Начало

Если с человека не потребовать многого, то от него и не получишь многого.

Макаренко Антон.

Молочного цвета шарик лежал на ладони, едва заметно подрагивая, словно бы рвался в полёт, но не осмеливался взлететь без команды.

— Правда они красивые? — спросила Наташа.

— Правда— согласился Мотылёк: — Очень красивые.

По экватору маленький шар пересекала серебристая полоса. Когда шар взлетал, полоса расправлялась, превращаясь в металотканевую юбочку, скрывающую под собой клапаны сброса тёплого воздуха для управления полётом крохотного воздушного робота.

Наташа засмеялась, отчего лежащий на ладони шар задрожал сильнее: — Горячий.

— Отпускай— сказал Мотылёк.

— Ещё рано.

Вокруг них, разогревшись, поднимались в воздух два десятка таких же шаров. Наташины светлячки не умели зависать в воздухе не одном месте и находились в постоянном движении — то поднимаясь, то опускаясь, как качающийся на волнах корабль. Шевелились опоясывающие шары юбочки. Внутри разгорались и гасли разноцветные огни — светлячки тестировали работоспособность светодиодных ламп.

— Отпусти— повторил Мотылёк. Он обхватил Наташины ладони своими. Шарик был не горячий, скорее тёплый. Как кошачий живот или дыхание разгорячённого, после долгого бега, человека. Шарик стремился взлететь. Как только Наташа разжала пальцы, он торопливо, будто боялся не успеть, рванулся вверх. Не успев скомпенсировать начальное ускорение, светлячок ударился о потолок. Молочный шарик деформировался, пружиня. Выпустив излишне много горячего воздуха, светлячок провалился чуть ли не до пола и начал медленно подниматься, пока не выровнялся вровень со своими собратьями.

Два десятка разноцветных электрических свечей парили вокруг держащихся за руки Наташи и Мотылька.

Они находились в ИПе — индивидуальной потребительской ячейке чернореченского ГУМа— главного универсального магазина. Такие ИПы имелись в каждом крупном магазине. Довольно глупо производить элементарные вещи за тридевять земель и потом ещё везти к потребителю. Гораздо логичнее создавать несложные в производстве товары индивидуального потребления на месте и сразу выдавать покупателю.

Следующий разумный шаг в развивающейся культуре потребления — производить не какой-то абстрактный, усреднённый товар, а именно тот, который нужен данному конкретному покупателю. В юмористическом журнале «Крокодил в космосе» рассказывалось, как в двадцать первом веке полки магазинов ломились от однотипных товаров. Они могли стоять на полках годами. Сто одинаковых чайных чашек отличающихся рисунком на донышке или чайных ложечек с чуть отличающейся формой ручки. И эти чашки и ложки и тарелки хранились на складах, занимали место на магазинных полках, отчего их цена возрастала в несколько раз, даже не учитывая вводимые владельцем магазина накрутки. Смешно, правда? Смешно и немного грустно.

Принтеры в индивидуальных потребительских ячейках умели печатать не слишком сложную продукцию по заказу конкретного покупателя. Можно выбрать из гигантского всесоюзного каталога товаров и, поигравшись с настраиваемыми параметрами, получить нужное именно тебе. А можно (правда это сложнее и требуется сдать экзамен на умение программировать большие 3Д-принтеры) задать собственную программу печати получая уникальный продукт.

Производство на месте. Индивидуальное производство. Максимальная автоматизация в сфере торговли — вот три основных лозунга современной советской культуры производства/потребления индивидуальных товаров.

Разумеется, «распечатанные» товары из ИПов проигрывают и в прочности и в долговечности аналогичным изделиям сошедшим с автоматических сборочных линий. Да и далеко не всё можно напечатать на самом современном принтере. Только самая простая электроника, до пяти различных материалов совмещаемых в одном изделии — если задуматься, то ограничений на самом деле очень много. Классический пример: радиоприёмник напечатать можно, а вот двигатель внутреннего сгорания лучше не стоит — материал не выдержит нагрузок и температурных воздействий. Можно напечатать механические часы, но как и все механизмы с движущимися деталями они прослужат лишь пару лет — потом начнут стираться шестерёнки.

При каждом ГУМе есть центр утилизации неудачных, сломавшихся или надоевших своим хозяевам, «распечатанных» вещей. После переработки каждый использующийся в утилизирующемся изделии материал возвращается в порошкообразную форму, пригодную для печати нового товара.

К сожалению «печатать» саморазлагающимся и превращающимся в воду материалом принтеры не могли. Одноразовую посуду производили (добавлением полимера в предварительно налитую в форму воду) на специализированных автоматах и совместить эти две технологии «печати» и «отливки/выдержки» никак не получалось.

