Букет сирени

Если вы делаете что-то прекрасное и возвышенное, а этого никто не замечает — не расстраивайтесь: восход солнца — это вообще самое прекрасное зрелище на свете, но большинство людей в это время еще спит.

.

[spoiler]Варя почувствовала, что кто-то коснулся ее волос. Она накрыла голову одеялом и перевернулась на другой бок. Кто — то позвал ее по имени. Агата Станиславовна… Стоп. Что она здесь делает ночью? У ее кровати стояла Агата Станиславовна, в халате поверх ночной рубашки.

— Идем.

— Куда? — Варя понимала, что Агата не пришла бы сюда просто так. Но мозг отказывался работать, понимая лишь то, что сейчас ночь, и время — спать.

— Это сюрприз!

Варя накинула халат и сунула ноги в туфли.

В коридоре и на лестнице было темно и прохладно. Варя совершенно не понимала, куда они идут. Вдруг впереди стало светлее.

Они стояли на балконе, только очень большом. Стекла были огромны. Даже потолок был стеклянный.

А на небе разгорался восход. Ярко — красное солнце вставало, разбрызгивая лучами капельки тепла.

Они падали на поле. Цветы и трава пробуждались, а вместе с ними встали разные бабочки и жучки. По полю шла девушка. Нет, она не шла. Она плыла.

А наряд… Варя не могла отвести от него взгляд. Сарафан был украшен вышивкой, да так искусно, что создавалось ощущение, как будто вместо лент на подоле распустились живые цветы. Белая рубаха вышита мелким-мелким красным крестом. В руках она держала букет полевых цветов. Но главное было не это. Через плечо у нее была перекинута огненно-рыжая коса. Личико-все в веснушках. А глаза — голубые, как вода в роднике. Девушка остановилась совсем близко от стекла. Варя сделала шаг вперед и поняла, что стекла больше нет.

Их руки соприкоснулись, и девочка почувствовала, что все самое доброе, светлое и нежное вливается в нее. Почувствовала, что каждая травинка дышит, живет, чувствует. Почувствовала, что река приветствует ее. Почувствовала, как что-то проходит сквозь ее душу. Так красиво и трогательно могла играть только пастушья жалейка.

Их руки разомкнулись и Варя… проснулась. В окно светило солнце. А на подоконнике стоял букет полевых цветов. Они были так прекрасны и нежны … И Варя улыбнулась. Сама не зная, почему.

ДНЕВНИК

…На шитье я теперь провожу все свое свободное время. Светлана Геннадьевна оказалась очень хорошим преподавателем. Мы с ней связали ангелочка и отправили на выставку. Мне кажется, она за него переживала больше, чем я. Он занял первое место.

Кружок прошел отлично. Мы шили, смеялись, болтали, музыку слушали, ждали, пока закипит выключенный чайник. В общем, я счастлива.

ДНЕВНИК

…Мне кажется, что мою жизнь взяли и перевернули, как песочные часы, и она пошла, нет, посыпалась в другую сторону. Ну, кто придумал сделать из их школы лицей с постоянным проживанием?

Ладно, в этом еще можно найти что-то хорошее. Хотя… На душе как-то неспокойно.

Кружок шитья. Тишина и покой. А иногда — детский смех.

Около Светланы Геннадьевны стоит ОН. Высокий, стройный, черноволосый кавалер в кожаной куртке. Тот, кого она так долго ждала. Тот, без кого ее жизнь была пустой и однообразной. Глаза светятся бесконечной любовью, и кажется, она не замечает ничего вокруг. Сейчас для нее существуют только эти голубые озера.

