Глава 15

15

На деревню внизу медленно наползала ночь. Свет ещё не покинул мир, когда на оранжево-синем небе загорелись первые звезды. Вспыхнули и в домах окошки, тусклым дрожащем светом керосиновых ламп и свечей. Детей загнали в дома. Улица и дворы опустели. Люди собирались в домах большими группами, возможно по несколько семей, толи для экономии, толи из страха. Многие дома казались брошенными и пустыми. Только пара фигур, одетых в тёмное, гуляли по пустой улицы, и перед тем, как тьма полностью поглотила деревню, Волк увидел, что они направились в сторону полей. Он улыбнулся, представив, что это могли быть они с Адой.

Небо, ещё зияло желто-оранжевой бахромой на западе. Но тьма неумолимо забирала у неё территорию, с каждой минутой. Волк почувствовал, какое-то странное приятное чувство, сродни меланхоличной ностальгии, глядя на уходящие в закат облака. Тяжело описать красоту этих последних моментов света, которые ещё будут длиться несколько часов, но где-то там за лесом, вне досягаемости для взгляда. И лишь слабая светлая дымка, будет напоминать о том, что свет ещё вернётся в мир. Волк отметил, что сегодня закат был более красным, и солнце закрывали маленькие лёгкие облака, что предвещала пасмурную погоду.

Начало холодать. Ветер сильнее заколыхал их кусты. Волк посмотрел на усыпанное звёздами небо. Худой месяц смирно поблёскивал на небе. Он появился ещё до того, как село солнце, но был слабым и почти невидимым полукругом. Его света и сейчас не хватало, чтобы добавить ночи того холодного освещения, что всегда добавляло зловещности в лес, и это было им на руку. Внезапно ветер стих. По чти во всех домах, кроме пары свет уже погас. Тьма казалась непроглядной.

Волк хорошо запомнил местность, так что этого момента он и ждал. Осторожно он коснулся щеки Ады. Она подалась его ласке и прижала руку к своей щеке.

‒ Пора, ‒ сказал Волк. Ада в ответ кивнула.

Они поднялись и выбрались из кустов. Волк жестом приказал Аде следовать за ним.

Опушка леса, находилась на чём-то вроде большого плато. Деревья росли по всему его склону. Волк начал осторожно, стараясь не шуметь спускаться вниз. Склон оказался более крутым, чем ему показалось сначала. Любой не осторожный шаг, мог привести к падению. Поэтому они двигались очень медленно, Волк то и дело страховал Аду. К счастью, им удалось спустится на луг без травм.

Оказавшись на лугу, Волк и Ада, тут же почувствовали дискомфорт и страх. На открытой местности, без укрытия деревьев или стен, они поняли, насколько они привыкли к лесу. А воспоминания о прошлом, напомнили им, почему стоит опасаться открытых пространств. Но отступать было поздно. Волк жестом снова позвал Аду за собой.

Сбросив с плеч автоматы, они начали приближается к домам. Луг казался им большим, а дома впереди, казались небоскрёбами, медленно надвигающимися на них. Но всё это было лишь частью их воображения. Здесь было слишком темно, чтобы что-либо нормально разглядеть. Приходилось ориентироваться по очертанию леса и дыму, идущему из некоторых труб впереди.

Аде было сложнее, так хорошо, как Волк она местность не запомнила. И сейчас она изо всех силах всматривалась в темноту перед собой, стараясь не отстать от него. Ей показалось, что луг вокруг неё, покрыт чем-то вроде утреннего тумана. С учётом ночной прохлады, она вполне допускала возможность существования такого явления. Но вот силуэты… Ей начало казаться, что здесь они не одни. То тут, то там в уголках взгляда, проскальзывали силуэты. Сперва нечёткие, похожие на деревья, или засохшие ветки. Но чем ближе они подходили к деревне, тем отчётливее становились эти чёрные фигуры, скрытые во мраке. Дыхание Ады ускорилось, ей стало страшно, они начали казаться реальными, но Волк не сбавлял темп. Ада решила, что он их не видит. А они становились всё ближе и ближе.

Ада резко остановилась. Волк поднял в воздух кулак. Ада заметила это в последний момент, и чуть было, не налетев на его спину. Они уже были у того здание, которое для себя отметил Волк. Ада обернулась, опасаясь увидеть за своей спиной все те тени, которые преследовали её по пути сюда. Но луг был пуст, ничего, кроме их леса, на той стороне видно не было. Аде показалось, что это был дурной знак, но она отогнала от себя эти мысли.

Волк осторожно подошёл к стене дома и заглянул в зарешеченное окно. Затем выглянул за угол и подозвал Аду к себе. Ада послушно вжалась в стену рядом с ним.

‒ Путь чист, встретимся здесь, когда закончим, ‒ тихо сказал он. ‒ Долго не копайся, если услышишь выстрелы беги в лес сразу же, без меня и жди меня у озера, которое мы проходили. Поняла?

‒ Поняла, ‒ согласно кивнула Ада.

‒ Тогда вперёд, ‒ Волк указал рукой её направление в сторону её примеченного домика.