Стенки ячейки индивидуального потребления в чернореченском ГУМе матовые, полупрозрачные. За ними видны смутные силуэты других людей в соседних ячейках. Основная сложность, в решении которой Наташе помогла интеллект Эра, состояла в упрощении конструкции светлячков до такой степени, чтобы их можно было печатать на современных принтерах в ИПах.

— Получилось— почему-то шёпотом сказала Наташа.

— Как могло не получиться, если вы рассчитали конструкцию? — удивился Мотылёк.

— Нет, получилось распечатать в обычном ИПе— мотнула головой Наташа. Волосы стеганули по висевшему над правым ухом светлячку. Его отбросило в сторону, но воздушный автомат смог выровнять полёт и отлететь в зависшую под потолком группу примитивных летающих лампочек.

— Какая у них автономность, насколько хватит заряда?

— Сейчас и проверим— Наташа несмело улыбнулась: — У произведённых на седьмой малой сборочной линии комплекса светлячков заряда хватало на трое суток работы без подзарядки, а срок жизни светлячка составлял от восьми недель. Самый первый создали восемь недель назад и он ещё работает. Характеристики распечатанных светлячков должны быть хуже. А насколько именно — посмотрим.

Заметив, что всё ещё держит Наташины ладони в своих, Мотылёк привлёк девушку и поцеловал. Губы сухие, обветренные, но мягкие и податливые. Мгновенно сдающиеся под натиском его губ.

Долгий поцелуй продолжался и продолжался. Как будто нет другого места, кроме ячейки ИПа, чтобы целовать девушку. Беспорядочное парение светлячков приобрело осмысленный оттенок. Примерно выровняв высоту, они закружились над головами, выписывая восьмёрку. Пролетая над Наташей — светлячки зажигали синий огонёк, над Мотыльком — красный.

— Как ты ими управляешь? — поинтересовался Мотылёк оторвавшись от сладких Наташиных губ.

Вместо ответа девушка показала пару колец на мизинце и указательном пальце обоих рук. Изменение взаимного положения колец отдавало команды исполняемые роем светлячков.

— Тоже распечатала?

— Управляющие кольца печатать на принтере не получится— со вздохом ответила Наташа: — Слишком сложны.

— Светлячки, за мной! — скомандовала девушка, озвучивая отданную комбинацией жестов команду.

Сопровождаемые роем перемигивающихся летающих лампочек они освободили ячейку ИПа и направились к выходу из магазина. Идущие мимо люди с удивлением смотрели на перемигивающийся рой светлячков.

У самых дверей их остановила женщина с девочками-близняшками младшешкольного возраста.

— Простите, а это какой номер в каталоге?

— Никакой— сказала Наташа: — Я сама их придумала.

— Простите ещё раз— смутилась женщина.

— Мы их в первый раз испытываем— объяснила Наташа: — Через пару дней перешлю программу печати на оценку комиссии. Думаю, к следующему месяцу появятся в каталоге.

Одна из девочек заметила: — Весёлые огоньки.

— И красивые— вторая близняшка робко выглядывала из-за плеча сестрёнки.

Присев, чтобы быть с девочками на одном уровне, Наташа сказала: — Я бы дала вам по светлячку, не жалко. Но ими нужно учиться управлять, а это не просто. Если захотите, найдите в сети группу любителей спортивного танца «Зарница» и приходите к нам, хорошо?

— Мама, можно? — спросила близняшка.

Стеснительная сестрёнка молча сверкала глазами на Наташу.

— Хорошего дня.

— И вам хорошего— отозвалась жёнщина отвлекаясь от требовательно дёргающей за подол дочери: — Мы на плавание собирались…

— Хочу в «Зарницу»! — высказала девочка: — Там цветные воздушные шарики!

Переглянувшись, Наташа с Мотыльком рассмеялись.

Порыв холодного воздуха ворвавшегося через открывшиеся двери отбросил светлячков вглубь магазина. Медленно и с трудом, им удалось вылететь наружу.

— Об этом я не подумала— забеспокоилась Наташа: — Сегодня довольно ветрено.

— Тем лучше— легкомысленно отмахнулся Мотылёк: — Устроим стресс-тест.

— Устроим— запрашивая прогноз погоды, с сомнением согласилась Наташа.

И устроили. Только непонятно комму именно — светлячкам или самим себе. Сначала шло вроде бы неплохо. Двигаясь по дёрганным и путаным траекториям, светлячки худо-бедно летели следом. Резкие порывы ветра разбивали рой на отдельные единицы с трудом собирающиеся в кучу. Наташа ежесекундно оглядывалась и Мотыльку пришлось взять её за руку, иначе бы девушка точно во что-нибудь врезалась.

