Вокруг поляны сгустились сумерки. Темнота начала одерживать верх над светом. Яник заметил, что слево от него появилось аморфное тёмное облако тумана. Словно тёмная дымка заволокла край его взгляда. И чем темнее становился лес, тем чётче становились очертания этой дымки.
‒ Привет, Тень, ‒ поздоровался он, глядя на тлеющие в костре угли. По которым потрескивая прокатывались красные разводы, словно линии франтов на карте.
‒ Здравствуй, Яник, ‒ Голос Тени звучал глухо, словно она говорила из далека. Похоже, то, что она ещё не до конца воплотилась, мешало ей говорить. Но вскоре она приобрела чёткие привычные очертания. Она сидела на мхе, обхватив руками колени и положив на них голову, повернув её так, чтобы смотреть на Яника.
‒ Давно, ты здесь? ‒ спросил он.
‒ Я с тобой, как только ты вышел из замка. Невидимая, не осязаемая. Тебя это смущает?
‒ Нет, ‒ пожал плечами Яник. ‒ Приятно знать, что за тобой кто-то присматривает.
‒ Сегодня будет особенная ночь, ‒ тихо сказала Тень.
‒ Потому, что мы проведём её вместе?
‒ Не только поэтому. Такое бывает раз в год, ‒ пояснила она. ‒ Наступает ночь, когда звёзды и луна не освещают землю. Но светят в небе. Наступает самая тёмная ночь. В такую ночь, можно услышать голоса и звуки странных и невидимых существ. В такую ночь может произойти чудо. Но может случится и несчастье. Ты только не покидай поляну. В такой тьме и заблудится не долго.
‒ Но у меня же есть фонарик, ‒ улыбнулся Яник.
‒ А он сможет осветить тьму в твоей душе?
‒ Опять аллегория? ‒ Яник горько усмехнулся.
‒ Возможно, а возможно и нет. Я просто знаю, что в такие ночи, путники рассказываю истории, которые чтобы скоротать время до рассвета, который наступает только тогда, когда история рассказана, ‒ ответила Тень.
‒ Значит ты специально выбрала эту ночь? ‒ поинтересовался Яник.
‒ Нет, просто совпало. А может нам кто-то благоволит. Укройся одеялом, скоро похолодает, ‒ заботливо предложила она.
Яник послушно достал из рюкзака одеяло. Раскинув в воздухе блестящую ткань, он закутался в неё и лёг на спину, глядя на звёздное небо. Тень легла рядом. Яник почувствовал, как её рука холодом обдала его щёку.
‒ Что ты хочешь мне рассказать? ‒ спросил он.
‒ Всё… Но думаю, с чего начать, ‒ ответила Тень и тоже перевернулась на спину.
Какое-то время они молча смотрели в небо. Яник прислушался. Лес и вправду наполнился звуками. Но теперь к обычным ночным звукам примешивались другие, странные и непонятные свисты, клёкот, стук копыт.
‒ Это иные? ‒ тихо спросил он.
‒ Нет, ‒ ответила Тень. ‒ Иные спят в такую ночь. Но духи этих мест сегодня празднуют. Это их время. Время забытых богов и старых суеверий. Но ты не бойся. Эта поляна сегодня наша.
‒ Почему ты всегда говоришь загадками?
‒ А в разве тебе было бы интересно если бы я говорила прямо? ‒ удивилась Тень.
‒ Да, для этого я и пришёл сегодня сюда.
Тень хихикнула.
‒ Ты врёшь сам себе сейчас, ‒ весело сказала она. ‒ Ты пришёл потому, что хочешь быть со мной и абсолютно не важно какие тайны вселенной я буду перед тобой открывать. Я ведь права?
‒ Правда, ‒ улыбнулся Яник. ‒ Но всё же ты обещала мне правдивый рассказ, без туманных изречений.
‒ Такого не было! ‒ возмутилась Тень. Яник не ответил. Она тяжело вздохнула. ‒ Ладно, будь, по-твоему. С чего бы начать…
‒ Начни с самого начала, ‒ попросил Яник. ‒ Ты сама сказала, что ночь кончится вместе с историей, я бы хотел, чтобы она длилась подольше.
‒ Что ж… Тогда я начну с того, что случилось задолго до моего рождения…
Тень
(Падшая во тьму)
Небо над старым мрачным лесом рассёк метеор. Красный огненный штрих прочертил линию от самого горизонта сюда. Камень ударился о землю с невероятной силой. Деревья смыло огненным вихрем, стоящие же за ними были мгновенно повалены и прижаты к земле со страшной силой. Грохот от удара был слышен за многие километры, но ещё не было тех, кто мог бы прийти на его зов. Звери в ужасе разбегались подальше от этого места. И вскоре всё затихло.
Деревья вокруг большого кратера недовольно шумели на ветру, оплакивая своих павших братьев. В центре кратера, из воронки с оплавленными краями, поднимался слабый чёрный шлейф дыма, быстро рассеивающегося над землёй. В самом его центре лежал небольшой, примерно с куриное яйцо камень. Он был покрыт чёрной эбонитовой смолой, которая мгновенно затвердела на воздухе, из-под которой выглядывали прожилки жёлтого, похожего на стекло вещества.
Внезапно вокруг затрещал воздух. Земля вокруг камня задрожала, воздух наполнился напряжением. Пищенки и мелкие камешки вокруг начали подниматься в воздух. Между ними танцевали белые и жёлтые разряды энергии. Камень треснул. И из разлома, на землю шлёпнулась живая масса. Она была чужда этому миру, её цвет и форма противоречила обычной логике всего живого здесь. Внезапно поле энергии рассеялось. Песок и камни безвольно упали на свои места. А существо словно поёжившись, быстро зарылась в землю. Оно искало покоя и мирного сна.
***
Девушка вздрогнула. Сон исчез. Она открыла свои яркие зелёные глаза и сонно посмотрела на женщину, сидящую перед ней. Стук копыт по пыльной дороге, слабый скрип колёс и покачивание кареты напомнило ей, что их путь ещё не окончен. Эта дорога сильно утомила её. С тех пор как они покинули Варшаву поздно ночью, она почти не спала. Даже на станциях и придорожных тавернах, где они ночевали и меняли лошадей, сон не приходил к ней, не смотря на комфортные апартаменты и мягкие кровати. А в те мгновения, когда ей всё же удавалось заснуть, к ней приходили кошмары. Вот и сейчас несмотря на то, что они провели ночь в корчме, она практически не сомкнула глаз. Но в карете, монотонность езды и однотипный пейзаж за окном, быстро усыпили её, позволив поспать несколько часов забывшись о своей боли.
‒ Ты проснулась, моя дорогая? ‒ спросила женщина.
Это была статная дама, преклонного возраста. Она была одета в тёмно-синее платье с редкими вставками фиолетовых ленточек, которое было украшено золотистыми вышитыми узорами. На руках у неё были перчатки, закрывающие руки чуть выше локтя. В руках она теребила старый, видавшие времена получше, веер. Лицо её покрывала паутина морщин, но она всё ровно оставалась довольно привлекательной для женщины её возраста и положения. Красиво стареющая матрона, так называл её отец девушки, который и сам был уже не молод. Женина, прикрывала свои седые волосы чепцом, идеально подходящем под её платье. Хоть её волосы и сохранили густоту молодости, они уже давно превратились в серебро. Взгляд её серых глаз выдавал усталость, скрытую за внешней строгостью и собранностью.
‒ Да, тётя, ‒ ответила девушка, её голос звучал слабо и певуче, словно она была маленькой певчей птичкой. Девушка зевнула и робко потянулась на месте. Её кремовое платье с пышной юбкой, не позволяло легко двигаться и даже дышать. Но она привыкла к этому очень давно. Положении дочери знатного рода обязывало её к этому.
Девушка отодвинула занавеску и выглянула в окно. Там словно ничего не изменилось с тех пор, как они выехали сегодня утром. Бесконечная череда сосен, с редкими вкраплениями других деревьев. Лес напоминал стену, но в тоже время он казался бесконечностью. Бесконечно глубоким и бесконечно длинным. Словно они ехали в замкнутом круге.
Девушка аккуратно закрепила шторку в петле и мечтательно посмотрела в окно. Этот старый дикий лес казался ей пугающим и мрачным. Но в тоже время он так отличался от города, в котором она прожила всё свою жизнь. И ей хотелось побывать в нём, прогуляется по тропинкам, узнать его тайны и понаблюдать за зверюшками. Но в противовес этому желанию она испытывала страх. В лесах жили разбойники и бандиты, обитали змеи и волки. В её душе боролись два чувства любопытства и панического страха перед опасностями. Даже сейчас она боялась нападения разбойников, хоть тётя и уверяла её в том, что здесь их всех изловили люди «доброго пана».
‒ О чём ты думаешь, моя дорогая? ‒ спросила тётя. ‒ У тебя такой странный взгляд. Может расскажешь мне что ты там увидела?
‒ Не о чём, тётушка, ‒ ответила девушка, оторвавшись от окна. Она посмотрела на строгую женщину и опустила глаза на свои руки, которые сложила на коленях в полной покорности. ‒ Так витаю в облаках и мечтаю о всякой глупости.
‒ Пани Велеска, от меня вы можете не прятать свои чувства, ‒ тётушка добродушна улыбнулась ей. ‒ После Варшавы вы нема, как рыба. Расскажи, милая, что тебя так гложет?
‒ Тётушка, мне страшно, ‒ тихо сказала юная пани. И поёжилась, словно хотела стать ещё меньше.
‒ Не бойся, милая. Мы скоро приедем в замок пана Думбургского.
‒ Этого я и боюсь… ‒ грустно ответила пани.
‒ Тебя пугает его предложение? ‒ тётя скептически посмотрела на девушку.
‒ Да, очень. Я ведь даже его не виде раньше. А мне предстоит стать его женой. Мама говорила, что я буду любить того, с кем свяжу свою жизнь. А его я даже не знаю, ‒ в голосе Велески слышались нотки страха и приближающихся слёз.
‒ Ох, милая. Любовь — это ведь сказка. Где ты видела, чтобы замуж выходили по любви? ‒ улыбнулась тётя и принялась обмахивать себя веером.
‒ У мамы с папой… ‒ нехотя ответила пани.
‒ Это исключение, чем правило, ‒ вздохнула тётя. ‒ Твой отец был славным человеком. Думаю, многие барышни теряли от него голову, а твоей маме очень повезло. Кто знает, может и пан Думбургский тоже хороший человек. Слухи, которые о нем ходят описывают его вполне как привлекательного молодого человека.
‒ Это не значит, что я смогу его полюбить, ‒ стояла на своём пани.
‒ Дорогая, у меня было три мужа. Первый погиб на охоте, второй сбежал, а третий, царство ему небесное, погиб вместе с твоим отцом. И я с чистой совестью могу сказать тебе, что не одного из них я не любила по-настоящему. Но это не значит, что я не была с ними счастлива, ‒ гордо заявила тётя.
‒ А кого вы любили, тётя? И любили ли вообще? ‒ вызывающе спросила пани.
‒ Тише, милочка, тут есть уши! ‒ возмутилась тётя, но тут же наклонилась в перёд и понизив голос, игриво зашептала. ‒ Сына пекаря, что владел лавкой в переулке.
Пани заговорщицки захихикала, тётя откинулась на сидение, хитро улыбаясь.
