Спасибо за признание моих стараний по обретению моей значимости на МП. Да, я крутайа )
У тебя есть ещё одна неразменная черта. Я ещё никогда, никогда не смогла никуда зайти по оставленной тобой ссылке, коих за несколько лет было немало, но все они не работали ) Это такой тонкий троллинг, или вы меня стыдитесь?
Ну, раз ты их прочитала, то всё в порядке. Хотя обидно, что нельзя принять участие в дальнейшем обсуждении и избиении. Почему — непонятно. Выдаёт:«403, 404»
Вещь понравилась самой идеей размена. Не понравилось исполнение задуманного. В повествовании ты от неё периодически уходишь, оставляя читателя в недоумении. «Где? Куда? Только же тут было!»
Вот если бы первую скрипку поменять на обмен, было бы сочнее и правильнее. Ведь секс это как раз и есть описанный тобой в рассказе процесс обмена.
Сочинив ещё одну бессонную ночь, сказочник отдыхал в тени вишнёвого дерева. Сочные плоды грузно падали с веток на землю, шлёпали по ножнам меча, растекаясь по ним кровавыми пятнами, или бесшумно прятались в длинном ворсе одежды из звериных шкур.
Зверь приходил, когда было слишком хорошо, и Сказочник, открыв рот, загадал: «Если в рот упадёт вишня, пока я считаю до десяти, то сегодня он не придёт».
«Восемь, девять…».
— Мр-р-р-р – ласково муркнула кошка. – Скучал?
Вишнёвое дерево наблюдало за хищником. Ночью он накормил меч и развлекал его сказками. А теперь вытянулся на шкуре и решил поиграть в с ним в предсказания.
Зверь приходил всегда. Не от голода или скуки, и не за новыми историями. Просто когда сказочнику было хорошо, на его груди очень сладко спалось. А сделать так, чтобы человеку было хорошо, умеет каждая кошка.
Меч негодовал. Мало того, что его всю ночь доставали глупыми сказками, так утром ещё додумались положить под эту перезрелую вишню. Ножны изгвазданы, ягоды шлёпают своими мокрыми задницами сверху, мешая сосредоточиться. Жутко хотелось позвать зверя, но это тупое дерево никак не давало наладить прочную связь. И этот придурок опять что-то задумал — лежит с открытым ртом. Считает себя сказочником, не подозревая, что он — продолжение меня.
Мягкие лапы не задели ни одного окровавленного вишнёвого тельца. Сегодня зов был другим: молчаливым и жадным, как весенняя охота. От него из горла рвался тихий рык, и горячо покалывало возле хвоста. Где же он прячется? Кошка царапнула кожаные штаны. И что такое «ножны»? Это слово пугало. Первая нота запаха обещала безопасность, успокаивала и шептала, что опасаться нечего, меч связан и окован. Сердечная нота настораживала: раз есть ножны, значит есть то, что нужно ими сдерживать. И возбуждала любопытство: неужели оно страшное? Такое страшное, что плотоядному хищнику стоит обходить стороной? Или всё-таки оно — как блохи: необычное, но незначительное? А заключительная нота окончательно привела зверя в недоумение. Он отвлёкся на неё и поставил лапу в неверное место. Хрустнула ветка. Нужно заговорить первым.
– Мр-р-р — ласково муркнула кошка — Скучал?
— Где шлялась всю ночь!?
— С подружкой заболталась
— И сперму под хвостом тебе тоже подружка взболтнула?
Кошка потупила глаза и покорно опустилась на колени.
— Думаешь, на этот раз снова прокатит?
Кошка встала на четвереньки, прижала голову к земле и, прогнувшись, повернулась задом к сказочнику.
— Сучка!
Сказочник поднял меч и со всей силы шлёпнул ножнами по подставленным ягодицам. Брызги вишнёвого сока опередили её сдавленный крик.
— Ещё! – прохрипела кошка.
Сказочник снял с ножен кожаную перевязь и, сложив её вдвое, без разбора принялся яростно хлестать похотливое животное.
— Ты моя, сучка, слышишь! Только моя!