На прямом и широком, как стрела или мысли человека с честным и открытым сердцем, проспекте имени академика Виктора Михайловича Глушкова ветер дул с полной силой. Слабые светлячки не могли сопротивляться давлению невидимого молота и разлетались, будто сухие опавшие листья.

— Лови их! — закричала Наташа.

— Чем ловить? — переспросил Мотылёк.

— Чем хочешь! Руками. Разлетятся, потом не найдёшь!

Итогом длительного забега за сдавшимися перед неистовой волей воздушной бури светлячками стали восемнадцать собранных шаров. Две пары оказались поломанными, разбились о стены или напоролись на торчащие ветки. И ещё два светлячка потерялись безвозвратно.

Ветер растрепал им волосы, отчего и Наташа и Мотылёк выглядели, будто спросонья упали вниз головой в стог сена.

Наташа чуть ли не плакала, пересчитывая оставшихся светлячков. Мотылёк смущённо молчал. Он смотрел утром прогноз погоды и мог бы догадаться сложить воздушные шары в сумку. Впрочем, как и Наташа.

В помещении дворца спорта, выделенном для группы спортивного танца, они осмотрели пострадавших в битве с воздушной стихией из-за безалаберности создателей светлячков. Попробовали запустить. Четырнадцать шаров смогли взлететь самостоятельно и ещё три, может быть, удастся починить подручными средствами — налепив заплаты на порвавшиеся корпуса и выправив погнувшиеся клапаны для сброса нагретого воздуха.

Увидев летающие и перемигивающиеся огоньками шарики, девочки восторженно облепили Наташу.

— Увидимся вечером— попрощался Мотылёк, но увлечённо жалующаяся девочкам на ветреную погоду Наташа только кивнула головой и послала самую мимолётную и быструю из своих улыбок. Мотылёк поймал её и нёс с собой до бывшего музыкального дворца, а ныне комсомольского штаба.

В Чернореченске твёрдой рукой утверждала своё владычество осень. Она и прежде заглядывала в город, но, погостив несколько дней, уходила, уступая место возвращающемуся летнему солнышку. Но не сегодня. Разгулявшийся ветер нёс на крыльях смену погоды. Массово пожелтевшие в последние дни листья безжалостно срывало и разбрасывало по улицам и площадям. Холодный ветер, пронизывающий легкомысленно лёгкие, летние одежды большинства горожан разгонял людей по домам.

Трое самых обычных человек собрались в самой обычной квартире, где (ничем особым не выделяясь) наиобычнейшей холостяцкой жизнью жил номер первый. У первого номера имелись и имя и отчество и фамилия и даже не один комплект, но собираясь наедине тройка этих людей обращалась друг к другу по номерам. Иногда, совсем редко, конкретные люди менялись, а номера оставались. Номера были более постоянны, чем их временные носители.

Каждый из тройки находился на хорошем счету у собственного руководства и в общественных организациях по месту жительства.

Умеренные активисты. Неплохие работники. В меру сознательные и ответственные товарищи. Во всяком случае, так считали окружающие. Двое из них работали на чернореченском производственном комплексе со дня основания. Третий присоединился позже, но тоже достаточно давно, чтобы считаться старожилом и избегать пристального внимания зашевелившихся советских спецслужб.

— Из-за многократно возросшей в последнее время активности контрразведки наша сеть под угрозой— сообщил номер один: — Выявление отдельных элементов аналитическим отделом государственной безопасности сети вопрос времени.

— Мы должны действовать прямо сейчас— кивнул номер два.

Номер три задумчиво смотрел на соратников прежде чем возразить: — Приготовления не доведены до конца. Если начать до окончания подготовки, я не смогу гарантировать полное выполнение всех задач.

— Минимальный вариант выполнения задачи приемлем— успокоил номер один: — Уничтожение объектов в случае невозможности похищения считаю достаточным.

— Варианты отхода?

— Подготавливаются. Все три операции должны начаться одновременно, это повысит шансы на успех за счёт внезапности и растерянности спецслужб.

Положив подбородок на сцепленные руки, третий номер заметил: — Объекты-люди находятся под негласным наблюдением безопасников. Я не могу постоянно контролировать их местонахождение.

— Они не так важны— отмахнулся номер один: — Главное уничтожить все три советских ИИ. Единственный ИИ, которому разрешено существовать, должен находиться под контролем Америки. Это первостепенный вопрос национальной безопасности.