Ада тихо скрылась в ночи. Волк тяжело вздохнул. Ему не хотелось отпускать её одну. Но что-то подсказывало ему, что так правильно. Волк осторожно подошёл к окну магазина и достав из ножен нож принялся за решётку на окне. К счастью, она была невероятно старой и ему удалось снять её без лишнего шума.

***

Ада подобралась к примеченному её дому. Он был ограждён низким забором, в половину её роста. Ада с лёгкостью перемахнула, через него, даже не задев вбитые в него ржавые гвозди, торчащие вверх, для острастки воров и животных. Приземлившись в заросли лопуха, она, не забыв об осторожности прижалась к земле. Убедившись, что здесь никого нет, она направилась к дому. Сейчас она была уверена, что в этой старой потёртой избушки никто не живёт. Но всё изменилось, когда она подобралась к задней стороне дома.

Одно из окон было раскрыто настежь. И Ада, недолго думая, прокравшись под ним заглянула внутрь. Домик оказался обитаемым, ибо на кухне куда вело окно царила чистота и порядок и пахло свежей поджаркой. От этого запаха у Ады закружилась голова. Она ела за сегодня всего один раз. А последнее время, часто отказывалась от еды, оставляя большую часть своим подопечным мужчинам. Она считала, что им всё нужнее, и часто экономила продукты на себе. И безвкусность лесной пище только способствовало этому. Но запах жаренного мяса, сдобренного специями, пробудил в ней странный почти забытый инстинкт. Ада почувствовала себя хищником, коим себя не считала, и вообще считала это рудиментарной для человека привычкой. Ада взобралась на подоконник с невероятной ловкостью, как кошка, и заглянула в кухню.

Кухня представляло собой небольшое прямоугольное помещение. Похоже оно занимала всю заднюю часть дома. Она выглядела, как самая обыкновенная старая деревенская кухня. Пол был выстелен досками, стены тоже, они были проклеены старыми выцветшими обоями. Которые от старости покрылись разводами и по отклеивались по углам. На против окна, где сидела Ада, стоял небольшой старый, но вполне хороший холодильник, на котором хозяин не захотел срывать когда-то этикетку с описанием преимуществ этого устройства. Хоть сейчас толку от него и не было. Остальную часть стены занимали высокие шкафы, наполненные, судя по всему, различными соленьями и бакалеей. Выглядели они очень старо, и наводили на мысль о том, что их привезли когда-то из-за границы.

Ада осторожно слезла с подоконника на пол, опасаясь, что старые доски могут заскрипеть под её ногами. Но этого не произошло. Всё же Ада не забывала об осторожности. Она осмотрелась.

Свет в кухне не горел, однако, здесь все же было достаточно светло, чтобы видеть. Свет этот попадал на кухню, через открытую дверь, рядом с холодильником, которая похоже вела в основную комнату. Свет этот был тусклый и дрожащий, похоже он исходил от свечи или лучины.

А на противоположной стороне кухни находилось то, что и привлекло Аду. На старой, покрытой коричневыми разводами, маленькой плитке, стояла сковородка с деревянной ручкой. Двухкомфорочная плитка, подключённая к газовому баллону, стоявшему под столом, не горела, но над сковородкой ещё поднимался лёгкий дымок, разносящий приятный пленительный запах жаренного мяса. Над плиткой висел большой кухонный ящик, под которым свисала уйма различных кухонных принадлежностей, а одна из дверок имела налепленный красный крест. В самом же углу над длинным во всю стену столом висела икона с изображением Девы Марии. Её некогда золотая рама покрылась сажай и жиром. Пауки оплели своими сетями ручник и подсвечники без свечей, в окружении которых стояла эта икона. Прямо под ней аккуратным рядом висело несколько пучков каких-то засушенных трав. А над окном нависала самодельная полка, на которой стояли какие-то книги и банки.

Ада рассудила, что можно опустошить аптечку, если, конечно, в шкафчике с красным крестом располагалась именно она. А ещё хозяин скорее всего держал еду ближе к плите, следовательно крупы и макароны нужно искать именно там. Но для этого необходимо было пройти через дверь, где возможно сейчас кто-то есть. Ада прислушалась. Но тиканье каких-то старых часов, разносившихся по дому, не довало ей ничего расслышать.

Ада закинула автомат на спину, чтобы он не выдал её случайно. И осторожно подкралась к дверному проёму. Она очень опасалась, что доски на полу начнут скрипеть от каждого её движения. Но скрип их был едва слышен, и больших проблем создать не мог. Ада прижалась к стене и осторожно заглянула в комнату.

Первым что она заметила были старинные напольные часы. Они были старыми и громкими. Их маятник лениво качался из стороны в сторону, тикая и иногда поскрипывая. Ада поняла, что время на них точное, а сами часы возможно не просто старше дома, возможно они старше самой деревни. Их тиканье прокатывалось по всему дом. И Ада словно услышала их голос…

‒ Тик-так, тик-так Аделаида. Твой час близок. Ты уже попрощалась с ними? ‒ вопрошали часы, страшным скрипучим голосом.

Ада зажмурилась, чтобы прогнать наваждение. В животе словно поселился демон, разрывающий ею острой болью. Голод нагонял на неё страшные мысли, и ей приходилось успокаивать себя, чтобы не сойти с ума.

