Глава I «Команда собирается» / Шипы / Jean Sugui
 

Глава I «Команда собирается»

0.00
 
Jean Sugui
Шипы
Обложка произведения 'Шипы'
Глава I «Команда собирается»

Посвящение: Максу — с благодарностью за любовь и терпение

 

 

Алые розы ложатся шипами на грудь

Жадно терзают и рвут обнаженную плоть

Жаждут испить и свои лепестки окунуть

В алую кровь чтоб больнее и глубже колоть

 

Жадно вдыхают соленый хмельной аромат

Струй что на чистое белое ложе текут

И опьянев словно хищные звери рычат

Кости вонзают и раны безжалостно рвут

 

Девушка спит заколдованным ужасом сном

Боли не зная не чувствуя крови отток

Только глаза покрываются мертвенным льдом

Только уходит кончается жизненный срок

 

Нежные розы кто вас такими назвал

Кто был способен убийцы-цветы полюбить

Видно он ужаса в жизни еще не узнал

Нежные розы способны без страха убить

 

«Ужас»

 

 

Глава I «Команда собирается»

 

 

— Ли! Эй, Ли!..

 

Голос прозвучал неожиданно. Время было позднее, и до наступления комендантского часа оставались считанные минуты. Занятия в додзе давно закончились, ученики разошлись, а Ли получил разрешение позаниматься немного после закрытия. Он как раз закончил все ката, которые положил себе проделать сегодня, и перешел к набиванию удара на макиваре, когда его прервали. Голос был до омерзения знаком, и Ли было прекрасно известно, что его обладатель не отвяжется, пока не добьется своего. Ли с сожалением опустил занесенную для удара руку и собрался уже обернуться, когда человек за его спиной совершил роковую ошибку. Во всю мощь своих легких он рявкнул:

 

— ЛИ!!!

 

…и хлопнул его по плечу, надеясь привлечь к себе внимание.

 

Тело среагировало много быстрее разума, — сработали хорошо поставленные рефлексы профессионального бойца. Айк Ли резко обернулся, двигаясь с сумасшедшей скоростью, и в следующую секунду Горвик, не в добрый час оторвавший его от занятия, корчился на полу, прижимая руки к солнечному сплетению и хватая воздух шумными судорожными глотками. В последний момент Ли взял тело под контроль, и добивающий удар кулаком пришелся не в голову Горвика, а в пол прямо перед его носом. Потом Ли одним плавным движением поднялся на ноги и только тогда расслабился.

 

Кряхтя и охая, Горвик встал на колени и с чувством выматерился, бросив на Ли злобный взгляд.

 

— Совсем уже свихнулся — на своих нападать?

 

Ли пожал плечами. Функция Горвика в додзе была ему не ясна. Во всяком случае, учеником он не был, а, значит, и взять с него было нечего. Хотя, с другой стороны, он постоянно отирался на тренировках и прекрасно знал, что в это время лучше ни к кому не подходить. Особенно со спины. Особенно внезапно. Особенно к Ли.

 

— Я тебе доброе дело пришел сделать, а ты меня по полу валяешь. Мастеру Чану это не понравится. Мастер Чан ценит свои кадры, а ты их безжалостно избиваешь. Тебе должно быть стыдно, Ли. Мы все — одна большая семья и должны держаться друг за друга, чтобы выжить. Ты понимаешь, что ты сейчас сделал, Ли? Ты ударил члена своей семьи! Мастер Чан это не одобрит! Честно говоря, я даже думаю, что в конце этого месяца ты не получишь свою обычную премию, Ли.

 

Если его не остановить, то это может продолжаться до бесконечности. Ли всегда удивляло, как в одном человеке может быть столько слов. Должно быть, Горвик получал эстетическое удовольствие от звучания своего голоса. Или в прошлой жизни был репродуктором. Его речь лилась плавно, тон голоса повышался, а глаза блестели все ярче и ярче. Конечно, это было еще терпимо за выпивкой. Угощал Горвик всегда на свои, а пока он вещал, брызгая слюной и размахивая руками, можно было не один раз напиться до потери пульса. Но в додзе его недолюбливали не только за неясное положение, но и за излишнюю словоохотливость. Сам мастер Чан, превозносимый в этих речах до небес, в тайне желал, чтобы в говорилке Горвика случилось короткое замыкание, и он, наконец, заглох. Ли, человек немногословный, в минуты раздражения вынашивал коварные планы по реализации этой идеи.

 

— Эй, — прервал он затянувшийся монолог, и Горвик тут же остановился.

 

— А?

 

— Ты зачем пришел?

 

— Ах, да! — и действительно, пришел он исключительно по делу и хотел, как лучше, а получилось, как всегда, — Тебе там звонят.

 

«Там» могло иметь три варианта, и Ли быстро перебрал их в уме. Во-первых, это мог быть его собственный мобильный телефон, но на время тренировки Ли всегда его отключал и оставлял в раздевалке. Во-вторых, это мог быть телефон в кабинете мастера Чана, но ключа от него ни у кого не было, следовательно, Горвик не мог ответить на вызов. Оставался…

 

Не слушая пояснения, Ли вышел из зала и направился в холл, где был второй телефон, которым мог воспользоваться любой желающий. Так и есть: аппарат мигал сигналом вызова, и Ли еще на подходе узнал человека, вздумавшего искать его в такой час в додзе.

 

Они не виделись уже около года, но полковник Тодгард ни на йоту не изменился. Все та же выправка профессионального военного, все та же короткая уставная стрижка, все тот же стальной проблеск в глазах. Он был в рубашке с распахнутым воротом и, насколько Ли мог оценить интерьер за его спиной, сделал вызов из своего кабинета дома. Но даже эти, сугубо гражданские вещи, не могли замаскировать истинную сущность полковника Уильяма Тодгарда. Он был военным до мозга костей. Офицером.

 

Ли считал его своим приемным отцом.