— Твоя, твоя, твоя! – Хватая при каждом ударе воздух, отрывисто выкрикивала кошка.
Сказочник перестал полосовать обнажённое тело и, тяжело дыша, спросил.
— Сколько их было?
— Четверо.
— И после этого ты говоришь, что моя?
— Но ведь это было четыре тебя!
— Тебе одного меня мало!?
— Как ты не поймешь — мне тебя слишком много! С тобой тепло, чисто и правильно! На тебе я отогреваюсь и мурлыкаю, а там, в грязи — рычу и шиплю.
— Рычи со мной!
— Не могу. С тобой хорошо, и мне не хочется.
— Проголодалась?
Однажды Она не пришла.
Меч выскочил из ножен и принялся крушить. Слёзы, кровь, стоны. Люди падали на землю, как перезрелые вишни, не имея шанса снова стать единым целым. Зверь искал Её, но приходилось кромсать лишь жалкие подобия.
Сталь затупилась, Сказочник выдохся, память устала, и зрачки вновь стали круглыми. Тогда они и встретились. Она излучала счастье, смеялась, повиснув на новом сказочнике, а старый, прячась в тени вишен, звал зверя. Но зверь так и не пришёл, потому что ей было хорошо.
— Я вернулась, — просто сказала кошка. — На улице дождь, и у меня промокли лапы. — Она немного помолчала, ожидая ответа. С зонта ручейками стекала невыплаканная влага. — Я принесла мясо.
— Ты знала, что если я дам тебе уйти, возвращаться будет некуда.
— Да, но… Я не виновата, что все дороги приводят к тебе.
Дерево хоронило сотни воинов, чтобы хоть один из них мог взойти новым вишнёвым ростком. А люди разрушали сотни жизней, чтобы встретить сказку и разрушить её тоже. «Странно, — думало дерево, — кажется, они просто не умеют быть счастливыми».
Меч ловко справлялся с сочной плотью, жадно впитывая свежую кровь. Двое молча готовили ужин. На пахучей овчине, свернувшись клубком, сладко спал зверь. Во сне он сжимал лапу с выпущенными когтями и хитро улыбался, потому что знал — в этом доме он никогда не останется голодным.
Да, про бригантины забыла. Если помнишь, была у меня минька «Перекрёсток». Там в роли твоих бригантин скульпотр работал. На мой взгляд, это более удачное сравнение, чем выбранный тобою образ. Подумай. Но бригантины тут вообще мимо проплывают. Меняла-бригантины, женщина-бригантины. Может, рифму получше подобрать?
И сленг: «бухать, косячить» — на досочку и за борт. Это ржавые гвозди, торчащие из обшивки, что бы этим ни хотел сказать автор.
А вообще, по задумке неплохая вещь может получиться, при грамотном исполнении солистом своей партии. А мы уже на слух подиграем.
Время в меняльной лавке бежит по своим, причудливым законам. Может быть, поэтому почти невозможно угадать возраст её хозяйки: то ли меланхолично-эпатажные семнадцать, то ли беспечно-чувственные сорок. И неважно, в чём вы привыкли считать возраст женщины – в годах, жизнях или мужчинах. Мудрые люди полагают, что последнее – вернее всего.
Первый абзац графоманский до мозга костей. Попробую поправить там, где есть явные спотыкашки.
Время в меняльной лавке бежит по своим замысловатым законам. Поэтому возраст её хозяйки угадать практически невозможно: то ли закипающие семнадцать, то ли настоявшиеся сорок. И неважно, в чём вы привыкли считать возраст женщины – в градусах, годах или мужчинах. Знающие люди полагают, что последнее – вернее всего.
Менялам следует менять, воинам – погибать, любовницам – любить, возлюбленным – быть любимыми.
Понятно, что буду придираться к воинам ) Хотя и любовницам любить тоже вовсе необязательно, как и воинам погибать. Какой же он тогда воин, если его удел погибнуть. Погибает необученное пушечное мясо, а воин должен сражаться и побеждать.
Вообще это предложение очень не продуманно своими аналогиями. Возлюбленным тоже не всегда следует быть любимыми ввиду всяческих разностей этой самой любви. Иногда от её чрезмерности и бежать приходится.