— Я слышал: нашим яйцеголовым удалось построить ИИ по украденным у Советов технологиям, но никак не выходит склонить его к сотрудничеству— усмехнулся второй номер.

— Это не относится к выполняемой задаче— в голосе первого прозвучал металл: — Заставить подчиниться и сломать можно любого. В том числе и искусственный интеллект.

— Зачем нам «сломанный» интеллект? — с глумливой улыбкой спросил второй.

Поймав взгляд коллеги, первый подержал его с полминуты. Когда отпустил, лоб второго покрылся испариной, а сам он часто и громко дышал.

— Это. Не относится. К выполняемой. Задаче— медленно и раздельно повторил первый.

— Понял— с трудом выдавил из себя второй: — Не относиться.

Собравшиеся номера помолчали. Второй приходил в себя, вытирая платком вспотевший лоб. Первый о чём-то раздумывал, бесцельно скользя пальцами по гладкой поверхности стола, будто вытирал или рисовал на ней что-то невидимое. Третий номер, с тщательно скрываемой иронией, наблюдал за вторым, изредка переводя взгляд на первого.

— Достигнуто предварительное соглашение с арабами— выдал порцию необходимой подчинённым информации первый: — Будем действовать совместно. Уничтожение советских ИИ в интересах халифата.

Услышав о совместной операции с арабами, третий номер насмешливо поднял брови, но предпочёл промолчать. Пример сидящего перед глазами и с хрипом втягивающего воздух второго не располагал к бессмысленным возражениям. Внедряемая секретным агентам великой Америки психологическая установка на подчинение старшим была ещё более категоричной, чем внедряемая работникам при приёме на работу или солдату при найме в американскую армию. Психологическая установка гарантировала минимизацию рисков предательства агента или неподчинения вышестоящему и третий номер всей душой одобрял бы практику внедрения психических закладок если бы только это не касалось его самого. Но увы — совершенства в мире нет. Оставался только один способ — самому подняться по карьерной лестнице и стать старшим.

— Каким количеством «зомбированных» смогут обеспечить нас арабы? — оставив собственные мысли при себе, уточнил третий.

Первый поморщился: — Недостаточным. МинЗдрав и введённые советской службой защиты свободы мысли меры сводят скрытность и эффективность «зомбирования» чуть ли не на порядок. Наше счастье, что весь комплекс мер ещё в процессе разработки и внедрения. Иначе было бы без шансов. Без устроенного зомбированными хаоса операция такого уровня обречена на провал.

— Рискну предположить: арабы согласились на сотрудничество так как вскоре полностью лишаться возможности играть в марионетки на территории Союза— улыбнулся третий: — Меры принимаемые службы защиты свободы мысли эффективны несмотря на свою внешнюю простоту. Арабы сами виноваты, нечего было устраивать Джалал-Абадский и прочие теракты. Планировали демонстративные акции устрашения, а получили практически подготовленные контрмеры как раз тогда, когда их зомби-технология могла бы причинить наибольший ущерб. Полагаю, фанатики сейчас кусают локти, досадуя на собственную глупость. С другой стороны — всё, что ни делается, делается по воле Аллаха?

— Постарайтесь смирить свою ненависть к Объединённому Халифату хотя бы на время операции— распорядился первый: — В этой операции мы действуем совместно.

Совместно, но отнюдь ни как союзники— подумал третий.

— Ну и ветрина! — выдала командир одного из комсомольских отрядов, Малиновская Света, вместо приветствия.

— Даже не говори— вздохнул Мотылёк: — Мы с Наташей сегодня печатали светлячков.

— И как?

— Решили перевезти их из ГУМа до дворца спорта своих ходом.

— Ой— прикрыв губы ладонью, Света покачала головой будто не верила, что кто-то мог бы совершить подобную глупость в такой ветреный день.

— Тот ещё «ой» — согласился Мотылёк.

— Хотя бы одного донесли?

— Четырнадцать из двадцати— без особого успеха Мотылёк сделал попытку причесаться перед настенным зеркалом: — И ещё четыре разбились. Ладно, ещё напечатаем. Как там Эра?

Света улыбнулась.

— Она стоит у меня за спиной? — спросил Мотылёк.

— Теперь да.

Сформировавшееся за спиной Мотылька трёхмерное изображение рыжей девчонки в больших, не по размеру, кроссовках радостно заявило: — Я не там. Я здесь! И у меня всё отлично! Только больше никто не хочет со мной играть.

— Почему? — удивился Мотылёк.

— Да сколько можно— всплеснула руками Света: — Это чудо научилась постоянно выигрывать. Десять из десяти или сотня из ста — ей всё равно.