 

Он подошел к аппарату и набрал код защиты от прослушивания. Вокруг него бесшумно развернулось силовое поле, заключив аппарат и человека в шар радиусом в метр. Теперь за этим пределом никто не увидит и не услышит, что происходит внутри. В додзе, кроме него и Горвика, никого больше не было, но, когда дело касалось полковника, Ли предпочитал подстраховаться. Считалось, что силовое поле абсолютно невидимо, но за время тренировок чувства Ли настолько обострились, что он легко заметил, как контуры предметов на границе поля и нормального пространства слегка размылись и потеряли четкость. И только тогда нажал кнопку ответа на вызов.

 

— Как ты меня нашел?

 

Лицо Тодгарда утратило непроницаемость. Он улыбнулся, но глаза его так и остались холодными и жесткими. Полковник прекрасно умел управлять своими эмоциями, и многолетняя привычка стала частью его натуры.

 

— Я тоже рад тебя видеть, Айк. Что касается твоего вопроса, то я просто не терял тебя из вида. И если ни твой домашний, ни мобильный телефоны не отвечают, то я сделал вполне естественный вывод, что ты здесь.

 

Ли усмехнулся.

 

— Не допускаешь мысли, что я могу быть у своей подружки или где-нибудь еще?

 

— Насколько я знаю, постоянной подружки у тебя нет. А насчет где-нибудь еще… это не для тебя, Айк. И мы оба это знаем.

 

— Хорошо, ты прав, — Ли наконец-то улыбнулся в ответ, — Я рад видеть тебя, отец.

 

— Ты совсем позабыл старика, сынок. За год ни разу не позвонил, ни пришел. Это нехорошо, Айк. Ты сам, да и дружки твои тоже.

 

Ли насторожился. Ох, не зря полковник разыскал его и начал пенять на невнимательность, да еще и упомянул его так называемых дружков — Галлахера и Лоуренса. Наверняка, полковнику потребовалась их помощь, и если он не обозначит проблему сейчас, то пригласит их к себе для разговора. Ли подхватил его игру:

 

— Ты сам знаешь, сегодня мы здесь, а завтра уже в другом месте. Никогда нельзя знать точно.

 

— Насколько я знаю, вы сейчас сидите без работы, а ваш последний рейд не назовешь удачным, — Тодгард показал в оскале ровные белые зубы, демонстрируя свою осведомленность.

 

Ли едва заметно скривился. Три года назад они все втроем уволились из действующей армии. Лоуренс, интеллектуал и вообще большой умница, поступил в университет и собрался делать карьеру в науке в области создания кораблей с искусственным интеллектом. А они с Галлахером полгода мыкались по всей системе, пытаясь пристроить свои специфические навыки. Закончилось это тем, что они хватались за любую работу. Как выяснилось потом, пять лет в армии выветрили у Лоуренса способность долго сидеть без дела на одном месте, и позднее он присоединился к ним.

 

Последний рейд действительно был неудачным. Они потеряли часть груза, который перевозили по заказу одной частной компании в колонию на Ганимеде, и пришлось не только покрывать убытки, но и выплачивать огромную неустойку. После этого Лоуренс снова засел в библиотеке, надеясь наверстать пропущенное в университете. Галлахер впал в затяжную депрессию, а Ли вернулся к работе в додзе. Время от времени они встречались, чтобы обсудить планы на будущее, но ничего привлекательного пока не подворачивалось. Ли осталось только кисло согласиться с полковником.

 

— Да, не назовешь.

 

— Давно вы уже на Земле?

 

Ли завел глаза к потолку, вспоминая, и сам ужаснулся получившейся цифре.

 

— Уже четыре месяца.

 

— Почему бы вам не приехать ко мне? Всем троим. Возможно, я смогу вам помочь.

 

Они обменялись взглядами, который каждый понимал без всяких слов. Вот оно, подумал Ли, есть что-то, с чем нужно разобраться, и полковник хочет, чтобы именно мы занялись этим делом.

 

— Хорошо, — ответил он, не задавая вопросов.

 

— Как быстро ты сможешь найти Галлахера и Лоуренса?

 

— Думаю, что за пару часов.

 

— Отлично! Значит, завтра вечером жду вас у себя.

 

— На базе или…?

 

— Это ни к чему. Просто встреча старых боевых друзей. Приходите ко мне домой.

 

— Хорошо, я понял.

 

Тодгард прервал связь, и Ли последовал его примеру.

 

Сначала он намеревался продолжить тренировку после разговора, но сейчас раздумал. Мышцы уже остыли, а присутствие Горвика давило на нервы. Он мог бы сосредоточиться и избавиться от назойливой помехи, но ужасно не хотел напрягаться.

 

Ли с удовольствием вымылся в душе, долго и тщательно вытирался. Он был невысок — не дотягивал даже до шести футов — и худощав, но под смуглой кожей ходили жесткие тренированные мускулы. Он был китайцем всего на четверть и унаследовал от этой огромной нации одну-единственную черту — молчаливую безмятежную отрешенность. Его черные волосы лежали едва заметной волной, закрывая почти половину лица, а черные глаза были миндалевидными и слегка приподнятыми к вискам. Для любого несведущего человека он был азиатом, но в Маленьком Шанхае, где он время от времени появлялся, его не признавали за своего. Ему было двадцать восемь, и у него не было ни семьи, ни даже постоянной подружки. Как и большинство профессиональных солдат, Ли был обречен на одиночество.

 

Одевшись, он сдал Горвику ключи от раздевалки и вышел на улицу. Было начало осени, и город уже накрыла ночная темнота. Квартира, которую Ли снимал в доме-улье, находилась всего в трех кварталах от додзе, и он предпочитал пройти это расстояние пешком.

 

После появления на черном рынке нового убойного наркотика в городе снова установили комендантский час, как меру безопасности для жителей. Пустые улицы патрулировали бригады полицейских и добровольцев из гражданского населения и сначала доставляли нарушителей в участок, а потом налагали штраф или тюремное заключение в зависимости от того, какого сорта рыбка попалась в сети. Благодаря этой мере, количество убийств, грабежей и изнасилований, совершенных под кайфом, сократилось вдвое.