Ада заглянула чуть больше в комнату. Обставлена она была скудно, не смотря на свой внушительный размер. Кроме часов, тут был платяной шкаф и старый диван. Пол застилали наползающие друг на друга пёстрые ковры. А окна были очень плотно занавешены. Ада раньше не видела настолько плотных штор, но теперь ей стало ясно, почему она не увидела света в окнах дома. По центру комнаты, рядом с не горящей светодиодной лампочкой, висела керосиновая лампа. Её фитиль был выкручен на минимум. И пламя изредка подрагивала на сквозняке.

Ада, зажала рот рукой, чтобы не ойкнуть и снова прижалась всем телом к стене. Под лампой, в старом инвалидном кресле сидела старуха и смотрела на неё. Ада испугалась, что её заметили, но в старухе было что-то не так. Ада снова осторожно выглянула в комнату. Старуха сидела неподвижно в своём кресле. Она положила свою голову на руку и смотрела белыми зрачками в сторону кухни. Она была слепа. Её глаза просто не закрывались, и они больше походили на глаза сушёной рабы, чем на человеческие. Сперва Ада подумала, что она умерла, но вскоре заметила, что старуха дышит, она спала. И это было очень необычно, ибо сидела она за маленьким столиком, на котором стояла потушенная свеча и лежала колода карт. А перед столиком стоял табурет.

У старухи была смуглая кожа, испещрённая морщинами, провисшая и дряблая. Но она не была отталкивающей, если не считать рыбьих глаз и их пробирающего до костей взгляда. Она была похожа на цыганку, но Ада не была в этом уверенна, цыган она видела лишь по телевизору и в интернете. Её длинные волосы растрепанными колтунами ложились на плечи, который были покрыты красивым щёлоковым платком с настолько замысловатым узором, что невольно можно было засмотреться на него. В волосах старухи ещё проскальзывали чёрные пряди, которые напоминали о том, что она не всегда была старухой.

«Зачем этой слепой лампа?» ‒ подумала Ада. Она осторожно помахала рукой в дверном проёме. Старуха никак не отреагировала. Ада злорадно улыбнулась. А затем быстро перешагнула на другую сторону проёма. Ещё раз убедившись, что старуха спит, Ада осмелела окончательно. Она направилась к плитке.

Сковородка была ещё теплая, похоже старуха приготовила котлеты их совсем недавно, возможно на утро. От запаха котлет Аду снова скрутил приступ голодной боли. В душе она принялась ругать себя за свою глупость. Ей не стоило отказываться от еды. Ведь она не съела ни грамма из той туши, что принесли Яник и Войтек. И сейчас она понимала, как глупо это было. Она всё оставляла ребятам, а сама не пила даже бульона. Глупые идеалы, которыми она жила до войны, были шагом к гибели здесь. Раньше она переносило голод нормально, растительной пиши и немного птичьего мяса хватало ей, но не сейчас. Организм восстал против неё. И от боли, Ада чуть было не упала. С мыслью, что старуха не заметит пропажи пары котлет, Ада схватила одну из них.

В её разуме сомнений уже не было. Она первобытной яростью вцепилась в котлету. Тёплый сок и жир хлынули в её рот. Мозг отреагировал на такое экстазом. Ада закатила глаза, от удовольствия. Жадно за один присест она съела остаток котлеты. Желудок утих, боль отступила. Но на её место пришла слабость, словно она съела три тарелки таких котлет. Ада не могла этого видеть, но старуха в комнате улыбнулась, обнажив свои жёлтые зубы.

Ада взяла из пачки, лежавшей на столе, несколько салфеток, и завернула в неё ещё одну котлету. Она спрятала её во внутренний карман куртки. Надеясь, поделится с Волком, но невольно она решила, что делится этим она не хочет.

Тут её внимание привлекла книжная полка слева над окном. Ада подошла к ней и её глаза расширились. Между кучи кулинарных книг стояла маленькая книжонка в старом картонном переплёте. «Лекарственные растения западной СССР». Это было то, что так не хватало Аде. Со времён СССР растения здесь вряд ли изменились. Преградой здесь был только язык. Книга была на русском, но познаний Ады хватало на разговорный уровень, а с трудными местами всегда можно было попросить Волка о помощи. Ада радостно скинула с плеч рюкзак, затем осторожно сняла с полки книгу и сунула её на дно рюкзака.

Затем она направилась в сторону шкафчика с красным крестом. Открыть его тихо оказалось, очень проблематично, каждое его движение вызывало у петель приступ агонии, переходивший в яростное тонкое визжание. Но всё же ей удалось открыть его без лишнего шума. И Аду снова ждал приятный сюрприз. Шкаф был под завязку набит лекарствами и медицинской утварью. Тут Ада церемонится не стала. Лекарства от гипертонии и ишемии сердца её не интересовали, их явно пила старуха и ей они были нужнее. А вот бинты, пластырь, йод, перекись, обезболивающие и многие другие препараты, для скорой помощи один за одним полетели в рюкзак Ады. Она даже нашла пузырёк с йодными таблетками, которые когда-то выдавали как радиопротектор. На всякий случай она прихватила и их.

