4

4

На душе тошно. Психика преподнесла новый сюрприз. Вместо долгожданного удовлетворения только разочарованность и отчаяние. Причинять боль оказалось даже труднее, чем ее терпеть. Я не думал, что станет так жалко людей. Если во мне и есть эта неуловимая «человечность», то наверное, именно сострадание должно быть ее стержнем. Вспышка ненависти возникла только из-за обиды, но теперь ее заменила тоска и чувство вины. Стало даже хуже, чем было.

Ну, вот так ли нужна была месть? Проучить хотел? Но за что наказывать? Никто из них не подозревал, что в бесчувственном мобе вдруг родилась искра сознания. Или она всегда была, но я просто не помню? Насколько можно доверять памяти? Началась ли моя история с белого зайца или что-то очень важное произошло еще раньше? Может быть, чуть дальше начнут попадаться и настоящие «братья по разуму»? Возможно, все рарники обладают сознанием, интеллектом и ощущением бытия?

У меня не было готовых ответов. Погруженный в раздумья, я медленно покатил к обрыву на краю локации, откуда в прошлый раз так неудачно свалился. Солнце приятно грело камни тела, высокое небо манило необъятным пространством, но мне было не до местных красот. Из подслушанных разговоров целостная картинка этого мира все еще упрямо не складывалась.

Я заметил, что люди били мобов без видимого удовольствия. Они словно выполняли монотонную и скучную работу, что-то за нее получая. Кажется, Лапуля тогда называла это «качаться». «Делевел» за смерть, как сказал Зергель, отбрасывает их далеко назад. Значит, «качаясь» они лезут вперед. У меня этот процесс, видимо должен работать точно так же, разве что лут никогда не понадобится — сразу ждет готовый «комплект» зубов и когтей. После нового приключения я мог «подрасти», надо попробовать залезть в того злобного ящера...

Но вот в чем смысл? Зачем продолжать гонять людей по локациям, когда ума наконец-то хватило не испытывать бессмысленной ненависти? Возможно, тогда получится что-либо вспомнить? Ведь идет же какой-то прогресс…

Лениво развалив нагретые камешки по краю обрыва, я попытался напрячь мозги или что там у меня сейчас вместо них было… Надо постараться хоть что-нибудь вспомнить.

Есть ощущение присутствия в уме какого-то зыбкого, но густого марева, словно заслонявшего от меня содержимое памяти. Хотя в кролике я достаточно долго въезжал в эту реальность, понимание языка, концепции, слова, образы, обрывки информации и прочее — уже присутствовали. Все это раскрывалось незаметно, естественно и постепенно, словно фильтры защиты медленно таяли.

Вот откуда я понимаю значение этого выражения — «фильтры защиты»? Как это понятие вообще могло само проявиться в моем внутреннем дискурсе, если никогда ранее мне не встречалось? Какого черта по-прежнему растет возбуждение, когда я вспоминаю зажигательный танец Сельфины? Даже несмотря на то, что я увидел, когда превратил ее в хорошо отбитый кусок мяса?

Да и Лапуля, показалась мне странно знакомой. Почему-то все время вспоминаю и думаю ней, но совсем не так, как о магичке…

Мысли бесконечно кружились в уме назойливым роем, отвлекая от главной задачи — я собирался не думать, а вспомнить! Раз за разом возвращал блуждающий ум к исходной точке, но через минуту вновь забывался в очередных рассуждениях. В конце концов, я просто перестал бороться с собой, отпустив все на волю. Не гнать мысли насильно, не поощрять, не менять на другие, а бесстрастно смотреть в ясное пространство сознания, позволяя всему «быть», как ему вздумается.

Какое-то время ничего не происходило. Только внимательность и ясность, чистое незамутненное восприятие. Мысли появлялись, но не подпитываемые энергией усилия незаметно таяли, возвращаясь туда, откуда возникли…

Мир исчез. Нет, все осталось на своих местах, но все окружение словно сделало шаг назад до уровня фона. Исчезло только личное отношение ко всему, что ранее окрашивало мою реальность в оттенки неприязни, желания или равнодушия.

Переживание блаженства, а потом сразу вспышка усилия, попытка зацепиться за приятное ощущение, бросить якорь в этой прекрасной и тихой заводи. Отпустить, все отпустить…

***

Порывы холодного ветра гонят волны по мягкой, золотой стене ковыля. Клин моего рейда режет поле, оставляя за собой широкую полосу сломанной и примятой травы. Залитая светом степь, но солнце почти не греет. Кроме нас не видно ни единой души.

Мы должны найти ее раньше других, тварь прячется где-то здесь…

***

Шум. Лязг металла. Что-то ухнуло и взорвалось. Картинка мягко выскользнула, оставив меня вновь одного против целого мира.

