Глава 8. Проекции прошлого

Потирая виски, я наблюдала за девочками, игравшими с Севером на заднем дворе. Марк, появившийся после обеда, пересказывал Игорю историю с трупами и гнездом.

— От вас я вернулся в квартиру, но никакой дыры под кроватью уже не было, а потом нагрянули менты, и мне пришлось слинять.

— Подозрительно как-то, — произнес Игорь, задумчиво поигрывая стаканом с виски.

— Еще как, — согласился Марк. — Соседи видеть нас не могли, значит, ментов вызвали не они. Кто-то знал, что мы там были. Может, даже за нами следили.

— Кто? — Игорь отвел взгляд от стакана и с сомнением посмотрел на Марка.

— Если бы я знал кто, здесь бы не сидел, — со злостью ответил он. — Так что, Нина, давай-ка ты дуй к своему братцу, да бери его как следует за жабры. Он сто пудов в этом замешан.

— Вот когда ты, мой дорогой, найдешь кого-нибудь родного, что вряд ли произойдет в обозримом будущем, тогда и будешь решать, кого и за что брать! — прорычала я, отвернувшись от окна.

Мои слова видимо задели его и, скривившись, как от лимона, он исчез.

— Это было грубо, — как бы, между прочим, заметил Игорь, выразительно посмотрев на меня.

— Сама знаю, — огрызнулась я, выходя из гостиной.

Остановившись у лестницы, я повернула назад, чтобы извиниться, не хватало нам еще поссориться, но Игорь уже погрузился в размышления, отстраненно смотря на жидкость в стакане, которым он поигрывал.

Достав из кармана телефон, чтобы отправить сообщение Марку, с которым мне тоже не очень хотелось ссориться, я спрятала его обратно, ощутив раздражение. Он, конечно, был прав в том, что Слава, мой предполагаемый брат, как-то, да и имел отношение к происходившему, но все же, не смотря на то, что я для себя так и не решила, верить ли Славе или нет, подозрения (да что там подозрения, обвинения!) Марка неприятно меня задели.

Зимние каникулы незаметно подошли к концу и, чтобы хоть как-то утешить и развлечь девочек, я решила взять их с собой на работу. Игорь это не одобрил, сказав, что одной безбашенной мотоциклистки в семье нам и так было достаточно, и что не хватало еще им подцепить у меня ту же заразную страсть к двухколесному транспорту и скорости, однако был вынужден согласиться с моим решением за не имением своих предложений.

Посетителей в магазине не было, кроме разве что подростка, которого Марк, добрая душа, периодически вовлекал в работу за небольшую плату. Мальчик по ходу был бездомным, вечно простуженным, с красными от холода руками и голодными глазами, и только одними своими грязными ботинками размера на два больше мог распугать всех клиентов, за что, кстати, его и прогнали, причем весьма грубо, от кофейни напротив. Марк тогда вступился за него, и с тех пор присматривал за ним.

Поначалу я опасалась, что он что-то украдет, но мальчуган оказался честным, и добросовестно выполнял все поручения, ни разу даже не посмотрев на деньги в кассе.

— Извинения приняты.

Я отрешенно наблюдала за тем, как девочки бегают в дорогих японских шлемах по магазину, поэтому не сразу поняла, что он имел в виду.

— Я же вроде не отправила сообщение, — удивилась я.

— Но ты слишком хотела его отправить, поэтому я его и получил. Так что, извинения приняты, — сказал он с улыбкой, редкой гостьей на его хмурой физиономии.

И тогда я задумалась над тем, что он всегда был один: что в прошлой жизни, что в этой. К прайду Фаины он примкнул, насколько я знала, чисто случайно, и особой привязанности к ним не испытывал, но порой мне казалось, что в глазах его скользила тоска по ком-то, и мне было интересно, почему он сам не пытался отыскать того, по ком он так скучал.

Часто я уже была готова спросить его об этом, но каждый раз прикусывала язык, не желая лезть не в свое дело и бередить старые раны.

— Ты что-нибудь решила по поводу того парня, что твоим братом прикидывается? — Я сверкнула глазами. Зря я его жалела и щадила, в то время, как мои мозоли он беспощадно топтал.

— Не твое дело, — огрызнулась я.

— Мне только кажется, или ты действительно на самом деле боишься узнать правду? — Марк пропустил мою грубость мимо ушей, выразительно посмотрев на меня.