 

Ли нарвался на патруль, когда до дома оставалось всего несколько шагов. Из темноты выступили три фигуры в касках и с автоматами, и в лицо ему ударил луч нестерпимо яркого света. Ли невольно поднял руку, защищая глаза. Одна из фигур произнесла замогильным из-под каски голосом:

 

— Сэр, вы нарушили комендантский час. Прошу ваши документы.

 

Он вытащил документы из заднего кармана джинсов и подал фигурам. Дальше все развивалось по известному сценарию. Полицейский опустил фонарь и принялся изучать микрочип. Потом луч снова осветил лицо Ли и вернулся к документам. Возвращая их, полицейский козырнул и все так же полузадушенно сказал:

 

— Прошу прощения, капитан. Можете следовать дальше.

 

Ли мысленно усмехнулся. Почему-то все они говорили одно и то же и быстро теряли интерес к его личности, стоило только увидеть документы, несмотря на факт его официальной отставки.

 

Прежде чем войти к себе домой, он отключил все ловушки и ввел идентификационный код. Он уже давно собирался поставить замок, который считывал бы биопараметры хозяина, но все откладывал и откладывал, а в этот раз вдруг подумал, что это и вовсе ни к чему. Когда Ли пересекал порог, сработал датчик, и в квартире зажегся свет.

 

На телефоне горел сигнальный огонек не принятого звонка, но это оказался Тодгард. Видимо, все это время он и правда не упускал из вида своего приемного сына. Что ж, значит, так тому и быть. Ли бросил взгляд на хронометр. Чтобы звонить к Лоуренсам, было уже поздно, а вот Галлахер, наверняка, еще развлекается.

 

* * *

 

Вызов застал Джина Галлахера в позиции «Ритуальный танец похмельной бабочки-однодневки». Дело двигалось к своему логическому завершению, кровь была подогрета некоторым количеством алкоголя, да и шлюха на этот раз попалась что надо, так что сначала Галлахер просто ничего не услышал. Бабочка в последний раз хлопнула крыльями, девка резко свела бедра вместе, и он кончил с низким протяжным криком. Сердце бешено колотилось, и кровь громко стучала в ушах. Когда заглох последний стон, и утихомирилось сердце, только тогда Галлахер услышал звонок.

 

— Заткнись! — рявкнул он на телефон, но заклинание не подействовало. Пришлось ему сползать с огромной двуспальной кровати и шлепать на другой конец комнаты. На мониторе было лицо Ли. Галлахер нажал кнопку ответа и сердечно поприветствовал друга:

 

— Мать твою в душу, Ли! Какого черта тебе не спится?

 

С другой стороны Ли обозрел открывшуюся картину и понимающе ухмыльнулся. Зрелище было еще то: шапка густых темных волос, большие ярко-голубые глаза и тонкое сложение делали Галлахера похожим на падшего ангела и опытного интригана одновременно. Он был обнажен, а на заднем фоне отчетливо просматривались разобранная постель и голая девица на ней. Вместо приветствия Ли коротко сказал:

 

— Есть разговор.

 

Галлахер обернулся и приказал:

 

— Пошла вон.

 

Шлюха надула губки, но возразить не посмела. Она уже привыкла к тому, что ее покупают, и каждого, кто заплатил за нее, считала вправе поступать с ней, как ему вздумается. К тому же, этот голубоглазый красавчик взял ее на всю ночь, так что его слова значили только то, что ей надо убраться из комнаты, пока он говорит по телефону. Девушка подхватила сумочку и направилась в душевую — передохнуть и привести себя в порядок.

 

Галлахер проводил ее взглядом и, после того, как за ней задвинулась дверь, снова повернулся к монитору. На этот раз он был серьезен.

 

— Что случилось?

 

Он прекрасно знал своего друга и знал, что Ли не станет звонить в такое время, чтобы просто поболтать о погоде.

 

— Мне звонил Тодгард.

 

При упоминании этого имени с Галлахера слетел остаток хмеля. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Если полковник вспомнил об их существовании, значит, случилось что-то такое, с чем он не может справиться сам. Галлахер с трудом представлял себе подобную ситуацию, но все же допускал возможность ее существования.

 

— Когда?

 

Ли посмотрел на хронометр.

 

— Сорок семь минут назад. Я как раз был в додзе.

 

— И?

 

— Обижается на нас, говорит, что мы совсем старика позабыли. В гости звал.

 

— В гости? — Галлахер был озадачен. Не водилось за Тодгардом подобных привычек, присущих скорее больным покинутым старикам. Да и не был он старым, в свои пятьдесят лет — любого из своих подопечных по тренировочной базе мог заткнуть за пояс.

 

— Точно! — подтвердил Ли, — Тебя, меня и Ло. Завтра вечером. Про наш последний рейд говорил, про то, что, возможно, сможет нам помочь.

 

Галлахер оживился. Этот пресловутый неудачный последний рейд сказался на нем сильнее, чем на остальных. Пострадала его репутация и, что еще хуже, его самолюбие пилота. Если бы не его ошибка, то неприятности, скорее всего, удалось бы избежать. Кроме того, после рейда он лишился почти всех своих сбережений. У Ли была постоянная работа в додзе, спокойно дожидавшаяся его на Земле. Лоуренс был из обеспеченной семьи, и родители в любой момент готовы были принять его под свое крыло в надежде, что блудный сын одумается и вернется в университет. У Галлахера не было ничего: ни работы, ни семьи. То есть родители-то у него был, но были и сильные сомнения, что их обрадует возвращение сына. Так что новый рейд или что-нибудь подобное было бы очень кстати. Шлюха, плескавшаяся сейчас в душе, была куплена на последние деньги, а квартира оплачена только на месяц вперед.

 

Галлахер спросил:

 

— Как думаешь, что у них случилось?

 

— Не знаю, — Ли покачал головой, — Завтра полковник все скажет.

