Spider

Я повадился ходить в этот бар осенью. Сменил работу, район проживания и круг друзей. На предыдущем месте меня совсем не ценили, я нашёл должность посолиднее, в стабильной компании, — теперь я начальник целого производственного отдела. Стало меньше времени, но больше денег. Поэтому каждую пятницу я направляюсь в бар «Спайдер», чтобы спустить энную сумму и хорошенько расслабиться.

За месяц я закорешился с местным бомондом, алкогольной элитой и просто хорошими людьми. Мало-помалу раззнакомившись со всеми, я обратил внимание на владельца заведения. Он исполнял функции бармена бессменно, каждый божий день (кроме понедельника, когда бар не работал), и никогда не брал помощников. В его команде были самые красивые девушки-официантки, молодые и острые на язык. Сам же он будто не имел возраста, лет тридцати… а может и сорока? Кто знает. Он не улыбался и не разговаривал ни с кем из посетителей дольше двух минут. Да-да, я засекал.

Ещё он отличился нордической внешностью и носил странное норвежское имя, трудно выговариваемое — Къелль или Хьелль. Сначала, как и все новички, я пробовал ломать язык из вежливости, потом сдался и звал его как все — Демон.

О-о, он действительно был похож на демона: суровый и мрачный, бледный и всегда-всегда неулыбчивый, я не преувеличиваю. Временами мы его боялись, с пьяных глаз он будто колдовал что-то адское, склонившись над стойкой. Однако нужно отдать ему должное: барменом он был превосходным. А безукоризненная тёмная одежда, идеально отутюженный алый фартук с пауком-логотипом заведения и тщательно уложенные длинные волосы стали визитной карточкой и сделали рекламу далеко за пределами города.

Я привык, как и все, к его мрачному безмолвию и больше не старался разговорить. Но через некоторое время я нашёл в баре ещё одну любопытную вещь. На полках со спиртным, не в глубине, но и не на виду, стояла абсолютно чёрная бутылка с лаконичной этикеткой “Trylledrikk”. Онлайн-переводчик подсказал мне, что слово норвежское и означает «зелье». Но ни состава, ни других пояснений на бутылке не было.

Ещё через пару дней я сообразил, что загадочное зелье интересует не одного лишь меня. Я стал приходить пораньше, оставаться до утра субботы и украдкой шпионил за посетителями. В среднем, один раз за вечер кто-то набирался храбрости заказать у Демона рюмочку. Бармен мерил нежданного просителя нехорошим взглядом, у смельчака начинал дрожать голос, но заказ повторялся. Тогда Демон шептал несколько слов вкрадчивым голосом, лицо клиента сначала выражало недоумение, потом — недоверие, и наконец я слышал смех:

— Наливай, бес наш окаянный!

Вожделенная бутыль откупоривалась, несколько капель чёрной жидкости проливалось в рюмку, выпивалось и… дальше происходило что-то непонятное. Вместо того чтобы положить на стойку деньги, посетитель извинялся перед друзьями за столиком и поспешно уходил. Впрочем, половина увиденных мной желающих всё же отказывалась от зелья после вкрадчивых уговоров хозяина «Спайдера» и возвращалась в свою компанию с немножко растерянным видом.

Что касается попытавших счастья и попробовавших чёрный напиток, то… возможно, это простое совпадение. Но я их больше не видел.

Последний факт и сдерживал меня полгода от глупой идеи подсесть на высокий стул и заказать стопку. Я общался только с сексапильными официантками, пил текилу или ром… и уговаривал себя умерить ненужное любопытство. Но сегодня оно пересилило.

— Добрый вечер, Къелль, — я с большим старанием выговорил его имя и мимоходом вспомнил, что фамилии-то никто не знает. Не слышали… — Как ваши дела?

— Добрый вечер, Ричард. Дела пятничные, мест нет, я закрыл дверь на вход. Чем вас угостить? — он уверенно потянулся к бутылке бакарди.

— Погодите, Къелль. Я хотел… — я запнулся, мучительно выговорив про себя, а потом и вслух, — «Трилледриккъ».