‒ Расскажите, тётя, ‒ попросила Велеска.
‒ Да что тут рассказывать. Я была, конечно, моложе, да и привлекательнее. А он был так красив, и полон энергии. Не то, что этот боров, Марчин, который потом ещё и бросил меня, оставив практически не с чем. Но тогда, я была счастлива. Наверное, ты и не веришь, что такая старая кошёлка как я способна любить и быть счастливой?
‒ Нет, тётя, я вам верю. Просто я бы тоже хотела… Хотела, чтобы в первый раз было так, ‒ пани снова опустила глаза, чтобы скрыть её розовеющие щёки.
‒ Не загадывай на перёд милая. Мы и так мало знаем о «добром пане». Мы должны быть благодарны ему, за то, что он предложил нам помощь после трагедии, постигшей нашу семью. Если бы не он, нас бы уже вели на эшафот. Мне страшно даже подумать, чтобы сделали с тобой люди короля, если бы ты попала к ним в руки, ‒ тётя сдержала слёзы, нахлынувшие на неё от этих мыслей.
‒ Но это же бред! ‒ возмутилась Велеска. ‒ Отец не мог быть заговорщиком. Он был верен короне до последнего. Неужели им мало нашего горя, они хотят ещё и забрать наши жизни?
‒ Тише, милая. Я тоже не верю им. Но бумаги, которые они нашли в кабинете твоего отца значат для них больше, чем все его поступки и деяния. В ту ночь, когда карета твоих отца и матери перевернулась, к нам пришли люди короля. Я не стала тебя будить, они рассказали о несчастном случае, и сказали, что им надо провести обыск, так как документы твоего отца слишком важны для двора. Я им поверила, а их стоило выпроводить и самой найти эти треклятые бумаги, если они вообще существовали. Возможно, они их и подкинули нам.
‒ Но зачем? Зачем королю подставлять своего лучшего советника?
‒ Ох, деточка. Когда-нибудь ты поймёшь это, но не сегодня. И какое это уже имеет значение. Имение у нас забрали, капитал нашей семьи опечатан, и стервятники уже пируют над ним. Мы должны благодарить Господа, за то, что один человек взялся приютить нас, дать кров и крышу над головой. Я молю тебя, дорогая, будь снисходительна и послушна ему. Иначе, мы закончим свою жизнь под топором палача, ‒ Тётя достала свой носовой платок и вытерла намокшие глаза.
На мгновение повисло тяжёлое молчание. Только свист кнута кучера, скрип кареты да стук копыт напоминал о том, что время всё ещё движется вокруг них. Пани Велеске было сейчас тяжелее всего. Она ещё не знала о тех испытаниях, что готовит для неё судьба. Всё, что она знала, это то, что её светская жизнь заканчивается ещё толком и не успев начаться. Больше не будет пышных балов, восхищённых взглядов кавалеров, ночных прогулок в парках, игр в прятки в зелёных лабиринтах королевского дворца, и она никогда больше не войдёт в высшее общество на равных с остальными девушками знатных семейств.
Но эти потери казались ей теперь мелочными, по сравнению с потерей её близких. Она просто не могла представить свою жизнь без успокаивающего голоса мамы, их вечерних разговоров, нежных объятий и множества прекрасных историй, которых она рассказывала ей на ночь. Больше отец не потреплет её по голове своей могучей сильной рукой, не обнимет после тяжёлого дня и не назовёт своей маленькой балериной. А она так любила ездить с ним на охоту, где он учил маленькую леди стрелять из мушкета, рассказывал о капканах и особенностях воспитания собак. Маленькая Велеска часто играла с маленькими щенятами на псарне. За что мама сердилась на отца и давала ему нагоняй. Теперь этого не будет. Впереди была чёрная пропасть неизвестности и слабая искорка надежды на возвращение себе доброго имени.
‒ Тётя, а что ты знаешь об этом добром пане? ‒ спросила Велеска.
‒ Не много, ‒ пожала плечами тётя. ‒ Говорят, что он поста ангел в человеческом обличье. Все его крестьяне являются свободными людьми. Но никто не уходит от него. Преступления на его землях практически не совершаются. Поля всегда плодоносят, а леса полны дичи. Но это слухи, правды в них может быть и не на грош. До его письма, я знала только то, что он владеет замком «Cieṅ», и всеми землями вокруг него. Кстати, это один из самых больших земельных наделов в нашей стране. Минус только в его отдалённости от столицы, поэтому он редкий гость в Варшаве. Предпочитает вести дела удалённо.
‒ Значит он живёт на границе? ‒ удивилась пани.
‒ Нет, его земли достаточно близки к границе, но сами по себе не граничат. Там есть, что-то вроде прослойки, которая принадлежит другому пану. А почему ты спрашиваешь?
‒ Просто подумала, что если его земли на границе, то он наверняка держит при себе королевский гарнизон.
‒ Это не исключено, но не думаю, что нам надо опасаться их. Мы же будем под защитой пана. А ты раньше слышала о нём? ‒ спросила тётя, слегка обеспокоенно.
‒ Я только сейчас поняла, что всё же слышала о нём. Это было на одном из приёмов при дворе, куда я ходила с отцом. Там планировался бал на тысячу персон. Тогда за мной ухаживал сын, королевского казначея. Он был таким смешным, думал, что может купить меня, словно я портовая шлюха, ‒ пани улыбнулась, но заменив неодобрительный взгляд Тёти, опустила глаза и промямлила извинения. ‒ Я там случайно услышала разговор трёх персон. Один из которых, похоже военный, рассказывал, что их клуб, а вернее некий орден, некогда основал пан Думбургский. А теперь он засел в «Cieṅ» и не показывается оттуда. Мол даже самые старые члены их ордена вздрагивают от упоминания его имени, и поговаривают о том, что он жив до сих пор. Ещё он говорил, что может поклясться, мол этот пан и не стареет вовсе.
Тётя снисходительно улыбнулась юной пани.
‒ Это всё слухи, пускаемые жадными аристократами, чтобы навести жути на своих оппонентов или партнёров. Думаю, этот военный состоял в каком-нибудь обществе эзотериков, которые мнят себя знатоками тайн вселенных, а по факту просто курят опий до беспамятства. Вот прочти, думаю, это будет для тебя полезным, ‒ тётя вытащила из-под правой перчатки маленький конверт и протянула его пани. ‒ Я не показывала его тебе. Но сейчас вижу, что это тебе необходимо.
Девушка взяла в руку конверт и тут же почувствовала веющий от него холод. Словно оно пролежало в старом сыром подвале. Чувство было слабое и еле уловимое, но для неё вполне реальное. На конверте не было никаких пометок, только сломанная сургучовая печать, с неизвестным ей гербом. Она достала из него хорошо сложенный лист и развернула его.
«Пани Межана, примите мои глубочайшие соболезнования. Трагедия, обрушившаяся на вашу семью, ударила и по моему сердцу тоже. Ибо я опоздал. Я был намерен просить руки прекрасной пани Велески по приезду в горд. Слухи о чьей красоте дошли и до моих краёв. Но, к несчастью, случилось то, что случилось.
Теперь времени мало. Мне известно, что были найдены документы, дискредитирующие вас и вашу семью в глазах короны. Теперь вопрос времени, когда король подпишет указ о вашем аресте и казни, на потеху толпе. Времени мало. Забирайте юную пани и отправляйтесь в заведение под названием «Дуб и Сосна», там вы найдёте человека, одетого во всё зелёное. Предъявите ему это письмо. Это мой человек, он прекрасный кучер и ещё более умелый воин. Он отведёт вас к карете, на которой вы отправитесь в мой замок «Cieṅ». Не берите с собой ничего, кроме самого необходимого. Дорогу и еду я оплачу, вы не в чём не будете нуждаться. Но торопитесь, времени мало.
С уважение пан Думбургский.»
Письмо было написано красивым, и даже в какой-то степени приторным почерком. Это настораживало и даже пугало. По спине пани пробежали мурашки. Но содержание его внушало надежду, хотя бы на то, что пан порядочный и честный человек. Девушка сложила письмо обратно в конверт и вернула тёти.
Внезапно лес за окном закончился. От резкого потока прямого солнечного света в карету, девушка чуть было не вздрогнула. Она подалась к окну и невольно улыбнулась. Перед ними расстилались огромные паханные поля, засеянные ещё молодыми зелёными побегами. В полях работали люди, больше похожие на маленькие тёмные пятнышки вдалеке. Пани видела и лошадей, которые тянули плуга и детей, играющих в полях. Высоко в небе реяли птицы, а у самого горизонта возвышались зубчатые стены дремучих лесов.
Юная пани смотрела на этот пейзаж еле сдерживаясь от бури эмоций, нахлынувших на неё. Такое сказочное великолепие она видела только на полотнах именитых художников, которые украшали стены галерей и коридоров дворцов и домов именитых особ. Но она даже и подумать не могла, что в жизни природа наполнена таким количеством деталей, красок и даже запахов. Это место в тот момент показалось ей раем на земле.
Поля лежали пред ней немного под углом, словно шли по склону огромной большой воронки. Карета тоже слегка наклонилась на бок из-за неровности дороги. Но вскоре выровнялась, когда кони подняли вытащили её на ровный участок. Теперь было видно, что поля окружали, деревню. Которая в свою очередь находилась на холме, или, как потом узнала Велеска, на насыпе.
Деревушка была небольшой, пару десятков домов, не больше. Но даже их вид наводил на мысли о достатке и даже роскоши у селян. Все дома, кроме парочки окраинных, были каменными, богато и красиво украшены, а подворья были такими, что даже некоторые помещики могли им позавидовать. Дома пани видела и в полях, там были амбары и хлева. В самой же деревне были только жилые постройки. За деревней стоял старый замок.
Карета резко свернула и замок пропал из поля зрения Велески. Но она успела разглядеть ров, переброшенный через него мост, и сами каменные стены. Она была немного разочарованна увиденным. Она представляла себе огромный старый замок, построенный в романском, а может и в готическом стиле. А то, что она увидела можно было скорее назвать крепостью или фортом, но не замком. Он был квадратным, в каждом его углу находилась по квадратной башне, которые возвышались над замковыми стенами на несколько этажей. Редкие бойницы были закрыты витражами и окнами. Стоило предполагать, что раньше замок использовался в качестве защитного сооружения, но был переделан под чью-то резиденцию. Стены замка были покрыты неровностями и были сложены из камней, скреплённых раствором. Замок, хоть и выглядел монументально, стоял в низине, окруженный рвом и находился не над деревней, а на её уровне. Это было главной причиной, по которой в глазах пани он выглядел посредственно и скучно. Представив, как темно в его коридорах и залах ей стало грустно. Она привыкла к свету и людям. А эта каменная громадина пугала её.
Вида Велеска не подала. Она даже не ответила на вопрос тёти о их новом пристанище. Кучер сбавил скорость, когда карета въехала в деревню. Здесь она увидела крестьян. Они тоже шли в разрез с её представлением об этом сословии. Возможно дело было в крайнем достатке этих людей. Это были не пропитые, замученные трудом мужики, это были цветущие работяги, их одежда лишь чуть-чуть уступала средним горожанам. И вели себя они не менее прилично. Многие останавливались и снимали шляпы, чтобы поприветствовать их карету. Девушки и женщины здесь, были красивыми и хорошо сложенными, даже тучные многодетные матери в этой деревне выглядели красиво и в какой-то мере привлекательно. А по манерам двигаться, так и вообще походили на дам из столицы.