Вот Светлана Геннадьева глянула на девчонок и шепотом произнесла:

— Девочки, Андрей сделал мне предложение…

Все зааплодировали…

Вот кавалер ушел, и учительница загрустила. Огонечки в ее глазах стали постепенно гаснуть…

Варя не могла выносить, когда кто-то грустит. Она подошла к учительнице и успокаивающе погладила ее по руке. Светлана Геннадьевна улыбнулась сквозь выступившие слезы и обняла Гвен. И в тот же миг девочку пронзила нестерпимая боль. Казалось, сердце разрывается на сотни маленьких осколков, пронзая душу насквозь. Варя хотела закричать, но губы словно заклеили скотчем. Хотела убежать — ноги приросли к линолеуму…

И вдруг — все исчезло… Исчезла учительница, исчезла боль, исчезли девчонки… Лишь Гвен стояла посреди пустого кабинета. Вокруг летала пыль. О том, что здесь кто-то бывает, свидетельствовал лишь пиджак Светланы Геннадьевны, сиротливо висевший на спинке стула. Гвен обернулась к выходу, надеясь увидеть там кого-либо, и проснулась.

Через занавешенные шторы проглядывало восходящее солнце. Все девочки спали, и лишь Варя не могла никак оправиться от кошмара минувшей ночи.

Она любила Светлану Геннадьевну всей душой и доверяла ей целиком и полностью. Девочка всей душой хотела, чтобы учительница была также счастлива, как Варя в данный момент своей жизни. То, как С.Г. квохтала над ангелочком, как она переживала за него … Для девочки было таким чудом, что кто-то понимает ее любовь к рукоделию, что кто-то помогает ей, вместе с ней переживает за ее поделку…

Но та боль, которую Варя испытала во сне…

— Она никогда не сделает мне больно, — твердила девочка, как заклинание, — никогда…

Вдруг она услышала шаги. Мягко и почти неслышно к ее кровати приближался … кот. Персидский. Рыжий.

— МУР! — котяра запрыгнул на кровать и стал по-хозяйски укладываться у Гвен под боком.

— Откуда ты такой взялся? — девочка с удовольствием погладила кота.

— Может, Ева притащила?

Кот презрительно глянул на Варю и помотал головой.

У девочки выразительно отвисла челюсть.

— Все, у меня глюки. Надо спать. Во всем разберемся завтра, — сказала Гвен, обняла кота и заснула…

Утром котяра исчез. А ведь с ним так уютно спалось.

… Варя сидела на кружке. Теплый осенний ветерок, влетая в открытое окно, теребил распущенные волосы девочек. Равномерные движения крючка успокаивали, навевая легкую дремоту. Малыши попискивали от восторга, глядя на то, как Светлана Геннадьевна вышивает розы. Как же хорошо… тихо… спокойно…

Но смутное чувство тревоги то и дело портило настроение. И откуда оно только взялось… Девочка сидела на кружке шитья и молчала, хотя обычно с удовольствием болтала с подружками. Сон, этот странный сон… И кошка… Пожалуй, кошка из всего — самое безобидное…

— Варвара, что-то ты больно молчаливая сегодня, — заметила Светлана Геннадьевна.

— Просто в школе устала, — сказала девочка и снова уткнулась в вязание.

Краем глаза она заметила три больших мотка ткани на столе у преподавательницы. Наверняка им на платья на танцевальный кружок.

— Какой тебе нравится? — поймав ее взгляд, поинтересовалась Светлана Геннадьевна.

— Желтый, — без задней мысли ответила Варя, убрала вязание и ушла на танцевальный кружок.

Стоило Гвен выйти из кабинета, как учительница сразу же вооружилась ножницами и развернула моток ткани…

… Варя вприпрыжку шла с кружка. На душе, не смотря на все неприятности, пели птицы.

Осень была теплая-теплая. Последнее время все прогулки Вари сводились к путешествию до Дома Пионеров и обратно, и потому она радовалась каждому мгновению, проведенному на свежем воздухе.

Воздух пах не горечью увядающих листьев, а разогретыми на солнце травами: крапивой, кошачьей мятой и разными сорняками. Пахло пылью и почему-то древесной смолой.

А небо — голубое-голубое, как студеная вода в роднике. И легкие облачка, пушистые, как маленькие цыплята, плывут медленно и немного вразвалочку.