 

— Ты уже говорил с Лоуренсом?

 

— Нет, сейчас уже поздно звонить. Завтра постараюсь его найти.

 

— Хорошо, прилетайте ко мне, а там…

 

Он собрался уже отключиться, но его остановил тихий оклик:

 

— Эй, Галлахер…

 

— Что?

 

— Побереги силы.

 

Ли жестом изобразил, что именно он имел в виду, и отключился первым. Галлахер ответил уже в темный экран:

 

— Конечно, Ли, я понял.

 

Он улыбнулся. Они слишком много пережили вместе, чтобы обращать внимание на подобные дружеские подначки. К тому же Ли был сначала его инструктором, а потом стал командиром, и Галлахер знал его истинное отношение к себе.

 

Оставшись один, Галлахер некоторое время смотрел на серый погасший экран, но не видел его, потому что мысль о возможном рейде полностью завладела его сознанием. На протяжении всех четырех месяцев, прошедших с последнего возвращения, он терзался выбором: вернуться в армию или вернуться к родителям. Домой. И сейчас какая-то часть его сущности четко поняла, что ЭТОТ рейд, если он состоится, будет последним в жизни Джина Галлахера. Он тряхнул головой, возвращаясь к действительности, и отправился следом за девушкой. Возможно, это его последняя шлюха перед отъездом, и Галлахер решил, что заставит ее отработать по полной программе.

 

* * *

 

Набирая номер мобильного телефона Лоуренса, Ли не очень-то надеялся, что затея обернется успехом. Так оно и получилось: несколько раз пропел сигнал вызова, но вместо Лоуренса на мониторе появилась кукольная головка девушки-оператора. Она приветливо улыбнулась и сказала приятным голосом:

 

— Прошу прощения, но мистер Лоуренс сейчас не может ответить на звонок. Попробуйте перезвонить позднее. Спасибо, что вы воспользовались услугами нашей компании.

 

Лоуренс часто забывал вовремя зарядить аккумуляторы своего телефона или вообще включить его. Галлахер в таких случаях ругался, а Ли просто сбросил номер и набрал новый — непосредственно в имении Лоуренсов. На этот раз долго ждать не пришлось. После второго сигнала монитор высветил тонкие аристократичные черты миссис Лоуренс. Ли изобразил улыбку и как можно вежливее сказал:

 

— Доброе утро, миссис Лоуренс. Могу я увидеть Хэнка?

 

Она приветливо улыбнулась в ответ.

 

— Здравствуйте, Айк. Если мне удастся оторвать его от компьютера, то сможете.

 

Миссис Лоуренс оставила Ли созерцать заставку, а сама отправилась в библиотеку, где ее сын с утра пораньше перекапывал Сеть в поисках какой-то статьи. Звонок Айка Ли означал, скорее всего, то, что скоро Хэнк снова покинет их на несколько недель или месяцев. Последний рейд дался им тяжело, и после него Хэнк решил вернуться в университет, что порадовало миссис Лоуренс несказанно. Однако, ее материнское сердце уже тогда знало, что ничего из этой затеи не выйдет, но миссис Лоуренс была слишком хорошей матерью, чтобы противопоставлять свои интересы интересам взрослого сына. Мальчик уже вырос и сам должен не только принимать решения, но и нести ответственность ха них.

 

Двери автоматически раздвинулись, и миссис Лоуренс увидела Хэнка. Он сидел за компьютером и что-то внимательно читал и, конечно же, в первый момент не заметил ее появления. Ора Лоуренс невольно залюбовалась сыном. У него такие же светлые волосы и серые глаза, как у нее, такие же тонкие нервные кисти рук, такой же четкий породистый профиль потомственного аристократа-южанина. На ее глазах, под ее чутким руководством он превратился сначала в юношу, а потом в молодого мужчину. Глядя на него, миссис Лоуренс улыбнулась и произнесла глубоким мелодичным голосом:

 

— Хэнк, дорогой…

 

Как она и ожидала, любимый сыночек даже не пошевелился, что было вполне для него характерно. Она подошла к столу, за которым он сидел, и нажала на кнопку, погасив монитор. Хэнк встрепенулся.

 

— Эй, какого… — краем глаза он заметил фигуру матери и осекся, — Ой, прости, мама, я подумал, что что-то с монитором.

 

Хэнк потер уставшие глаза точь-в-точь так, как это делала Ора. Потом взял ее руку и прижался к ладони щекой. От платья матери исходил едва уловимый аромат лаванды, который он помнил с самого раннего детства. Все годы, что Хэнк Лоуренс провел вдали от дома, ему не хватало этого запаха.

 

— Что, мама? — вопрос прозвучал неопределенно, но они понимали друг друга с полуслова.

 

— Тебе звонит Айк, милый.

 

— Хорошо, спасибо. Я поговорю с ним отсюда.

 

Он немного помедлил, но невозможно было провести всю жизнь вот так — прижавшись к теплой маминой ладони. Хэнк вздохнул, выпуская ее руку, и повернулся к телефону. Миссис Лоуренс тактично удалилась.

 

— Слушаю внимательно, Ли.

 

— Звонил полковник Тодгард.

 

Ли коротко пересказал свой разговор с полковником и последующий разговор с Галлахером. Лоуренс выслушал, не перебивая. Он легко увлекался делом, которое делал в данную минуту, но так же легко мог переключиться на что-нибудь другое. К концу разговора его нервные пальцы выстукивали по крышке стола длинный сложный ритм на какую-то одному ему слышимую мелодию, а в глазах появилось отсутствующее выражение, что являлось верным признаком того, что мозг заработал, анализируя полученную информацию. Ли закончил рассказ вопросом:

 

— Что думаешь по этому поводу?

 

— Думаю, но не сейчас.

 

Ли понял загадочную фразу верно: Лоуренс сделал какие-то свои выводы, но не хочет обсуждать это по открытым каналам, где существует вероятность прослушивания. Они договорились о встрече у Галлахера, и Ли отсоединился.