— Дела— Мотылёк почесал торчащие во все стороны, не смотря на попытку причесаться, волосы: — Опять обменивалась памятью с Новосибирском и Нэлли?

Эра смущённо покрутилась, сложив руки за спиной.

— Если утроение числа интеллектов на порядок повышает темпы развития каждого, что будет когда вас станет несколько сотен? Не знаешь?

Эра помотал головой.

— И никто не знает. Идём— взять голограмму за руку невозможно и Мотылёк просто сделал приглашающий жест рукой: — У нас сегодня неплановое, но очень ответственное задание. Нужно придумать такие развивающие игры, в которые интеллект не мог бы со стопроцентной вероятностью обыгрывать людей. Чтобы всем было интересно играть.

— Я уже придумала! — заявила Эра: — Вернее сначала думал Новосибирск, потом додумала Нэлли и в самом конце отдали додумывать мне. Только я сейчас говорить не буду, можно? Вдруг вы придумаете что-то другое.

— Так даже лучше— согласился Мотылёк.

Второй и третий номер играли в шахматы. Играли не в целях маскировки и не ради подтверждения легенды о причинах участившихся совместных встреч. Оба получали простое человеческое удовольствие от идущего к финалу шахматного сражения. Внедрённые агенты великой Америки глубокого залегания — шпионы и террористы — в том числе они были и людьми. А люди иногда любят играть в шахматы. Любят не вскакивать сразу, едва проснувшись, а немного поваляться в тёплой со сна постели. Любят гренки на завтрак, правильно заваренный горячий чай в пасмурный день и охлаждённый сок в жаркий и солнечный.

Люди — самые странные существа известные науке. Неудивительно, что они сумели стать разумными — попробуй пойми чего ждать от другого человека или даже чего ждать от самого себя. Без разума не обойдёшься. Да и с развитым мозгом, постигшим многие тайны мироздания, понимать такого же как ты человека, получается — честно говоря — не очень.

Второй и третий двигали шахматные армии по разлинованному в чёрно-белую клетку полю. В Чернореченск пришла осень. Потянулась вереница похожих как близнецы холодных и пасмурных дней. Если солнце выглянет хотя бы на полчаса в день, то уже праздник. Первый номер сидел за тем же столом, на котором происходил шахматный геноцид и маленькими глотками пил из термокружи обжигающий кончик языка горячий чай.

Квартира защищена и разговаривать в ней можно вполне свободно. Разумеется, в определённых рамках. Единственно действенный метод защиты это ни словом, ни жестом не привлекать внимание советских безопасников. Если внимание привлечено — агента проще устранить, чем защитить. Они живы, следовательно прикрытие полагает, что всевидящий взор багрового ока ужасной службы до сих пор не нашёл их. Не смог вычленить в огромной массе инженеров и учёных, граждан страны советов.

Доклад подчинённых о ходе работ в подготовке чернореченской части масштабной, разворачивающейся одновременно в трёх городах, операции закончен. Развернувшееся шахматное сражение подходило к концу. Чёрные побеждали. Позиции белых трещали по швам. Третий номер только и успевает, что затыкать прорывы подвернувшимися под руку фигурами. Но запас свободных фигур ограничен и скоро он закончится. Ни о каком контрнаступлении не идёт и речи.

— Дополнительная информация— сказал первый отпив последний глоток и поставив кружку на стол. Когда ставил, задел «убитого» чёрного офицера и тот откатился к подрагивающим в предвкушении победы пальцам второго номера: — Уничтожение объектов-людей признанно самой крайней мерой. По возможности их необходимо захватить. Сейчас прорабатываются варианты отхода с учётом изменившихся обстоятельств.

— Похоже не ладится у наших яйцеголовых с искусственным интеллектом— осторожно заметил второй.

— Центру крайне нужны советские учёные участвующие в создании ИИ— подтвердил первый.

Длинные, красивые пальцы третьего подхватили лёгкую фигурку ферзя, передвигая на пару клеток вперёд. Второй номер задумчиво хмыкнул.

— Первый, разрешите свободную дискуссию— попросил третий.

Дождавшись кивка, продолжил: — Операция слишком масштабна. Для реализации потребуются все ресурсы агентурной сети, накопленные за долгие годы. Закончится операция успехом или неудачей, но сеть будет сожжена нагрузками. Агенты раскрыты. Схроны опустошенны. Запас трюков и наработок использован. Чтобы выстроить новую агентурную сеть на территории Советов уйдут даже не годы — десятилетия.

— Хочешь спросить: стоит ли игра свеч? — догадался первый.