Варвара очень любила этот маленький городок, который редко увидишь на какой-либо карте. Любила за то, что проснувшись рано утром можно распахнуть окно и впустить в комнату свежий воздух, пахнущий травами и прохладой недавно прошедшего дождя. Любила разглядывать старинные дома, идя на кружок. Да просто хорошо здесь, как в деревне: нет ни загазованности, ни пробок, ни вечно спешащих куда-то маршруток и автобусов.

Гвен свернула с центральной улицы на дорожку, ведущую в лицей, чтобы тотчас погрузиться в ароматы цветов. Девочка посмотрела на клумбу и улыбнулась. Посажена она была вкривь и вкось (эту клумбу они с девчонками на летней практике сажали). Утрата Филлиповна, учительница труда, тогда решила не тратить нервы на крики и просто спросила, не смущает ли их то, что все межи кривые. Они со смехом ответили, что все в порядке…

— Мяу!

Варя обернулась, но никого не увидела. Может, почудилось?

— Мяу! Мяу! Мяу! — мяуканье с каждым разом становилось все истеричнее.

Варя перевела взгляд на березку, росшую перед калиткой. Маукалка явно где-то там. Девочка все поняла и подняла голову. На высоте третьего этажа, на березе сидел кот. Персидский.

Варя со вздохом подошла к березе. Самое безобидное из всего произошедшего? Ну, вот как его оттуда снять? Кискать можно даже не пытаться — все равно не слезет!

— Вообще-то кошки всегда приземляются на четыре лапы…— задумчиво сказала Варя и потрясла березу. Кошка, негодующе мявкнув, шлепнулась на другую ветку и, не прекращая орать, повернулась к Варе хвостом. Может, самой залезть? Ага, и начать орать вместе с котом! Тем более что в туфлях, капроновых колготках и платье лезть как-то…ну…несподручно…

Варя прислонилась спиной к березе. Мысли по поводу того, как снять кота, полностью отсутствовали. Вдруг листья дерева зашумели. Девочка обернулась и увидела, как ветви дерева выстроились лесенкой, по которой кошка спокойно спустилась на землю.

Гвен тут же подхватила Веру( именно так звали эту усатую морду, жившею у географички) на руки и пошла к Евдокии Александровне, решив, что нет кота — нет проблем!

Счастливого человека очень просто узнать. Он словно излучает ауру спокойствия и тепла, движется неторопливо, но везде успевает, говорит спокойно, но его все понимают.

Секрет счастливых людей прост — это отсутствие напряжения.

Кабинет географии находился в самом конце второго этажа и был, наверное, самым холодным во всей школе.

— Ну вот. Отдам тебя Евдокии Александровне, и не надо будет никого снимать с дерева. По крайней мере, мне, — выговаривала Варя кошку, поднимаясь по пожарной лестнице, которая выходила как раз к нужному кабинету.

Класс оказался закрыт. Со стороны учительской зацокали каблучки. Зацокали шустро и одновременно спокойно. Варя знала, что так не бывает … Но походка у «географички» была именно такая: целеустремленная и спокойная одновременно. А еще она улыбалась. Всегда. Даже если она не выспалась или у нее какие-то неприятности, Евдокия Александровна никогда на них не срывалась. Ева иногда шутила, что одна «географичка» ругается, а другая тут же улыбается.

Варя обернулась. Светловолосая и голубоглазая, по коридору шла Евдокия Александровна и, как всегда, улыбалась. Варя любила всех учителей, но некоторых…ну…особенно… В число таких входила и Евдокия Александровна.

— Ваша киса? — вместо «здрасти» спросила она.

— Ой, моя, — улыбнувшись, учительница взяла у девочки кота.

— А что такая грустная? Все хорошо? — спросила Евдокия Александровна, приобняв Варю.ЕЕ рука лежаала на синяке. Тут не то, что улыбнуться — не шипеть от боли и то плохо получалось.

— Ой, прости, — учительница аккуратно убрала руку.

— Ничего страшного. Там просто синяк.

— Спасибо за кота. И будь осторожна, — сказала Евдокия Александровна и ушла к себе в кабинет.