Я ничего ему не ответила и, достав сигареты, вышла из магазина, обдумывая, как лучше сделать ему какую-нибудь гадость, но, докурив вторую сигарету, поймала себя на том, что подсознательно я с ним была согласна.

Да, я вроде как хотела что-то перед братом искупить, и да, я вроде как думала, что мне совершенно нечего ему предложить и лучше не портить ему жизнь своим присутствием, но все-таки он отыскался. Не так, конечно, и не таким, как я себе представляла, но уж каким был, и я действительно боялась узнать правду о нем. Причем, я даже и не знала, чего боялась больше: что это будет он, и мне придется держать слово, данное себе; или же, что это будет не он, и мне будет очень больно.

Оставив девочек в магазине, я позвонила Игорю, чтобы предупредить его, что я отъеду, и чтобы, если задержусь, он забрал девочек, а после набрала номер, который на клочке бумаги оставил мне Слава.

Долго не раздумывая над местом встречи, я постаралась подробнее объяснить ему, какую именно посадку у кольцевой дороги я имела в виду. Признаюсь, логика моя в этом вопросе выглядела немного извращенной, в смысле встретиться с братом на том месте, где его сестра, то есть я, пала страшной смертью, пытаясь за него отомстить, но, с другой стороны, это было своего рода испытанием, проверкой на вшивость, чтобы посмотреть, как он себя поведет и вообще проявит.

Да, к моменту той бойни, его уже не было в живых, но он и родители были сожжены теми же людьми, и какие-то эмоции у него должны были возникнуть, на что я и рассчитывала.

Если он не тот, за кого себя выдает, там я пойму это, и тогда пускай молиться, чтобы я не закопала его там же.

Заехав по пути в магазин за хлебом и сыром для Хозяина леса, я оставила машину у съезда с кольцевой дороги, и вошла в лес. Мало, что там изменилось, разве что погода не пощадила деревья, облысив их до неузнаваемости.

После смерти Витольда и разгрома ордена я почти каждый день приезжала туда, чтобы проведать могилы погибших друзей, поплакать без свидетелей и убедиться, что руины особняка все еще были руинами.

Вот и сейчас я смотрела на них, стоя у кромки леса, и испытывала смешанные чувства, размышляя о прошлом.

— Странное место ты выбрала для встречи. — Голос Славы вырвал меня из размышлений. — Я уж думал, что шею себе сверну, пока пройду через лес. Хорошо, что тропа попалась ровная.

— За это скажи спасибо Хозяину леса. Он помог тебе.

— Оу, ясно. Спасибо, — сказал он, повернувшись к лесу. — Я уж думал, ты не позвонишь. — Я повернулась к нему. — Но я рад, что ты передумала, — добавил он с робкой улыбкой.

Разглядывая его лицо, я по-прежнему не находила между нами ни малейшего сходства, и, раздумывая над тем, как мне повести себя с ним в этот раз, я решила не задавать глупые вопросы типа "какой у меня был размер груди" или "какой у меня был любимый цвет", и зайти с другой стороны.

— Пойдем, я тебе кое-что покажу. — На его лице отразилось смятение и легкий намек на страх, но он все же последовал за мной.

Мы сделали несколько шагов, и местность вокруг нас начала меняться: вместо чисто зимнего пейзажа нам открылась поздняя осень с избой в самом ее центре. Она была старой, побитой временем, но от нее неуловимо тянуло домом.

— Наша изба, — с теплотой в голосе произнес Слава. — Черт, какая же она страшная.

— Да уж, — с печальной улыбкой согласилась я, — но сколько воспоминаний она навевает.

— Одна наша соседка только чего стоит. Черт, какие же у нее дочки страшненькие были! — Я засмеялась. — Как думаешь, что за бусы у нее были?

— Не знаю, — пожала плечами я. — Заговоренные, наверное.

Мы замолчали, думая каждый о своем.

— Мать плакала всю ночь, — хрипло сказал он, не сводя взгляда с избы, — когда ты ушла, а отец… Он места себе не находил. Мы думали, что утром люди нагрянут во главе с бабой Настасьей, но никто не пришел. Они пришли позже. — Изба почти вся затерялась за образами черных всадников, оживленных Славой. — Явились на рассвете. Полсотни, не меньше. Люди шарахались от них, да в избы прятались, но им они были не нужны. Лошади их так копытами били, что изба наша ходуном пошла. Нас вывели на улицу к их старшему. Не знаю, откуда, но мать знала, зачем он пришел. Она сказала ему, что найти тебя он не сможет, как бы ни старался, и плюнула ему под ноги. Я думал, что он ее ударит, и вышел вперед, чтобы этого не позволить, но он просто рассмеялся. Они… — Воспоминания Славы становились ярче и проецировались четче вплоть до малейших деталей. — Они затолкали нас внутрь и… Я помню, что стало очень жарко и… Запах… Я...