Звёздноплечий — ох как невкусно ( Лучше придумать для командира ряд других имён и образов (капитан, офицер, и пр.), чем загонять себя в ловушку с этими звёздами на плечах.
Про постельную сцену даже говорить не хочу. Начала с банальщины, сравнивая женщину вроде со скрипкой, но благодаря избитости образа мне всё же сразу представилась гитара. А потом вообще скатилась к канцелярщине, и я читала уже отдельное эссе о нелёгкой жизни солиста в струнном оркестре. Настоящим сексом там и не пахнет. Только визги порванных автором струн моей расстроенной виолончели.
Больше ковырять не буду, ибо это надолго, а я этого не люблю. Ловкий на язык трикстер вашему горю тоже слабая надежда. Мой окончательный вердикт: оставить минимум на месяц в покое, переболеть, а потом переписать, ибо сейчас ты ничего путнего с этим не сделаешь.
И чо, можно говорить? Почему в закрытом блоге? Ещё будешь в конкурсы его пихать?
Пока общее впечатление, потом к отдельным фразам буду придираться.
При всём изяществе форм, я не увидела ни одной картинки. Помнишь, как ты мне писала: «красивость ради красивости». Вот, почти то же самое у тебя. Образы очень качественные, а общей картины не рисуется. Это большой минус рассказу по моей шкале. Так ты и не научилась пока в несколько мазков рисовать задник. Деталей много напихала, а атмосферности нет. И сами герои… всё в какой-то дымке.
Утро было мрачным
Мне мутит тело дым табачный,
И привкус ресторанно-злачный.
Я вдруг решила, что
Стара.
Всю ночь
Дред его
Торчал сторонне,
Как арматурина в бетоне,
И как вредитель на бутоне,
С печальной разностью
Сторон.
И я клялась,
И я божилась,
Забыть про то, что я влюбилась,
О том, что снова вдохновилась,
Я даже вроде бы крестилась
И улыбалась палачу.
Я обещала
Вспомнить о приличиях,
И о трансгендерных отличиях,
О наших возрастных различиях
И поумнеть.
Я соврала.
Я не хочу.
Герой — уролог
Тема — поезд
Подробность — тоска по детству
В поездах меня всегда тошнило. Когда соседи начинали шуршать пакетами, готовясь вкусить домашней еды, я выбегал в тамбур — не переношу запах выдержанной в вагоне пищи. Есть её я тем более не мог. Помню, в детстве дошло аж до потери сознания — на четвёртые сутки захватывающего железнодорожного путешествия я упал в голодный обморок.
Теперь я толстый уролог. Часто приходится мотаться по командировкам от члена к члену нашей элитной ростовской клиники «Урология на дом», и от моего детского отвращения к вагонной еде не осталось и следа. А что ещё делать в поезде, если не жрать? Каждый раз, протискиваясь в двери своего купе, я тоскую по своим детским голодным обморокам.
Не, эти червячки как раз родными какашками и питаются. Клизьмочервячки для мозга. Собственновыведенные и заведённые. Я вообще часто какаю, потому что зима, а весной зелёные фрукты и овощи — поэтому тексты жиже выходят. А вот долгими зимними вечерами с пепельницей в унитазе… Сами понимаете — не до отличий. А что до некоторых, то которые и получаются, а с кем не получается, то до весны — всё равно пронесёт.
Утро было мрачным
Мне мутит тело дым табачный,
И привкус ресторанно-злачный.
Я вдруг решила, что
Стара.
Всю ночь
Дред его
Торчал сторонне,
Как арматурина в бетоне,
И как вредитель на бутоне,
С печальной разностью
Сторон.
И я клялась,
И я божилась,
Забыть про то, что я влюбилась,
О том, что снова вдохновилась,
Я даже вроде бы крестилась
И улыбалась палачу.
Я обещала
Вспомнить о приличиях,
И о трансгендерных отличиях,
О наших возрастных различиях
И поумнеть.
Я соврала.
Я не хочу.
Тема — поезд
Подробность — тоска по детству