Его рука, резко контрастировавшая с тёмной манжетой рубашки, застыла в дюйме от бутылки рома. Затем дернулась в сторону, ближе к зелью… и опустилась.

— Одну рюмку, — я почувствовал, что заискивающе улыбаюсь, и испытал отвращение к себе. Я что, не проживу без этой загадочной дряни? Но мой голос на удивление упрямо повторил: — Всего одну рюмочку. Сколько это будет стоить?

— Странно, Ричард, вы производите впечатление серьёзного молодого человека, не увлекающегося сомнительными экспериментами, — демон-бармен заложил руки за спину и глянул на меня в упор. — В каком-то смысле это не будет стоить вам ничего. Но… у меня на родине есть предание, что человек, испивший хоть каплю этого снадобья, потеряет душу.

— Из чего оно, Къелль?

— Из слёз дьявола, — он блеснул глазами и изящным движением поставил матовую черную бутылку на стойку. — Ну что? Пить или не пить?

— Не пить, — с сомнением пробормотал я и вернулся за столик, посрамленный.

Не пить… я опять просидел до закрытия и раннего утра, наблюдая, не решится ли еще кто-то. Не решились.

Не пить. Не пить...

Зелье манило к себе, приковывая взглядом среди сотни других, уже ничего не значащих спиртных напитков.

Не пить. Все разошлись, последнего перепившего клиента вынесли в такси. Я всё ещё сидел и гипнотизировал «Трилледриккъ».

Не пить. Настоящие сатанинские слёзы? Я отмахнулся от официантки, предлагавшей расплатиться и уйти. Къелль мыл бокалы, по одному развешивая на металлических держателях и окатывая горячим паром. Он не казался усталым после целой ночи труда. Я залюбовался его отточенными движениями и ленивыми взмахами длинного хвоста, его чёрными волосами. Он демон, спору нет…

Но всё-таки. Не пить?

Нетвёрдо ступая, я снова подошёл к стойке и положил свою кредитку.

— Пить.

Къелль посмотрел на неё озадаченно, отложил в сторону и опёрся на стойку всем телом, наклонившись ко мне.

— Ричард, вы что-нибудь знаете о своей душе?

— Ну… она заключена в сердце.

— Предположим, что дьявола не существует и вашу душу никто не заберёт. Вы не боитесь, что в бутылке яд, который просто-напросто остановит биение вашего сердца?

— Тогда это криминал. И никакого норвежского волшебства. Я почему-то уверен, что вы не станете травить своих постояльцев, Къелль. Наливайте.

— О последствиях предупреждать…

— Не надо. Я постараюсь разобраться с дьяволом сам. Если он придет ко мне, — я издал нервный смешок, не веря, что сказал это. — Наливайте же.

Бармен снял ещё тёплую после термообработки рюмку, поставил передо мной и откупорил «Трилледриккъ». Я жадно потянулся к горлышку бутылки носом, уловить хотя бы слабый аромат. Но он отсутствовал.

Всего три капли, густые и черные, заполнили рюмку до краев. Къелль больше не смотрел на меня. А я, понимая, что это один шанс на миллион, быстро опрокинул зелье в себя.

Тёрпкий, ни на что не похожий вкус, не то солёный, не то горький, но больше солёный… и такой ужасный, что я зажмурился. Я пью горячую смолу, дёготь, что-то ещё похуже… она палит нёбо, жжёт пищевод и сейчас сожжёт желудок. Глотая, я уронил рюмку и решил, что мне уже конец пришел.

Но всё обошлось, по телу разлилось непривычно сильное тепло, а непреходящий вкус во рту заставил закашляться и прохрипеть:

— Воды!

— Нельзя воды. И двенадцать часов теперь придётся ничего не пить, голубчик. Пока не всосётся, — мне мерещится или Къелль улыбается?!

— И вы сообщаете мне это по факту?!

— Вы хотели неожиданностей и волшебства.

— Неожиданности хватило. Но где же волшебство?

— Здесь, — он достал из-под стойки запаянную стеклянную колбу. — Ричард, поскольку мы остались одни, можете взглянуть.

