе с Жекой могут пострадать и другие, его как-то не беспокоило. Не фиг бухать, — подумал он, и удалился.

Возвращаясь в обеденный перерыв из столовой, Александр Васильевич с удовлетворением отметил, что у ворот цеха стоит скорая. Так и есть, в скорую грузили Жеку. Одного. Ну, и хорошо, — подумал он, — этот идиот даже не подумал, откуда у них в бытовке может взяться целая бутылка водки.

Завод гудел. Такое происшествие не могло остаться без внимания общественности. Люди любят, когда что-нибудь случается. Поэтому и собираются толпы зевак поглядеть, когда кого-нибудь задавит машина или найдут труп с ножом в спине.

Люди любят, когда что-нибудь случается. Но не с ними.

Александр Васильевич предполагал, что, возможно будет какое-то расследование, но особо по этому поводу не переживал. Во— первых, бутылка могла быть чья угодно, а если дело дойдёт до отпечатков пальцев (что вряд ли), то, да бутылка это его, это он выбросил её в урну возле цеха. И единственное, что ему грозит, так это выговор за пьянку на работе. И то в рабочее время пьяным никто не видел. А, во-вторых, надо бы подстраховаться и действительно выпить с кем-нибудь после работы. Точно! Он позовёт Игоря, а водку нальёт в графин для воды, «для маскировки». Чтоб на столе не стояла бутылка.

Но никакого особого расследования не было. Кто-то налил электролит, чтоб взять домой, а Жека подумал что водка. И хлебанул, даже не понюхав. Ну, и что теперь? Кто налил электролит? Да, кто ж признается. Тем более, специально Жеке его никто никуда не подливал, и вообще не подсовывал. Он сам его нашёл. Нашёл и выпил. Это было мнение общее, и Александра Васильевича, в частности.

Он позвал Игоря, и тот не заставил себя ждать, два раза повторять было не надо.

— Что это ты, Саня вдруг…, — с удивлением поинтересовался Игорь

— Да, просто давно не сидели, — ответил Александр Васильевич, разливая водку по стаканам.

— Странный ты какой-то стал, суетишься, мечешься. Оно тебе надо?

Они выпили. Перед тем, как выпить, Игорь машинально понюхал свой стакан. Вот-вот, — подумал Александр Васильевич, — этот и в компании нюхает, — привычка.

— Я не мечусь и не суечусь, Игорь, я просто стал на всё по-другому смотреть.

— По — другому, это как, — не понял Игорь.

— А ты посмотри вокруг, вокруг себя, что ты видишь? Ничего! А я вижу, что вокруг меня все гады. И Сергеев гад, и зам его, и Гаврилыч твой гад, и живут они, и думают, что так и надо. Я работаю, стараюсь, а мне не то, что бы…, мне дадут премию раз в квартал, и всё. Будь доволен, Саня. А может я большего, понимаешь, большего заслуживаю.

— Ну, и чего ты большего заслуживаешь? Ленинскую премию? Так тебе её всё равно не дадут. И мне не дадут. Нам всё равно, больше, чем у нас есть, ничего не дадут.

— Вот, именно, Игорё-ок, — тут Саня, как-то странно, очень странно на него посмотрел, и прошипел, — ни-че-го не да-дут. Они меня все бесят (и, обладай он телекинезом…). Ты знаешь, я б их вообще поубивал бы всех на хрен.

Игорь на это ничего не сказал, всё было списано на то, что Саню, наверно сильно развезло, какой-то он нервный. Они ещё немного посидели, всё допили и собрались расходиться. Игорь предложил было взять ещё, но Саня сказал, что больше не хочет и пойдёт домой.

Он действительно больше не хотел. Раньше…, раньше да, они бы посидели ещё, поругали бы ещё кого-нибудь, а теперь…, а теперь что с ним разговаривать, он всё равно ничего не понимает, всё равно ни в чём не разбирается. Вот он, Саня, он смог разобраться, в себе разобраться, и теперь он знал, кто он и что он, и чего достоин, не то, что некоторые.

Когда Александр Васильевич пришёл домой, передача уже шла. И сегодня, как раз речь шла о том, что многие люди не получают в этой жизни того, чего достойны. Отлично! Александр Васильевич тут же уселся на свой диванчик, и начал смотреть.

Он смотрел и думал о том, что теперь и сам вполне мог бы стать гостем передачи. Ему уже есть, что рассказать. Благодаря им он поднял свою самооценку, а вместе с ней и авторитет в обществе, он научился расправляться с обидчиками (а то, что через несколько дней Жека умер в больнице, так это сам виноват), правда, то, что он сделал, было несколько круто даже для Четвёртого канала, но ничего, если не очень сгущать краски…

Потом пошла музыка. Он уже знал названия некоторых рок-групп и даже мог различать их стили. Ему в последнее время начала нравиться группа «AC/DC». Их музыка как бы наэлектризовывала его, давала некий заряд бодрости и агрессии, ведь не зря же они так называются. А без агрессии жить среди этих…, нельзя. Точно нельзя.