Варя попрощалась и пошла в спальни, решив, что на сегодня с нее хватит приключений.

— Профессор, скажите, это — правда, или это происходит у меня в голове?

— Конечно это происходит у тебя в голове… Но почему это не может быть правдой?

«Гарри Поттер и Дары Смерти»

… В спальне никого не было — все разошлись по классам — уроки делать. Лишь Ева, подруга Вари, сидела на кровати и читала книгу. Ева была из тех людей, которые любят хорошие оценки, но учиться… Девочка глянула на подругу, взяла портфель и ушла в библиотеку — уроки делать.

Идя в спальню в одиннадцать вечера, Варя оступилась на лестнице, и портфель, наполненный учебниками, ляпнул ее по спине. Но боли не было… Как и синяка…

ЧАС СПУСТЯ…

— Варь, ты когда-нибудь уберешь свою книгу? 12 часов ночи. А шить при таком освещении вообще самоубийство, — негодовала Ева.

— Слушай, правильный ребенок, спи, кто тебе не дает, — огрызнулась Варя. — И вообще, все спят, не буди людей.

Девочка пододвинула к себе ночник. Сегодня пятница, уроки она сделала, завтра никуда не идти. Так какие к ней претензии?

— Не могу, мне свет мешает, — зевая, выдала свой аргумент Ева.

Варя аж книгу уронила. Так, с этим надо что-то делать, иначе о тихом и спокойном вечере придется забыть.

— Ляг на другой бок и не будет тебе ничего мешать.

Ева заворчала, но перевернулась и натянула на нос одеяло.

Варя отложила вышивку, решив полностью сосредоточиться на сюжете книги. А то скачет с одного на другое… Ева засопела… Варя понимала, что скоро и ее сморит сон, но эти мгновения, когда ты практически засыпаешь над книгой, для нее были самые чудесные. Надо бы встать да пижаму надеть, а то сидит в домашней серой юбочке и сиреневой блузке с рюшами…

По коридору кто-то шел. Вот шаги затихли и остановились перед дверью спальни. Та открылась и в комнату вошла Агата Станиславовна. Учительница русского языка и литературы.

Варя понимала, что она, как минимум, застукана за нарушением режима.

— Пойдем!

— Куда? — Варя Агату любила так же, как и Евдокию Александровну. Но идти куда-то посреди ночи… безумие…

— Это гораздо интереснее, чем нарушать режим и читать книгу под ночником! — улыбнулась она.

Варя надела туфли и вышла из комнаты следом за учительницей.

— Что читала? — поинтересовалась Агата Станиславовна.

— Да так, фантастику…— сказала Варя и, заметив любопытный огонек в глазах учительницы, добавила:

— «Обслуживающий труд» 1985-ого года выпуска.

Агата Станиславовна засмеялась:

— По-твоему, это фантастика?

— Самая настоящая, — вздохнула Варя. Она постоянно читала эту книгу. Там были разные выкройки и много другого полезного материала, но разобраться в этих схемах самой и вправду — на грани фантастики. Нет, Варя знала, кто может ей помочь разобраться во всем этом, но…Она и так ходит на 3 кружка, и каждый день недели у нее был занят.

— Эй, рукодельница, о чем задумалась?

— Да так, ни о чем…

Они шли по темным школьным лестницам и коридорам. Варя боялась темноты, но когда рядом был кто-то из учителей, ей казалось, что она может горы свернуть. Может потому, что некоторые из них уверены в Гвен больше, чем она в самой себе?

Многие из их класса искренне скучали на уроках русского и литературы. Но не Варя. Когда Агата Станиславовна начинала что-либо рассказывать, девочке казалось, что все действия разворачиваются прямо перед ней. Она с головой погружалась во все это. Даже самые нудные и неинтересные произведения Агата рассказывала так, словно… словно ничего интереснее она в жизни не читала!

Варя не заметила, как они оказались на улице, как вошли в березовую рощу.

— Ну вот, дальше сама

— А куда мне идти?