В соседнем шкафчике обнаружился запас провизии. Здесь Аде пришлось быть более осторожной. Не все продукты можно было вынести бесшумно. Мясные консервы с тушёнкой и макароны спагетти ещё легли в рюкзак без шума, но вот пачки из картона с крупами было даже опасно брать. Напоследок она взяла одну банку засоленных огурцов. И осторожно застегнув рюкзак, закинула его на плечи. Ада уже собиралась вышмыгнуть из дома, через тоже окно, в которое и забралась.

Но внезапно в дверь постучали. Душа Ады ушла в пятки, колени затряслись. Стук вызвал у неё в голове поток мыслей, она даже испугалась, что Волка схватили, и теперь ищут её. Она даже забыла о тупой нарастающей боли появившийся у неё в животе. Ада осторожно подошла к стене рядом с дверью и прижалась к ней. Стук повторился, уже громче и настойчивее.

Старуха дрогнула в кресле.

‒ Входи, ‒ сказала она громким скрипучем голосом. И слегка потянулась в кресле, не отрывая рук от подлокотников.

Голос старухи напомнил Аде её собственную бабушку. Которая говорила и рассказывала сказки таким же скрипучим и добрым голосом. Но страх Ады пересилил приятные воспоминания детства. Дверь дома заскрипела и на пороге послышались чьи-то тяжёлые шаги.

‒ Доброй ночи, Ядвига, ‒ сказал вошедший, тихим уставшим голосом, принадлежавшему не молодому мужчине.

‒ Здравствуй, Казимир, здравствуй. Зачем ты пожаловал в столь поздний час? Зачем беспокоишь старую Ядвигу? ‒ спросила старуха, словно её тут не было и вовсе.

Теперь Ада догадалась зачем здесь висела горящая лампа, старуха ждала этого человека. Чтобы она сейчас не говорила, она знала, что он придёт этой ночью. От этой мысли Аде стало ещё хуже. Она была отрезана от единственного пути к бегству. И если старуха не представляла опасности, то мужчина был уже проблемой.

‒ А ты, мол, не знаешь? ‒ насмешливо ответил Казимир, его шаги медленно приближались к старухе и кухне.

‒ Знаю. Но ты садись, в ногах правды мало. И разговор будет не простой, ‒ передоложила старуха, беря со стола колоду карт и начиная их искусно тасовать. В старых длинный пальцах они танцевали свой загадочный вальс, словно обрели жизнь. Старуха зловеще улыбалась, когда Казимир со скрипом отодвинул табурет и сел перед старухой, сложив руки на груди.

‒ В детстве, мы звали тебя тёткой Ягой. И тогда ты была не менее зловещей чем сейчас, ‒ сказал Казимир довольно усмехнувшись.

‒ Да… ‒ протянула старуха. ‒ Вы всегда меня боялись, даже когда я была зрячей. А теперь и подавно.

Рыбьи глаза старухи блеснули злорадным огоньком. Она протянула колоду Казимиру. Тот с брезгливостью сдвинул её одним пальцем. Старуха отложила в сторону часть сдвинутых карт и раскинула по столу остальные.

‒ Зажги свечу, ‒ попросила она, но даже Ада услышала в этих словах приказ.

Казимир повиновался. Достав из кармана газовую зажигалку, он подпалил огарок свечи в подсвечники. Огонёк неохотно подхватился и начал медленно увеличивается. Тени заиграли на лице старухи, нагнав и без того ненужной жути, но Казимир был спокоен, он словно насмехался над старой цыганкой.

‒ Ты пришёл узнать о Жеке? ‒ спросила Ядвига.

‒ Очевидно, ‒ кивнул Казимир, ‒ вся деревня об этом и говорит. А вот заставить вас, староверов, в лес пойти, парня искать, полный геморрой.

‒ Он вернётся сам, ‒ сказала старуха, перевернув две карты, ‒ но уже не тем мальчиком, что вошёл в лес. Тёмные силы избрали его. Вернётся он мужчиной. Но никогда больше не возлежит он с женщиной и не зачнёт ребёнка, ибо сердце его станет камнем.

‒ Бред, ‒ отмахнулся Казимир.

‒ Не дерзи! ‒ рявкнула старуха. ‒ Если не веришь в мою силу, староста, можешь уходить.

‒ Староста… ‒ повторил Казимир, и задумчиво почесал подбородок. ‒ Так меня называешь только ты. Ответь лучше почему. Мой отец был последним старостой, а я председатель.

‒ Слово изменилось, а суть осталась. Ты и отец твой, и дед, все были старостами. Когда немцы пришли, они твою бабку изнасиловали и убили, а деда повесили. А потом отца назначали старостой. А сейчас времена не лучше, и на тебя это бремя ляжет, но всему своё время.

‒ Ладно я подожду, ‒ согласился Казимир. ‒ Тогда ответь, что за тёмная сила живет в лесу? И почему мы туда пойти не можем?

‒ Этот лес не для вас, ‒ предостерегающе ответила старуха. ‒ И для нас он таковым пока не будет. Тебе мало истории Меника?

‒ А это тебе кто рассказал? ‒ удивился староста. ‒ Кто-то из амбулатории? Ганна? Вот курва! Ну я ей!

‒ Не Ганна, ‒ резко отрезала Ядвига. ‒ Карты мне всё поведали.

‒ И ты ничего не сказала?! Ты могла это предотвратить!