На утро мечты стать героем передачи улетучились вместе с парами спирта. Осталось только неприятное ощущение после вчерашнего. Да и сколько они там выпили, бутылку на двоих? А что такое для него бутылка на двоих, — сущая ерунда! Александр Васильевич сидел на кухне и пил чай. Из комнаты доносилось пение очередной рок-звезды. Сегодня был выходной «Поговорим по душам» не будет, она выходит только по будням. Зато сегодня много музыки и фильмов. Боевики…, ужасы…, супер. Он никуда не пойдёт, а ляжет на диван и будет смотреть, смотреть…

Телевизор Александру Васильевичу нравился всё больше и больше. Он уже передумал покупать новый, если подвернётся такая возможность. Лучше не будет сдавать этот, а когда выплатит, заберёт насовсем.

Да, точно, насовсем.

5

В понедельник, придя с работы, Александр Васильевич, как обычно включил телевизор, и…, в этот раз было что-то не так. Что именно, он сразу не понял. Передача была не такой, как всегда. Ведущий…, он изменился. Вместо приятного дружелюбного парня появился грубый нахальный тип. И голос его, из вкрадчиво-проникновенного (послушай, дружочек…) превратился в требовательно-жёсткий (смотри на меня и вникай…).

…нам пишут, что у них ничего не получается. Это закоренелые неудачники. Вы тоже считаете себя неудачником (как учитель в классе: кто думает, что он неудачник, поднимите руку…)? Если вы думаете, что достаточно полежать на диване и помечтать о том, что вы самый-самый, то вы глубоко ошибаетесь. Мало только хотеть, нужно ещё и действовать, прилагать какие-то усилия. Мы вам поможем. Оставайтесь с нами.

Действительно, думал Александр Васильевич, а что ты хотел? Чтобы всё произошло само собой? Ах, какой он классный парень, этот Саня. Давайте поставим его начальником цеха, нет, давайте лучше директором завода. Но тогда возникает вопрос, куда девать старого? В том-то и дело!

Это заводило его в тупик.

Всю неделю Александр Васильевич искал выход из положения. Вопрос о том, что если вдруг директор завода куда-то чудесным способом испарится, то поставят именно его, сомнений у него не вызывал.

(а кого же ещё)

Но выхода найти не мог и очень из за этого нервничал. Он кидался на людей, потому что они…

(ублюдки, тупые ублюдки)

…совершенно ничего не могут сделать самостоятельно! Везде…, везде он должен присутствовать лично, всё проверить, всё проконтролировать, иначе…

— Суворов, — подошёл к нему начальник цеха, — у тебя что-то случилось?

Суворова аж затрясло. Как может этот тупой урод подходить к нему и спрашивать что случилось. Случилось? Конечно же, случилось! Вы все у меня случились! Вы все, слышите, ВСЕ мешаете мне жить и работать. Как надо работать! Но он… сдержался.

В передаче говорили, что не стоит выражать свои эмоции на людях, они вас не поймут, и могут воспользоваться этим, чтобы вас же потом и утопить.

— Нет, ничего не случилось, — ответил он, — а, что?

— Да, ничего, просто нервный ты какой-то в последнее время.

— Не знаю, — Суворов пожал плечами, — плохо сплю в последнее время.

— Может, сходи к Полине Петровне, пусть успокаивающего какого-нибудь тебе даст.

( В медпункт, Ха-Ха, в медпункт. Вот как раз Полина Петровна меня от всех вас и спасёт! Идиот!)

— Ладно, хорошо, схожу, пусть чего-нибудь даст.

На том и разошлись. Александр Васильевич смотрел Сергееву вслед и думал: «Придурок, какой же он всё-таки придурок».

Он регулярно смотрел «Поговорим по душам», не пропуская ни одного выпуска. В них речь шла о различных путях достижения цели, но именно его конкретного случая не обсуждалось. Зато очень часто обсуждалась тема устранения конкурентов. Выступало множество специалистов самого разного профиля, но …, методы, которые они предлагали, были…, ну, мягко говоря…, не совсем приемлемы в данной ситуации. Например, выступал один товарищ, который рассказывал, как грамотно изготовить самодельную бомбу, а потом подложить её в автомобиль конкурента.

Бомба не подходила, сто процентов. Слишком много шума, да и «устранение» будет очень уж демонстративным. Один говорил о том, что конкурента можно «подставить». Ну как он, находясь в положении мастера, подставит директора завода, Александр Васильевич себе не представлял.

