Легенда это или правдивая история, никто не знает, но если мы в чем-то не правы, если в нас давно зародилось зерно злобы и желания отомстить миру за что-то, мы увидим его — леопарда с голубыми глазами. Он посмотрит на нас, и мы навсегда запомним этот пронизывающий взгляд. И нам останется только ждать…
«Кьяра стояла посреди бескрайнего поля тел. В неестественных позах, с запрокинутыми головами, окровавленными, некоторые были обезглавлены. Она стояла на крошечном пятачке, который единственный не был осквернен бесполезным убийством. Она старалась сильнее сжать ноги, чтобы не коснуться мертвой руки мужчины впереди, слева, справа, не задержать взгляда на безжизненных стеклянных глазах, устремленных в никуда...»
Сириус не спеша шел по поляне. Дорога никогда никуда не сворачивала, всегда только вперед.
Он не устал. Вокруг него никого не было. Никогда. Он никогда не видел других волков, да и сам не знал, что он – волк, хотя периодически слышал это слово. Он – кто-то. Тот, кто все время зачем-то идет вперед.
Иногда он слышал смех. Ему тоже хотелось засмеяться в ответ, но не получалось. Что-то мешало.
А ночи были самыми длинными. Вокруг становилось темно и тихо. И Сириус останавливался. Он прислушивался, но ничего не слышал, кроме отдаленного гула.
Странное зловещее место…
«Ты достал тряпичный черный мешок и подал мне. Природа молчала, мне никто не хотел мешать...»
«Когда мы уже сидели в самолете, ты сказал:
— Ты была так приятно взволнована. Рада?
— Пока не до конца. Ведь миссия еще не выполнена, — задорно улыбнулась я. — Честно говоря, в некотором смысле чувствую себя богом...»
«Я добрый инопланетянин и желаю людям добра. Мой корабль волшебный, он трансформируется во все, что хочешь. Хочу поделиться с землянином. Камень оживит любое твое желание. Я вложила в него кусочек смеха, чтобы он не потерял силу вдали от меня...»
«Уже который голубь отправлялся в путешествие. Все они были здесь, на деревянном письменном столе, за которым Маддс сидел уже очень давно. Стопка белой бумаги, которая всегда была одного размера, не уменьшаясь и не увеличиваясь, помогала Маддсу собирать новые и новые фигурки оригами. Голубь Философии, Голубь Музыки, Голубь Счастья… много-много птиц со своими миссиями. День и ночь, которые в этой реальности отсутствовали, Маддс создавал фигурки оригами одну за другой, ставил на стол, они постепенно оживали, взлетали со стола и улетали в открытое окно, туда, в мир, они несли с собой знание...»
«Бесконечность… Она близко.
Что было за ней, и что она из себя представляла, он до конца не знал. Она была целым миром, который предстояло познать. Убьет она его или примет в свои объятия, не имело значения...»
— Есть! Я выиграл! Приз мой! – обрадовался Дориан и забрал все раскиданные шарики – и его, и монстра, — себе.
Чудище оскалилось в ответ, но оно не могло не сдержать слова. Монстр протянул лапу к музыкальной шкатулке в виде пианино, которая стояла справа от него, и несколько раз повернул ручку. Механизм внутри шкатулки пару раз щелкнул и проиграл короткую милую мелодию.
— Покажи, — требовательно сказал Дориан.
Пространство справа от планеты затуманилось, и Дориан жадно вгляделся в открывающееся окно в мир. Вот они, его родители…
«Каждую неделю девочка отправляла в путешествие нового мотылька. Она ловила в траве по одной гусенице, сажала в маленькую прозрачную банку из-под витаминов, кормила листьями и с нетерпением ждала, когда из куколки появится бабочка, но всегда получались мотыльки… Рио безумно хотела создать что-то прекрасное. Как грела мысль о том, что своими руками она взрастит красивого махаона и победоносно выпустит его на волю!..»
Притча о Звездочете, который ходил вниз головой.
