Хрупкое равновесие

— Разрешите?

Антон Сергеевич вышел из задумчивости и поднял взгляд. Возле его столика стояли двое мужчин и смотрели, ожидая разрешения сесть за столик. Пожилой, лет семидесяти, совершенно седой, с жестким, по-азиатски скуластым лицом. «По выправке военный. Я бы даже сказал, что бывший моряк» — подумал Антон Сергеевич. И его спутник: юный, лет двадцати парнишка, с простым, открытым лицом, про которые говорят: «парень из рязанской глубинки».

— Да, да, пожалуйста. — Антон Сергеевич снял с соседнего стула свой доисторический, натуральной кожи портфель и сунул его вниз, под стол, зажав ногами. Ничего ценного в портфеле не было, так, на всякий случай.

— Спасибо. — Мужчины не спеша сели за столик.

В ожидании заказанного шашлыка Антон снова в задумчивости стал листать памятный буклет.

«Ежегодный конкурс писателей-фантастов» — крупными буквами в обрамлении звездолётов, роботов и разношерстных пришельцев. И хоть в списке номинантов есть и его фамилия, но вот в листе лауреатов его фамилии уже не будет. Четвертый год подряд. А значит, не будет книг, издательства не будут стоять в очереди, предлагая тираж, не будет писем поклонниц и славы. Ничего не будет.

Соседи, в ожидании своего заказа что-то с увлечением обсуждали.

— Давайте знакомиться! — седой мужчина обратился к Антону Сергеевичу. — Александр Викторович, журналист.

Антон поднял глаза. — Антон Сергеевич. Писатель.

— Саша, — протянул руку над столом «рязанский парень». — Филолог.

— Антон Сергеевич, извините, вы тоже были на вручении премии? Просто мы столкнулись с вами на выходе, — улыбнулся молодой человек.

— Да, присутствовал, — поглощенный своими мыслями, не стразу ответил тот. Задумчиво покрутил в руках рюмку с коньяком и разом выпил. И то ли о напитке, то ли о конкурсе добавил: — Ничего хорошего.

— Тоже номинировались? И как? — собеседникам явно хотелось поговорить.

— Уже три года никак. Видимо выдохся. — Антон печально улыбнулся. — Когда-то был даже лауреатом, брал престижные премии, много печатался. И вот теперь, на обочине. Молодые рвутся вперед.

Журналист понимающе покивал головой, — согласен с вами. Рвутся вперед, а новых идей нет. Всё старо как мир.

Антон Сергеевич наполнил свою рюмку и жестом предложил собеседникам присоединиться.

— Нет, спасибо. Мы только кофе, — ответил юноша.

— Старо говорите? А где новые идеи брать? Всё уже на сто рядов, на тысячу книг понапереписано. Куда ни копнёшь — уже было, уже писали, уже кино сняли. И потом, надо верить в то, о чём пишешь.

— Верить надо. И знать надо, — седой мужчина изучающее посмотрел прямо в глаза Антону. — А если я вам скажу, что мы инопланетяне, с другой планеты. Поверите?

Писатель поверх шампура, взглянул на собеседника, потом на его соседа. — Нет, не поверю! — И принялся за принесенный, наконец, шашлык.

— Потому, что мы не зеленые, и не летаем?

— Их нет. Это аксиома.

— А как же зона 51 в Америке, НЛО, круги с пиктограммами на полях, наскальные рисунки?

— Да всё это ерунда. Если бы они были, эти инопланетяне, то давно вышли бы на контакт, их давно бы уже нашли.

— Так вот мы и выходим на контакт.

— Бросьте, не смешно, — Антон чертыхнулся, вытирая упавший на брюки кетчуп с шашлыка. — Поверьте мне, — он искоса глянул на мужчин. — Я знаю, что говорю.

Возникла пауза. Антон Сергеевич занимался шашлыком, соседи по столику не спеша пили кофе, беседуя о чём-то своем.

— Хорошо, — нарушил молчание Антон. — Пусть вы пришельцы. И как же вы добрались сюда? Что-то за последнее время, я не слышал сообщений об инопланетной армаде возле планеты Земля. Или слышал? — Выпитый коньяк, хороший шашлык сделали своё дело, и жизненный тонус несостоявшегося лауреата значительно поднялся. — Будьте добры, сударь, поясните.

Седой в ответ улыбнулся. — А вы считаете, что цивилизация, сумевшая сюда добраться, будет летать на железных монстрах размером с озеро Байкал? Нет. Всё гораздо проще. Все элементы, я замечу, неполной, — он сделал ударение на слове «неполной», — таблицы Менделеева, состоят из протонов и электронов. Собирай их в нужной комбинации и можешь получить всё, что желаешь. И железо, и уран и даже золото. Вот и весь фокус.

— Пока логично. Я весь во внимании.

— Беспроводной интернет знаете? Так и тут. Высылается файл с данными, по ним здесь, на Земле делается всё, что угодно. И летающие тарелки, и всевозможные зонды и вот мы с ним, — он кивком показал на своего юного соседа.