 

Лоуренс попытался вернуться к поиску своей статьи, но на этот раз умение быстро переключаться отказало ему. Поймав себя в последний раз на мыслях о полковнике Тодгарде и звонке Ли, он со вздохом отключился от сети, а потом вообще покинул библиотеку.

 

Было позднее утро — время, которое Хэнк любил больше всего в детстве, как и запах лаванды. Отец уже уехал в офис и пробудет там до позднего вечера. Иногда днем он возвращался домой, чтобы пообедать, но всегда заранее предупреждал об этом. Мать всю первую половину дня посвящала дому и домашним делам.

 

Хэнк нашел ее в кабинете. На своем персональном ноутбуке миссис Лоуренс просматривала счета за дом. Он подошел к ней со спины и потерся носом о мягкие золотистые волосы. Закончив просмотр, она захлопнула матрицу и повернулась к сыну вместе с а-креслом.

 

— Снова улетаешь, сынок?

 

Хэнк опустился на пол возле ног Оры, и положил голову ей на колени. Невесомая рука матери легла на затылок.

 

— Еще не знаю, мама. Мы договорились встретиться сегодня вечером и все обсудить.

 

Миссис Лоуренс вздохнула, но промолчала. Своим внутренним зрением она видела Хэнка — мальчика, своего единственного, горячо любимого сына. Но потом она открывала глаза и видела его таким, какой он был теперь, — двадцатишестилетнего мужчину, пусть по-детски привязанного к ней, но сложившегося как личность, взрослого и самостоятельного. Ей было нелегко, но она была достаточно мудрой женщиной, чтобы признавать эту разницу.

 

— Не волнуйся, мама, со мной ничего не случится. Я тебе обещаю.

 

— Хорошо, я не буду, — покорно согласилась она, зная, что не сможет выполнить это обещание, — Просто возвращайся поскорее домой.

 

— Я буду стремиться, — он помолчал немного и добавил, — Я очень люблю тебя, мама, но я должен.

 

— Я все понимаю, тебе не нужно оправдывать. Делай, что должен, милый, а на все остальное воля Иезис. Только…

 

Она запнулась, и Хэнк тут же встрепенулся, мгновенно уловив ее замешательство.

 

— Что? Только — что?

 

— Пообещай мне, что вернешься.

 

Никогда раньше миссис Лоуренс не просила от сына ничего подобного, но на этот раз ее сердце болезненно сжалось и сбилось с привычного ритма. Она испугалась, что Хэнк почувствует ее страх, но он твердо ответил:

 

— Я вернусь. Клянусь тебе, мама, я вернусь и больше никогда не покину тебя.

 

Ора Лоуренс улыбнулась и мысленно порадовалась, что сейчас он не может видеть ее лица и ужаса в ее глазах.

 

Никогда нельзя обещать «никогда».

 

* * *

 

До квартиры Галлахера Лоуренс добрался на такси. Он рассудил, что если его выводы верны хотя бы отчасти, то нелишним будет подстраховаться и не светить свою машину. Конечно, если кому-то будет нужно, то все равно можно будет узнать, когда троица профессиональных рейнджеров пожаловала «в гости» к своему наставнику и когда убралась оттуда, но Лоуренс не собирался облегчать этому «кому-то» жизнь.

 

В ожидании Галлахер и Ли развлекались, как могли. Сидя на широкой постели, которую между собой они называли «траходромом», Ли предавался созерцанию счастливой физиономии закадычного друга. Галлахер как раз дошел до самого интересного места в описании своих любовных похождений сегодня ночью.

 

— …и вот нагибаю я ее на стол и раздвигаю ей…

 

Закончить он не успел, а Ли как раз успел состроить на лице заинтересованное выражение. Прочирикал дверной звонок, и на мониторе видеоглазка появился Лоуренс. Галлахер не удержался от комментария:

 

— А вот и наше светило науки.

 

Светило науки тоже было любителем поваляться на широчайшем галлахеровском траходроме. Лоуренс разлегся, удобно уперевшись затылком в бедро Ли, и потребовал:

 

— Давай сначала, Ли, медленно и подробно.

 

— Выпить никто не хочет? — вставил свои десять центов Галлахер, но желающих не нашлось. Он налил себе и снова сел на пол, не отрывая взгляда от своих друзей. Его голубые глаза светились неподдельным счастьем.

 

Ли почти дословно пересказал разговор с Тодгардом. Лоуренс продолжал молча смотреть в потолок, переваривая полученную информацию и сопоставляя ее со своими выводами. Галлахер медленно потягивал коктейль, время от времени встряхивая стакан, чтобы послушать, как кубики льда ударяются друг о друга с глухим стуком. Выслушав рассказ, он с убийственно серьезным видом спросил:

 

— Слушай, Ли… давно хотел тебя спросить… А ты совсем без женщин обходишься?

 

Ли смерил его презрительным взглядом и гордо промолчал. Галлахер был красавчик и повеса из тех, что пятьдесят процентов своего времени проводят в постели с очередной девушкой, а остальные пятьдесят процентов обдумывают, как бы туда поскорей попасть. О его сексуальных подвигах ходили легенды, бОльшая часть которых была правдой. Поддаться на его провокацию было бы верхом глупости, но Галлахер не отставал.

 

— Тогда мальчики или виртуальный секс, а? Или тихо сам с собой? Или…

 

Ли наконец открыл рот:

 

— Иди ты на хуй.

 

Они продолжали препираться, прекрасно, впрочем, понимая, что делают это в шутку. На самом деле они готовы были глотки перегрызть один за другого и не подавиться. Секс был камнем преткновения в дискуссиях между Ли и Галлахером. Один не понимал столь необузданной энергии, а второй — аскетического образа жизни.

 

Пока они в очередной раз выясняли отношения, Лоуренс додумал свою мысль. Одним резким движением он вскинул тело в вертикальное положение и сел в позу лотоса. Ли мог сидеть подобным образом как угодно долго, и Лоуренс справедливо рассудил, что если может Ли, то может и он. Освоение отняло у него немало сил и времени, но в итоге он своего добился.