Велеска так засмотрелась на местный люд, что чуть было не пропустила тот момент, когда карета выехала на деревянный настил моста, ведущего в замок. Резво стуча копытами по брусчатки, лошади сделали полукруг и встали у стены, недалеко от колодца, украшенного красивой кованной крышей и рамой.
Во дворе замка, он выглядел немного по-другому. Стены здесь были покрыты штукатуркой, скаты крыш закрыты черепицей. Окна здесь были больше бойниц, что придавала внутренностям замка более жилой вид. Но он всё ровно казался пани маленьким и не подобающим для того, чтобы зваться замком.
Во дворе их уже ждали. Пожилой камердинер, с полностью отсутствующим выражением лица, подошёл к карете. Велеска пришлось скрыть свою улыбку, когда она заметила, как весело играет солнце на его блестящей лысине, в противовес горделиво задорному носу. Он церемониальным жестом отворил дверь кареты. И жестом предложил женщинам выйти. И тут пани увидела его.
Первой поднялась тётя. Молодой человек, не старше двадцати лет, который до этого стоял у кареты сложив руки за спину, подал ей руку. На нём был одет красивый элегантный сюртук синего цвета, украшенный золотыми и красными вышивками в национальном стиле. Тётя поблагодарила его. И вышла из кареты. Велеска встала и подошла к двери.
Молодой пан был красив. Черные пышные волосы, острый подбородок, широко посаженные глаза, его лицо казалось смутно знакомым. Словно воспоминание из детства. В такого могла бы влюбится любая, и даже она почувствовала влияние его чар. Вот только несмотря на его милую улыбку, мягкий поклон и протянутую ей руку. Велеска почувствовала холод, исходящий от него. Сперва только в глазах. Но когда она коснулась его руки, по её спине пробежали мурашки. Он был холоден, как труп, его холод пробирал до костей и вызывал чувство страха. И при этом рука его была тёплая и по-мужски нежная. Пани пришлось совладать с собой, чтобы не поддастся страху, окутавшим её при прикосновении к этому человеку.
‒ Позвольте представится, я пан Думсбургский, но вы можете звать меня Владиславом, я не очень люблю официальные титулы, ‒ представился он, и голос его был приятен и мелодичен, как и манера говорить. ‒ Я рад предложить вам помощь и защиту в стенах моего замка и моих землях. Можете быть уверены, что здесь вам ничто не угрожает.
‒ Благодарю вас Владислав, ‒ ответила тётя. ‒ Со мной вы уже знакомы, но похоже не знакомы с моей племянницей. Велеской Веченской.
Велеска поклонилась пану.
‒ Спасибо за ваше гостеприимство, пан Владислав. Надеюсь я смогу отплатить вам за вашу доброту, ‒ тихо сказала она.
‒ Не стоит, ‒ заверил её пан. ‒ Примите мои искренние соболезнования в связи с постигшим вас горем. Пригласить вас сюда это всё, что я мог для вас сделать. Вижу, вы устали с дороги. Путь был долгим. Я уже приготовил для вас комнаты. Следуйте за Францем. Ваши вещи доставят вам, через некоторое время. А вечером я приглашаю вас разделить со мной ужин, в честь вашего приезда.
‒ С удовольствием присоединимся к вам, ‒ заверила его тётя.
Пан кивнул камердинеру, который стоял у них за спинами.
‒ Следуйте за мной, барыни, ‒ пригласил он их.
И они с тётей пошли за этим маленьким человеком в замок. Только сейчас Велеска заметила его странный бардовый сюртук и странное прихрамывание этого человека. При этом он с лёгкостью отворил для них тяжёлую дверь замка и позволил им войти.
Даже холл в хамке был непривычно маленьким и узким. Но он был настолько богато украшен, что от этого великолепия Велеску бросило в пот. Ковры, золотые канделябры, дорогие вазы и многое другое украшало эту залу. У стен стояли рыцарские доспехи, украшенные гравировками, исполнению которых могли позавидовать даже самые талантливые оружейники и кузнецы. Между лестницами с резными перилами, ведущими на второй этаж, стоял действующий каменный фонтан. В котором купались искусно вырезанные их мрамора херувимы. Один из которых поливал остальных из кувшина.
Эти убранства и роскошь поразили юную пани. Да залы и коридоры здесь были меньше, чем во всех дворцах столицы, но убранство и стиль, не мог сравнится даже с дворцом самого короля. Пани чуть было не ахнула от восторга.
Франц отвел их на второй этаж. Они безропотно шли за ним.
‒ Этот пан остался таким же красивым, с нашей первой встрече, ‒ сказала тётя, обмахиваясь веером. ‒ Думаю, ты находишь его привлекательным, не так ли, моя дорогая?
‒ Да, он красив. Но я всё ещё не знаю, что о нём думать, ‒ вздохнула Велеска. ‒ И сейчас я не думаю о нём вообще. Тётя, давай вернёмся к этому позже.
‒ Хорошо, моя дорогая.
Франц развёл их по комнатам. Велеске досталась комната в синем стиле. У неё был столик для туалета, шкаф, камин, уставленный подсвечниками и различными красивыми безделушками, и большая кровать с драпировкой и шторками. Окно из её комнаты выходило во двор, что и следовало ожидать. К её большому сожалению, оно было единственным в комнате и из-за этого и синего стиля здесь было мрачновато даже в такой погожий и солнечный день. Пани не боялась темноты, а даже на оборот любила полумрак, но её душевное состояние просило смены такой гнетущей обстановки.
Велеска села на край кровати. Её руки безвольно опустились на колени. Она попыталась осмыслить своё нынешнее положение. Представить, что будет дальше. Но она то и дело возвращалась к моменту гибели её родителей. Хоть её и не было там, она явственно представляла себе их смерть. В один миг её жизнь перевернулась. В дороге у неё не было времени подумать об этом. Но сейчас, когда они приехали сюда, время словно замедлилось. Боль утраты пронзило её сердце. Она почувствовала себя беспомощным младенцем, окружённым волками. Она легла на кровать и заплакала, впервые с того дня.
***
Кажется, она уснула. Её разбудил стук в дверь.
‒ Да? ‒ ответила она, вставая с постели.
‒ Пан приглашает вас на ужин, моя госпожа, ‒ послышался из-за двери голос Франца.
‒ Передай пану, я скоро буду, ‒ ответила она.
‒ Как пожелаете.
Велеске показалось, что Франц поклонился ей за дверью. Велеска села за свой туалетный столик. Из зеркала на неё смотрела красивая заспанная девушка. Под глазами которой залегли синяки от бессонных ночей, кожа приобрела болезненную бледность, а в уголках губ проступили морщинки. Причёска немного растрепалась. Пани быстро привела её в порядок. Затем скрыла синяки под глазами и морщинки косметикой, которой у неё оказалось в избытке. Она даже удивилась, насколько дорогие были эти крема и пудры, даже папа не дарил таких маме. Такое отношение радовало её, но в тоже время ей казалось, что её пытаются купить.
Банкетный зал на первом этаже, оказался самой большой комнатой в замке, которую она видела здесь. В центре располагался стол за котором можно было расположить человек десять, но сам зал мог вместить в себя и большее количество мест. Сам же зал имел огромный камин, располагавшийся за спиной хозяина, над которым висел геральдический щит со скрещёнными за ним мечами. По бокам от него висели множественные охотничьи трофеи.
Ужин проходил за парой зажжённых канделябров и камином. Пан сидел во главе стола, пани сидела на против тёти в некотором отдалении. Слуги стояли у двери, молча наблюдая за их трапезой. Пан ел мало, больше наблюдая за своими гостями. Его похоже забавляло то, как две голодные женщины сдерживаются, чтобы не накинутся на еду, словно собаки. Но они полностью соблюдали правела приличия. Пани заметила его пристальный взгляд первой.
‒ Почему вы не молились вместе с нами, Владислав? ‒ спросила она, с нескрываемым любопытством.
‒ Я не верю в Бога, ‒ ответил Пан. ‒ Но я уважаю ваши обычаи и веру. Если хотите я даже отыщу икону или статуэтку девы Марии для вас. Вы же католичка?
‒ Да, мы католики, ‒ ответила тётя, не дав пани ответить. ‒ Я была бы вам благодарна, если бы вы смогли отыскать эти предметы для меня и моей племянницы. И правильно ли я вас понимаю, вы атеист?
‒ Да, мой род не славится особой набожностью, ‒ ответил пан с лёгкой ироничной улыбкой. ‒ Мы предпочитаем полагаться на факты, а вера это всего лишь инструмент в делах. Если вы желаете, то в замке есть часовня, она была закрыта много лет, но, если пожелаете, я могу расчистить её и приглашать по воскресеньям ксёндза для службы.
‒ Это было бы прекрасно, ‒ ответила тётя. ‒ Но как вы планировали обвенчается с пани Веленой, если здесь нет церкви?
Велеска перестала есть и с осуждением посмотрела на тётю. Она не горела желанием обсуждать такие вопросы так рано.
‒ В соседней деревне есть костёл, возведённый очень давно из дерева. Это красивое и, как говорят мещане, намоленное место. Я хотел провести церемонию там. А основное празднество здесь в деревне. Но я думал, что юной пани сперва стоит привыкнуть ко мне. Ведь официально предложения я ещё не делал. И не забывайте о трауре.
Эти слова тронули Велеску. Приятно было слышать, что Владислав думает об её чувствах. Она посмотрела на него и мило улыбнулась, дав ему понять, что такой поворот событий нравится её. Владислав улыбнулся в ответ, будто бы они участвовали с ним в каком-то заговоре.
‒ Простите моё невежество, ‒ ответила тётя, слегка порозовев, толи от вина, толи из-за стыда. ‒ Я думала, что гарантом нашей безопасности будет заключение брака.
‒ Гарантом вашей безопасности является простое пребывание в моих владениях. Здесь вас никто не тронет. И не посмеет беспокоить.
‒ Спасибо вам, ‒ сказала Велеска. ‒ Вы не представляете, что для нас значит ваша забота.
‒ Это малое, что я могу сделать для вашей семьи. Тетя не рассказывала вам, при каких обстоятельствах мы познакомились и чем я обязан вашему отцу?
‒ Нет, ‒ покачала головой Велеска. ‒ Но мне бы очень хотелось узнать это.
‒ Моя дорогая, это длинная история, ‒ запротестовала тётя.
‒ А разве мы торопимся? ‒ возразила Велеска. Тётя смерила её таким же недовольном взглядом, как и она её пару минут назад. Владислав, наблюдавший за этим, холодно улыбнулся.
‒ Я постараюсь рассказать короткий вариант этой истории. Во всяком случае основная её часть заключается в том, что на охоте я встретил вашу тётю, и наш разговор о прекрасном зашёл так далеко, что я не заметил появившегося вепря. Тварь эта была огромна, больше полутора метра в холке. Мне пришлось отманить тварь от вашей тётушки на себя. Без лошади и без ружья, будь проклята молодая неопытность, я уже смерился с тем, что как только я выбьюсь из сил свинья попирует моими косточками. Но, к счастью, появился ваш отец, и застрелил зверя. Так я стал обязан ему жизнью. Увы его жизнь я не спас, но хотя бы могу отплатить тем, что спасу от смерти вас, милая Велеска, ‒ последние слова он произнёс нарочито томно и облизнул губы. Велеска не подола виду, но она почувствовала какое-то странное тёмное желание, исходившее от пана.