— Хм. Интересно. И зачем вы тут? Что вы делаете? Много вас таких? — явно, что беседа заинтересовала писателя.

— Много. Кто работает. А кто отдыхать приехал.

— Отдыхать? Турция, Мальдивы, Майорка?

— Боже вас упаси! Какие Турция, Мальдивы. Природой любоваться. Животным миром. — Собеседник тоже загорелся азартом. — Вот вы знаете, что эта планета уникальна? Она чуть ли не единственная с натуральной природой. Я подчеркиваю, с «натуральной"! Вот и летят сюда со всего Светлого Мира полюбоваться.

— Стоп. А что такое светлый мир?

— Светлый, это значит изведанный мир. Мир, или миры, как вам угодно будет. Всё, о чём мы имеем представление.

— Ха, вот я вас и поймал! Если вы можете всё сделать, так зачем лететь сюда, со всех этих миров. Ведь можно всё организовать и поближе, под боком?! — писатель победно посмотрел на обоих визави.

— Я же говорю: «натуральная»! Это как…— журналист не сразу подобрал сравнение, — как земляника, которую собрал в лесу сам, и ягода, которую выращивают на гидропонике. Есть разница? Вот! Эта Планет, как эталонная!

— Ага, вы значит тут как туристы, лазите по джунглям и вдыхаете аромат подснежников? — В голосе явно был слышен сарказм.

— Нет, мы тут по работе. Работаем. Я уже сорок лет здесь живу, а мой коллега только сегодня прилетел мне на замену.

— Работаете? Кем, если не секрет? Нас изучаете?

— Отчасти. Мы смотрители. В зоопарке.

— В зоопарке? Что, получше должности не нашлось?

— Нет. Ваша Планета — это зоопарк. Вам лет пятьдесят? Помните, наверное, был такой спектакль Сергея Образцова « Божественная комедия»?

Антон Сергеевич утвердительно кивнул головой — Это где «…час ночи, спокойной ночи…»?

— Да, да. Он самый. Помните, как господь доставал из мешка живность и раскидывал по земле? Достал банку балтийских шпрот и кинул их в балтийское море? Вот примерно так всё и происходило. Давным-давно, со всего Светлого Мира собрали всю живность и заселили эту Планету. Потом конечно ещё раз пришлось заселять, когда разлетелась Фаэта, и планету так трясло и колбасило, что пришлось срочно строить и цеплять на небо Луну, вместо потерянной Фаэты.

— Луну?

— Да, да, её самую. Затем Библейский потоп. Пришлось спасать то, что осталось, и снова заселять. Планет таких, как ваша, или похожих, несколько сотен. А таких, где натуральная природа, всего семь. И все они на особом учёте. В «Красной книге», как здесь говорят. Вот и было принято решение именно здесь сделать зоопарк.

— Ну ладно, допустим. Вы здесь развели зоопарк. А мы тогда здесь кто?

— Вы? — на мгновение задумался, подбирая слова, — вы для интерьера. Когда то вас здесь поселили для разнообразия. Вы размножились, и в своих деяниях стали выходить из под контроля. Было принято решение контролировать ваши поступки и деяния.

— Кем принято?

— Планетарным советом. «В случае возникновения реальной угрозы целостности и экологической безопасности Планеты, глобальной угрозы животному и растительному миру Планеты, применить все меры для спасения ситуации. Все», — процитировал собеседник.

— Это что получается, если мы будем себя плохо вести, вы нас того, — Сергеевич руками показал, как сворачивает кому-то шею. — Убьёте?

— Совершенно верно. Убивать из пушек и пулеметов, конечно, не будем, но сделаем так, что вы сами вымрите. И очень быстро. Лет так за пять. Максимум. А возможно и за час.

Будучи человеком не робкого десятка, Антон Сергеевич животным чутьём понял, что собеседник говорит правду и от этого стало не по себе. Чтобы унять дрожь, он одну за другой, даже не почувствовав букета, опрокинул две рюмки коньяка.

— Я вас видимо напугал? — Седой словно заглядывал в душу. — Извините, ради бога.

— Не светлые перспективы. А плохо себя вести, что это значит?

— Скажем так, — собеседник стал тщательнее подбирать слова, — для нас приоритетная задача: сохранение биосферы Планеты. А вы её уничтожаете. Уничтожаете всё вокруг, ради своих корыстных интересов. Вы уже залезли в Артику, вы ископали землю вдоль и поперек, понаделали моря и озера. А то, что было — загадили. Тысячи видов животных, птиц исчезли с лица земли.

— Да, но что делать? Технический прогресс. Экономика, население, да и всё вокруг этого требует.

— Требует? А вы в курсе, что семьдесят пять процентов добываемого, уходит в мусор или отравляет всё вокруг. Бережливее надо быть, и таких потребностей не возникнет. Не собираюсь я вам тут ликбез устраивать, сами должны видеть.

— И за это убивать?

— Знаете, сколько на этой Планете видов млекопитающих, рыб, насекомых? Хоть примерно?

— Ну, думаю тысяч сто, двести.

