Наследник Тутти

Задраенный иллюминатор с нарисованными ситцевыми шторками создаёт иллюзию уюта. За ним — множество звёзд и планет. И холод. При мысли об этом холоде у мальчика-киборга болит грудь. Если он захочет, то увидит все эти звёзды и планеты. И выпотрошенный транспортник, который уже превратился в точку, неотличимую от звёзд и планет — всё равно увидит...

Малыш протягивает руку за треуголкой, лежащей на прикроватном столике. Он мечтал о «шляпе, как у настоящего пирата», и синтезатор не подвёл. Из старого комбеза получилась маленькая, но самая настоящая пиратская треуголка.

— Тише-тише, швы разойдутся… — Женщина осторожно приподнимает голову малыша и надевает шляпу. — Как только в ней спишь, неужели удобно?

Мальчик лукаво улыбается.

— Не болит? — Она смотрит на приборы, чуть щурится. Человек на его месте ещё не отошёл бы от наркоза. — Может, дать лекарство?

— Лучше расскажи сказку.

— О чём, маленький?

— О рыбах.

Это его любимая сказка. Он знает её наизусть, но всегда задаёт одни и те же вопросы. А часто и засыпает на полуслове.

— Хорошо. Слушай. Далеко-далеко, в пучинах небесного океана, меж звёзд, плавают огромные рыбы. У них острые чёрные плавники и большие механические сердца. И, как свита короля, окружают их маленькие серебристые рыбки с удивительными, гибкими плавниками. Большим рыбам некого бояться на своём великом пути, они могли бы жить вечно… Но, увы, сердца их открыты для всей боли мира. И они вмещают столько боли, что быстро изнашиваются. И лишь маленькие проныры могут починить их. Они проникают внутрь короля сквозь жабры и рот и ловкими плавниками меняют изношенные детали.

— А откуда они берут детали?

— Они страшные и безжалостные разбойники, эти маленькие рыбки. Нет такого корабля, который смог бы уберечься их. Острыми, как иглы, носами, вспарывают обшивку, а, когда воздух покидает корабль и приходит холод, ищут нужные детали для починки огромных сердец.

— И всегда находят? — мальчик поворачивается набок, подсовывает ладонь под щёку, готовясь уснуть.

— Нет, мой маленький. Они же не знают, есть ли нужные детали, и порой корабли гибнут безо всякой пользы. Пустые скорлупки плавают и плавают в космосе… Мало кто знает о больших и маленьких рыбах. И о том, как они нужны друг другу. Огромные пропадут без маленьких. А маленькие собьются с пути, ведь большие ведут их к самому краю вселенной, на нерест.

— Что такое нерест?

— Так маленькие рыбки продолжают свой род. Вот только цена этого — жизнь. Выбрасывая миллиарды икринок, погибают серебрянки. Но мальки, мальки потом продолжат межзвёздное странствие.

— А большие? — мальчик всегда переживает за больших рыб. Вот и сейчас вскидывает голову от подушки — вдруг сказка изменилась?

— Увы, они не в силах вынести страданий, впитанных на пути. Великаны чувствуют каждую погасшую жизнь, отданную ради механических сердец… И умирают, выполнив свой долг. Тела их распадаются на мельчайшие частицы, которые потом становятся основой звёзд...

Дыхание малыша становится ровнее, и вот уже он спит. Нелепая треуголка, счастливая улыбка… Женщина проверяет приборы, добавляет в капельницу обезболивающего.

— Сладких снов, сынок, — произносит одними губами и тихо уходит.

Роботы ещё убирают переоборудованную в операционную гостиную. На полу у стены, сидит мужчина, рассеянно наблюдает за уборкой. На кончиках длинных влажных волос собрались прозрачные капли. От него пахнет шампунем и мылом. Женщина садится рядом.

— ИскИн закончил диагностику корабля?

— Пару минут назад.

— И?

— Нам не успеть, Тая. На то, чтобы догнать и захватить последний транспортник, ушло слишком много энергии. На её восстановление нужно двадцать часов, не меньше. В таких условиях расчётное время прибытия увеличивается до пятидесяти пяти часов. А мальчик изнашивает сердца всё быстрее. Так что в самом лучшем случае он продержится двое суток, как с последним сердцем… И больше менять нечего. Из трёх подошло одно...

— Ян, а если повезёт, и мы наткнёмся на корабль?