Горящая изба бросала блики на его бледное лицо. Глаза блестели от слез.

Подавив комок, подступивший к горлу, я взмахнула рукой, и изба исчезла. Вместо нее появились разрушенные стены крепости и огненное кольцо, над которым парил сокол.

— Я боролась, — тихо произнесла я, глядя на парившего в небе сокола. Огненная ночь сменилась рассветом и холодной весенней землей, покрытой трупами и кровью. — Я боролась, но проиграла.

— Тогда, — прочистив горло и вытерев рукавом куртки глаза, сказал он, — но ведь не в этот раз? — Он взмахнул рукой, и иллюзия развеялась.

Я задумчиво посмотрела на руины особняка, таинственно освещенные звездами. Эти воспоминания были слишком болезненными, чтобы проецировать их, поэтому я перевела взгляд на Славу.

Я все еще испытывала сомнения по поводу него. Я не видела в нем того мальчугана с вечно грязным носом и голодными глазами, каким он был раньше, но ведь его уже и не было. Теперь это был взрослый парень, и как бы мне не хотелось его обнять, я должна была отделять иллюзии от реальности.

— Когда это произошло? Я имею в виду, когда ты вспомнил? И как меня нашел?

— Я… — Он хмуро ковырнул снег ногой, опустив глаза. — Мне кажется, я всегда знал, что со мной что-то не так. Не то, чтобы не так, но я чувствовал, что во мне что-то скрыто: что-то, в чем я очень нуждался. Я ведь сирота. Меня бабушка растила, а потом и она умерла. Мне тогда было девятнадцать, и я думал, что не справлюсь один, ведь как раз тогда я и начал меняться.

— Ты имеешь в виду способности?

— Да, они стали проявляться. Сначала я не знал, что с этим делать и вообще, что это значит, но мне начали сниться сны. Один сон. Все время один и тот же сон.

— Какой? — напряженно спросила я.

— Сад. Мне снился сад. Яблоневый сад. И ты. Ты была там.

Упоминание про сад почему-то меня насторожило. Да, мы оба были в саду, ожидая, когда будем готовы двигаться дальше, и то, что он это помнил, было в общем-то логично, но, в то же время, слишком уж логично, как будто он говорил мне то, что я хотела услышать.

Да и вся эта его история с доброй щепоткой сиротинской поносятины и "меня растила бабушка, а потом и она скопытилась, бедный я". Блин, ну серьезно? Неужели он меня совсем за дуру держит?

— Я не знал, что это значило, кроме того, что это было важно, — ничего не заметив, продолжал он. — А потом я встретил его. Не знаю, было ли это случайностью, или же нет, но Костя объяснил мне...

— Что ты сказал?

Попади в меня в тот момент молния, я бы не заметила. Кровь застыла в жилах. Сердце ускорено заработала на пределе своих возможностей. Не может… Не могло...

— Что...

Небо над нами почернело. Звезды скрылись за тучами. Ветер сдувал снег с деревьев, разбивал сугробы, свистел в руинах особняка.

— Повтори, что ты сказал! — Слава едва удерживался на ногах, прикрывая рукой глаза.

— Перестань! — испуганно прокричал он.

— Повтори!

— Костя! Я сказал, что встретил Костю!

Ветер стих. Звезды снова выглянули из-за туч. Меня окутал запах яблок, и по щеке предательски побежала слеза.

— Когда это было?

— Весной, — тяжело дыша, ответил Слава. Лицо его было бледным и напуганным. — Он сказал, что скоро все закончиться, и он отведет меня к тебе, но после я его больше не видел.

Я закрыла лицо руками, по полной дав волю горьким слезам. Почему он не сказал? Почему?

— Саша. — Слава подошел и обнял меня сначала осторожно, а потом крепко. — Он… — Вопрос так и не прозвучал, ведь ответ был и так очевиден.

— Почему? Почему? Почему? — забыв про сомнения, рыдала я, уткнувшись ему в куртку. — Почему он не сказал ничего?

— Потому что он не собирался умирать, — поглаживая меня по волосам, сказал он очень тихо и с сочувствием. — Не собирался оставлять тебя, не смотря ни на что.