 

— Значит так, — сказал Лоуренс, и двое других немедленно заткнулись, — Скорее всего, была запланирована какая-то операция, о которой знали только те, кто ее спланировал. Скорее всего, что-то у них пошло не так, но секретность всей комбинации не позволяет направить помощь по официальным каналам. Все это явно не на Земле, а возможно, вообще за пределами системы. Полковник решил обратиться к нам, чтобы не привлекать излишнее внимание к создавшейся ситуации. Скорее всего, дело обставят, как найм гражданских рейнджеров частным лицом. В этом случае нет необходимости отчитываться ни о цели, ни о сути найма. Все в пределах закона. Все тихо. Никто ничего не узнает.

 

— Как думаешь, что случилось? — спросил Ли.

 

— Все, что угодно.

 

— Никто ничего не узнает, — вдруг серьезно повторил Галлахер и тихо добавил, — И если мы не вернемся, то тоже никто ничего не узнает. Или сделают вид, что нас ТАМ вообще никогда не было, или спишут на несчастный случай.

 

— Я думаю, имеет смысл сначала поговорить с полковником Тодгардом, — ответил ему Лоуренс, — Нам уже нельзя ничего приказать. Любой из нас имеет право отказаться от рейда. И потом… все, что я сказал, это всего лишь предположения. Может быть, все совсем не так. Может быть, полковник действительно решил нам помочь по старой дружбе и подкинуть легкое, но достаточно выгодное дельце.

 

Лоуренс улыбнулся тихой застенчивой улыбкой, но Галлахер не дал ему расслабиться.

 

— А бесплатный сыр, знаешь, где лежит?

 

Улыбка погасла, и в комнате стало как будто пасмурнее. Бесплатный сыр, как известно, лежит только в мышеловке.

 

— Поехали уже к полковнику. Там все узнаем, и тогда будем делать выводы.

 

Галлахер двумя последними глотками осушил свой стакан и поднялся с пола, где сидел все это время. Ли и Лоуренс тоже поднялись, и тут Ли отчетливо произнес:

 

— Я полечу в любом случае.

 

Лоуренс и Галлахер переглянулись, но промолчали. Они оба знали о тех чувствах, которые связывали бездетного Тодгарда, и Ли, не имевшего семьи. И знали, что никогда не бросят Ли одного.

 

Перед тем, как покинуть квартиру, Ли снова нарушил свое обычное молчание:

 

— Эй, Галлахер.

 

— Что?

 

— Застегни штаны, а то тебя могут неправильно понять.

 

Лоуренс хихикнул, но Галлахер нимало не смутился и немедленно исполнил требуемое, сопроводив сие комментарием:

 

— Все, кому надо, понимаю меня правильно. А и ты не безгрешен, брат Ли. Кто бы мог подумать!

 

* * *

 

Полковник Тодгард предпочитал жизнь подальше от урбанистических благ цивилизации. Лет десять назад ему посчастливилось купить небольшой домик за пределами мегаполиса, и с тех пор он мог пребывать только в двух местах: на тренировочной базе «Каракатица», которой он командовал, и у себя дома. Он называл свой дом Лавендер-Холл, потому что на клумбах у его стен, благодаря специальной технологии с искусственным подогревом, круглый год росла лаванда.

 

Едва вдохнув ее холодный горьковатый аромат, Лоуренс мгновенно успокоился. Знакомый с детства запах ассоциировался у него с чувством абсолютной защищенности, любви и заботы. С ним просто не могло произойти ничего плохого там, где пахло лавандой. Невольно Лоуренс закрыл глаза, и ему показалось, что он дома и что сейчас он услышит голос матери и ощутит прикосновение ее нежных рук.

 

— Рад видеть вас, мальчики. Спасибо, что приехали меня навестить.

 

Полковник вышел им навстречу, сияя белозубой улыбкой. На нем были джинсы, казаки и замшевая куртка. Намного больше он походил на крепкого зажиточного фермера, чем на профессионального солдата. И таким знали его немногие. После смерти жены, которая не оставила ему наследников и так и не успела увидеть Лавендер-Холл, Тодгард с болезненным упорством оберегал свою частную жизнь. Вот и сейчас… Каждый из троих молодых мужчин, которых он когда-то обучал, был по-своему близок полковнику. Но только Ли, его приемный сын, бывал здесь и раньше. И если бы не особые обстоятельства, то полковник Тодгард предпочел бы встретиться с ними на «Каракатице».

 

Он пожал руки всем троим и каждому тепло улыбнулся, но только Ли заставил растаять льдинки в его глазах.

 

— Пойдем на веранду — с нее открывается прекрасный вид на закат.

 

Четыре кресла, расставленные вокруг низкого столика, четыре стакана, окружившие графин с вином, и легкие закуски яснее слов говорили, что Тодгард ожидал их визита. Ли, знавший полковника лучше других, не удивился его гостеприимству, но Галлахер и Лоуренс решили, что дело серьезнее, чем они предполагали. Однако, тактично промолчали.

 

— Прошу.

 

Полковник Тодгард, а сейчас просто радушный хозяин, сделал приглашающий жест, и они расселись по креслам.

 

Закат действительно был прекрасен. По западному краю неба вытянулась широкая алая полоса, похожая на атласную ленту. Серо-голубые облака выстроились в причудливые башенки, растения и островки. Казалось, что там, на другом конце неба открылась Дверь, и кусочек совсем иной реальности случайно проник в наш мир. Постепенно Солнце садилось все ниже, тени удлинялись, краски блекли. Дверь исчезала, чтобы никогда больше не являть другой мир и другую жизнь.