‒ Не могла. Я вижу, то, что будет, то, что может быть и то, что обязательно случится. Этого было не изменить. И ты здесь не просто так. Мне нужно тебе кое-что поведать.

‒ Так в лесу кто-то есть? Говори быстро, кто?! ‒ Казимир чуть не ударил по столу кулаком. ‒ Патриоты? Военные? Бандиты?!

‒ Несомненно, приют люди нашли в этом лесу, ‒ Ядвига перевернула ещё несколько карт. ‒ Они нам не враги, хоть и желания их скверны. Их мало, но Тьма что гуляет меж деревьев в руинах прошлых лет благоволит им. Нас же, она ненавидит. Ненужно испытывать судьбу, Староста, поля дадут нам пищу, река даст воду, но лес заберёт жизни. Подожди до завтра. Жека вернётся. И тогда ты сам убедишься в моих словах.

‒ Значит в лесу всё же есть люди, ‒ не унимался Казимир, словно слушал Ядвигу через раз. ‒ Сколько?

‒ Двенадцать, восемь из них уже обречены, хоть и сами этого не знают, ‒ сказала старуха, и ноги Ады подкосились. Она поверила её словам, она знала, что старуха не врёт.

‒ Ядвига, сейчас идёт война, люди умирают каждый день. Но я хочу знать, стоит ли нам опасается грабежа?

‒ Не в коем разе, ‒ помотала головой старуха. ‒ Но не забывайте о милосердии. Иногда надо мирится с утратой.

‒ Чёрт, ты можешь говорить нормально, конкретно? Без этих твоих цыганских ужимок? ‒ разозлился Казимир.

‒ Если я не буду туманна, то что можно изменить, станет необратимым, ‒ предостерегла его старуха.

‒ Хорошо, вижу я от тебя больше ничего не добьюсь, ‒ Казимир начал подниматься с табуретки, но Ядвига резко, с невероятно прытью схватила его за руку.

‒ Дослушай, староста, я пытаюсь помочь. Прояви терпение, дай картам договорить, ‒ сказала она. Казимир с минуту поколебался, но всё же сел назад.

‒ Война рвёт мир на части. Братья убивают братьев. Мы укрыты здесь далеко от мира, далеко от смерти. Но скоро она пожалует и к нам. Придет человек, всадник на железном скакуне. Его помыслы черны как ночь, а душа ещё чернее, ‒ старуха перевернула одну из карт, и протянула её Казимиру. ‒ Это сам дьявол во плоти.

Пламя лампе задребезжало, а свеча потухла.

‒ Нет от него спасения, староста. Но есть надежда. Твоя дочь, должна уйти из деревни. Пусть встанет на пути и идёт пока не выбьется из сил. Только так ты можешь спасти её. Молю тебя, вверься словам старухи, спаси её, ‒ голос Ядвиги задрожал, она умоляла его. Но староста лишь скептически хмыкнул.

‒ Я не выгоню свою дочь из дома, ‒ презрительно изрёк он. ‒ Не бывать этому. Только через мой труп!

‒ Да будет так, староста, ‒ понурив голову ответила Ядвига. ‒ Ты сам подпишешь свой приговор. Но всё же есть надежда, остановить воина смерти. Лишь четверо достойны кинуть вызов его силе. И тогда есть шанс на спасение нас всех.

‒ И кто же это? ‒ с ехидным любопытством, спросил Казимир.

‒ Шут, истязаемый болью, ‒ сказала Ядвига, выкладывая на стол карты из лежащей в стороне части колоды. ‒ Зверь, проклятый всеми, дева, рождённая кровью, и воин, ставленник ночи. А теперь ступай, мне нужно отдохнуть.

‒ Бред, ‒ Казимир поднялся и направился к двери. Напоследок он громко хлопнул ею. Ада вздрогнула и чуть было не вскрикнула.

Она осторожно заглянула в комнату. Ядвига смотрела на карты, разложенные на столе. Хоть её глаза и не видели, Ада знала, что она сейчас смотрит на нечто большее, чем просто картонки. Ада поняла, что слова, произнесённые старухой, были адресованы не только Казимиру. Она не могла не вдумываться в их зловещий смысл.

И от этого ей только быстрее хотелось выбраться из дома этой колдуньи. Ада быстро прошмыгнула к окну. Убедившись, что на улице её не поджидают, она прыгнула в него и оказалась на траве. Оглянувшись, она поняла, что старуха не пошла на кухню. Ада быстро бросилась к забору и перемахнув через него, быстро направилась к точке встречи с Волком.

По дороге, темнота казалась ей пугающей и необычной. Ада привыкла к ней, но здесь, в деревне, что-то было не так. Она словно пожирала предметы, и потом выплёвывала их в неё. Ей было страшно, она вроде как понимала, что людей она не встретит на задворках в столь поздний час, но что-то неведомое таилось в этой темноте. То, что Ада не могла понять или описать. Она ругала себя за то, что так поспешно убежала из дома старухи, и за то, что поверила в эти бредни, позволив себя напугать. Теперь ей казалось, что Казимир прав, старуха просто спятила. А Ада, как дурочка поверила в эти туманные фразы.