Может он и желал её как женщину, но это было чем-то другим, чем-то мерзким и страшным. Может он и возвращал долг отцу, но сейчас он брал её в заложники. Ведь теперь, если то, что он говорил было правдой, то она была заперта в его владениях. Там, в остольном мире, ей больше небыли рады. И выбора у неё не было тоже. Можно было отдалить неизбежное, но и то не на долго. Она решила, что свыкнется с ним, воспользуется временем данным ей чтобы сблизится. И если не полюбить, то хотя бы принять его в своём сердце.
‒ Что случилось с вашими родителями? ‒ спросила тётя.
‒ Погибли, когда мне не было и года, ‒ лаконично ответил пан. ‒ Предвосхищая ваши вопросы скажу, что я не испытываю по этому поводу каких-либо чувств. Я не помню их, знаю только рассказы моего распорядителя и моих слуг. Большинство из которых уже нет с нами. К счастью, они воспитали меня в лучших дворянских традициях и научили вести дела так, что я по праву могу считать себя главным богачом Польши.
‒ А где ваш распорядитель сейчас? ‒ поинтересовалась пани.
‒ Уехал в Германию, на родину. Он давно мечтал об этом. И как только я вступил в право наследования, он покинул меня. Это событие мне было тяжело перенести.
Остаток ужина прошёл спокойно. Светская беседа между тётей и Владиславом длилась очень долго и сильно наскучила Велеске. После десерта она первая встала из-за стола и вернулась в комнату. Слуг она просила не беспокоить её.
Переодевшись в ночную рубашку, она села у зеркала и начала готовится ко сну. Она распустила волосы и взяв серебряную, инкрустированную жемчугом, расчёску и принялась расчёсывается. Монотонные движения успокаивали её. А мягкость её волос и их шорох водили в состояние подобное трансу.
Велеска взглянула на себя в зеркало и ахнула. Пока она расчёсывалась с её внешностью произошли изменения. Еле заметные, но очень явственные для неё. Синяки под глазами исчезли, морщинки разгладились и многие из них исчезли. В целом Велеска выглядела сейчас моложе и красивее, чем днём. Может вкусная еда и свежий воздух этих мест так повлияли на неё? А может дело было в гребне?
‒ Нельзя быть такой красивой, ‒ тихо сказала она самой себе. ‒ Тебя могут убить или сделать что-то плохое…
Зеленоглазая девушка в зеркале робко улыбнулась. Она была бы прекрасной невестой, и самой желанной женой. Но сейчас у неё были лишь мечты и надежды. Она встала из-за столика и направилась в постель погасив по дороге все свечи в комнате. Она опасалась, что сегодня её снова посетит бессонница, которая опять промучает её до утра. Но оказавшись в объятьях мягкой, как облако перине, она мгновенно погрузилась в сон.
***
Ночь в замке оказалась тяжёлой. Велеска ворочалась в кровати, часто просыпалась и несколько минут не могла уснуть, вслушиваясь в тишину ночи. К слову, которая, не была тихой. Замок был наполнен всевозможными шорохами и звуками. Многие можно было объяснить, летучие мыши, птицы и обычные грызуны, скрипы дверей и шаги слуг. Но иногда до ушей девушки долетали тихие стоны, и это были не стоны уединившихся любовников, это были стоны боли, тихие и далёкие словно идущие из-под земли. Пару раз она просыпалась, слыша шарканье чего-то тяжёлого в коридоре, словно по каменному полу ползло нечто большое и мясистое, оно сопело и плевалось. Но звуки эти таяли в других привычных звуках, стоило пани открыть глаза. Про себя она благодарила Бога, за то, что не забыла запереть дверь.
Только под утро она смогла забыться и ей приснился сон. Велеска шла по какому-то бесконечному каменному проходу. Шла она, повинуясь голосу, который тихо и беспрерывно звал её. Вскоре она поняла, что идёт совершенно обнажённой, но это не как её не смущало, словно стыд остался где-то далеко в прошлом, а её нагота не что иное как проявление естественности. Голос приближался. Зов становился яснее и требовательнее. Но внезапно перед ней предстала стена. Вернее, она оказалась перед плотной вихрившейся словно дым темнотой. Голос шёл прямо из-за неё. Девушка подняла руку желая прикоснутся к чёрному полотну мрака. Страха не было только любопытство. Но только её пальцы коснулись тьмы, сон исчез.
Велеска проснулась и обнаружила, что солнце уже давно встало. Чувствовала она себя очень хорошо и свежо. Потянувшись, она вылезла из-под одеяла и поёжилась, в замке было прохладно. Совладав с дрожью, она встала и принялась приводить себя в порядок, когда в дверь неожиданно постучали. Велеска вздрогнула от неожиданности и уронила расчёску. Быстро подняв её, она спросила:
‒ Кто там?
‒ Доброе утро, пани. Я не разбудил вас? Это я Владислав. Я хотел предложить вам прогуляться в саду перед завтраком. Если вы конечно желаете, ‒ сказал из-за двери приятный знакомый голос.
‒ Я приму ваше приглашение, ‒ не раздумывая согласилась девушка. Ей стало интересно посмотреть на сад, о котором вчера в беседе упоминал пан. И его ухаживания тоже грели ей сердце позволяя отвлечься от тяжёлых мыслей. ‒ Дайте мне пару минут.
‒ Я буду ждать вас во дворе, ‒ пан удалился.
Через несколько минут, Велеска предстала перед ним в своём кремовым прогулочном платье, с сапожками на небольшом каблучке и зонтиком от солнца.
Владислав проводил её в сад. Он располагался справа от выхода из замка, его пересекала речушка, вытекавшая изо рва. Но большое количество мостиков, беседок и дорожек делали его хорошим местом для прогулок. Сад огорожен живой изгородью и упирался одной своей стороной в лес. Сам он был не большой, как и замок, но был богат цветами и кустарниками. Здесь приятно пахло, а весело купающиеся в фонтанчике воробьи добавляли приятный колорит. Сад, несомненно, производил впечатления уютного места и не смотря на свои размеры имел собственные укромные уголки и проходы, по которым и водил её пан. А она словила себя на мысли, что это её немного возбуждает.
Она кокетничала с ним, но не подпускала его близко. Пан же очень снисходительно отвечал на её колкости и большее время отмалчивался, наблюдая за девушкой. Вскоре она поняла, что он привыкает к ней, а не на оборот, похоже пану было чуждо женское общество и он намеренно проявлял наигранную галантность просто не зная, как себя вести. Тогда ей казалось именно так.
‒ Владислав, сколько войск короля у тебя во владениях? ‒ поинтересовалась она.
‒ Вы всё ещё боитесь? ‒ ответил вопросом на вопрос пан, приподняв одну бровь выше другой. Девушка кивнула, пан снисходительно улыбнулся и по спине Велены пробежал холодок. Этот взгляд не смотря на весёлость и жизненность был пустым. ‒ Здесь нет войск его величества. Скажем так, мои предки заключили договор с короной, по которой его власть здесь очень ограничена. Можно считать мои земли анклавом с собственными законами и историей, мы просто платим дань в казну, дабы нас не трогали. Вы уже могли заметить, как здесь отличается простой люд от остальной страны, и это далось нам большим трудом. Хотя в какой-то мере нам повезло. Почва здесь плодоносна, а леса полны дичи.
‒ Но как же вы охраняете закон и свои владения? ‒ удивилась Велеска.
‒ Мне хватает моего ополчения. Всех этих людей я знаю лично и могу ручается в их надёжности. Правда это накладывает на меня определённые обязательства.
‒ Какие? ‒ не унималась Велеска.
‒ Содержание заключённых, поиск беглых крестьян и другая ерунда. Кстати, я хотел бы вас предупредить. Вам я не позволяю спускаться в подвал, это ради же вашей безопасности, там темница и цистерна, вашей малости нечего там делать. И я не хочу отвечать перед вашей тётей за несчастье, которые могут вас постигнуть там, ‒ строго сказал пан.
‒ И в мыслях не было лазать по каким-то там подземельям, ‒ обидчиво ответила Велеска. ‒ Я не крестьянка какая-нибудь.
Владислав рассмеялся.
‒ Почему вы смеётесь? ‒ возмутилась она, его смех показался ей оскорбительным.
‒ Просто нахожу ваше отношение забавным. Впредь не говорите так при моих людях. Здешние кметы воспитание и честнее многих дворян и панов. Прошу запомнить это.
‒ Простите, ‒ опустив глаза ответила она.
‒ Не извиняйтесь. Вы здесь человек новый, многое может показаться вам непривычным и странным. Вы можете без опаски выходить из замка и гулять в его окрестностях и деревни. Можете заводить новые знакомства с простолюдинами, если вам угодно. Здесь мы все паны над своими жизнями, все вольны поступать так как считают нужным. Нашим обществом правят не традиции и имена, а деяния и возможности.
‒ Вы говорите подобно философам древности. Но мне, казалось, такое общество невозможно, ‒ ответила Велеска, не веря его словам.
‒ Со временем, вы сами всё увидите. И вот ещё что, в самом замке для вас открыты все двери, кроме одной. Моего кабинета. Туда входить запрещено.
‒ Тоже для моего блага? ‒ кокетливо спросила Велеска.
‒ Нет, для моего спокойствия.
‒ Надеюсь это не будет как в сказке о синей бороде? ‒ хихикнула девушка.
‒ Может и будет, всё зависит от вас. Но я думаю, вы умеете соблюдать правила, коих здесь не много. И борода у меня не синяя, как вы могли заметить, ‒ резко ответил пан.
‒ Я лично никогда не понимала этих глупых девиц из сказки, им были даны такие возможности и всего одно ограничение, неужели так было трудно это соблюсти?
‒ Возможно в их разуме запретный плод был слаще, ‒ пожал плечами пан. ‒ Всё ровно в этой сказке нет смысла. Как и в этом аксессуаре.
Он указал на зонтик Велены.
‒ Почему? ‒ удивилась она.
‒ Солнечный свет полезен для кожи. А с учётом того, что солнечных месяцев в наших краях мало, это просто дико лишать себя того, что предлагает мать природа. И, да, я в курсе всех этих предубеждений и ложных приличий. Мы же не вампиры в конце концов.
Велеска сложила зонтик и подставила лицо тёплому весеннему солнцу. Она поверила пану. Ей показалось, что он и вправду знает больше чем обычно доступно людям его возраста.
‒ Ну я не вампир тоже, ‒ сказала она, поправляя платье.
‒ Я рад, но я понял это и без этого. Тем более вашей бледной кожи не помешает немного загара. Хотя вампир с вашей внешностью смог бы добиться огромного успеха.
Велеска хихикнула, прикрыв рот рукой.
‒ Вы очень умело делаете комплементы, ‒ сказала она. ‒ Вы тоже были бы прекрасным и обольстительным кровопийцей.
‒ Можно ли расценивать это высказывание, как знак симпатии с вашей стороны? ‒ спросил он.
‒ Да, ‒ кратко ответила Велеска и раскраснелась. ‒ Думаю, мы может перейти на ты.
‒ С удовольствием, Велеска, ‒ с энтузиазмом подхватил пан. ‒ Но давайте, ко мы поспешим в замок. Наверное, ваша тётя уже заждалась нас к завтраку.