Варя обернулась, но Агаты Станиславовны нигде не было. Ладно. Девочка пошла просто вперед. Ночь была звездная, и все деревья было отлично видно. Неожиданно впереди, за березками, Варя заметила яркий свет. Раздвинула руками ветви, и яркий солнечный свет на мгновение ослепил ее.

Когда девочка открыла глаза, то обнаружила себя стоящей на песчаной тропинке, вокруг которой цвел вишневый сад.

Бело-розовые деревья тянулись до самого горизонта и исчезали вдали. Нежные лепестки то и дело отрывались от цветов и опускались на тропинку. А ветер был тоже розовый, собранный из множества лепестков. И этот розовый вихрь подлетел к Варе и стал кружиться вокруг нее. И постепенно, как по волшебству, на девочке появилось платье в пол из хлопковой ткани, вышитое мелкой белой гладью. Белые рукава расширялись от плеча и сужались у запястья. Верх — нежно персиковый, а юбка — белоснежная и вольная. Поменялась и прическа. Вместо косы, заплетенной на скорую руку, на плечи легли крупные локоны. И белоснежные летние туфельки легко застегнулись …

Ветерок убежал, засыпав напоследок Варю лепестками цветов вишни. Девочка оглянулась вокруг.

Светило солнце, и на голубом небе не было ни единого облачка. Березовый лесок исчез, лишь изредка из-за вишневых деревьев выглядывали любопытные кустики. Пели птицы, жужжали шмели, летали бабочки и стрекозы. Песчаная тропинка была сплошь усеяна лепестками и из-за этого казалась бело-розовой. А теплый ветерок постоянно бросался прозрачными капельками росы.

Варя сделала шаг, затем еще один, и еще… Девочка и не заметила, как побежала. Она бежала навстречу солнцу, навстречу теплому ветру, навстречу каплям росы. Она бежала все вперед и вперед, и казалось, что стоит только взмахнуть руками — и она полетит…

навстречу солнцу… Звон тысячи маленьких колокольчиков всколыхнул воздух, заполняя собой все вокруг. Но…то были не колокольчики…Это смеялась Варя. Она смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Да и зачем останавливаться, если все так хорошо?

Вишневый сад кончился, уступив место благоухающему цветочному лугу. Девочка скинула туфли и пошла босиком.

А затем она упала в эти мягкие травы, в эти благоухающие цветы, и подставила лицо солнышку. Как же хорошо здесь…

Варя вдруг вспомнила то, от чего на глазах показались слезы…

Она верила не в то, во что обычно верят все люди…

ДНЕВНИК

Пару лет назад я купила в магазине книгу, которая полностью поменяла мое мировоззрение. Это была не та фантастика, в которой доблестные рыцари рубили драконам головы. Это было что-то… жутко реальное…

Плавно и постепенно, я с головой ушла в мир наших предков. В мир, где леса и луга заселены разными духами. В мир, где люди и природа — единое целое. В мир, где оживает все. Трава и речка, леса и луга — все живет своей жизнью. Там есть и русалки, и лешие, и водяные, и шишиги, и домовые…

Затем я потихонечку подсела на народные песни. Когда я слушала их, мне казалось, словно душа моя поет. Словно внутри меня жила птица, и вот ее выпустили на волю и дали возможность расправить крылья. Как бы кто отрицательно не относился к религии наших предков… Это их право… Но о своем мировоззрении я не говорю никому…

— Ты почему глаза закрыла?

Варя приоткрыла один глаз. На ней сидела зеленая девочка маленького роста с носиком горошинкой, в красном платье и множеством смешных коротких косичек с бантиками. Ну вот, пожалуйста, к нам пришла шишига. Интересно, шишиги кусаются?

— Идем, я тебя кое с кем познакомлю.