Внезапно её скрутила резкая боль в животе. Ада остановилась и прижалась к забору. Боль была сильная, и напоминала голод. Но с другой стороны её немного подташнивало. В животе забурлило, появилась тяжесть, словно она проглотила камень. Положив руку на живот Ада поняла, что он сильно вздулся, это чувствовалось даже через куртку. Чтобы унять боль, Ада достала из кармана отложенную на потом котлету, и развернув её съела. Салфетки она спрятала назад во внутренний карман, чтобы не оставлять улик. Боль утихла, но вздутие осталось. Ада ослабила ремень на штанах и пошла дальше.

Подойдя к зданию магазина, а теперь она уже не сомневалась, что это именно магазин, она приблизилась к одному из задних окон. Решётка с него была снята и стояла прямо под подоконником. Ада удивилась, как Волк умудрился снять такую тяжёлую железяку один и не поднять тревогу. Она подошла поближе. Деревянная рама была настежь открыта. В местах, где были запирающие ручки, дерево было раскурочено ножом. Похоже это было для Волка плёвым делом, рамы не меняли с восьмидесятых, а может и с семидесятых. Но датчик сигнализации на них всё же был. Но даже разомкнутый и без электричества тревогу он не включал. В темноте оконного проёма, слышалась возня. Ада подошла в плотную к окну.

‒ Волк? ‒ тихо позвала она его.

В ответ последовал звук передёргивающегося затвора. И из проёма высунулось дуло автомата.

‒ Ты чего пугаешь? Точка сбора в метрах пяти отсюда, ‒ послышался тихий, но взволнованный голос Волка. ‒ Ладно, давай лучше подсоби.

Дуло исчезло в темноте, и похоже по полу тащили, что-то тяжёлое. Через мгновение в окне появился торец рюкзака. Даже от сюда Ада видела, что он бы раздут до придела. Волк даже засунул какие-то двухлитровые бутылки в боковые карманы. Молнии были так натянуты, что казалось вот-вот треснут. Ада подхватила рюкзак и быстро пожалела об этом. Весел он, наверное, килограмм пятьдесят. Хотя Ада явно преувеличивала. Она осторожно поставила его на землю и выпрямилась.

‒ Зачем тебе столько? ‒ недовольно спросила она.

‒ Чтобы больше сюда не ходить. Я тут у них раздербанил склад медикаментов и консервов. Витаминов теперь у нас жопой жуй, а им они и без надобности, ‒ в оконном проёме появился силуэт Волка, на корточках и с автоматом на перевес.

‒ Жадина, ‒ заметила Ада, но словила сама себя на мысли, что поступила только-что так же.

‒ Да, только там у них в морозилке ещё и трупы лежат, ‒ Волк показал большим пальцем за спину, и осторожно спустился из окна на асфальт близ дома.

‒ Ты думаешь они опустились до каннибализма? ‒ с ужасом спросила Ада.

‒ А хрен их знает. Проверять я уж точно это не хочу, ‒ Волк прикрыл окно.

‒ Решётку вернёшь?

‒ Нет, слишком опасно, я и снял то её чудом. Давай, помоги мне.

Ада помогла Волку закинуть на плече его тяжеленный рюкзак. Шов, которым она заштопала его рюкзак, мужественно держался, удерживая внутри добычу волка. Про себя она похвалила свою работу.

‒ Ты точно это унесёшь, ‒ заботливо спросила она.

‒ Точно. Пошли к нашим. Выдвигаемся, ‒ Волк отдал приказ будничным тоном и задал направление.

Дорога через луг была в этот раз самой обычной. Ни тумана, ни призраков. Ада ругала себя за разыгравшиеся воображение, но всё же сохраняла настороженность. На возвышенность леса им пришлось взбираться буквально на четвереньках. Тяжёлые рюкзаки и крутой подъем сделали своё дурное дело. У самой вершины Ада внезапно потеряла равновесие, и чуть не полетела вниз. Волк в последний момент, схватившись за дерево, перехватил её руку и втянул на верх.

Напоследок, стоя в укрытии привычных им деревьев, они снова взглянули на деревню. Но в кромешной тьме они даже не смогли разглядеть очертания домиков. Ни в одном окне не горел свет. Словно поселение растворилась, подобно миражу на этом пустыре. Но Аде всё ровно казалось, что кто-то наблюдает за ней из тьмы. Волк коснулся её плеча и кивком головы показал, что надо уходить. Ада кивнула в ответ. И они растворились в ночном лесу.

***

Яник проснулся от звука упавшего в костёр полена. Он вылез из-под одеяла и осмотрелся заспанными глазами. Сегодня он и не собирался идти к Тени, он знал, что она будет присматривать за его друзьями. Но чего он не ожидал, так это сидящего у окна Войтека. Тот напряжённо всматривался в темноту. Лицо его искажала непривычная для него озабоченность и тревожность.

‒ Войтек, иди спать. Они сегодня не вернутся, ‒ сказал Яник.

‒ Спи сам, ‒ огрызнулся Войтек. ‒ Я всё ровно не усну, пока не вымотаюсь. Тяжёлая ночь сегодня. Душная.

‒ Не придумывая. Я знаю ты волнуешься за них.

‒ Волнуюсь… Зря мы их отпустили. Глупо это… ‒ Войтек тяжело вздохнул. Только сейчас Яник заметил, что он сжимает в руках автомат, в боевом положении.