***
Первая неделя в замке прошла на удивление Велены хорошо. Она быстро привыкла к местному укладу жизни и даже начала ценить простоту и отзывчивость людей. Она часто выбиралась в деревню сама, купить что-нибудь для себя или для тёти. Иногда по вечерам она просто бродила по окрестностям любуясь закатом и природой. Собственно, природа поражала её здесь больше всего.
Таких красивых красок и мест она не видела никогда в жизни. Иногда её посещало желание научится рисовать дабы запечатлеть эти прекрасные места на холстах картин. Но часто она ловила себя на мысли, что её картины, даже написанные под псевдонимом, не смогут привлечь внимание публики. Рынок и так наполнен именитыми художниками и армией прихлебателей всех мастей. Выделится среди них не выйдет, особенно из-за того, что в остальной части страны она является преступницей. Всё что ей оставалось, это жить, жить наперекор и надеется, что время рассудит эту несправедливость.
Владислав оказался прав, люди были здесь другими. Многие, как потом выяснилось, не покидали приделов владений пана, и для них были дикостью рассказы пани о крестьянах из других мест. Велеска отмечала, что даже манера говорить, здесь отличалось от обыденной даже для города. В разговорах люди часто использовали старые вымершие слова и наречия, что свидетельствовало о долгой изоляции этих мест.
Велеска узнала, что в деревушки есть своя школа, которую финансировал пан. И это была не приходская школа, а новомодная светская. При ней работала небольшая библиотека. Все дети с окрестных деревень, были обязаны проходить бесплатную трёхлетнюю программу, а те, чьи родители могли себе позволить ещё три года платного обучения подготавливались для поступления в академии и институты. За счёт этого пан обеспечивал себе постоянный приток квалифицированных людей и поддерживал уровень грамотности самым высоким в стране.
Но как бы пан, не гордился своим отрицанием Бога, и как не расхваливал своих людей, для которых его законы не значили ровным счётом ничего. Люди в деревнях всё ровно держали иконы и статуэтки святых, многие носили крестики и крестились перед началом работы или трапезы. И среди этого привычного пани католицизма, скользила иная вера. Велеска тогда не знала откуда ползут корни этих странных верований, за которые церковь могла бы преследовать людей, но во владениях пана все люди так или иначе были обращены в язычество. Сперва внимание девушки привлекали все возможные обереги и различные тайные знаки, которыми люди ограждали свои дома и земли. Потом она стала вслушивается и замечать, что многие говорили о леших, домовых, кикиморах и чурах, словно это были не персонажи сказок, а живые живущие бок обок с людьми существа. Но стоило ей самой заговорить об этом с селянами, люди притворялись, что это шутка или вовсе игнорировали её.
Только одна женщина заговорила с ней на эту тему. Старая слепая старуха, гадавшая на картах на ярмарке за злотый. Она долго изучала пани своим невидящем взглядом, а потом вернула монету и сказала, что будущее её столь туманно, что она не решится пересказывать его ей. Тогда пани просто попросила побеседовать с ней и спросила про все эти языческие верования, о которых слышала в деревне.
‒ Люди стыдятся своих корней, ‒ скрипучем голосом ответила старуха. ‒ Они может и рады бы забыть о них, последовать по пути Доброго Пана. Но сложно следовать тому, что идёт в разрез с миром. Вы живёте в замке, вам нет дела до простых житейских бед и радостей, ваша жизнь другая, она не лучше нашей, но и не хуже. Вы не видите того, что каждый день видят люди в этих местах. Стоит нам забыть о упырях, как на кладбище находят вскрытую могилу и несколько свежих трупов. Стоит забыть о домовом, как тёмный силуэт разобьет кувшин. А стоит забыть о колодезном, как какой-нибудь бедолага упадёт в колодец и свернёт себе шею. Может для тебя, дитя, это пустые слова, но не для нас. Сделай одолжение старой женщины, живи своей жизнью и не углубляйся в эти предрассудки.
Велеса мало что поняла из её слов. Но всё ровно поблагодарила старушку, пережди чем уйти из её палатки. По дороге в замок, который стал уже для ней домом, она размышляла о её словах. Почему-то ей стало не по себе, но в тоже время они её и успокоили. Теперь она думала, что всё это простые традиции, засевшие в головах людей и не имеющие отношения к её страхам и переживаниям.
К удивлению юной пани у пана было не так много земель, как представляла она изначально. У него числились всего пять деревень с окрестными посевными полями и лесами. И этого было достаточно, для такой огромной экономической мощи. Основным продуктом для экспорта было зерно и дичь. Этих ресурсов на его землях было в изобилии. Когда соседние области голодали, у Владислава были двойные урожаи, когда в лесах содей дичь истребляли волки, его леса наполнялись мирными животными пригодными к отстрелу. Пан всегда объяснял это удачным расположением его родовых земель.
Но Велеску это пугало, в глубине души она чувствовала, что это процветание является чем-то противоестественным. Приветливые образованные люди, роскошь замка и деревни, доброта пана. Всё это было верхушкой, чего-то зловещего. Девушка списывала свои предчувствия на перенесённый ей стресс и развившуюся на фоне бегства из Варшавы паранойю. Она всячески успокаивала себя и старалась больше сблизится с паном, разговоры с которым всегда уводили её подальше от собственных забот.
Однако, самой важной, причиной беспокойства Велески был сон. Ночью она спала очень плохо, часто просыпалась, а по утрам чувствовала себя разбитой. Иногда она тратила по несколько часов, чтобы привести себя в порядок после сна. Часто её кошмары сливались с реальность. Она просыпалась и, тяжело дыша, долго не могла понять, где она находится и, что с ней произошло. Она всегда запирала дверь спальни на все возможные замки, а в щель просовывала полотенце, только так она могла заглушить странные звуки, шёпоты и стоны, разносившиеся по коридорам замка ночью. Но и к этому она начала привыкать. Вскоре её сон стал намного спокойнее, чем раньше.
Привыкла она и к Владиславу, он стал ей другом. К сожалению, у пани не возникала чувств к нему. Но она проникалась к нему глубоким уважением. То, как относился к людям, любил справедливость и острый ум, постоянно удивляли девушку. Он нравился ей, а его манеры и ухаживания были подобны старым рыцарским романом, которые она так любила читать в детстве. К сожалению, все рыцари, встречающиеся ей на приемах и в отцовском доме, были жалкими пародиями, на тех славных людей из книг. Но пан был другим, он был идеальным, практически во всех смыслах. Но Велеска боялась его. Дело было в его взгляде и в том могильном холоде, что испытывала она, при прикосновении этого человека. Она не могла объяснить этого, но, когда он смотрел на неё, он словно видел нечто за её обликом, смотрел ей прямо в душу и злорадствовал над ней. Из-за этого чувства к нему у неё и не возникали. Ибо даже если тень желания проскальзывала в голове пани, один взгляд на этого человека пугал её.
А чувства пана, казались ей вполне искренними. И его не понимание, почему она так часто отстраняется от него, делало ей же больно. Велеске было стыдно перед ним за эти, как она считала, мимолётные слабости. Эти её духовные проблемы она считала блажью, ничего не значащими признаками какой-то душевной болезни. И когда к концу недели Владислав сделал ей предложение, она согласилась. Не с радостью, но с желанием перебороть себя. Она к этому времени уже была готова принять его, даже со всеми его недостатками. Просто по тому, что он был к ней добр в тяжёлую минуту.
Церемония венчания молодых проходила в старой деревянной церкви, расположенной в нескольких километрах от замка. В совершенно другой деревне. Эта деревня, хоть и была украшена к приезду молодых, была значительно беднее чем та, что стояла у замка. Не было здесь каменных домов и колодцев. Люди были одеты скромнее, но всё ровно вели себя достойно и по-простому радостно. Поздравления и искренние пожелания счастья сыпались на них со всех сторон.
Выйдя из кареты Велеса, ощутила себя неловко. Белое красивое платье сидело на ней слишком откровенно, и казалось, что все рассматривают её формы. На примерке, когда люди пана принесли его ей, она чувствовала себя в нём самой красивой девушкой на свете. Это платье сшили в столице по индивидуальному заказу Владислава, как он узнал размеры пани, осталось загадкой. Платье было пышное снизу, а верх имел большое декольте, открытые плечи и очень узкий корсет, который подчёркивал и без того объёмный бюст девушки. Под платье шли изящные туфли, украшенные белым и чёрным жемчугом. Венчало же этот наряд фата, закрывающая всё лицо, грудь и спину. И это платье нравилось ей, сама церемония и подготовка к ней приводили пани в восторг. Она ждала дня свадьбы с трепетным предвкушением.
Но оказавшись в этом виде на публике, её настроение изменилось. Вместо радости, от предстоящего бракосочетания, она вдруг осознала, что это было ошибкой. Неизбежной и неминуемой, она бы всё ровно вышла бы за муж. Но сейчас она поняла нечто большее. Она попалась в золотую клетку и ничто уже не сможет спасти её. Для себя же она решила, что отыграет эту роль на совесть, и будет верна своему пану до конца.
Идя к алтарю, она мельком заметила свою тётю, которая украдкой смахивала слёзы радости с глаз, шепча что-то себе под нос. Велеса вспомнила, что в платье был узор, скрытый от посторонних глаз. С обратной стороны корсета, золотыми нитками были вышиты странные рунические знаки, которая пани по незнанию приняла за узор. Вспомнила, она про эти знаки, потому что с каждым шагом к алтарю, она чувствовала, как они нагреваются под тканью. Чем ближе она становилась к пану, тем теплее становились символы под платьем. Словно, что-то сковывала её. И в этот раз она списала всё на нервозность и невзгоды жизни, пошатнувшие её душевное здоровье.
Церемонию вёл тот же ксёндз, что и приезжал в замок по воскресениям. Он был немного груб и прямолинеен на исповедях, и Велеска ему не доверяла, поэтому, умалчивала в разговоре с ним о некоторых вещах. Но сейчас на церемонии, он был на удивление жизнерадостным и радушным, впервые пани видела его такую добрую улыбку. Похоже он был и в правду рад за молодых, особенно за пана.
Когда молодые обменялись кольцами, Велеска немного испугалась поцелую с паном. Она боялась, что холод, исходящий от него, помешает ей. Но когда их губы соприкоснулись она не поверила своим чувствам. Холода не было, было тепло, нежность, приятные прикосновения. Сквозь платье она почувствовала мягкие прикосновения его рук. Перед ней стоял немного другой человек. Такого хотелось желать и хотелось любить. Она впервые за её пребывание в замке испытала к нему нечто большее, чем благодарность и уважение. Влюблённость, страсть, но всё ещё не любовь.
Когда их губы разомкнулись, пан увидел блестящие глаза девушки. Его лицо тронула добрая, милая улыбка. Народ в храме заликовал. Ликовала и душа Велески. Тётя, не выдержав момента, разрыдалась.
Празднество перенеслось в замок, который был украшен специально к торжеству. Башни украшали флаги, между стенами были натянуты гирлянды. В самом дворе были выставлены столы для гостей, обильно уставленные яствами и напитками. Играла небольшая труппа музыкантов. Люди веселились, пили, ели и танцевали народные танцы. Пышности, свойственной для свадеб при дворах в столице, подхалимажа и наигранной любезности здесь не было. Была свойственная глубинки простота и наивность. Эта искренность цепляла Велеску и немного веселила.
