Тук-тук-тук

— Па, стучат!

— А?

— Стучат! В окно стучат!

— Чего ты…

Семен продирает глаза, черт принес этого мелкого, нахлопать бы по первое число, а нельзя, мелкий же.

— Стучат!

Семен продирает глаза, кто стучит, где стучат, пошли все на хрен, ишь, расстучались, дятлы. Сосед, поди, опять, дай-дай-дай до получки…

— Спать… спать иди…

— В окно стучат!

Семен подскакивает, ах ты ж черт, этого еще не хватало. Позавчера Антиповых обчистили, похоже, и до нашей кваритрушки доберутся. Идет к окну, думает, зря с собой двустволку не взял, да где её взять-то, нет в доме никакой двустволки-то.

Отдергивает занавеску.

Ничего нет.

Переводит дух.

— А-а, это ж капель… вишь, не видно никого, а тукает… спать давай иди.

Мелкий идет спать. Стучит в окно, тук-тук-тук.

— Маама, ма!

Инга просыпается, ну что такое опять…

— А?

— Стучат!

Инга соскакивает с постели, плетется к двери, на ходу нашаривая халат, кого опять нелегкая принесла…

— Да нет! В окно стучат!

У Инги холодеет в груди. Это новенькое что-то. В окно. Ни раньше, ни позже, когда Димка на вахте, или знали они, что Димка на вахте…

— Спать… спать иди.

— Да ма, стучат!

— Да поняла я, поняла… иди, иди…

Инга прихватывает с кухни ножичек, подходит к окну. И сил нет отдернуть занавеску, сил нет посмотреть, лучше бы стоять так целую вечность…

Инга отдергивает штору.

Вздрагивает.

Никого нет.

Переводит дух, говорит про себя:

— Капель.

— Ма?

— Капель, капель… спи.

— А тама Бабай! Бабай!

Что за черт… поднимаюсь на постели, Никуська тянет меня за руку, вопит, бабай-бабай-бабай…

— Чего ты?

— Бабай! Тама, тама!

Мысленно хлопаю себя по лбу, ах ты ж долбанный ты ж на хрен, сам виноват, нарассказывал Никуське вечером про бабая истории всякие, запугал пацаненка. В кого он такой пуганый уродился, сколько не приучаю храбрым быть, ни в какую. Вот и теперь…

А ты ему кулаком по морде, р-раз…

Никуська закусывает губы, вот-вот разревется.

— Ба-а-аба-а-ай…

Приотдергиваю одеяло.

— Ну рядом ложись давай, бабай придет, я его кулаком рраз…

— В окно… в окно стучит!

Прислушиваюсь.

Не верю себе, быть того не может…

Тук-тук-тук…

Черт…

Иду к окну, спрашиваю себя, что я делаю, что я вообще там забыл, у окна. Хочу отдернуть занавеску, чувствую, не могу, а если и правда бабай…

Тьфу ты черт…

Что я себе напридумывал, в самом-то деле…

А ведь было же, было, вот так же маленький прибегал к мамке, а-а-а, а бабай… и тогда и правда чудилось, ползет из-под кровати что-то огромное, черное, мохнатое, что-то… да нет, не кот, какой кот, отродясь не было у нас дома никакого кота…

Отдергиваю занавеску.

Смотрю.

Прошибает холодный пот.

Никого нет.

— Нет никого… тьфу на тебя, это ж капель тут, чего ты как маленький, чесслово… капель…

— А ба…

— А нет никакого бабая.

— А ты говорил…

— Мало ли чего говорил… спать, спать иди, а то заберет ба… м-м-м… вставать завтра рано.

Смотрю на окно, чудно все-таки, никого нет, а стучит.

Тук-тук-тук.

Тук-тук-тук.

— Не откроют. Не пустят.

— А ты еще попробуй… постучи!

— Да задолбался уже стучать-то! Уже кому только не стучали-то…

— И чего? Прикажешь с пустыми руками возвращаться? Пусть погибает народ, да?

— А что предлагаешь?

— Давай еще попробуем. Быть не может, чтобы никто здесь не жил… быть не может, чтоб все дома пустые.

Две прозрачные тени скользят вдоль стен, стучат в окна.

Тук-тук-тук.

2014 г.