Человек в темной комнате

В большой темной комнате стоял человек. Поочередно изымая листы из высоких стоп канцелярской бумаги, человек кормил возвышавшееся впереди чудовище. Страшная тень безобразно-огромного существа громко рычала. Раскосые злые глаза с искрами ненависти смотрели вперед. Завывая протяжно и хрипло, чудовище скрежетало когтями о пол. Бурая морда, туманно белея в концах, расползалась зыбью к краям темной комнаты. Тяжелые лапы, с трудом удерживали существо, низко сгибались. Неуклюже пятясь назад, чудовище резко кидалось к руке человека.

Обливаясь слюной, пасть размыкалась до невообразимых размеров и хватала белые листы за края. Из чрева чудовища веяло жаром. Тупые зубы жадно пережевывали листы, громко стучали. Неприятно лязгал язык.

— Пиу… Пиу… пиу… Пши… — Где-то глубоко из чрева чудовища доносились свистящие звуки возгоравшихся листов. При этом чудовище густо сопело и содрогалось всем телом.

В темной, бесконечно живой массе, горели странные огни. Желчные извержения толчками били чудовища в бока, распирая до боли крупное брюхо изнутри. Огни не давали покоя. Чудовище стонало. Горели и тлели сжатые зубами приказы, расписки и поручения. Но ничего, совершенно ничего они не меняли! Ни один из этих белых листов не имел силы остановить боль и волнение. Все оставалось, как прежде. Боль, насажденная очагами огня, все дальше распространялась внутри страшного тела. Измученное чудовище громко выло.

Неожиданно ослабив лапы, страшное существо, опустилось на пол, но тут же подобно волне, стремительно поднялось на дыбы. Острейшие когти припали к лицу человека, со свистом пронеслись у глаз. Чудовище попыталось свалить небольшую фигуру, ударив лапой в плечо. Но человек устоял. Он двинулся в сторону и резко освободил плечо. Треск белого волокна насытил пространство темной комнаты. Человек обвел взглядом чудовище. На бледном лице едва заметно дрожали скулы. В режущем взгляде не было доли сомненья. Чудовище отступило назад.

Человек продолжал кормить полуоткрытую пасть. Он поглаживал чудовище, едва касаясь рукой бурой морды. Временами пальцы натыкались на щетину и больно кололись. Теперь совсем тоскливо заглядывал человек в сужающиеся реки огня, которые со смирением раскатывались по долинам раскосых и мокрых глаз, затравленного существа. Невозможно было понять, — любил ли человек страшное чудовище или ненавидел, но точно жалел.

Понемногу тень существа нисходила. Все меньше чудовище извергалось громким рычаньем и скалило пасть. Оно боялось человека и его, одинаково холодных и чудовищных глаз.

Человек и теперь пытался помочь страшному существу, продолжая кормить извечно голодное жадное чрево. Он выбирал из стоп лучшие бумаги и аккуратно складывал в открытую пасть. Вместе с тем непомерной болью испещрялось его собственное сознание. Измученный взгляд угасал.

— Если бы я был Он. — Едва слышно проговорил человек, обращаясь к чудовищу. — Я бы давно излечил твои раны. Но я не он!

Человек стукнул пальцем о стол и достал из стопы новый лист белой бумаги. Приказы, статьи, экстренные поручения…. все сгорало в огнях. Медленно чудовище преклоняло колени. Отягощаясь, морда опускалась на дно. Широко застилая паркет, страшная тень не рычала, кажется, начинала засыпать. Боль уходила.

Человек ненадолго сомкнул глаза. Усталость четко шептала над ним. Мысли проносились длинными и сплетенными строками. В висках пульсировала кровь. Удар, удар, еще удар… Власть и есть непрерывный источник зла, временами творящий блага.

В противоположном углу темной комнаты стоял ОН и гладил человека по крыльям.