Они с Владиславом сидели за столом, отведённым специально для молодых. Люди подходили и поздравляли их, дарили подарки. На торжество люди приезжали со всех земель пана, некоторых Велеска уже знала, некоторых нет. Но на празднике не было никого из её старых друзей и знакомых, это огорчало её. Скорее всего никто не знал где она, что с ней и даже не был в курсе о её нынешнем положении. Формально, пан не запрещал им писать письма в Варшаву, но пани не знала кому и что писать, ей всё ещё было страшно.
Велеска слышала, как шептались некоторые деревенские девушки за столом. «Пан нашёл достойную невесту», «Какая она красивая, нам она не ровня», «Посмотрите какие красивые глаза, с такими глазами и я бы вышла за него». Пани опустила сконфуженный взгляд на свои руки, она почувствовала себя неловка и как-то обижено. Она ведь не напрашивалась, а девушки считали её соперницей. Может она бы и с радостью отдала бы его другой, а сама довольствовалась обычной жизнью при его маленьком уютном дворе. Её красота, казалась ей сейчас проклятьем, нежели даром свыше.
Она посмотрела на своего мужа. Он был весел, улыбался людям, казалось, он знал здесь всех и каждого и люди отвечали взаимностью. Добрый пан… Это были для них не просто слова, он был для них почти божеством. Символом их процветания и независимости, защиты и уверенности в завтрашнем дне. Хотя сейчас этот символ потягивал холодную водку из чарки.
Когда празднество закончилось, было уже давно за полночь. Люди разошлись, а те, кто уже не мог идти сами, были выдворены стражей на свежий воздух за ворота замка. Тётя уже ушла спать. Прислуга прибирала столы. Отдав последние распоряжения, Владислав обнял жену и повёл её в спальню. У двери которой он резко схватил её на руки и пнув дверь ногой внёс её в комнату. От неожиданности Велеска ойкнула и засмеялась. В детстве она часто представляла себе этот момент, но сейчас он казался ей сладким как никогда.
Поставив жену на пол, позволяя ей поправить платье, он запер дверь, положив ключ на верх платяного шкафа. Велеска не сразу заметила этого и не поняла, что это значит. Он зажёг одну свечу. Девушка начала раздевается. Пан с игривой ухмылкой, скрестив руки на груди наблюдал за ней. Она улыбалась ему, когда на пол упало её платье и она предстала перед ним практически обнажённой. Пан подошёл к ней и резко прижал к себе. Пани вздрогнула от неожиданности, но постаралась сохранить самообладание. Его рука нежно коснулась её щеки. Прикосновение было тёплым и мягким, пани нежно ответила на него, прижавшись щекой к его ладони.
‒ Ты ведь не девственница? ‒ спросил он. Пани подняла глаза, собираясь что-то ответить. Но внезапно в его прикосновение вернулся холод. Пан схватил её и бросил на кровать. Девушка вскрикнула. Владислав был проворнее. Пани хотела было выкрутится из его хватки. Но он прижал её к матрасу, схватив за горло и слегка придушив.
‒ Владислав, что ты делаешь?! Отпусти! Мне же больно! ‒ взмолилась девушка.
‒ И будет ещё больнее… ‒ угрожающе прошипел пан.
Велеска попыталась закричать. Но он схватил её за шею и тряхнул с такой силой, что девушка чуть было не лишилась чувств. Он принялся срывать с себя свою одежду, словно был одержим. В глазах его горела неземная злоба. Пани снова взмолилась, но её слова были слишком тихими. Он ударил её кулаком в живот, силой раздвинул ноги и взял её. От боли в глазах пани потемнело. Из глаз потекли слёзы. Тогда он ударил её по лицу. Девушка притихла.
Он насиловал её окало двух часов. Всё это время Велеска боялась даже пошевелится. Она чувствовала себя грязной, осквернённой и преданной. Мысли о побеге заполнили её голову, но страх сковал тело.
Когда пан кончил в третий раз, он наконец отпустил её. Велеска свернулась калачиком на кровати и зарыдала, её живот разрывался от боли. Пан лёг рядом, злорадно наблюдая за её муками.
‒ Теперь ты принадлежишь мне, ‒ спокойно, словно рассказывал о пагоде произнёс он. ‒ Ты можешь попытаться уйти отсюда, но тебя схватят и вздёрнут, а то, что я сделал с тобой, повторят все кому не лень. Я знаю, ты этого не хочешь. Поэтому ты останешься здесь, со мной. И будешь молчать, и скрывать свои побои. Ибо если ты проговоришься, моя репутация меня защитит, а вот тебя защищать некому. И ты же беспокоишься о здоровье своей тётушки? ‒ нарочито спросил он. Пани молчала. ‒ Вот и славно. Я позволю тебе ходить в деревню и делать всё что ты захочешь. Но если я призову тебя в спальню, ты будешь здесь. Это ясно?
Пани кивнула, опасаясь, что он может снова ударить её. Она уже не рыдала, слёзы сами текли по её щекам, капая на щёлк кровати. В голове вертелась только одна мысль: «За что? Чем я заслужила этого?». Немой вопрос застыл на окровавленных губах девушки. Ей было страшно, возможно, так страшно ей не было никогда прежде. Теперь её золотая клетка была покрыта изнутри острыми шипами. Она поняла, выбора у неё нет, и возможно больше никогда не будет. Её спаситель, оказался корыстным тираном, ей предыдущая жизнь сладким сном. А впереди была лишь тьма, страшная и безграничная. Так начиналась её новая жизнь.
***
После свадьбы Велеска стала манятся. Первое время пан мучал её каждую ночь. По началу она злилась и даже пыталась сопротивляется. Но пан всегда оказывался на ход впереди, и вскоре она сдалась. Подставляясь под удары, синяки и боль были меньше, чем если она старалась сопротивляться. В одну из последних ночей, когда она пыталась показать своему пленителю всё свое презрение, в гневе она сказала:
‒ Ты зачнёшь мне ребёнка, и я сделаю всё, чтобы он возненавидел тебя!
Пан рассмеялся.
‒ Я бесплоден, милая, ‒ ответил он с издёвкой. ‒ Да и в наследниках я не нуждаюсь. Так что, если ты забеременеешь, я узнаю об этом. И сначала казню того, кто это сделал, а потом публично выпорю тебя.
В ту ночь, Велеска перестала плакать, сил на это уже не осталось. И слёзы не могли больше помочь ей. Что-то надломилось в ней. Она начала воспринимать боль, как плату за своё существование. Боль стала для неё символом жизни. Всё за что она могла благодарить Бога было то, что её жизнь покинул страх. И ей этого хватало.
Она ходила в деревню, общалась с людьми. Это помогало забыться, ненадолго, до вечера. Ночью же, даже если пан и не приходил она тихо плакала, отдаваясь воспоминаниям и сожалениям. Вскоре ей пришлось начать носить одежду закрывающей почти всё тело, платья с длинным рукавом и высокими воротниками, а иногда и накидки с капюшоном. Она стала боятся появляется в деревне. И настоящей отрадой стал для неё сад, а позже и лес.
Лес, древний и могучий, дарил ей ощущение мимолётной свободы. Его деревья укрывали пани от посторонних глаз, его вид позволял отдыхать от красной пелены, что так часто закрывал её взор. Часто она выбиралась в лес тайком, пряча подмышкой альбом и карандаши. Она делала наброски, изучала природу. Так тяготы и лишения её замужества переносились куда легче. Ей никогда не хотелось понять, почему же добрый пан оказался так зол для неё. Ей просто было всё ровно, изменить она его бы не смогла, как и этот лес, который был к ней добр по-настоящему.
Конечно, изменения в поведении и личности Велески не могли остаться незамеченными. Хоть она и молчала, вскоре тётя заподозрила нечто неладное. Наверное, видя, как с каждым днём тускнеют живые зелёные глаза племянницы, её сердце подсказала ей, что с ней что-то не так. Сперва при вечерних беседах она пыталась выпытать у пани, что с ней происходит. Велеска молчала или уходила от ответа. Поняв, что в лоб у племянницы выяснить причину таких перемен не выйдет, она начала следить за ней и даже подкупать слуг. И похоже, ей удалось выяснить что-то, ибо в начале осени случилась беда.
Юная пани вышла из замка, чтобы как обычно прогуляться утром перед завтраком. Но перейдя мост, она заметила толпу деревенских. Они сгрудились вокруг чего-то лежащего на земле, рядом со рвом. Толпа оживлённо что-то обсуждала и была возбуждена. На какой-то момент ей показалось, что здесь собралась вся деревня. Девушка осторожно приблизилась к ним. Сперва её вело праздное любопытство, но чем ближе она подходила к людям, тем больше её охватывал страх. Случилось, что-то плохое. Это было видно в испуганных лицах, нервозных движениях и страшных словах, звучащих в толпе.
Люди заметили её и словно стыдясь чего-то опустили глаза. Толпа смолкла. Люди расступились, давая ей возможность пройти. Предчувствие беды переросло в ужас. И когда последний человек отошёл в сторону она увидела на земле тело. Она мгновенно узнало тёмное платье. Это была её тётя. Рядом стоял кузнец, весь вымокший до нитки, с него до сих пор стекала грязная вода.
‒ Тётушка! ‒ крикнула Велеска, её сознание помутилась. Она бросилась к телу своей тёти, пытаясь растолкать её и одновременно обнять. Слёзы катились по её лицу проливным дождём. Труп был холодный и твёрдый. Промокшая одежда воняла рвом и тиной. Безжизненные глаза трупа смотрели в небо, а на лице застыла страшная гримаса предсмертного ужаса.
‒ Пани, ‒ басом сказал кузнец, он был растерян и, казалось, впервые в жизни напуган. Его богатырское тело неловко жалось, при виде горя девушки, ‒ я увидел кусок платья над водой. Она там плавала… Я вытащил её, думал она случайно упала… Думал ей ещё можно помочь…
Но Велеска не слыша его слов. Она закричала, и крик этот был настолько страшен и наполнен болью, что люди в толпе зароптали в страхе. Никто не знал, как помочь убитой горе пани. Многие сочувствовали ей, но никто не решился бы успокоить её или хотя бы подойти к ней.
Велена, корчась от душевной боли, осознала, что теперь она осталась по-настоящему одна. В окружении врагов и безразличных людей. Единственный родной человек покинул её. Шансов бежать у неё не осталось. Надежды на спасение истаяли, истлели, подобно маленькой церковной свечке. Разум пани погрузился во тьму.
***
Похороны прошли быстро, словно пан старался как можно быстрее избавится от неугодного человека, даже после смерти. Пани знала, это он приложил руку к этой смерти. И никакие утверждения, что тётя, гуляя по стене, поскользнулась на мокрых от росы камнях и упала в ров, не могли разубедить её в этом. Тётя всегда была осторожна, и она не гуляла по стенам, это Велеска знала точно. Но она так же и понимала, что ей никто не поверит.
Владислав же не приходил к ней месяц. Словно, какая-то часть его человечность ещё сохранилась и не давала ему причинять ей боль в таком состоянии. Но затем побои возобновились. К счастью для Велески с приближением зимы, пан начал работать больше и у неё появлялись передышки на три-четыре дня, чтобы залечить раны. Она стала замечать, что пан стал обеспокоенным, хоть регулярное насилие и не прекращалось, он явно был чем-то озадачен. Он часто принимал людей из деревни, в основном землевладельцев и представителей купечества. Иногда к нему приходили очень странные люди, со странной внешностью и в странно одеждой. Многие казались иностранцами, говорили со странным акцентом и от них пахло чем-то мерзким и незнакомым. После таких посетителей, пан был обычно весел и расслаблен.
