ОНО

Слышали, как наши атомную бомбу создали? Собрали учёных-ядерщиков в одном месте, посадили под охрану и строго сказали: пока бомбу не сварганите, никого не выпустим. А не сумеете — секир башка со всеми неприятными последствиями.

Конечно, в том деле много дополнительных нюансов имелось: разведчики помогали и Берия со своим зловещим авторитетом, но суть в другом. Когда в одном месте сосредоточено много homo sapiens, мыслящих в одном направлении, происходит своеобразное объединение интеллектов, и любая задача решается в разы быстрее.

Вот и наше правительство подсуетилось, пора, мол, этим американцам с японцами нос надрать и создать что-нибудь такое, чтобы все ахнули и сказали: ну, вы русские, даёте!

Собрали нас под одной крышей. Изобретателей, рационализаторов известных, учёных: телемехаников, кибернетиков, которых уже давно перестали считать представителями лженауки, и многих других светил из научных и околонаучных сфер. Дали мы подписку о неразглашении, получили пропуска, ну и так далее...

Сидим, работаем, кофе пьём, зарплату получаем — результатов ноль. Сами слухи распускаем, мол, ещё чуть-чуть и всё получится. Что? Сами не знаем и не догадываемся, поскольку тотальная секретность.

В других отделах та же петрушка. Все делают вид, что вот-вот, ещё малость напрячься, и результат всех удивит. И наших и забугорских, которые нас не любят, не уважают, так пусть хотя бы боятся. Как в те удивительные времена, когда на каждого жителя Европы мы имели по танку. Не зря ходила шутка: коль снарядом промахнёмся, то гусеницами задавим.

И изобрели наконец-то! Что? Сами не знаем. Но как будто что-то живое, потому что Оно от нас всё время прячется. И наблюдает. Мы в этом не уверены, но чувствуем поголовно. Даже руководитель отдела, наш добрый Папа, то есть Павел Павлович, что-то заподозрил. Приходит и спрашивает:

— Что тут у вас творится? Чем напуганы?

Ну, мы и признались. Изобрели, говорим, кажется, что-то такое… непонятное.

— А где оно? — интересуется.

— Сами не знаем. Но чуем, что где-то здесь, поблизости.

Папа присмотрелся, прислушался, принюхался и говорит шёпотом:

— Я тоже чую. Надо найти, изучить и прикинуть, на что ваша херовина может сгодиться. Действуйте!

Приказать легко, трудно сделать. Никто не знает, как это чудо выглядит и что из себя представляет. Ходит ли, ползает, летает. А может вообще это газ или жидкость, или порошок, влияющие на органы соображения. Всем страшно, а чего и почему, никто не понимает. И самое плохое, невозможно определить, кто конкретно эту херовину изобрел и выпустил на волю. Не исключено, что она сама сбежала или нам её подбросили. Отделов в шарашке много, кто чем занимается, даже за соседними столами не знают. Секретность! В туалет идёшь, все бумажки в сейф, вдруг кто подсмотрит и догадается. Что с ним делать тогда? Расстреливать жалко, да и времена не те, поэтому все стерегут тайну. Причём с явным удовольствием. И на вопрос: ну, как оно? многозначительно закатывают глаза. Мол, вам и не снилось, как оно у нас того!

По всей вероятности, приключилось следующее: один одно сделал, другой другое смастерил, третий ещё что-то присобачил, и в результате вышло Оно.

Папа принялся бегать по этажам и прощупывать намёками руководителей смежных отделов. Надеялся узнать, кто эту фиговину конструировал в последней фазе, то есть в момент, когда эта фиговина вдруг заработала и стала всех пугать. Но так ничего и не выяснил. Во-первых, не исключено, что она запустилась, будучи недоделанной; во-вторых — секретность. Папа ведь и сам понятия не имел, над чем мы работаем, то есть знал чуть больше, чем подчинённые, но тоже не полностью. Глава нашей шарашки — Шеф, по-видимому, знал ещё больше, а вот располагал ли кто всей полнотой информации — неизвестно. Секретность! Лично я подозреваю, что этот тип так законспирирован, что сам не догадывается, кто он такой.

Докладывать наверх, что мы что-то такое непонятное изобрели, Шеф не решился. Побоялся, что ему за подобную неконкретность по шее дадут или по шапке. Точнее, он и сам не знал, по какому месту ему дадут, может, по заднице. И никто этого не знал. Секретность! Но, что не выговор, это точно. Выговоры он зарабатывал, когда у нас ничего не получалось, а теперь вот прорвало неожиданно, а чем хвастать — непонятно. Вот Шеф и усугубил своё внимание на поисках нашего изобретения, чтобы не обмишуриться и явиться к руководству во всеоружии.