— Нет. Порядка семи с половиной миллионов видов рыб, птиц, животных, насекомых, червей, моллюсков и другой живности. Я уже не говорю о растительном мире. Вот теперь смотрите, — он поднял руки, изображая чаши весов. — На одной чаше всё это разнообразие, а на другой, — он сделал паузу, — один вид под названием «человек прямоходящий». Не равноценно как-то!

Писатель задумчиво смотрел на оппонента.

— Если уж мы такие бестолковые, дали бы нам вашу машинку, которая всё из ничего делает. Мы бы махом всё подчистили, убрали за собой.

— Машинку, говоришь? — Вступил в разговор «рязанский парнишка». — Да это опаснее, чем блондинку за руль машины пускать! Вам уже раз помогли с ядерной физикой, и что получили в итоге?

— Где же выход? Не останавливать же технический прогресс. Это невозможно! Должен же быть компромисс, решение задачи?

— Наверное, равновесие? Между техническим прогрессом и Миром, должно быть равновесие. Пока оно — неустойчивое. Я попробую вам показать наглядно. Секундочку, — с этими словами он встал, отошел к барной стойке и вернулся с широким, коньячным бокалом. — Смотрите, это не фокус.

Седой поставил бокал на стол и тщательно протер носовым платком его края.

— Представьте себе, что бокал-это планета. А вот это, — достал из кармана железный, сантиметра полтора в диаметре, шарик — это технический прогресс.

Антон Сергеевич с интересом смотрел на происходящее.

А вот теперь, внимание, — и говорящий тщательно примерившись, катнул шарик по краю фужера.

Один, второй, третий оборот. Шарик катился то убыстряя, то замедляя свой бег по краю тончайшего стекла. Катился и не собирался падать, словно заколдованный.

— Вот сейчас этому шарику не мешает ни закон всемирного тяготения, — седой мужчина улыбнулся, — ни сопротивление воздуха, ни магнитное поле земли, ни море других факторов. Но только одно неверное движение, и — тут он ловко схватил готовый упасть шарик. — Всё. Стакан разлетится вдребезги.

— Да, да…вдребезги. — Пораженный увиденным, писатель с трудом вникал в слова собеседника.

Уже стемнело. Мужчины собрались уходить, а Антон Сергеевич, разгоряченный спиртным, отменным шашлыком и странной, но такой необычной и интереснейшей беседой только вошёл во вкус.

— Всё это оч-чень занимательно. Занимательно и гениально! Это надо срочно запротоколировать. Вы классные мужики! Сейчас мы пойдем ко мне и всё, всё напишем. Мы напишем такую бомбу, такую, — язык Антона Сергеевича вконец раскис и с трудом выговаривал внятные фразы. — Только чур, гонорар пополам! Пятьдесят на пятьдесят, — он поднял палец вверх.

Собеседники грустно переглянулись.

Сергеевич допил свой коньяк. — Вот вы мне докажите сейчас, что вы инопланетяне — слово «инопланетяне» ему далось только с третьего раза, — и сразу ко мне. Творить! Вот покажите, — пьяно подался все телом к собеседникам. — Покажите!

Юноша вопросительно взглянул на своего старшего друга, и, получив утвердительный кивок, обратился к писателю. — Вы американские фильмы, фантастику смотрите? Нравятся?

Антон Сергеевич улыбаясь, в пьяной задумчивости закрутил головой знак бесконечности. — Иногда. Ерунда там всё.

— «Люди в черном» смотрели? У меня такое же есть, — филолог достал из внутреннего кармана черную шариковую ручку. — Смотрите на колпачок внимательно.

Журналист и филолог не спеша шли по уже опустевшей набережной.

— Ну и зачем ты ему всё рассказал? Какой смысл?

— Знаешь, как порой хочется высказаться? Излить всё, что знаешь, всю правду. Что их ждёт. А они не слышат, не хотят слышать! — Он сделал ударение на слове «не хотят». — Да что говорить, поживешь, сам увидишь,

— А на Мальдивах ты был? — с улыбкой спросил молодой человек.

— Да что я там не видел? Вот рыбалка на Тунгуске — это дело! Это красота! Побывай обязательно, — он дружески похлопал юношу по плечу. — А теперь пора поторопиться, а то у меня инфаркт, — взглянул на старомодные наручные часы, — через семнадцать часов и три минуты. А мне ещё надо тебя в курс дела ввести, чтоб первое время не выглядел белой вороной.

Антон Сергеевич, очнулся от оцепенения и оглянулся по сторонам. Кафе уже практически опустело, и хозяин заведения обходил столики, наводя порядок.

На салфетке стоял пустой пузатый коньячный бокал. Антон Сергеевич отрешенно взял лежавший тут же металлический шарик, задумчиво покрутил его в пальцах, а затем, примерившись, катанул его по краю фужера.

Не сделав и четверти оборота, шарик упал внутрь фужера. Д`цыньк — в разные стороны разлетелись осколки. « Что-то написано»? Одел очки и, чертыхаясь, достал из под россыпи стекла салфетку. Уверенным, размашистым почерком два слова: «Aequil;brit;s vitreus».

* Aequil;brit;s vitreus — равновесие хрупкое (лат.)