Пришла зима. Ночи стали длинными и холодными. Даже горящие камины не спасали от морозов. Велеска уже не могла так свободно гулять по саду и лесу. И всё чаще на неё накатывали воспоминания о счастливом детстве, когда они с придворными мальчишками играли в снежки и лепили снежных баб. Чтобы не накручивать себя, пани стала поспешать библиотеку пана. Это было прекрасное собрание книг, такой коллекции могли бы позавидовать многие, и вскоре пани уже было не оторвать от романов и рассказов старых авторов. Она проводила целые дни в библиотеке, сидя в уютном кресле закутавшись в одеяло. Читая при свете свечи, повернувшись в пол оборота к камину. Дело было в том, что в библиотеке над камином висел большой портрет хозяина замка, а она просто терпеть не могла его вида.
Однажды вечером, засидевшись за книгой, Велеска почувствовала, что сильно проголодалась. Она отложила книгу, задула свечу и пошла на кухню. Там она встретила старую кухарку. Это была невысокая сгорбленная временем и болезнью женщина, волосы которой давно покрылись серебром, а лицо напоминало слежавшееся яблоко. Она была не самым приветливым человеком, но готовила отменно. А ещё она редко говорила, за это качество пан особенно ценил её. Девушка попросила немного еды, и старуха с радостью, как показалось Велески, сделала для неё горячую яичницу. Пока она ела, воротник её платья немного приспустился и обнажил следы от пальцев Владислава.
‒ Что это с тобой, милочка? ‒ спросила кухарка, указывая пальцем на кровоподтёк.
‒ Это ваш добрый пан сделал, ‒ без тени сомнения ответила пани, просто желая проверить реакцию старухи.
‒ Пан говоришь… Бил тебя? ‒ спросила старуха с подозрением, девушка кивнула. ‒ Значит за дело бил. Значит вела себя не достойно такого человека. Сама виновата. Будет тебе наука.
Слова были сказаны без тени злобы или осуждения. «Сама виновата»… Для этих людей она всегда будет чужой, всегда будет второсортной и недостойной их великого и любимого пана. Сил, чтобы возразить старухи у пани не нашлось, она молча доела свою порцию и поблагодарив её вернулась в библиотеку. Только персонажи дамских романов могли понять её горе и немного скрасить его.
***
После зимы пришла весна. И начались новые беды, на этот раз в хозяйстве пана. Озимые посевы не взошли, начался падёж скота. Впервые за многие годы над процветающими землями пана нависла угроза голода. Люди обивали порог его кабинета с завидной регулярностью. Пан с головой уходил в работу, часто ездил по делам. А когда возвращался спускал всю свою ярость на бедной Велеске. А деревне пошёл слух о том, что их земли и пана прокляли. Сперва это были просто россказни, но они быстро распространялись. И вскоре людская молва приплела в причины людских бед юную пани.
Пан активно противодействовал этому, толи из-за своей репутации, то ли потому, что всё же ценил податливую и безвольную жену. Но слухи о том, что Велеска никто иная, как наложница сатаны всё ровно расползлись по всем деревням. Правда дальше бабских языков они не двигались. Сама же пани могла только посмеяться над этими людьми. Ведьмой она не была, а вот с самим дьяволом проводила ночи с завидной регулярностью, только вот ей то всё ровно не поверят.
Однажды после очередного изнасилования, пан не уснул. Он сидел на кровати, голый и смотрел в пустоту перед собой. Рядом лежала Велеска, свернувшись калачиком в попытках унять боль. Внезапно пан заговорил с ней, хотя они практически и не общались всю зиму, перебрасываясь редкими дежурными фразами, единственным доступным им общением были удары и стоны пани.
‒ Велеска, ты спишь? ‒ он дотронулся до её бедра, девушка вздрогнула, готовясь к новой порции ударов, но он не стал причинять ей боль. Наоборот, его рука нежно прошла по коже, холод от его прикосновения немного снял боль.
‒ Нет, ‒ ответила она.
‒ Я собираюсь уехать по делам в столицу, ‒ начал он, словно они были старыми друзьями. Такое отношение задело пани, но она промолчала. ‒ Я знаю, ты увлеклась моими книгами, может тебе привести что-нибудь?
Велеска задумалась. Она всё ещё считала, что это какой-то трюк.
‒ Да, привези книг про вампиров, ‒ сказала она с издёвкой. Владислав усмехнулся.
‒ Про вампиров? Их же не существует, ‒ улыбаясь ответил он.
‒ Вот и ошибаешься, я замужем за одним.
Пан рассмеялся. Его смех поразил пани, она осторожно повернулась, чтобы посмотреть на него. Ей показалось, что он сошёл с ума. Но пан умолк, на его лице проступило странное блаженное выражение. А потом он взглянул на пани и его глаза странно блеснули в темноте, подобно кошачьим.
‒ Лучше тебе и не знать, что существует в нашем мире, ‒ сказал он. И сделал это совсем не угрожающем тоном, а вполне обычным и даже добрым. Словно на мгновение он стал кем-то другим, тем, кто когда-то поцеловал её у алтаря. Велеске показалось, что он сейчас искренен.
Пан встал с кровати оделся и вышел из комнаты, оставив Велеску наедине с темнотой. Она долго думала об его словах, но вскоре уснула.
***
Владислав был в отъезде не долго, и по возвращению привёз Велеске множество новых книг. Некоторые из которых были на латыни, а некоторые казались пани абсолютно не читаемыми. За время его отсутствия, она смогла почти полностью избавится от синяков, но в первую же ночь обрела много новых. В ту же ночь к ней впервые пришли мысли о самоубийстве, и только строгая вера, жившая в её сердце, удержала девушку от такого опрометчивого поступка.
А когда пан ушёл от неё, она не смогла уснуть. Свежая боль и страшные мысли, не давали ей сомкнуть глаза. Накинув на плече простыню, она, прихрамывая подошла к окну. Она стояла у него ёжившись от холода, но не решаясь вернутся в постель, словно там её всё ещё ожидал её мучитель. Она смотрела на звёзды и думала о смерти. Пыталась представить процесс умирания, боль и могильный холод. И гадала, будет ли ей так же больно умирать как жить сейчас. Её так сильно огорчало, то, что в этом мире даже после смерти она не услышит о себе добрых слов, что невольно заплакала, роняя жемчужные слёзы на пол.
Внезапно, она поняла, что двор замка окутан дымкой тумана. При этом небо оставалось ясным и звёздным. Девушка заморгала, думая, что это слёзы, всё ещё закрывают её взор. Но туман и не думал исчезать, а напротив, густел на глазах. Вскоре она с трудом могла различить проём ворот напротив её окна, только мерцающий свет факелов, напоминал о стенах замка с той стороны серой пелены. В недоумении Велеска прильнула к окну. Кроме факелов во дворе свет горел только в окне кабинета пана. Остальные в замке, похоже, спали.
Велеска начала всматривается в окно кабинета. Так как в нём был установлен витраж, с изображением розы и обвивающих её разноцветных драконов, что происходило в комнате было не разобрать. Мерцающий и подрагивающий свет в нём, наводил на мысли о камине или костре. Но неестественная белизна света пугала. Пани раньше не видела ни одного источника подобного холодного пламени.
Вскоре у витража появился знакомый силуэт пана. Он с кем-то разговаривал. Слов слышно не было, но по его жестам и движениям, она поняла, что он очень зол, и возможно кричит. Перед паном Велеска заметила слабый движущейся силуэт. Высокий и странный. Он лишь отдалённо напоминал человека. Его движения были не естественны, а голова и руки казались какими-то не правильными. Это могло быть и обычной игрой света, так как белый огонь менял так же и очертания пана. Но что-то подсказывала пани, что она стала свидетелем чего-то чуждого этому миру.
Пан похоже, требовал, что-то от таинственной фигуры. Велеска внезапно поняла, что сегодня в замок никто не приезжал. Да и за то, время что Владислав был с ней, во дворе не было слышно ни стука копыт экипажа, ни криков камергера, о прибытии гостей. Вряд ли это были его обычные посетители, то, что происходила в этом окне начинало казаться сном. Таинственная фигура, спокойно отмахивалась от разгневанного пана, и похоже была раздражена им.
Внезапно в комнате появилась ещё одна фигура, похожая на предыдущую, но меньше и коренастее. Она быстро исчезла из поля зрения Велеске. Но пан говорил ещё с кем-то. Он, похоже, разозлился ещё больше. Его движения стали резкими и неестественными. А первая фигура словно напряглась и приготовилась к бросится на него. В душе пани была готова молить об этом этих странных гостей. Но внезапно пан поклонился им и свет в комнате погас, погрузив двор замка в белёсую темноту. Туман тоже принялся рассеивается.
Не веря увиденному пани дрожа, поплелась в кровать. Она ещё какое-то время пыталась осознать произошедшее, но не смогла сопротивляться сну. На утро воспоминания в её голове поблёкли, и она не могла уже вспомнить всех подробностей ночного происшествия. Но чувства, что она стала свидетелем, чего-то мерзкого и плохого осталось с ней на долго.
***
Вскоре пришло лето. Дождливое и холодное, казавшееся Велеске продолжением собственного состояния. В деревнях пана начался голод. Пайки людей значительно сократились, но ситуация оставалась под контролем. Смертью дефицит пищи ещё не грозил. Но в паре деревень вспыхнула чёрная смерть. И люди быстро направили в сторону молодой жены пана новые обвинения. Даже прислуга в замке начала шептаться за её спиной. А в деревне нашлись те, кто перестал с ней разговаривать и боязливо отходил от неё в сторону, освещая себя крёстным знамением. Велеска не боялась обвинений в колдовстве, но ей было крайне обидно видеть такое пренебрежение к себе.
Добрый пан начал чаще выходить в люди, дабы поддерживать их моральный дух в нормальном состоянии. Свою жену он часто брал с собой. На людях он обращался с ней хорошо и даже уважительно. Велеска всегда с радостью сопровождала его в этих поездках. Цепляясь за них, как за возможность отдохнуть от скотского обращения, и побывать за пределами замка.
А когда начался сезон охоты, Владислав стал часто ездить в лес с охотниками. Велеска тоже совершала с ним лесные конные прогулки. И каждый раз возвращаясь из такой поездке, Велеска встречала молодого конюха, Густова.
Густав был моложе пани, может быть даже на пару лет. Он следил за конями пана и его прислуги, в конюшне, расположенной недалеко от главных ворот замка. Когда пани возвращалась с очередной охоты со своим мужем, она обратила внимание, как смотрит на неё Густов. Его взгляд был полон восхищения и обожания, он глядел на девушку в седле, словно она была для него неприкасаемой богиней. Но стоило ей заметить этот взгляд, как он послушно отводил глаза, как покорный слуга своего господина. Пан ценил его работу, и похоже в душе он считал греховным засматривается на его жену, но разум отчаянно цеплялся за образ Велески. Она не могла не заметить этих желаний конюха, её женская интуиция рассказала ей всё наперёд.