С этими словами она побежала вперед по песчаной тропинке, незаметной среди цветочного поля. Гвен — за ней. Они бежали и бежали, и казалось, что этому прекрасному чувству свободного полета не будет конца. Варя готова была бесконечно вот так бежать и ни о чем не думать…

Все вокруг благоухало. Ромашки, колокольчики, лютики, кошачья мята и сурепка… Растительность мелькала перед глазами, как в калейдоскопе. Все мелькало, мелькало, мелькало… А Варя бежала, бежала, бежала… Поднимая босыми ногами тучи песка, срывая мокрые от росы цветы. Казалось, будто небо над головой бежит вслед за ними, и что ветерок, теперь уже не вишневый, а ромашковый, окутывает их словно маленькое пушистое облачко.

Они добежали до реки. Ее голубые воды весело шумели по камням, заставляя зеленые водоросли недовольно клониться к песчаному дну. Через речушку был перекинут деревянный мост с резными перилами. Брызги воды оседали на них, жемчужно блестя на солнце. Камыши умиротворенно перешептывались, повинуясь легким дуновениям ветерка.

Шишига куда-то благополучно смоталась, и Варя неторопливо пошла вдоль берега, наслаждаясь окружающим ее пейзажем. Ветви ив, объятые нежной зеленью, ласково гладили девочку, когда она проходила мимо. Варе было хорошо, и она запела:

Майской русалкой всхлипнет жаром щеками вспыхнет

Каплей любовью ядом с первого взгляда

Пала священной жертвой, сломанной веткой вербой

Возле него играя отроком рая

Этот бог огнекудрый речью омута мудрый

Затопил девичье сердце без возврата

Опрокинутся звёзды, возвращать к дому поздно

Пар услады прочь несёт, влечёт куда-то

В сердце пожар преступный светом луны беспутной

Ночью сварожьим лугом босая к другу

Гордость втоптала с пылью с хмарою тучей синью

Бьётся заря сверкая, грешница рая…

Девочка замолчала, не допев последний куплет своей любимой песни. Под одной из ив, опустив босые ноги в воду, сидела та самая девушка, которую Гвен видела на заре. Ее босые ноги были опущены в воду, а в руках она держала пяльцы.

Девочка застыла, не в силах оторвать взгляд от вышивки. Цветы были словно живые. Они распускались, цвели, сбрасывали нежные лепестки. Варя считала, что она умеет вышивать лентами. Но глядя на эту красоту, она понимала, что ничего не умеет. Девочка, осмелев, отогнула ветви ивы, за которыми она стояла, и тихо подошла к рукодельнице. Та продолжала вышивать, словно не замечая девочку.

— Нравится? — неожиданный голос девушки заставил Варю вздрогнуть.

— Да… очень…

— Давай садись, я тебе покажу, как это делается.

Варя присела рядом. Вышивальщица, обвив девочку одной рукой, положила пяльцы к ней на колени и вложила иголку с лентой в ладошку Гвен.

— А теперь вспомни самый счастливый момент твоей жизни и только тогда вышивай, — почему-то шепотом произнесла девушка и накрыла ладошку девочки, в которой была иголка, своей.

И на том берегу, она вдруг увидела… себя и Еву, идущих на кружок. Вокруг цвела сирень. Нежная зелень легкой дымкой подернула березки, окружавшие территорию школы. Новые туфельки стучали каблучками по чисто вымытому асфальту, а серые юбочки то и дела поднимались от ветра, и девочки с писком опускали их вниз.

— Ева, подожди минутку, я сорву сирень Светлане Геннадьевне, — крикнула Варя и подбежала к ближайшему кусту.

Куст изнутри был мокрый, и Гвен засмеялась, когда роса попала в лицо.

— Варь, оставь в покое куст, ты и так его прилично ободрала, —

сказала Ева и тут же с визгом отпрыгнула, когда подруга встряхнула букет.

А потом картинка переменилась.

Букет белоснежной сирени стоял в вазе на полке, рядом с преподавательницей. По крыше Дома творчества барабанил дождь, и оттого в кабинете делалось еще уютнее, чем обычно. И детский смех, словно звон тысячи колокольчиков…

Варя почувствовала, что ее рука, повинуясь какому-то неведомому порыву, вдруг стала вышивать. Картинки того счастливого дня все мелькали и мелькали перед глазами, а девочка все шила и шила…

Девушка погладила Варю по руке, и видение исчезло … Девочка с удивлением обнаружила, что на канве распустился букет ромашек…

— Но… почему…

— Потому что ты отдала этим цветам часть своей души…

— Но в ангела Светлана Геннадьевна тоже вложила часть своей души … Почему же он не ожил?