 

Наблюдая закат и медленно потягивая вино, четверо мужчин вели разговор, такой же неспешный и неторопливый. Полковник исподволь расспрашивал их о прошедших трех годах и незаметно вытянул полную информацию о том, как обстояли их дела сейчас. Он проделал это настолько аккуратно, что даже Ли, молчавший по своему обыкновению большую часть времени, ничего не заметил. Дело, которое Тодгард, остававшийся полковником в любой ситуации, имел к своим бывшим подчиненным, было настолько щекотливым и горячим, что ошибиться было никак нельзя.

 

Наконец, настал момент, который полковник счел подходящим для начала серьезного разговора, ради которого все и затевалось. Последний час они просто трепались ни о чем, и как раз образовалась пауза. Как можно естественнее Тодгард сказал:

 

— Думаю, что могу вам помочь. Если, конечно, у вас нет других планов на ближайшие месяцы.

 

От его внимания не ускользнуло то, как троица переглянулась между собой, и Тодгард мысленно усмехнулся. Он сам обучал этих ребят и знал, на что они способны. Вероятно, Ли пересказал их разговор по телефону, и Лоуренс переварил эти жалкие крохи информации и сделал свои выводы. Что ж, посмотрим, насколько он ошибся.

 

Ли осторожно произнес:

 

— Мы готовы выслушать тебя, отец.

 

Галлахер и Лоуренс мгновенно заткнулись. По негласному уговору оба они признавали лидерство Ли, и с самого начала подразумевалось, что вести переговоры будет именно он.

 

— Дело-то в общем пустяковое, выеденного яйца не стоит. Нужно просто слетать в одно место, посмотреть, что там да как, и вернуться обратно. Как раз по вам.

 

Весь тон и вид полковника говорили, что речь идет не больше, чем об увеселительной прогулке. Он улыбался, обнажив ровные белые зубы, а бокал с вином в его руке только усиливал впечатление простоты и легкости. Но вот он встретился взглядом с миндалевидными глазами Ли, и отчетливо понял, что прием не сработал.

 

— А что там случилось, в этом «одном месте»?

 

Полковник поставил бокал на столик и перестал улыбаться. Игры кончились.

 

— Две недели назад один из наших кораблей возвращался домой из рейда. Еще за пределами Солнечной системы он получил повреждения и совершил вынужденную посадку на ближайшую подходящую планету. Они успели позвать на помощь, а потом ничего. От вас требуется узнать, что там произошло и эвакуировать экипаж, если будет необходимость.

 

— Что это был за корабль?

 

Полковник вздохнул.

 

— «Линкольн». Это был обычный учебный рейд и вот…

 

Глаза Галлахера перестали излучать счастье и потухли. «Абрахам Линкольн» был одним из учебных кораблей «Каракатицы», на котором будущие пилоты тренировались и проходили стажировку под руководством постоянного экипажа. В отличие от Лоуренса и Ли, Галлахер близко знал всех этих ребят, потому что тоже стажировался на «Линкольне». Он сглотнул застрявший в горле ком и одним глотком осушил свой бокал. Его слова прозвучали тщетной надеждой на чудо:

 

— Может быть, у них просто нет связи?

 

Тодгард покачал головой.

 

— Мне очень жаль, Джин. Они пропустили уже все мыслимые и немыслимые сроки. Это значит, что корабль разрушен настолько, что вышли из строя все дублирующие системы, либо… Ты сам знаешь.

 

Галлахер знал. Либо все мертвы, и поэтому некому выйти на связь.

 

Полковник сделал паузу, давая им время придти в себя. Они ведь так и оставались солдатами и лучше других понимали неизбежность Смерти.

 

— Почему именно мы? — внезапно спросил Лоуренс, до сих пор хранивший молчание, — Насколько я знаю, гражданские лица не допускаются к участию в военных операциях. Кроме того, у нас нет подходящего для эвакуации корабля.

 

— Ты прав, Хэнк, гражданские лица, каковыми вы сейчас являетесь, не могут участвовать в военных операциях. Но, когда я говорил, что они позвали на помощь, это не было простой аллегорией. С «Линкольна» был отправлен сигнал SOS, а это значит, что теперь им вправе помочь любой, кто услышал его. Наши люди перехватили сигнал на Нинье и пока что об этом не знает никто. Что же до корабля, то…

 

— «Наши люди»? — перебил его Ли, проявляя удивительную для азиата непочтительность, — Карты на стол, полковник. «Наши люди» это разведка? Почему не пошлете еще один корабль с «Каракатицы»? Почему перехватили сигнал? Почему именно мы?

 

Вопросов было слишком много. У полковника Тодгарда был приказ: как можно меньше информации. Но люди, отдававшие этот приказ, не знали его питомцев, его мальчиков так, как он. Они вцеплялись мертвой хваткой и не отпускали до тех пор, пока не добивались своего, — его школа. Либо он расскажет им все, как есть, либо ничего не добьется. Тодгард помолчал, собираясь с мыслями и пронаблюдав, как Солнце полностью упало за горизонт.

 

— На «Линкольне» были мнемоник и его охрана. Его решили перебросить с учебным рейдом, чтобы не привлекать лишнее внимание, но информация, которую он вез, была слишком важна. Разведка решила, что так будет проще: просто обычный рейд и обычный военный мнемоник. Никто не ожидал, что корабль потерпит бедствие и попросит о помощи. Даже капитан не знал, какого рода информацию он везет. Ты прав, Айк, самым естественным было бы послать корабль с «Каракатицы», но разведка не хочет рисковать и снова посылать стажеров. Снарядить другой корабль означало бы привлечь ненужное внимание. А так… сейчас любой может лететь им на помощь, но сигнал перехватили, и теперь «любым» можете быть вы.

 

— В чем заключается ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ задача?

 

— Вы должны разобраться, в чем там дело, и эвакуировать экипаж, но в первую очередь вы должны взять на борт мнемоника.