Было ещё пищевое отравление. Директор обедал в столовой. Так это ж придётся травануть пол завода, кто ж тогда работать будет?

Выхода не было. Вернее какой-то был, но Александр Васильевич не мог его найти. И ему было стыдно. Стыдно за то, что, вон, другие могут (сколько гостей выступало в передаче!), а он нет.

А потом…, а потом с ним случилась неприятность. Он сидел дома и смотрел свою любимую передачу, как вдруг с потолка закапало. По побелке расплывалось большое мокрое пятно. Он тут же принял меры — выключил телевизор и накрыл его клеёнкой. А потом побежал наверх, разбираться в чём дело.

Серёга, сосед был дома. Он тоже работал мастером, только в другом цеху, в корпусном. Как только Серёга открыл дверь, Александр Васильевич с воплями «Что ты, падла, творишь!» бросился на него. Серёга ничего такого не ожидал и пару ударов пропустил. Но потом собрался и хорошо врезал взбесившемуся Сане в челюсть. После короткой потасовки Серёга встряхнул Саню и начал выяснять, что же такое его, Саню, к нему привело. Тот предъявил свои претензии. У Серёги ничего не текло. Они вместе осмотрели квартиру, но ничего не нашли. Поскольку оба были людьми технически грамотными, то причину потопа выяснили быстро — прорвало трубу между квартирами, Серёгиным полом и потолком Александра Васильевича.

— Получается, никто не виноват? — спросил Александр Васильевич.

— Получается, что да, — ответил Серёга и тут же спросил, —

а что будем делать? —

— Надо воду перекрыть, — сказал Александр Васильевич, — в подвале, я знаю где.

И они пошли перекрывать воду. А после драки…, как это обычно бывает… пошли к Александру Васильевичу выпить.

Они выпивали и беседовали о несовершенстве мира. Серёга не был настроен так категорично, как Александр Васильевич, а тот, в свою очередь, особо не стал делиться своими мыслями с соседом. Только подумал: «Подожди, Серёга, вот когда я стану директором завода…». Что будет, когда он станет директором завода, Александр Васильевич толком не представлял, но одно знал точно — всем будет хорошо. Тем временем Серёга произнёс:

— Да, ты прав, Саня, все они какие-то тупорылые. Вот мастера — отличные ребята, откуда тогда берутся плохие начальники цехов? — и засмеялся, — давай, наливай.

А выпив, добавил, — а знаешь, Саня, я б их всех спалил, спалил к чёртовой матери.

Спалил!

Вот оно!

То, что надо!

6

Что ни говори, а идея была действительно, то, что надо. И, самое главное, вполне осуществимая.

В цеху, под помещениями, где находились кабинеты начальника цеха, его зама, самого Александра Васильевича (ну и хрен с ним, с тем кабинетом) и комната мастеров, располагалась кладовая. В ней хранились инструменты, различные материалы, ветошь(!), резина, поронит и…, бочки с керосином.

Теперь оставалось придумать, как это… организовать. Нужно, чтобы всё выглядело как обычное возгорание. Правда, директора завода таким образом не устранишь, тогда пришлось бы сжечь всё заводоуправление, а начальника цеха… Что ж, будем расти потихоньку, — подумал Александр Васильевич. Не всё сразу.

Пламя из кладовой должно быстро охватить лестницу со второго этажа, и деваться ему будет некуда. Только нужно выбрать момент, когда он будет на месте. Обычно это сразу после обеда. До обеда он ещё бегает по цеху, делает вид…, а после не вылазит из кабинета. Кладовщик…, так, нужно будет навыписывать всякой ерунды и послать его после обеда на центральный склад, получать. Навыписывать побольше. Пусть возьмёт пару ребят и электрокар, чтобы всё выглядело серьёзно.

Ну, а дальше…, а дальше, зайти в кладовую, перевернуть бочку с керосином, поджечь край лужи…, и уходить. Пока разгорится, он успеет выйти, запереть кладовую, и уйти на другой участок. Ключи у него были. Главное, чтоб никто из токарей не обратил на него внимания. Ближайший от кладовой станок чей? Ага, Валера, он всегда опаздывает с обеда, и фрезерный — Толик. Толик вечно где-то шарится. Включит станок, и шарится по цеху, пользуется, гад, что станок полностью автоматический, работает, практически без помощи человека. Ну, ничего, стану я начальником цеха…

В понедельник Александр Васильевич задержался после работы. Когда цех опустел, он пошёл в кладовую. Там был электрощит освещения. Александр Васильевич отключил питание и напильником перетёр изоляцию проводов, а между оголёнными жилами вставил спичку. Чтобы если что, всё выглядело как короткое замыкание. Щит располагался так, что эти провода вряд ли кто-нибудь случайно зацепит. Он снова включил рубильник. Всё было нормально. Затем запер кладовую и пошёл домой.

К реализации своего плана он приступил в среду. Весь вторник он «пристреливался», наблюдал, кто чем занимается, когда и куда ходит. Он и так всё знал, но всё же…

После обеда он отправил кладовщика на центральный склад, в цеху всё шло, как обычно. Александр Васильевич вышел из кабинета, и проверил — начальник цеха был у себя. Потом произнёс: «Ну, всё, обратной дороги нет», после чего странно хихикнул, и пошёл в кладовую.

Как он входил, никто не видел. Александр Васильевич прикрыл за собой большие железные ворота кладовой и подошёл к бочкам. Он выбрал начатую, но ещё довольно полную и начал заваливать её на бок. Бочка не поддавалась. Вот, чёрт, он поднатужился, приложив все силы, и бочка упала. Он выкрутил пробку, и керосин начал растекаться огромной лужей. Один край лужи дошёл до мешков с ветошью. Прекрасно, — подумал Александр Васильевич, потом подошёл к выходу…, и поджёг спичку.

Он видел в одном боевике, как герой эффектно бросает в лужу бензина такую заграничную зажигалку с откидывающейся крышкой. Ничего, мы по-простому, спичками, — подумал он и бросил спичку в керосин.

Он не стал смотреть, как разгорается, а повернулся и пошёл к выходу.

Его подвела случайность. Случайность, которую он предвидеть просто не мог. У Марины, заведующей центральным складом, разболелся зуб. Она предупредила начальство и пошла в поликлинику, которая находилась рядом с заводом. Склад был закрыт.

Кладовщик подошёл к воротам кладовой, в то момент, когда Александр Васильевич, заперев ворота, отошёл шага на три-четыре. Они буквально столкнулись.

— Василич, склад закрыт, доложил ему кладовщик.

Василич остолбенел. «Обратной дороги нет», — промелькнуло у него в мозгу.

— Василич, ты меня слышишь? О, Господи, что это?

Из щелей между воротами повалил чёрный дым — видимо загорелась резина.

— Василич, пожар! Ты что, Василич?

У Александра Васильевича сдали нервы. Он дико заорал, оттолкнул обалдевшего кладовщика и бросился бежать.

Потом, в кругу друзей, он, в очередной раз, рассказывая эту историю, всегда в этом месте делал страшные глаза, и говорил, что «крик у Василича был нечеловеческий».

Завыла пожарная сигнализация, к кладовой сбежались люди, кладовщик отпирал замок, к счастью ворота ещё не успели нагреться, кто-то разматывал пожарный шланг, кто-то тащил огнетушители, а через пару минут в цех въехала пожарная машина, всегда дежурившая на слипе.

Пожар потушили, и слава Богу, никто не пострадал.

Александр Васильевич с безумными глазами, налетая на людей, нёсся к проходной. Его поймала и скрутила охрана.

У ворот цеха снова стояла скорая. Два дюжих санитара грузили туда Александра Васильевича. Рядом стояли менты и его товарищи по работе.

Александр Васильевич упирался, брыкался и орал:

— Вы кого крутите…, уроды…, ублюдки…, сволочи…, га-ады…, вы знаете, кто я…, я…, я здесь самый главный…, я…, я директор за-авода-а-а.

Но никто не смеялся.

7

Мария Семёновна была обеспокоена тем, что вот уже три месяца никто не платит за телевизор. Она понимала, что у людей бывают разные обстоятельства. Но три месяца! Она вспомнила, что этот странный мужчина оставлял ей номер телефона, и позвонила ему на работу.

— Будьте добры, Александра Васильевича, — сказала она, когда там взяли трубку.

— Его нет, а кто его спрашивает.

— Это из службы проката.

— А, его нет, он в больнице.

— Не подскажете, когда он будет?

— Нет, я не знаю. И, вообще здесь его уже не будет.

— Ну, спасибо, извините. — Сказала Мария Семёновна и положила трубку.

Она уже знала, что делать. В договоре был адрес. Мария Семёновна связалась с районным отделом милиции, объяснила суть проблемы, и ей дали телефон участкового. Она позвонила участковому и договорилась о времени, когда ей подъехать. Потом взяла машину, которая возила крупные вещи и поехала забирать телевизор.

Её не очень удивила бумажка с печатью, наклеенная на дверь квартиры.

Когда они вернулись в пункт проката, шофёр занёс телевизор, и они вместе водрузили его на полку, рядом с другими вещами, выдаваемыми напрокат.

Телевизор замер в ожидании следующего клиента.

* * *

Прокат умер вместе с Советским Союзом, может быть чуть позже. Но ему на смену пришёл Сэконд Хэнд. Свято место пусто не бывает.