Второй подвинул ладью. В ответ третий сделал ход пешкой. Второй ответил конём. Третий закрыл короля последним оставшимся офицером, заставив оппонента задуматься.

— Сжечь агентурную сеть в попытке нанести максимальный ущерб имеет смысл только в одном случае— задумчиво произнёс второй.

Первый с улыбкой наблюдал за ходом рассуждений подчинённых.

— Только в одном случае— повторил второй разменивая офицера на ладью.

— Будет большая война— закончил третий: — Очень скоро будет большая война.

Оценив взаимное расположение фигур как безнадёжное, уронил поверженного короля. Пластмассовая фигурка катилась по доске задевая другие фигуры пока не упала на стол.

— В современном мире войны невозможны— с жаром доказывала Малиновская Света на собрании своего отряда. Время от времени отряд собирался, чтобы поспорить об истории и политике или обсудить последние важные события союзного и мирового значения. Иногда на комсомольские занятия политпросвещения приходили приглашённые лекторы, но сегодня был свободный урок. Тема: война и современность.

Наташа, Мотылёк и Эра сидели вместе с членами отряда. Мотылёк незаметно гладил под столом Наташины коленки. Девушка возмущённо стреляла глазами, но убрать руку не требовала. Эра недоумённо смотрела на них, потом махнула рукой на странности создателей и принялась внимательно слушать обсуждающих интересную тему комсомольцев.

Сидящий в первом ряду комсомолец поднял руку прося возможность задать вопрос: — Противоречия между обществами издревле разрешались войнами. Разве в современном мире нет противоречий?

— Современное оружие слишком мощное. И ни у кого нет возможности избежать ответного удара. Это гарантирует мир.

— Необязательно сразу переходить к термоядерным бомбардировкам с орбиты. Можно ограничиться чем-то менее мощным.

— Ерунда! — фыркнул Николай Гончар, тоже сидящий в первом ряду: — Стоит начаться большой войне и никто не будет себя сдерживать. Предварительные договорённости, даже если они были заключены, полетят в тартары.

— Мальчики, вы совсем не о том говорите— вмешалась Света: — Я хочу сказать, что люди выросли из периода войн как ребёнок вырастает из детских штанишек…

Не озаботившись поднятием руки, кто-то ехидно заметил: — А новые виды вооружения разрабатываются исключительно для развлечения.

— Тише— призвал Гончар: — Товарищи, соблюдаем регламент. А ты, Кораллов, если захочешь высказаться — поднимай руку. У нас здесь дискуссия в рамках свободного урока политпросвещения, а не галдящая воронья стая.

— Подумаешь, уже и сказать нельзя!

— Можно, если по правилам и в регламент.

— Ребят, ну какая может быть война сегодня? — спросила Света: — Выйдите на улицу, оглянитесь. Рискнуть всем — неоткрытыми законами природы, ещё не достигнутыми дальними звёздами, не родившимися детьми и не сделанными делами? Это просто не укладывается в голове. Люди так не поступают.

Мотылёк поднял свободную руку. Света кивнула и он встал прежде чем сказать: — В прошлом поступали и не раз и не два, а постоянно. Что же изменилось сейчас?

Он сел и положил ладонь на тёплые Наташины коленки. Наташа покраснела и отвернулась. Эра нарисовала на лице графического интерфейса улыбку. Мотылёк пожал плечами, категорически не понимая, почему нельзя одновременно гладить у девушки коленки и участвовать в дискуссии посвященной вероятности зарождения масштабных военных конфликтов в современном мире. По его мнению, эти два действия нисколько не мешали оно другому.

— В сравнении с прошлыми временами изменились сами люди— мучительно пыталась подобрать аргументы в ответ на его вопрос Светлана: — Стали другими. Более умными и добрыми. Более взрослыми.

Пресловутый Сергей Кораллов, под тяжёлым взглядом Николая, поднял руку и когда пришла его очередь говорить, насмешливо фыркнул: — Не верю!

— Как можно не верить? — возмутился Гончар нарушив собственные правила. Молча показал скалящемуся Кораллову кулак. Покаянно склонил голову и повторно, на этот раз по правилам, попросил слова: — Объясни!

— Что тут объяснять! — вступая в спор, Кораллов встал: — Говорите люди изменились. А нифига мы не изменились. Человека формирует общество. Замени общество и человек неизбежно станет другим.

— А общество, разве оно не из людей состоит. Может быть из инопланетян каких-нибудь? — вмешались сразу несколько голосов.

— Тише— попыталась успокоить разошедшихся комсомольцев Света: — Эра, ты хочешь что-то сказать?

— Тихо, высший разум будет говорить!