Черт! Черт! Да какого… Я уже начинал вспоминать!

Волна раздражения, быстро перерастающая в ярость, обожгла ум, дотла спалив все следы медитации.

Да кто посмел! Прервать! Меня!

Я злобно оглянулся в направлении шума, готовясь растоптать, разметать и расплющить так досаждающую помеху.

Что там творилось! Пустая прежде долина, где ранее лишь эхо металось между одиноких скал, теперь оказалась запружена народом. Я не мог даже посчитать количество партий, которые едва появившись, тут же торопливо кидались истреблять все, что видели. Звон оружия, вспышки огня и пара, в которых метались редкие фигурки чудом уцелевших элементалей. Их просто не хватало на всех! Люди взрывали камни даже на пустом месте, паля по пустым площадям с обеих рук!

Я вдруг понял. Они пришли за мной. За лутом, который так нахваливал мечник. Видимо кто-то из его пати оказался очень красноречив, а басни о новой реинкорнации «Черного Кроля» быстро обрели популярность в местной таверне. Немудрено, что весь город тут же понесся сюда…

Моя маскировка под «каменную россыпь» теперь бесполезна. Мнимые мертвецы оказались слишком болтливы. Толпа радостно утюжила поле, старательно выжигая даже одиночные камешки, чуть больше кулака размером. Они вот-вот до меня доберутся. Неужели вещицы, что падают из моего трупика, настолько хороши?

Выхода не было. Только вниз, снова по ручейку, к косулям и ящерам. Я превратился в самого разыскиваемого моба этого мира. Непонятно, как опальный элементаль может спрятаться в джунглях. Разве что раскрасить камни под тигра или прикопать себя, забросав травкой…

По крайней мере, меня там не ждут. Конечно, можно бы дать себя убить и потом спокойно занять новое тело, но награждать кого-то лутом только за то, что он нашел меня первым… Этого не позволяла гордость, ну и внутреннее упрямство. Пусть побегают и попробуют взять, если смогут.

Я осторожно подвинул то, что считал «головой» к краю обрыва. Ручей прямо подо мной. Холодная, прозрачная вода. Быстрое течение. Должно вынести к берегу.

В мою сторону сейчас вроде бы никто не смотрел, и я осторожно уронил свои камешки вниз. Бесшумно войти в воду не получилось, скорее, падение выглядело как небольшой оползень. Но наверху стоял такой гам, что никто бы не услышал, даже если бы со мной рухнул и весь утес.

Все же хорошо, что это стремительный горный ручей с мелкой галькой, а не неторопливая речка с тиной и илистым дном. В трясине бы меня никто не нашел. Никогда. Для медитации была бы уже бесконечность времени, но я бы уже никогда отсюда не выбрался, даже если бы вспомнил все прошлые жизни с момента сотворения мира. Кстати, а кто сотворил его творца?

Я раздраженно помотал каменной башкой. Не время умничать. Быстрее покинуть эту локацию, пока энергичные умники наверху перепахивают ее котлованами. Сколько задора и энтузиазма… Похоже, там собрался фан-клуб Сельфины в полном составе, про который обмолвился Зергель. Им, наверное, нужен не столько сам лут, сколько унижение конкурентов, которым бы он не достался.

Течение мягко подталкивало в спину, сильно облегчая движение. Русло заметно расширилось и углубилось. Пока попадалась только мелкая рыба и пара крупных сомов, но впереди шевелилось что-то прозрачное. Бесформенный, текучий силуэт переливался бесчисленными отражениями, пуская десятки солнечных зайчиков — водный элементаль. По сравнению с ним, я выглядел грубым, неотесанным чурбаном, жестко ограниченный твердым и неуклюжим телом.

Какая красота! Существо беззаботно играло, наслаждаясь свободой движений. Распадаясь на серебристые капли, и снова собираясь в несколько подвижных, прозрачных сфер, оно ни на секунду не оставалось на месте.

Прямо, как мой ум. Разница только в том, что он отягощен тяжелыми, унылыми мыслями. Наличие интеллекта сейчас мне представлялось сомнительным преимуществом. Вот так бездумно булькать, пуская пузыри в свежей холодной воде, намного приятнее осознавания бренности мира и поиска смысла бытия. Нет ума, нет проблем…

Наконец, знакомый берег. Впереди уже видно спасительную тень леса, но я еле-еле перебирал «гусеницами». Тяжелые камни глубоко вязли в мелком песке. Чужая, неудобная для меня локация. Покроюсь здесь пушистым зеленым мхом и разводами плесени. Может, сойду за окаменевшего от старости энта*…

*(Энт, трефолк — живое дерево).