— То сможем лишь пожелать ему счастливого пути. Даже если он подойдёт вплотную и не придётся за ним гнаться, притянуть не сможем… Прости, родная. Кажется, наша удача закончилась.

Женщина закрывает глаза, бессильно приваливается к стене.

Удача… Удача, что денег от продажи двадцатиметровой квартиры на девяносто пятом этаже хватило на взятку, и выбракованный маленький киборг вместо переработки достался им. Поддельные документы и сердце, которое должно остановиться через несколько суток — в комплекте. Удача, что Ян хирург и сумел через знакомых знакомых выяснить, где и кто делает нелегальные операции киборгам. Да, далеко. Но возможно. Удача, что Тая работала инженером на верфи, и они, балдея от собственной смелости и наглости, смогли украсть старый, но полностью укомплектованный крейсер «Пеликан». Удача, что полиция до сих пор не остановила их… Сама судьба выстилала этот путь. События подобрались как бусины в ожерелье — знай нанизывай.

А не хватило удачи на то, чтобы завести своих детей. Потом на то, чтобы их включили в программу по усыновлению. И вот на эти последние дни — тоже не хватило.

Загадывать надолго они себе запрещали. Жили наперегонки со временем. От сердца к сердцу. От пересадки к пересадке. Человеческие сердца в теле киборга изнашиваются быстро.

Ян и Тая знали, что надо делать. Отсекали чувства. Должны -.сделаем. Такая мантра. Волновались безумно, когда захватили первый корабль. Прогулочную яхту. Семь здоровых сердец, и три подошло. Ян говорил — остальных надо отпустить. Тая — что это самоубийство, что всё тогда напрасно, что свидетелей оставлять нельзя… Тот, первый катер, с четырьмя негодными сердцами на борту, они расстреляли. Зря, конечно. Слюнтяйство. Может, и хватило бы сейчас энергии… Потом негодных стали выбрасывать в шлюз. Годных, после операции, в мусосжигатель.

Научились выбирать беззащитных. В основном транспортные корабли. И брони считай нет, и команда больше. Потом нужно догнать, иногда обстрелять для острастки, подойти на доступную для «луча» дистанцию, притянуть… Никто не сопротивлялся. Пиратам нужен груз, зачем из-за страховки рисковать жизнью? Вот только грузом были они сами… Ян усыплял команду газом, проводил обследование. Кого в шлюз, кого в криокамеру-операционную-мусоросжигатель.

Не думать, действовать. И лететь вперёд.

В маленькой уютной комнате боролся со смертью удачливый мальчик-киборг. Сын. Он не жаловался — улыбался. Порой Яну и Тае казалось, что они всегда были его родителями. Даже воспоминания какие-то появлялись. А помнишь, как он упал, как мячик, а мы, глупые, испугались? Как чуть потоп в ванной не устроил? А помнишь...

Когда мальчик спал, они шептались как воры в ограбленном доме, считали прошедшее время как монеты из сундука. О будущем не говорили. Впереди была пустота. Дойдут до неё — заполнят новыми воспоминаниями.

И вот перегонки закончились. Время выиграло.

— Нет, нет, нет, так быть не должно, так не может быть!

Женщина с силой, ладонь к ладони, сжимает перед собой руки. Раньше так молились. Тая — сосредотачивается.

— Маленькая, но что мы можем?

Ян знает это выражение лица. Сейчас жена принимает решение, и спорить с ним нельзя. Потому что оно будет верным.

— Кое-что сможем, Ян. — Тая протягивает мужу руку неестественно прямо, локтем вниз, хоть сейчас вводи в вену иглу. — Проверь на совместимость меня и себя.

Сначала он хочет сказать «не буду», потом — «ты с ума сошла?», потом ему очень хочется выругаться. Всё это проносится в голове за пару секунд, а потом он встаёт и берёт со стола портативный анализатор. Что ж такого? Он делал это много-много раз. Пока это ничего не значит, не влечёт никаких действий. Еще пару секунд… Когда появляются результаты, руки Яна начинают дрожать.

Тая обнимает его сзади, вжимается лбом между лопаток.

— Всё правильно, милый. Вот теперь всё правильно. Подумай, смогла бы я сделать операцию? Всё хорошо. Я стану почти настоящей мамой. Только не я буду чувствовать сердце ребёнка, а он — моё… Мы успеем, слышишь? Мы выиграли. Удача вернулась к нам.