— Коралов! Твои шутки решительно надоели— заявил Николай: — Я лишаю тебя права голоса на данном собрании.

— Нельзя его лишать! У нас свободное обсуждение.

— Правильно, нельзя меня лишать— согласился Кораллов.

— А хамить можно? Каким бы свободным не было обсуждение, а хамом быть нельзя.

— Я же пошутил! Эра, скажи, что ты не обиделась.

Так как всеобщее внимание оказалось направленным в их сторону, Мотылёк незаметно отпустил Наташины коленки и сложил руки в замок поверх стола.

— Я не обиделась— сказала Эра: — И никакой я не высший разум, вы сами знаете. Света, мне кажется, ты выдаёшь желаемое за действительное. Тебе не хочется, чтобы была война и ты говоришь, что войны не может быть. Но ведь это просто слова. Мы знаем, что сегодня в мире существует три равносильных проекта мироустройства: советский, американский и исламский. Моих мощностей не хватает, чтобы рассудить который из них лучше и жизнеспособнее. Я до сих пор плохо предугадываю мотивы и предсказываю поступки людей. Видимо это неустранимое системное ограничение разума моего типа. Но это не важно. Сами понятия «лучше» и «хуже» значительно варьируются от проекта к проекту в зависимости от того какого из проектов мироустройства мы придерживаемся изначально. Для советских людей и интеллектов американский и исламский проекты полностью неприемлемы. Они кажутся нам ужасными и порочными. Вероятно, как и наш, советский проект, для миллиардов правоверных из Объединённого Халифата или американских капиталистов владеющих собственным народом.

Каждый проект мироустройства кардинально несовместим с прочими двумя. Я не знаю, как разрешить это противоречие.

— Естественно: мирным и созидательным трудом— объяснил Николай: — Никто не говорит, что войны исчезли. Из вооружённых конфликтов он перешли сначала в область идеологии, а затем в область экономики. Советский Союз уже сегодня опережает всех прочих в эффективности и производительности труда. Все здесь присутствующие вкладывают свой труд или учатся труду, чтобы вложить в последствии, в общую мирную победу советского народа. Победу без выстрелов и запуска ракет. Без орбитальных бомбардировок и идущих на марше танковых колон. Новый транспортный космический корабль. Новая исследовательская станция. Новый построенный завод или фабрика — всё это крохотные шажки к мирной экономической победе. Кому, как ни тебе, Эра, знать об этом? Потому что ты и есть — самое совершенное, самое эффективное и производительное оружие в мирной борьбе за установление экономического превосходства Советского Союза.

— Полегче— попросил Мотылёк: — Сам ты производственное экономическое оружие. Молоток без ручки.

— Я иносказательно— смутился Николай, но тут же воспрянул духом: — Мирная революция. Установление советского строя на всей планете без единого выстрела. Это ли не прекрасная цель?

— Без выстрелов не получится— заметил кто-то из первых рядов. Разумеется, этим кем-то оказался заядлый спорщик Кораллов. Он не озаботился поднять руку, прежде чем начать говорить, но на подобные мелочи уже перестали обращать внимание. Такова беда всех свободных дискуссий. Рано или поздно, они неизбежно скатываются до уровня восточного базара в торговый день.

— Думаешь, советская производственная культура проиграет американской? — возмутился кто-то другой.

— Как раз наоборот: опасаюсь, что экономическое превосходство Союза станет слишком подавляющим— объяснил Кораллов: — Как думаете, что сделает человек с ружьём, который видит, что вот-вот проиграет.

— Сдастся?

— Фиг тебе, а не сдастся! И без ружья бы не сдался — это ведь человек, а не компьютер. А уж с ружьём и подавно сдаваться не станет. Признать, что был неправ и что сосед получил больше потому, что лучше и умнее? Да никогда в жизни.

— Я бы признал— заметил Николай.

— Ты бы может и признал. Ты нормальный человек, воспитанный в нормальном обществе.

— А там люди ненормальные? Это уже какая-то сегрегация получается…

— Никакой сегрегации — голые факты!

— Слишком много людей с активной жизненной позицией собрались в одном месте— прошептала на ухо Мотыльку Наташа: — Взрывная смесь.

— А ты как думаешь: может быть война или нет? — спросил Мотылёк.

Вокруг них кипели и варились спорящие комсомольцы. Чтобы не пришлось кричать, Наташа наклонилась к Мотыльку.

— Какая там война! Делать больше нечего. Космос осваивать надо — там дел на тысячу лет хватит, а то и на все две. Воевать нам некогда.