С большим трудом доплелся до твердой поверхности и облегченно бросил камни в густые кусты под высоким, увитым лианами, деревом. Увидеть меня, тут практически невозможно. Но вот что делать дальше? Смогу ли «качаться» на бесчувственных «кроликах», раз уж за людей меня так мучает совесть?

Едва ли получится. Если я правильно понял механику мира, следующая локация должна быть сложнее, а значит, и уровень мобов с пасущимися на них людьми, будет выше. Мое тело уже слишком мало. Надо бы сбросить шкурку и найти что-то новенькое…

Сухо треснула ветка. Предупреждающее карканье. Хлопки крыльев стайки вспорхнувших птиц. Тут кто-то есть.

— Ну, что ты как слон! Всех распугал, — недовольный женский шепот.

— Прости. Тупой пет*. Сейчас отзову, — извиняющийся голос и чье-то рассерженное шипение.

(Пет — питомец, прирученный зверь у охотников или демон у варлоков).

На пляж, щурясь от яркого света после лесной полутьмы, вышла уже знакомая парочка со странным спутником: стройная девушка с луком, красными волосами и оттопыренными ушками, долговязый, нескладный парень и мелкая злобная тварь с влажным поросячьим рыльцем. Взмах рукой, обиженный визг, тихий хлопок — бесенок исчез.

Сюрприз! Ну, да — Лапуля и ее недоверчивый спутник. Но я был рад их увидеть. Первые враги, прямо как родственники, даже скучал по ним. Особенно по девушке. Хорошо, что хоть не оставил ей шрама…

— Где вот теперь их искать? Столько выслеживать, чтобы твоя чертяка в самый последний момент все запорола!

— Я уже извинился! Мне теперь голову разбить о камень, чтобы ты успокоилась? — парень кивнул в мою сторону.

Ну, надо же… Часть моего могучего торса, видимо предательски высовывалась из-под кустов. Похоже, так переругиваться, для них дело совершенно обычное.

— Зря не пошли со всеми. Сейчас они там, наверное, делят наш лут! — долговязик решил снять часть вины, перейдя в наступление. — Могли бы успеть!

— Макс, ну, что ты несешь! Сельфина поставила на уши весь город. У нее поклонников больше, чем песчинок на пляже! — Лапуля, злясь, топнула ногой. — Они там носом землю роют, лишь бы угодить знаменитости. Никаких шансов, а мобы там уже для нас мелкие!

Обиженное сопение. Макс, видимо благоразумно решил отмолчаться, лишь бы не бесить свою спутницу дальше.

— Ладно, забей! — девушка раздраженно плюхнулась на песок.

Ее короткую, пушистую юбочку мне стало искренне жаль. Она далась мне болью и кровью. Такой белоснежный мех. Испачкает же. Где-то там и мой хвостик…

— Знаешь, я поищу жар-птиц за холмом. Они вроде бы туда полетели. Если что, позову, — не дожидаясь ответа, Макс обиженно развернулся и уныло поплелся вдоль берега.

Судя по сутулой спине и несчастному виду, парень сильно переживал. Злополучные птички могли быть и рарными. Прямо, как я. Может и столь же разумными…

— Да уж, постарайся, — недовольно буркнула Лапуля, закатив глаза. Девушка бросила лук на песок и устало раскинула руки и ноги, показывая, что не сдвинется с места, пока он не доставит ей уже ощипанные и отмытые тушки.

Но как только приятель удалился обратно в лесок, посыпая голову пеплом, она неожиданно резво вскочила. Вот лиса! Врожденное женское коварство развито до предела. Сыграла отлично. Усилила в парне комплекс вины, и теперь как-то это использует. По крайней мере, пару дней он с ней спорить не будет…

Взяла лук, точным, выверенным движением достала из-за спины длинную стрелу. Я не понял, куда она целится. В прозрачной воде никого не видно. Мне захотелось посмотреть на ее технику, а то кроликом, запомнил только финальную часть…

Ноги девушки прочно стоят на песке, поза выглядит естественной и устойчивой. Корпус не скручен, не изогнут, стоит почти вертикально, но чуть наклонен вперед. Подбородок немного приподнят, чтобы дать место кисти, удерживавшей тетиву. Не шелохнется. Наверняка отпустит ее между ударами сердца на полу выдохе.

Фьюить! Стрела полетела с такой скоростью, что казалось, просто исчезла. Мгновенное движение правой руки в колчан за спину. Левая, что удерживала лук, даже не шелохнулась, словно намертво приклеенная к этой точке пространства.

Фьюить! Ушла новая! Через доли секунды еще одна! Она умудрилась так быстро выпустить три и не промахнуться!