— А ты не догадываешься?

Варя задумчиво посмотрела на воду. Девушка в это время встала и потихоньку пошла вдоль берега. Девочка спросила, не поднимая головы от воды:

— Кто вы?

— Меня зовут Лада … Остальное ты поймешь потом…

Варя перевела взгляд на девушку… И поняла, что сидит в спальне на кровати…

ДНЕВНИК

Я пришла на кружок, как обычно, в хорошем настроении. А почему бы мне не радоваться, если поделку на выставку народных кукол я на половину сделала еще летом? Я делала домовенка и баб — ягу из капрона. Идею придумала сама и страшно этим гордилась…

А тут приходят 2 девчонки и заявляют, что будут делать… домового и бабу ягу…

На все мои возмущения мне Светлана Геннадьевна сказала, что они сделают из другого материала…

В итоге я получила лишь 3 место, а девочки — первое…

Нет, я радовалась бы, но… Я не интернет, чтобы всем идеи раздаривать!

И Мне не капли не завидно, что Светлана Геннадьевна с ними возилась. Со мной она возилась точно также два года назад. Но тогда на кружок ходило очень мало народа, и никого, если сказать по — честному, шитье не увлекало. А у меня, как только я брала в руки рукоделие, словно крылья вырастали. Вот она и предложила Ангелочка связать…

С тех пор мы с ней были как подружки. Я всегда ей рассказывала свои идеи, советовалась, и полностью доверяла. Она отвечала тем же. А сейчас … я не знаю, что с ней…

Придя в тот день с кружка, Варя обессилено рухнула на кровать, и слезы потоком хлынули из ее глаз. Девочка и не заметила, как заснула…

Она присела на деревянный мостик с резными перилами, соединявший берега речки. На противоположной стороне березнячок загадочно шумел еще зеленой листвой, пели птицы, жужжали шмели и пчелы. Вода колыхалась от бережных прикосновений легкого ветерка, шуршала в камышах, отливая небесной голубизной ранней осени. Варя любила воду. Она всегда притягивала ее со страшной силой. Девочка скинула туфли и опустила ноги в воду. Как же хорошо здесь… Она легла щекой на резные перила, и слезы водопадом хлынули из ее глаз. Ну и пусть… Здесь ее все равно никто не видит…

Деревянное покрытие моста скрипнуло под чьими-то осторожными шагами. К Варе кто-то приближался. Медленно— медленно Кто-то присел рядом с девочкой. Она скосила глаза на озеро. Но в водяной глади, подернутой легкой рябью, кроме девочки с красными от слез глазами не было никого. Ну, вот совсем никого. Только пустой мост.

И снова ветер-хулиган зашуршал в листве, побежал по камышам, защекотал водную гладь, поднял кое-где пыль. Завозмущались насекомые, закричали птицы, где-то вдалеке заухал филин. И звуки этого природного дурдома вдруг стали сливаться в буквы и слова, и Варе почудилось, словно нежный женский голос произнес: «Не бойся, все будет хорошо». Девочка вскинула голову, но увидела лишь спокойную водную гладь, стройные березки да жужжащих шмелей. И кота. Рыжего, невозмутимо сидящего рядом с ней…

Когда жизнь дает тебе сотни причин, чтобы плакать, покажи ей, что у тебя есть тысячи причин, чтобы улыбаться.

.

А жизнь шла свои чередом, принося с каждым днем все больше и больше сюрпризов.

Варя так и не поняла, что побудило их математичку, Татьяну Эдуардовну, послать ее на олимпиаду.

Сама математика Варе не очень чтобы нравилась,… Особенно когда стоишь у доски, и на тебя орут, во всех красках расписывая, какая ты невнимательная…

Но девочка любила Татьяну Эдуардовну. У нее были очень красивые карие глаза. Несмотря на все неприятности, они были по-детски распахнуты, и в них всегда блестели озорные огоньки.