— Это же сердце… — я похолодел, разглядев в формалине не только человеческий орган, но и торчащий в нём заостренный кусок древесины. Почему он не растворился?

— Обломок осинового кола держит сердце мёртвым, — спокойно молвил Къелль и зачем-то опять взял с полки «Трилледриккъ». — Оно должно оставаться мёртвым, иначе всему живому крышка. Но… — Къелль открыл бутылку и поднёс ближе к своему лицу, — это сердце моего сына. Каждый раз, когда я вспоминаю о нём — я плачу.

Я онемел. Онемел и страшно испугался, моментально поняв, что произойдёт. Из его огромного зелёного глаза выкатилась слеза и упала в бутылку. Меня уже не интересовало, была ли она чёрной — я и так это знал. Я вцепился в свою кредитную карту, будто в ней крылось спасение, и попытался встать. Если бы стул не был прикручен к полу, я обязательно бы его опрокинул. Я пятился к двери, молясь, чтобы она, эта маленькая и далёкая дверь, не оказалась запертой, а выразительная фигура бармена, застывшего с бутылкой зелья в руках, всё никак не уменьшалась в поле зрения. Наконец, я развернулся и кинулся бегом.

Я не знаю, как добрался домой. Ладно, если на автомате заплатил таксисту, а как ключ в замок вставлял?! Комнаты кружились вокруг, задевая острыми углами и оставляя синяки и ссадины. Неимоверно трясло и тошнило… бесполезно, опорожнить желудок не удалось при всём старании. Я отпустил унитаз и пополз в спальню, боясь отключиться на полпути. Я не спал, я метался по своей постели, меня скрутили в узел кошмары, я их не помню, но все они были со вкусом испробованного зелья, вязкие и горько-солёные. Я просыпался в холодном поту, на мокрых простынях, с жуткой жаждой и голодом, но не мог ни пить, ни есть, прикованный к кровати. Я даже дышал с трудом и усилием, заставляя себя принимать воздух. И каждое мгновение ждал остановки сердца.

Всё закончилось само в утро понедельника. Я вскочил с постели, наспех побрился, оделся и первым делом помчался в «Спайдер». Конечно, бар сегодня закрыт, однако хотелось бы получить от владельца ответы на пару вопросов...

Я приехал на масштабное пепелище и обомлел. Пришлось покупать свежую газету и читать, что заведение сгорело накануне вследствие взрыва газа, несчастный случай, несколько погибших. Тело Къелля среди них опознано не было, следствие продолжается, опрашиваются соседи и всё такое прочее. Особой шумихи не возникло, даже зевак на месте пожара топталось не много.

С глубоким чувством досады и неудовлетворённости я поехал на работу.

Прошла неделя, затем и месяц, новых деталей дела не появлялось, я стал мало-помалу забывать о происшествии.

И не вспомнил бы, наверное, никогда… С тех пор прошло почти два года.

<center>* * *</center>

Я часто летаю в Европу. Командировки в Великобританию, отдых в Испании и Италии, мне полюбился Старый свет, и я стал подумывать о покупке недвижимости в Каталонии. Облюбовывал себе местечко поуютнее, домик на Коста Бланка, уже почти присмотрел и прислал своего агента составить договор о покупке недвижимости. А сам отправился гулять по столице региона, Барселоне.

Меня завлекло в кривые и узкие улочки торгового квартала. Я здесь не впервые, захотелось найти что-нибудь эдакое, особенное, возможно, антикварное… Я переходил из лавки в лавку, пока не застыл как вкопанный перед винным магазинчиком, декорированным под старину. Часть товара, оплетённая паутиной и соломой, стояла на улице, на узких стеллажах и просто на земле. Хозяин, седой и скрюченный старик, заметив мой интерес, вышел из-за прилавка и спросил холодным, хорошо знакомым голосом:

— Добрый вечер, Ричард. Интересует чёрная бутылка с короткой этикеткой? Она не продается. Правда, если ты очень хочешь...

Я развернулся и ушёл. Я не продам дьяволу свою душу второй раз. Или...

Мне кажется или моё сердце бьётся всё медленнее?