«Раньше он думал, что так ходят все, но однажды разговорившись со знакомым, полным забот, с четкой глубокой морщиной между бровями, ему становилось ясно, что только ему, Звездочету, приходится шагать по облакам. Другие не понимали, как это, они смотрели на него, как на умалишенного и уходили, теряя интерес к странности собеседника»…
«Он всегда любил аквамарины, поэтому его прозвали Блу. Ему казалось, они таят в себе другие миры, переплетающиеся иллюзионы, лабиринты, коридоры с загадками, и ему очень хотелось разгадать тайну чарующего синего камня. У него дома огромная коллекция аквамаринов разной величины, и в каждом своя маленькая вселенная...»
Рассказ-метафора.
«Закинув лассо на ближайшую самую яркую звезду, она рванула вниз. Звезда упала на крышу и рассыпалась на несколько искр. Как от костра. Они потухли прямо там, на крыше. Карла подумала, что это невежливо с ее стороны, ведь небо дарило ей столько хороших минут, а она ворует звезды...»
«И Карла категорически не понимала, почему люди не любят мечтать? Почему со временем они теряют эту способность? Может, ей еще предстояло это узнать и угаснуть, но сейчас...»
«Еще три дня после встречи было впечатление, будто я хожу во сне. Зрение ухудшилось, то, что называлось глазами, стало воспринимать мир в серебристой дымке. Мне показалось, что так видит мир единорог. Взгляд через легкий искрящийся туман...»
"— А у меня было одеяло из лунного света. И из ореховой скорлупы, — сказала Беатрис, устроившись на кровати, и полностью закуталась. Она была похожа на мягкий плюшевый шарик с тапочками в виде зайцев. — Из света мне понравилось больше. А из скорлупы колется, но зато не пропускает холода. Но самое лучшее одеяло из звезд, когда мы с братом рядом....
«Ее тело было божественно красиво. Медленный танец, силуэт в полумраке квартиры. Тонкая фигура, юбка-карандаш, блузка, черные волнистые волосы, сочные красные губы и недавно снятая шляпа с широкими полями. Каблуки. Она будто только что сошла с обложки детектива. Саксофон дарил ей наслаждение, было видно, что она забыла о зрителе — обо мне — и просто получает удовольствие от танца...»
Читателям:
Помогите с названием, никак не могу определиться. Хочется, чтобы там осталось слово «саксофон», но все не приходит никак тот вариант в голову, который бы устраивал. Или сейчас все нормально?
«Я пришла к шаману вчера, и вот уже сутки он мучил меня образами. Я хотела дождаться ответа от него, но он сказал, что только я сама могу ответить на все свои вопросы. И тогда он предложил Иллюзион. Я должна была войти в него по доброй воле, я сама должна была решить, хочу я узнать правду о себе, об этом мире или нет. И я согласилась...»
«Девочка любила рисовать. Она рисовала черно-белые мультики.
Как-то она услышала, что глухой композитор сочинял музыку много лет назад. Она тоже хотела так делать — то, что вроде как не может. Она всегда любила разрушать принятые истины. Даже теперь...»
Если вы не верите в жизнь после смерти, в то, что жизней несколько, и каждый человек в конце концов достигает вершины, не тратьте время на этот рассказ – он может вызвать у вас бурю негодования или, по меньшей мере, огорчение.
«Мистер П. устал. Устал от людей, от этого мира. Он постоянно спасал преступников. Собственная сердобольность надоедала мистеру П., но он ничего не мог поделать с совестью. Каждый раз спасая человека, рассчитывая на то, что тот одумается и пересмотрит жизнь, начнет все заново, приводило мистера П. к разочарованию.
И вот теперь… Теперь он спас от виселицы сразу двенадцать человек, которые хладнокровно расправились с тринадцатым. Они всаживали в него один за другим кинжалы, посреди пустой заснеженной улочки, и смотрели в угасающие глаза. Этот номер 13 был подлецом, но разве не заслужил он...