И вскоре она решилась испытать судьбу. Терять ей было нечего, очередное унижение, уже не сможет ей навредить, а надежда на то, что она окажется в руках любящего мужчины вдохновляла и возбуждала её. Ночью, когда пан работал в своём кабинете и не явился к ней, Велеска выскользнула из замка, под предлогом ночной прогулки и направилась к конюшням.
Густав, как она и ожидала, задержался на работе. Он чистил гнедую лошадь хозяина и не заметил, как в стойло проскользнула пани. В стойлах было тепло, пахло сеном и лошадями. Почти все кони дремали в своих загонах, запах чужака их не потревожил. Только у загона, где работал Густав горела масляная лампа, он усердно чистил большого чёрного коня пана, полностью погрузившись в работу. Велеска вошла в свет лампы за его спиной, словно появившись из мрака.
‒ Здравствуй, Густав, ‒ сказала она, тихим соблазнительным голосом.
Густав вздрогнул и уронив щётку на пол, резко обернулся. Конь испугался такого резкого движения и недовольно заржал.
‒ Госпожа? ‒ неуверенно спросил он, словно не веря своим глазам. ‒ Вы хотите взять лошадь?
‒ Нет, ‒ покачала головой девушка, она мягко улыбнулась ему, скромно сложив руки на поясе. ‒ Я пришла к тебе. Я заметила, как ты смотришь на меня, когда я возвращаюсь в замок. Я нравлюсь тебе?
‒ Госпожа… ‒ Густав покраснел и опустил глаза в пол. Он растерялся, не зная, что ответить. ‒ Я не хотел вас оскорбить. Если это задело вас, я хотел бы принести извинения.
‒ Густав, ты не мог меня обидеть. Ты тоже нравишься мне. Я просто хотела услышать от тебя слова признания.
Густав покраснел ещё больше. Его дыхание участилось. Он был напуган и в тоже время не верил своему счастью. Сама госпожа призналась ему в чём-то обоюдном. Но какая-то его часть пыталась предостеречь его об опасности грозившей ему в этот момент.
‒ Я… Недостоин вас, госпожа. Я обычный конюх…
‒ Глупости, ‒ Велеска сделала несколько шагов подходя ближе к нему. В тишине стоила, мягкое шуршание её платья, звучало словно дуновение лёгкого ветерка. ‒ Титулы и звания, это всего лишь слова. Если мы чего-то хотим вместе, может стоит не быть такими строгими к себе.
Густав стоял как вкопанный, он не знал, как реагировать на сложившуюся ситуацию. Он протяжно вздохнул, когда маленькие изящные пальцы коснулись его подбородка и подняли его лицо. Велеска улыбнулась ему. В её глазах он видел, чего она хочет и испугался ещё сильнее.
‒ Пани, это грех… Вы жена доброго пана…
‒ Тссс… ‒ Велеска распустила волосы и немного прижалась бёдрами к Густаву. ‒ Как может такое прекрасное чувство быть грехом?
Она поцеловала его в губы. С Густава словно упали цепи. Он обнял её прижал к себе, их губы с плелись в единое целое. Их языки гуляли друг в друге словно ополоумевшие. А его эрекция всё сильнее прижимала платье Велески.
В какой-то момент он схватил её и понёс к сеновалу, не прерывая поцелуя. Положив девушку на сено, он стянул с себя рубашку. При виде его хорошо сложённого атлетичного тела, пани не смогла сдержать стон желания. Она хотела было начать раздевается, но Густав прервал её поцелуем.
‒ Я сам… ‒ попросил он. Велеска кивнула.
Его руки нежно блуждали по её телу. Его сильные и грубые руки, казались мягкими и нежными. Он раздевал её, покрывая поцелуями её тело. Там, где были синяки его поцелую унимали боль. Там, где её плоть не страдала его губы дарили удовольствие. Он обращался с ней словно она была нежным цветком, готовым погибнуть от любого сильного прикосновения. А его запах, пота и лошадей, возбуждал и манил к себе. Велеска чувствовала словно воздух вокруг наполнился магией. Их желания стали почки осязаемы, а их страсть была воздухом, которым они дышали.
Когда он вошёл в неё, Велеска еле смогла сдержать крик удовольствия. Её пальцы впились в его спину, дыхание сбилось. Он не брал её. Густав любил её. Это был прекрасный, простой и полный нежности акт страсти. Они многие часы удовлетворяли друг друга, прежде чем без сил рухнуть в сено.
Они лежали в сене, слушая цикад и сверчков. Велеска свернулась, калачиком прижимая к себе тёплую руку Густава. В какой-то момент она задремала, а он сторожил её сон.
Велеска проснулась от нежного прикосновения к её большому синяку на руке. Девушка вздрогнула и открыла глаза. Сперва она испугалась, но увидев добрый и любящий взгляд Густова, довольно улыбнулась ему.
‒ Твои руки так нежны, ‒ промурлыкала она, тяжело дыша, сдерживая нахлынувшее на неё возбуждение.
‒ Кто сделал это с тобой, богиня? ‒ спросил он.
Велеска мгновенно проснулась. То, как он её назвал было столь необычным и столь волнующем, что она чуть было не потеряла дар речи. Никто не завал её так. Но в глубине души она страстно желала, чтобы хоть один мужчина мог назвать её богиней. Но напугало её не это. Словно скрытые в глубине мозга монстр, её мысли заполнялись страшными образами боли и одиночества.
‒ Я не могу тебе этого сказать… ‒ она вскочила на ноги, и отряхнувшись принялась собираться.
Она быстро покинула конюшни, оставив Густава с уймой вопросов без ответов. Он ещё долго приходил в себя и пытался понять, что значили брошенные ей на бегу слова. «Потом, наверное, надеюсь».
Весь день она размышляла. Ей казалось забавным то, что после всего содеянного её вовсе не мучала совесть, а страх быть разоблачённой не был таким уж большим. Постепенно в её разуме минуты любви в конюшне начали затмевать месяцы боли и слёз. Когда она на мгновение закрывала глаза, перед её взором появлялся Густав, и ей казалось, что она слышит запах сена.
На следующий день к ней пришёл Владислав. Всё было как обычно, боль, немного слёз, новые следы на теле. Он был уставший и немного пьяный, поэтому Велеске всё происходящее показалась лишь небольшой разминкой перед настоящей болью. Ей было страшно, но мысли о конюхе немного успокаивали и придавали сил. А потом пан уснул.
Через день Велеска снова отважилась выбраться из замка на конюшни. Одевшись во всё чёрное, бесшумной тенью она выскользнула за его ворота и скрылась в темноте окрестности. Но как бы она не пряталась в тенях, и как бы не вслушивалась в ночь, она не заметила, как за ней увязалось нечто тёмное, нечто темнее самой тёмной тьмы.
Густав по обыкновению ухаживал за лошадьми. В глубине души он ждал её, но не верил, что с ним может повторится нечто такое же прекрасное и волшебное, как визит молодой пани пару дней назад. Он даже начал считать это сном, навеянным тяжёлой работой и непрекращающимся потоком греховных мыслей. Про себя он читал псалтырь, в надежде, что его мерзкие фантазии уйдут из головы и позволят занимается своим делом. Когда за спиной он услышал чьи-то мягкие шаги, он остановился, закрыл глаза и быстро прочитал «Отче Наш».
Рука, маленькая, нежная, замершая от ночной прохлады коснулась его плеча. Это был не сон. Он обернулся и увидел стоящею за его спиной пани. Сердце его наполнилось радостью, щётка снова выпала из рук. Он схватил девушку и заключил в свои объятья. Велеска ойкнула, она не ожидала такой реакции. Но ей был приятен его порыв.
‒ Богиня, ‒ нежно прошептал он. ‒ Я боялся, что это сон. Я не верил в своё счастье.
‒ Я не сон, можешь быть уверен. И всё что случилась тогда правда. И я хотела бы, что бы это случилось вновь…
Больше слова были не нужны. Осыпая друг друга страстными поцелуями, они невольно оказались на сеновале. Их страсть, граничившая с одержимостью раз за разом, выплёскивалась наружу. Нежность и желания сплелись с запахом лошадей, превратившись в приторно сладкий аромат секса. То, что было между ними было сложно назвать любовью, но это было высшей мерой единения одиноких душ.
Владислав наблюдал за их таинством сквозь щель в стене стойла. Его лицо пересекала жуткая кривая усмешка, предававшая ему сходство с гримасой клоуна, кривляющегося в цирке. Но это не было улыбкой извращенца, подсматривающего за другими, и не была она улыбкой человека, застукавшего свою жену за изменой. Это была страшная гримаса, не принадлежащая миру людей, способная вызвать дрожь у самого могучего воина. Эта ухмылка была частью плана, который воплощался прямо на глазах пана. Наблюдать дальше не было смысла. Владислав выпрямился с грацией достойной короля, и отступил в темноту, растворившись в ней, словно никогда и не существовал.
Утомившись, Велеска и Густав лежали в сене. Он нежно гладил её ноющее от боли тело, даря ей покой. Пани улыбалась, прижимаясь к нему и нежно стонав от его прикосновений.
‒ Ты так и не ответила, откуда у тебя эти следы, Богиня? ‒ спросил Густав, стараясь скрыть свою тревожность.
‒ А поверишь ли ты моим словам? ‒ спросила Велеска, с ею губ исчезла улыбка. Она задумчиво правила пальцем по груди конюха. ‒ И захочешь ли ты слышать её?
‒ Я хочу услышать её, и именно от тебя. Чтобы это для меня не зачало, ‒ кивнул он.
‒ Это твой Добрый Пан. Он так же добр ко мне, как и к жабе под колёсами телеги, ‒ взгляд девушки остекленел, говоря эти слова она словно абстрагировалась от всего, что могло последовать за ними.
‒ Я… Богиня, я не могу поверить в это… Он…
‒ Не верь, мне всё ровно. Ты его не остановишь…
С минуту Густав размышлял. А потом прижал, покинувшую этот мир разумом, девушку к себе.
‒ Пан так много сделал для меня… Он всегда был таким вежливым, всегда старался всем помогать. Сделал нас свободными… Но я верю тебе. Возможно я должен быть ему благодарен и за это. За то, что ты пришла сегодня сюда. Богиня, мне страшно.
‒ Мне тоже, ‒ ответила Велеска, втягивая носом запах Густава.
‒ Если хочешь я вызову его на дуэль?
‒ Нет! ‒ вскрикнула пани, напугав лошадей. ‒ Ты не представляешь силы этого человека! Он убьёт тебя. Прошу, не совершай из-за меня, пришлой гулящей девки, таких поступков. Просто будь моим утешением и островком покоя в моей жизни.
‒ Это я могу обещать, богиня. Ради тебя я готов отправится в ад.
‒ Ты думаешь мы совершили грех? ‒ спросила она, всё так же отрешённо.
‒ Писание учит этому…
‒ А учит ли она избивать своих жён, которых называют любимыми? Учит ли оно истязать душу и тело болью? Учит ли оно забирать родных у детей за грехи отцов? ‒ Густав нахмурился, но не ответил. ‒ Если две души тянулись друг к другу, в разве прекрасный апогей этого может быть грехом? Молчишь… Ты знаешь не больше меня.
‒ Но ради тебя я готов принять любую правду.
‒ Тогда позволь мне говорить с тобой на равных.
‒ Ты можешь говорить со мной так как считаешь нужным, богиня, ‒ с этими словами он запустил руку в её волосы и нежно поцеловал её в губы.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.