‒ Войтек, ты в кого стрелять то собрался? ‒ спросил Яник, под ложечкой у него неприятно засосало. Вспомнился недавний разговор с Волком в лесу.

‒ В себя… Мне страшно, Яник… ‒ голос Войтека дрогнул.

‒ Чего ты боишься? ‒ спросил Яник, выбираясь из-под одеяла.

‒ Смерти… Я в рай и ад не верю, но меня пугает темнота. Я боюсь, что там за гранью ничего нет. Что вся наша жизнь пустая, понимаешь? ‒ Войтек посмотрел на Яника с какой-то странной вопрошающей надеждой. И Яник кивнул в ответ. ‒ Мы все верим, что потом что-то будет. А я думаю, что потом всё… Завершение работы, конец вечности. Только темнота. Небытие. И от этого мне больно. Значит все жизни, которые прервались, они просто заканчиваются… Вот так вот глупо, в одночасье. И нет больше…

Войтек замолчал. Было видно, как он борется со слезами.

‒ Войтек, это не так, ‒ Яник похлопал Войтека по плечу. ‒ Выше нос. Я знал одну девушку, так она говорила, что смерть — это не конец. Нет завершение работы, просто переход на другой уровень. И если мы будем открыты для нового, мы можем найти там много всего интересного.

‒ Она всегда была открыта для нового… ‒ тихо прошептал Войтек, Яник не услышал его, а потом добавил: ‒ Откуда твоя знакомая это знает?

‒ Она была мертва… Долго, ‒ выкрутился Яник.

‒ Наверное стоит ей поверить, раз ты так говоришь. Друг, я верю тебе. И очень надеюсь, что ты не обманываешь меня.

‒ Не обманываю, ‒ Яник улыбнулся ему и Войтек немного приободрился. ‒ А теперь давай поспим. Утро ещё не скоро.

Войтек наконец опустил Автомат и волоча его за собой пошёл к лежанке. Он рухнул на неё как подкошенный и мгновенно уснул. Яник заметил несколько глубоких царапин на его предплечьях. Было похоже, что он сам себе нанёс эти раны. Яник тяжело вздохнул. Тяжело было видеть Войтека в таком состоянии. Похоже постоянный адреналин и непривычность держало его в тонусе. Его циничность была защитой, и он успешно бежал от чего-то. Но сейчас это что-то его нагнало и терзало его душу. Это было страшно, и Яник был бессилен. Возможно, если бы он хотя бы узнал, о том, что беспокоит парня, он смог бы ему помочь, или может стоит попросить помощи у Тени.

‒ Дай ему время, ‒ послышался мягкий шёпот из тёмного угла комнаты. ‒ А сам ложись спать.

Яник кивнул и забрался по одеяло.

‒ Спокойной ночи, друг, ‒ сказал он, глядя на спящего Войтека и тихо добавил, ‒ и тебе, Тень.

***

Волк и Ада шли назад по собственным следам. Ночной лес казался им убежищем. Волк держал Аду за руку и указывал ей на препятствия. Адреналин, оставшийся у обоих после вылазки, потихоньку выветривался. Они весело болтали, уже не особо заботясь о безопасности и делились впечатлениями. Ада рассказала Волку о том, что услышала в доме Ядвиги, и Волк слегка встревожился. Но чем дальше они углублялись в лес, тем больше это походило на какой-то фарс, словно старуха разыграла Аду. Аде и самой эта ситуация начала казаться до смешного абсурдной. А Волк уже и забыл о том, что здесь может охотится какая-то упырица. Им вдвоём сейчас и море было по колено.

Тяжёлые рюкзаки немного тормозили их и периодически они останавливались, чтобы привести дух. Но всё же их путь назад был быстрее. Но потом Ада начала чувствовать боль в животе, сперва слабую ноющую, она даже не придавала ей значения. Но потом она начала становится всё сильнее и настойчивее.

Волк поднял взгляд к небу и заметил между сосен группку летучих мышей. Он улыбнулся.

‒ Волк, а какие девушки тебе нравились в юности? ‒ спросила Ада, чтобы отвлечься от очередного приступа спастической боли.

‒ Клыкастые, ‒ улыбнулся Волк. ‒ Мне всегда нравились вампирши. И готессы.

‒ Вот уж не подумала бы, ‒ улыбнулась Ада. ‒ Но я-то не похожа на вампиршу.

‒ Это было давно. Да тогда мне нравились готессы и эмо, потом как-то переросло. Но вот вампирши… Это мой любимый фетиш.

‒ И, позволь спросить, откуда у тебя такие вкусы?

‒ Не знаю, ‒ пожал плечами Волк. ‒ Наверное увидел в детстве к каком-нибудь шоу или мультике. Вот и влилось в сознание. Мы ведь не всегда знаем от куда у нас те или иные вкусы.

‒ Я бы хотела быть для тебя вампиршей, ‒ мечтательно произнесла Ада. ‒ Вот только чёрный мне не идёт. Так что красится не проси.

‒ Но бывают ведь и вампирши-блондинки, ‒ ответил Волк и хихикнул. ‒ Всё ровно ты и без клыков прекрасна.

‒ Спасибо, ‒ ответила Ада. ‒ Долго нам ещё?