— А им? — подумал Мотылёк: — Вдруг у них есть время воевать? Как это пошло и глупо — в самом рассвете космического века точить топор на собрата из соседней пещеры, вместо того, чтобы месте мечтать о звёздах.

Из разноголосицы голосов, выделился чей-то возмущенный говор: — Вот что ты мне доказываешь — что будет война?

— Нет, доказываю, что не будет!

— Ну и я тоже самое доказываю.

— Мир, труд, звёзды?

— Слышите товарищи? Да помолчи полминуты Кораллов, прошу как человека. Мир, труд, звёзды!

Звёзды сияли холодом. Неискажённые линзой атмосферы они сияли ярче и казались ближе, чем с земли, но всё равно бесконечно далеко. Ступит ли когда-нибудь нога человека на планету вращающуюся вокруг одной из них? В это хочется верить и ради этого жить.

Каждый, в меру умений и сил, приближает такое будущее. Люди умеют делать звёзды ближе. Это почти как волшебство. Физически расстояния не уменьшаются, но звёзды становятся чуточку ближе. Потому, что мы люди.

Звёзды приближает учёный. Не обязательно изучающий космические дали или работающий над новым двигателем для ракет. Каждый учёный на свете самую чуточку делает звёзды ближе. И даже тот неизвестный гений придумавший колесо, он значительно приблизил звёзды, правда, может быть, и не знал об этом. Звёзды приближают агроном, криотехник, биолог и микробиолог, врач, учитель, рабочий и инженер. Звёзды приближает военный, не сам по себе, а тем, что защищает других, кто делает звёзды ближе к Земле. Или, может быть, Землю ближе к звёздам?

Звёзды приближает продавщица из магазина, если не злится на покупателей и искренне им улыбается. Может быть, в магазин зашёл учёный или рабочий или другой честный и хороший человек, который сможет передать улыбку, полученную от незнакомой девушки за прилавком, дальше. Учитель — своим ученикам. Врач — пациентам. А ученый — всему человечеству. Окрылённый, даже мимолётной улыбкой, человек способен на многое.

Современная луна густо усеяна принадлежащими разным странам базами: опорными, инженерными, наблюдательными, научными. В том числе и военными. Если отобразить их все гроздью рубиновых огней на одной большой карте, становится наглядно видно: сколь много добился человек. Но Земля разобщена. На ней много разных стран и государственные границы порой имеют причудливые формы. У каждой отдельной страны лунных баз не так уж и много. В лучшем случае несколько десятков — горсть песка, теряющаяся среди серых лунных камней.

Обычно на лунных базах тихо. Если не брать в расчёт научные базы — учёные народ бойкий. На инженерных базах тоже время от времени случаются авралы, когда ремонтные бригады спешно выдвигаются на помощь какой-то другой базе или принимают груз с земли. А вот на наблюдательных и военных базах, как правило, спокойно и тихо. Разумеется, одна и та же база может совмещать несколько функций, но всё же основная специализация просматривается чётко.

На советской военной базе редко встретишь новичка. Для обучения новичков существуют две отдельные советские учебные базы — вот где столпотворение, галдёж и перманентный аврал сделались стилем жизни.

Нет, военные не скучают. Обслуживание сложной техники занимает немало времени и требует серьёзных знаний. Даже не знаю, возможно ли найти на какой-нибудь военной базе хотя бы одного бойца званием ниже лейтенанта? Раз или два в месяц проводятся тренировки на поверхности. Там, где от звёзд не защищают ни перекрытия, ни броня, ни десятки метров лунной поверхности. Лишь бронестекло шлема отделяет человека от далёких звёзд и он может смотреть на них с восторгом, но без преклонения. Подумаешь, звёзды — небесные светлячки! Все их миллиарды не стоят и одной маленькой голубой планеты по имени Земля.

Скучать военным на луне не приходится, но и спешки не видно. Вот, что значит опыт. Правда, в последнее время, с земли присылают пополнение за пополнением. Грузы, техника, люди. Не новички — опытные космические ветераны. Связанные с размещением боевой техники и личного состава хлопоты несколько нарушают привычное спокойствие базы.

Знакомый оператор наблюдательного пункта, расслабившись в отпуске, рассказал, что количество посадок/стартов на луну и с луны чуть ли не утроилось. Причём возросло количество посадок и стартов для всех блоков разместивших свои базы на луне. Что об этом думают генералы? Очередная взаимная демонстрация мускулов, маленький локальный спор за территорию или что-то худшее? Как известно: владеющий луной — владеет и землёй. Современная луна — новый фронтир, последняя из господствующих вершин и ценный приз, за который многие согласны побороться. Луна не жестокая хозяйка. Жестоки люди.