И все они торчали в воде, точно поразив что-то невидимое. Лапуля побежала по мелкой воде к своим жертвам, пока их еще не успело унести быстрым течением. Радуга в россыпи прозрачных брызг. Красиво, легко двигается — загляденье.

Теперь стало видно, что она подстрелила. Три выстрела — три крупные рыбы. Девчонка явно не умрет с голода.

На хорошей дистанции она, вероятно, чрезвычайно опасный противник. Но сможет ли справиться со мной? Нет, я не собирался на нее нападать, скорее, обдумывал, как безболезненно поменять тело. Отдам ей лут из себя, чтобы уже спокойно найти подходящую форму и заниматься своими делами.

Но что мне может сделать стрела? Отбить пару жалких каменных крошек? Даже кинжалы того недотепы, меня всего лишь слабо царапали. Серьезную угрозу представляла магия, да удары тяжелым мечом или тупым оружием, которым меня могло расколоть.

Девушка, тем временем, начала по-хозяйски разводить костер — хочет порадовать дружка жареной рыбкой. Треск сухого хвороста и в небо взвились первые струйки сизого дыма. Надо же, какая заботушка. Лучше бы не травила зря парня, а то он в лесу, наверное, похоронил себя заживо…

Что-то крупное бесшумно выплыло, сразу загородив мне все поле зрения. Ящер! Даже два! Я хорошо помнил большие слезы в глазах жертвы одного из них. Он тогда не убивал добычу, а медленно пожирал ее живой, не торопясь, кусок за куском.

Представил Лапулю на месте несчастной косули. По девушке плачет делевел. А ведь еще и какая боль…

Ну, уж нет! Придется заступиться. Мой камень им в горло точно не влезет, но хотелось посмотреть, на что способен толковый лучник. Вмешаться в бой всегда успею.

Ящер подкрадывался со спины, сокращая дистанцию для прыжка с грацией большой кошки. Осторожный шаг левой лапой, аккуратный перенос веса тела, шаг правой. Чуть покачался, проверяя опору, чтобы не скрипнул песок. Немигающие глаза ни на миг не отрываются от спины беззаботной жертвы. Ноздри жадно втягивают ее запах.

Наконец, он вышел на дистанцию броска и чуть подобрался, готовясь прыгнуть. Второй прятался в тени леса и шел вдоль берега, не выходя на песок, чтобы отрезать Лапуле путь к отступлению.

Надо что-то делать. Я легонько стукнул камнями, девушка мгновенно обернулась, но ящер живым снарядом бросил мускулистое тело к цели. Пасть разинута, маленькие передние лапки с когтями-кинжалами готовы вонзиться и рвать теплую плоть.

Прыжок девчонки в сторону, перекат, челюсти ящера бессильно щелкнули в воздухе. Промахнувшись, он резко затормозил и потерял баланс, лапы остались где-то сзади. Тяжелая туша проехалась рядом с Лапулей, подняв волну песка и оставляя за собой широкую, вспаханную борозду.

Лезть за луком уже нет времени, да и на этой дистанции он почти бесполезен. Девушка вскинула обе руки за голову и, достав по стреле, с силой вонзила их в спину проезжавшего мимо ящера. Яростный, полный боли, рев.

Удар хвоста и она отлетает в сторону. Тварь пытается встать, нелепо дрыгая ногами, словно подбитая курица.

Еще один перекат в попытке разорвать дистанцию, но уже гораздо медленнее. Чувствуется, что Лапулю все же задело, а с другой стороны уже набегает второй, вынуждая отступить в воду.

Короткий свист, прямо из воздуха возникает волчица и бросается на загривок раненой твари. Снова рев, ящер падает на спину, пронзительный собачий визг и намертво сцепившийся клубок катается по берегу. Шипит, рычит и поднимает волны песка, за которыми почти ничего не видно.

Я понимаю, что пора помогать и, торопливо собираясь в воздухе, плыву к месту боя. Плыву, потому, что совсем забыл про песок. Вязну, скорость такая, что никак не успеть.

Здоровый ящер почти рядом с Лапулей. Она выхватывает тот смешной, маленький ножичек и что-то бросает перед собой в мелкую воду, прямо под ноги. Но зверь не торопится, подозрительно вытягивает шею, видимо пытаясь понять, что у него перед лапами.

Я наконец-то доезжаю до ящера и с размаха обрушиваю оба каменных кулака на его спину, вкладывая вес тела в страшный удар. Хруст перебитого позвоночника, тварь проваливается вниз и вперед. Теряя опору, лечу за ним, прямо туда, где Лапуля только что бросила какую-то гадость.

Вспышка, сильный толчок, еще одна! Разлетающиеся камни и куски мяса несчастной ящерицы — это последнее, что еще смог увидеть. А я-то все думал, как она бедная, со своими смешными стрелами со мной справиться сможет…