Варя и не думала о победе на олимпиаде. Она думала лишь о том, как бы ни сдать пустой лист…

На следующий день…

— Варя, ты результаты олимпиады видела? — вбежавшая в спальню Алинка подняла всех на уши.

— Нет, а что? — Варя только что проснулась. Она причесывалась, сидя на кровати.

— Ты — победитель!

У девочки на мгновение пропал дар речи. Она медленно вытащила расческу из волос. Медленно завязала хвост. И улыбнулась. Сама не зная, почему…

Дневник

Дорогой дневник. Следом за школьной олимпиадой была районная. Я не знаю, как я ее выиграла. Правда, не знаю… Задачки все были логические. Наверное, помогла женская логика. Теперь я стипендиат, и мне выплачивают смехотворную стипендию. Но все равно приятно. Татьяна Эдуардовна счастлива. А я еще не переварила произошедшее…

Словно это все не со мной происходит…

P.S. Кажется, я понемногу стала верить в себя. Может быть, потому, что рядом есть человек, который тоже в меня верит?

Растоптали? Встань! Не можешь? Перестань! Слезы? Утри! Больно? Терпи! Не можешь? Докажи! Молчишь? Скажи! Обида? Забудь! Как? Как-нибудь!

Все рождественские каникулы Варя возилась с поделкой на конкурс. Из папиной старой куртки на меху она сшила большого серого волка, на котором сидела лесная царевна. И отдельно — куклу из капрона, которую назвала « Летнее настроение».

Кукла в планы не входила и получилась как-то случайно. Пухленькая, ростом до колен хозяйки, «летнее настроение» держала в руках букет цветов из фетра и сумочку, украшенную бумажными салфетками, которые Варя раскрасила акрилом. Улыбалась кукла немного на один бок, но, по мнению девочки, задумка удалась. После непродолжительных раздумий волк обзавелся букетом цветов в пасти и бабочкой на носу.

Был вечер. У девочки закрывались глаза, но она упорно дошивала волка. Они шила все медленней и медленней …

Дневник

В ДДТ пришло положение о новой выставке. Что отправят на нее те, кто украл у меня идею, я знаю. Ну и пусть. О моей идее знает только Светлана Геннадьевна. Еще посмотрим, кто кого…

Дневник

Меня обошли с моей же идеей… Смешно, не правда ли?

Все получилось так глупо…

Мне просто сказали (а точнее, сказала Светлана Геннадьевна), что пришла бумажка о том, что от организации не более одной работы…

Я не верю ей…

И еще… Это была моя первая работа, про которую она ничего не сказала… Это нонсенс… Она никогда не молчала…

Какого черта я все каникулы просидела дома? Ради чего?

Если ты еще не понял, они отправили домового и бабу-ягу…

Светлана Геннадьевна, за что вы так со мной?…

Эпилог

— Все будет хорошо, — как заклинание твердила Варя, плача по ночам в подушку.

— Все будет хорошо, — говорила она себе через неделю, лишь иногда вздрагивая, вспоминая те события.

— Все будет хорошо, — сказала она самой себе, когда на выставке потеряли пальцы у куклы, когда у бабы-яги посеяли черенок от метлы, так и не донеся до выставки.

— Все будет хорошо, — сказала девочка, склеивая руки Олафу, которые сломали на выставке.

— Да пошли вы все…, — глотая слезы, подумала Варя. В шкафу лежала разбитая кукла. Ее так и не донесли до выставки… И даже ничего ей не сказали… Девочка нашла ее случайно: полезла за красками …

…Была весна. На школьном участке буйно цвела сирень. Варя больше не плакала. Этот год научил ее слишком многому.

Первачки пищали, срывая мокрые от росы букеты…

И Варвара улыбнулась. Пусть не от того, что она счастлива, а от того, что стала сильнее…

Но она улыбнулась… Прекрасно зная, по