‒ Вон впереди валежник, скоро придём, ‒ успокоил её Волк. ‒ А какие парни нравились тебе?

‒ Стройные, подкаченные, с красивой причёской и упругой задницей. Скукотище, одним словом. У тебя фетиш куда интереснее.

‒ Но я ведь не похож на такого? ‒ удивился Волк.

‒ У тебя такая душа, ‒ игриво ответила Ада. Она крепче сжала его руку, чтобы побороть приступ боли, а Волк решил, что это проявление привязанности.

‒ Ты устала? ‒ заботливо спросил он.

‒ Нет, дойдём я думаю, ‒ ответила она, не давая ему понять о своём состоянии.

На востоке за деревьями незаметно возникли первые робкие лучи солнца. Они нежно осветили небо, и звёзды начали гаснуть одна за одной. Тьма расступалась прямо на глазах. Ночные страхи отступали вместе с ней. Лес снова становился радостно зелёным. Но Ада чувствовала, что ей становится всё хуже. Боли становились постоянными, а их сила, с пугающей скоростью, увеличивалась. Ей казалось, что она вот-вот лопнет от напряжения. Появилось тошнота и зловонная отрыжка. Ада пыталась спрятать это от Волка. Но он всё же заметил, что с ней что-то не так.

‒ Что с тобой? ‒ спросил он с беспокойством в голосе.

‒ Просто утомилась, ‒ сквозь боль улыбнулась она. ‒ Давай дойдём до замка. Мне, наверное, надо прилечь.

На лбу Ады выступила испарина. Большие градины пота покатились по её лбу. Вскоре брови перестали защищать её от влаги и пот начал затекать в глаза. Волк прибавил шагу. К счастью, замок был близко. Уже расцвело, когда Волк, буквально волоча Аду на буксире, перешел через мост. Он скинул свой рюкзак у ворот, поставил рядом с ним автомат, который всё время нес в руках, так как не мог закинуть его на спину. Помог Аде скинуть свою ношу. Внезапно она вскрикнула и, схватившись за живот, скорчилась от боли. Волк в последний момент успел подхватить её. Ада потеряла сознание. Волк схватил её почти ничего не весящее тело на руки и побежал в замок, зовя на помощь Яника и Войтека.

Яник и Войтек уже столпились у двери, когда Волк вбежал в комнату, растолкав их. Волк положил Аду на стол. Войтек с Яником обступили их.

‒ Что случилось? Её ранили?! ‒ с ужасом вскричал Войтек.

‒ Нет, не знаю… ‒ Волк был в растерянности, глядя как корчится Ада на столе, сжимаясь в позе зародыша. ‒ Ей просто стало плохо. Я не знаю… Ада, милая, что с тобой?!

‒ Живот… ‒ прохрипела девушка и снова застонала, из глаз её потекли слёзы.

‒ Что это за запах? ‒ спросил Войтек, слегка отшатнувшись. ‒ Чувствуете?

Волк и Яник принюхались.

‒ Мясо! ‒ догадался Яник. ‒ Жареное мясо.

Волк быстро ощупал карманы Ады. Во внутреннем кармане он нащупал какую-то промасленную салфетку и вытащил её. Немедля не секунды он приложил её к носу. Затянувшись запахом жаренного масла и мяса, он передал её Янику.

‒ Ты прав, это мясо, ‒ мрачно сказал он. ‒ Ада, зачем? Почему ты не слушала меня?

Ада лишь жалобно застонала. Яник тоже понюхал салфетку.

‒ Если она ела мясо, да в таких количествах, после голода… Волк, надо её раздеть! ‒ Яник бросился к Аде, но Волк закрыл её от него и попытался его оттолкнуть. ‒ Волк, мать твою, сейчас не время играть в моралистов!

‒ Я сам… ‒ ответил Волк.

Он расстегнул её куртку и начал стаскивать с неё майку. Яник помог снять с Ады ботинки и штаны. Войтек с ужасом наблюдал за их действиями, не зная, как помочь. Он понимал, что сейчас может хотя бы не мешать.

‒ Волк, живот… ‒ Яник указал на вздутый живот Ады. ‒ Он не симметричен.

Волк и Яник переглянулись, в их глазах был страх. Волк уже всё понял. Но Войтек ничего не понимал, он просто смотрел то на Волка, то на Яника, со страхом и трепетом, он понял, что случилось нечто ужасное.

‒ Что с ней? ‒ спросил он, но ответа не последовало и тогда он закричал. ‒ Что, курва, с ней происходит?! Что всё это значит?!

Волк и Яник посмотрели на него. И от этого Войтек чуть не упал без чувств, это были взгляды людей, которые столкнулись с неминуемой смертью. Так смотрят люди собравшиеся вокруг постели уходящего больного.

‒ Что с ней? ‒ жалостно спросил Войтек, чувствуя, как ноги подкашиваются под ним.

‒ Перекрут петель кишечника. Или заворот кишок по-простому, ‒ пояснил Яник. ‒ Вот почему, мы едим по ложке после дней голода. Если мы просто переедим, то у нас максимум заболят животы. Но если сесть тяжёлой жирной пиши… Это смерть…

Войтек сполз по стенки на пол. Волк обнял Аду за голову и прижал к себе. По щекам его текли слёзы.