А Оно тем временем продолжало функционировать и по уверениям некоторых коллег, порою как бы жужжало. Но непонятно откуда. И что самое поганое: никто не догадывался, чего от него можно ожидать. Вдруг это Оно — оружие какое-нибудь новое. Психотропное! Сделали сообща, а к нам подбросили для испытания. Все на взводе, шушукаются, гадают, никто не работает.

Первой запаниковала Ангелина — наш гениальный математик. Она недавно замуж вышла, всё у неё вроде тип-топ, а тут...

— Что-то я забеременеть не могу, — говорит она. — Не связано ли это с нашим изобретением?

Сначала мы пошутили, мол, не того мужа выбрала, надо было кого-нибудь из нас, но вскоре и сами обеспокоились.

Программистку Валентину неожиданно все мужики бросили. То было невпроворот, то ни одного живого, только кое-кто из виртуальных остался.

Василий — компьютерщик пожаловался, что у него понос уже две недели. У Геннадия — электронщика кот взбесился, у меня… сны в последнее время странные какие-то...

Папа вызвал специалиста и тот начал с нами работать.

Первым психиатр пригласил на собеседование меня и потребовал рассказать последний сон.

— Не стесняйтесь. Я — врач, мне всё без утайки можно, — говорит. — И нужно, — добавил, заметив, что я покраснел.

— А вы записывать не будете? — интересуюсь.

— Нет, я так запомню и в уме проанализирую.

Ага, понятно. Секретность! Вдруг кто посторонний прослушает.

— А если что-нибудь скабрезное проскочит? — цепляюсь за последнюю надежду.

— Валяйте!

— Познакомился я во сне с девушками. Симпатичные такие, весёлые. И начали мы играть. Сначала так невинно, но вдруг они меня бить начали. Да всё злее и злее. Я побежал. Они догнали, а потом...

— Продолжайте!

— Клизму в задницу вставили и какой-то дряни впрыснули. И стало мне не до побега и уж тем более не до драки. Приходилось изо всех сил держаться, чтобы не наделать в штаны. Потом две девицы по очереди стали делать мне, извините, ну… вы сами догадываетесь что?..

— И у вас встал? Интересно!

— Встал, и это хорошо, а то было бы совсем неловко.

Психиатр глянул на меня, не скрывая иронии, задумался ненадолго. Потом расспросил об образе жизни, о режиме питания.

— Жениться вам надо, — сделал он тривиальное заключение. — И не наедаться на ночь.

Василию врач посоветовал отказаться от слив. Оказывается, тот привёз целое ведро с дачи и обжирался. Кота отправили к ветеринару. Валентина не призналась, что ей порекомендовали, но заметно повеселела. А Ангелина после разговора с психиатром неожиданно забеременела.

Воздействие психотропного оружия отпадало. Но наше Оно продолжало жужжать. Тихо так, неназойливо, но коварно. Иногда затихало, а потом опять: ж-ж-ж. Мы вырубили все компьютеры, кондиционеры, вентиляторы. Ходим, слушаем. Оно молчит.

— Сволочь, какая! — возмущаемся все по очереди.

И тут появляется Шеф. Весь такой деловой, невозмутимый. В руках прибор. Мы тут же сунулись посмотреть.

— Не лапать! — Остановил наше любопытство начальник. — Прибор секретный! На полчаса в соседнем институте одолжили. Под расписку! — И направился к столу Валентины.

Обошёл вокруг. Мы следом.

— Здесь!

Валентина покраснела как рак, смотрит испуганно. Наверное, подумала, что аппарат засёк её вибратор в сумочке, которым она похвасталась Ангелине, а та рассказала всем. Шеф поводил прибором над столом, приблизил к телефону.

— Ага, — говорит. — Ложная тревога! — Выдернул шнур из розетки и пошёл дальше.

И тут Оно зажужжало.

— Слышите? — шепчет Василий. Мы все дружно закивали.

— Там! — Шеф сделал несколько шагов, ведомый индикатором прибора. — Там, за стеной.

Мы всей гурьбой в коридор. Шеф направился к щитку электроприборов, распахнул металлические дверцы. Несколько секунд остолбенело пялился внутрь, потом не спеша повернулся к нам.

— Жужжит? — зловеще спрашивает.

Мы попятились.

— Это счётчик жужжит, мать вашу! Идиоты!

Мы дружно поспешили в отдел и рассредоточились по рабочим местам.

Шеф входит следом.

— Значит так! — говорит он жёстко. — Об «изобретении» вашем, чтобы ни гу-гу. Поняли?! Вижу, что поняли. И это правильно. Тотальная секретность!

Ноябрь 2013