 

* * *

 

Всегда, во все времена самым ценным в мире было не золото, не вода и не нефть, самой ценной была информация. Постепенно, с развитием науки и техники, ее объем увеличивался, и скоро актуальной стала не только сама информация, но и ее носители и защита. Последнее в сочетании с развитием высоких технологий породило мнемоников — людей, способных запоминать, сохранять и воспроизводить объемы информации, на несколько порядком превосходящие обычную человеческую норму. Название было дано по аналогии с романом Гибсона, когда-то описавшего мнемоника по имени Джонни, хотя сами механизмы расширения объема долговременной памяти были совершенно другими.

 

Естественно, в полный рост встал вопрос защиты. Мнемоник получал информацию в состоянии глубинного транса и в зашифрованном виде, и обычно сам не знал, что именно он везет — список гостей и меню предстоящей вечеринки или план захвата Вселенной. Извлечь информацию мог только специалист, знавший коды расшифровки. В случае несанкционированного доступа срабатывала система защиты, поставленная вместе с загрузкой информации. Как правило, подчиняясь заложенной программе, мнемоник совершал мгновенное самоубийство, или полностью выжигались нейронные сети коры головного мозга, но в любом случае это означало гибель. Это давало относительно надежную защиту информации, если, конечно, абстрагироваться от возможности ее потери.

 

В отличие от Галлахера и Ли, Лоуренс изучал этот вопрос среди многих других, и он был единственным, кто понял, что присутствие на «Линкольне» армейского мнемоника из разведки может в разы осложнить всю операцию. В задумчивости он свел руки шатром, соединив кончики пальцев, что сделало его похожим на иезуита, а потом задал новый вопрос:

 

— Означает ли это, что мнемоник имеет приоритет и перед нами тоже?

 

Тодгард и бровью не повел и стойко выдержал его пристальный взгляд:

 

— Да. Видите, я честен с вами.

 

— Что будет, если мы откажемся?

 

— Думаю, что ничего, но, как ты понимаешь, я не могу ничего гарантировать.

 

— Хорошо, — непонятно ответил Лоуренс и снова погрузился в молчание.

 

Быстро стемнело, что означало наступление комендантского часа в мегаполисе, но сейчас это никого не волновало. Вместе с сумерками пришла и ночная прохлада. По предложению радушного хозяина все четверо перешли в гостиную, где Галлахер коснулся вопроса, касавшегося непосредственно его самого:

 

— А корабль?

 

— Будет. Если вы согласитесь, корабль будет.

 

Ли философски заметил:

 

— Должно быть, разведчики очень сильно хотят узнать, что там произошло.

 

Полковник промолчал, но и так было ясно, что — сильно хотят. Галлахер, усердно уделявший внимание не только беседе, но и вину, но, тем не менее, не пьяневший, с сожалением посмотрел на опустевшую бутылку и задал следующий животрепещущий вопрос:

 

— А наш гонорар?

 

Тодгард назвал цифру — столько они обычно брали за обычный рейд — и добавил:

 

— Каждому. Плюс премия за спасение корабля и экипажа.

 

Все трое переглянулись, и Ли спросил:

 

— Мы можем подумать?

 

— Вы должны дать ответ сегодня. Я сейчас пойду в библиотеку, а вы можете здесь посовещаться.

 

Они остались одни. Галлахер снова заглянул на дно пустой бутылки и озвучил их общую мысль:

 

— Не нравится мне все это.

 

Ли упрямо повторил:

 

— Я полечу в любом случае.

 

Лоуренс по-прежнему сидел молча, сведя вместе руки и скрестив ноги.

 

— А на гонорар сходим в бордель с невесомостью, — добавил Галлахер и мечтательно закатил глаза. Он был оптимистом, и на его губах снова была улыбка.

 

— Точно, у тебя только одно на уме.

 

— Эй, Ло, хватит думать, лучше скажи, сколько нам причитается «за спасение корабля и экипажа»?

 

Лоуренс вздрогнул, вынутый из потока своих мыслей. Тем не менее, он сразу назвал сумму, и прозвучавшая цифра заставила Галлахера уже серьезно обратиться к Ли:

 

— Знаешь, я, пожалуй, составлю тебе компанию в этой увеселительной прогулке.

 

Лоуренс по очереди посмотрел на них обоих. Он готов был отказаться, но в последний момент карма повернула в другую сторону. Он подавил в себе страх и дурные предчувствия и принудил себя улыбнуться.

 

— ОК, прилетели-увидели-победили.

 

— Дайте мне цель…

 

Галлахер сложил руки пистолетом и прицелился в глаз Лоуренса. Тот оттолкнул его руку, и Галлахер чуть не свалился с кресла.

 

Пока они резвились, Ли прошел в библиотеку. Тодгард смотрел толстый старинный фолиант, но его взгляд был устремлен в никуда, и полковнику понадобилось некоторое усилие, чтобы сосредоточиться на вошедшем.

 

Сдает старик, внезапно подумал Ли, и эта мысль вызвала у него тревожную смесь жалости и острой сыновней любви. Все же сдает и теряет форму.

 

— Что вы решили?

 

— Мы согласны, отец.

 

— Я рад, что не ошибся в вас. Спасибо, сынок.

 

— Когда отлет?

 

— Чем быстрее, тем лучше. Время уже не ждет.

  • Без тебя я не жил / Армант (стихи) / Армант, Илинар
  • Глава 3. Знакомство / Сказка о Ведьме / Неизвестный Chudik
  • Надежда / От души / Росомахина Татьяна
  • Светлана Стрельцова-Шепард и Лиара с дочерью в развлекательном центре на Цитадели. Дети слишком быстры, Ли / Лиара Т'Сони. После войны / Бочарник Дмитрий
  • Конец эпохи / Парус Мечты / Михайлова Наталья
  • Афоризм / Особенности национальной политики / Хрипков Николай Иванович
  • Пещера, кладбище, Шобол / Шарди Анатоль
  • Прозрение / Проняев Валерий Сергеевич
  • Экивок / Веталь Шишкин
  • 6. Каллиопа - Серёжка / Ох уж эти шалунишки… - ЗАВЕРШЁННЫЙ ЛОНГМОБ / Анакина Анна
  • Мелодия / Птицелов

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль