Мертвый город

Это отрывок из повести "A.L.I.V.E.: Записки о старом мире" Полную повесть можно найти тут (https://ridero.ru/books/a_l_i_v_e/) или написать мне в личные сообщения.

Город был холодным. Утром бетонные основания зданий казались серыми грязными льдинами. В центре этого некогда живого организма, одной из колыбелей людской цивилизации, из-за маленького и тусклого солнца было особенно холодно. Бездушные остатки былых строений эпохи великой урбанизации покосились, проржавели, местами поглощены лианами и деревьями, ныне служили лишь гнездами, укрытиями и норами диким зверям. В подвалах и в целом под землей жили колонии огромных крыс, ночью они иногда выбирались на поверхность, однако стоит заметить, это «иногда» было очень-очень редким. Крысы и огромные вороны не были великой опасностью, страшнее всего были дикие собаки, спустя век своего дикого, лишенного человеческой заботы существования, они были злее и куда свирепее белых волков пустошей. Но хоть и были злыми, всегда голодными, боялись они нападать на нас, если стая их была небольшая. Но если встретишь стаю большую, то более ничего ты на своем пути не увидишь. Мы уже столкнулись с парой мелких стай, и несколько показательных выстрелов в воздух сделали свое дело, стаи те разбежались, и мы смогли пройти дальше. А дальше начинались окраины, тут не было высоких зданий, лишь мелкие, в основном это были спальные районы, давным-давно предки здесь проводили свое утро и вечер, спали и просыпались, но день их всегда был в центре города.

Мы вышли из города, направились дальше на восток. Я тогда особенно не понимал нашей конечной цели. Но Лайнус преследовал цель, пока я не знал какую, но вскоре ко мне пришла правда о целях моего спутника. Давайте я сразу скажу немного об этих целях, чтобы вы лучше понимали мотивацию Лайнуса. Если кратко, то он искал древний город, про который я уже писал здесь. Город этот первый, что стал заброшенным на всей нашей планете задолго до того, как случился Раскол мира на территории городов и остальной мир — Дикоземье. Вот туда и хотел попасть мой спутник. Он верил, что на землях вокруг этого города и в нем самом природа не настолько буйная и опасная, как во всем остальном Старом мире, но и не настолько слабая, как в наших родных землях шести городов. Этакий парадиз, где мы сможем жить еще лучше, чем мы живем сейчас. А вот почему так считал он так, вы узнаете позже.

Мне тогда особенно никакие цели в голову не приходили, за эти два дня я совсем забылся, забыл про родной дом, будто я там никогда и не жил. Моя единственная на тот момент цель — идти и идти, продвигаться, не останавливаясь. Насчет Лайнуса я особенно не думал, было лишь приятно поболтать хоть с кем-то у костра, даже если и человек этот полностью незнакомый тебе. Тем более что и сам я был совершенно таким же для него. Убивать он меня, видимо, не хотел, да и зачем? У меня ничего не было. В тот момент после посещения первого осколка цивилизации предков он лишь сказал мне, что нам стоит и дальше идти через города, потому что при всей своей неприглядности и опасности были они дружелюбными к людям больше всего, что есть в этих гиблых местах. Видимо, еще помнили нас.

Мы прошли еще городов десять, странствовали мы уже порядка 2-3 месяцев к тому времени. Города те были не особо приметные, как бы копии друг друга, но сейчас уже старые и ржавые копии. Но вскоре мы пришли к истинно мертвому городу, к городу — Полесье.Предки, кажется звали его Припятью. К тому времени на нашем счету уже были и встречи со стаями голодных крыс, что мы успели отпугнуть пожаром, который пришлось создать, сжигая чуть ли не полстепи сухой травы. Была та история как раз в полях, ныне степь, ибо ничего там уже не растет, кроме сухой травы. Крысы те жили в трубах, что орошали очень давно эти луга. В трубах теплее, чем в полях, что славятся холодными ветрами. Но, видимо, голодали те крысы уже долго, что как только учуяли двух людей, так сразу же и собрали свое черно-серое воинство и бросились на нас. Ух, еле-еле ушли, даже страшно вспоминать. Встретились мы и со стаей голубей, что в этих землях со степного орла, голуби эти сейчас могут есть не только хлеб да мусор, не отказались и поклевать наши шеи, но один подстреленный, ушедший нам на ужин их собрат отбил им аппетит. Да, было много встреч с хозяевами этих диких, недружелюбных к человеку земель, однако истории эти не такие страшные и загадочные, как та, последняя, что была как раз в городе, который первым стал недружелюбен к людям — в Полесье.

Город этот был тихим, холодным и голым, листва опала, наступал холодный ноябрь. Деревья, что бетонные столпы, с серыми стволами, со слегка отливающими бурыми оттенками — то были тополя. В ту эпоху, очень давнюю, еще XX веке, очень любили сажать тополя в городах. Порода эта очень неприхотлива, растет во многих климатических зонах, растет весьма быстро. И чтобы быстрее озеленить свои бетонные полисы, люди здесь сажали именно тополя. Серые каменные тротуары, что шли вдоль очень древних улиц, настолько растрескались и разрушились, что сейчас напоминали кусочки очень мелкой бесцветной мозаики. Повсюду по ним и дорогам росла трава, которая, собственно, и разрушала их, как вода разрушает камни, делая из них песок. Место это было с такой тяжелой атмосферой, давило на сознание, повсюду слышался звонкий смех детей, словно призраком, будто они бегут по этим тротуарам в школу, а потом в обед домой. Знаете, у наших предков же про этот город еще до Раскола мира было много легенд, некоторые дошли и до нас, жуткие, грустные легенды об утрате дома, о потерянных людях.

Дома были невысокие, в основном пятиэтажки, лишь в центре были так называемые многоэтажки. Дома эти были лабиринтом со дворами, где деревья оплетали почти весь город. Повсюду были оставленные следы спешки, будто люди бежали от чего-то… Мы же толком не знаем полной истории этого по-настоящему мертвого города. Нам известно лишь, что раньше здесь был ужасный радиационный фон, непригодный для жизни человека. Но сейчас он уже был близок к нормальному, пригодному для жизни, но не совсем. А как говорится: не верь ничему, что было сказано до слово «но». И видимо, тут это «но» в виде все еще весьма сильной радиации, мешая природе буйствовать, как она делала по всей остальной планете, за исключением лишь наших городов и территорий вокруг них. Лайнус же, как я уже рассказывал, верил, что радиации уже вообще здесь нет и все последствия взрыва, что создал этот город и территории вокруг него, исчезли. И тут образовалась земля, где природа развивается, как она должна, то есть не буйствует, но растет нормально, как она делала все время до Раскола мира. Почему он в это верил, скажу ниже, сейчас же вернемся к городу.

Мы проходили то, что когда-то было обширной овальной ареной, местом спорта, тем, что предки звали стадионом. Ныне бетонные плиты, по которым мы шли, полностью проросли травой, в данное время года уже весьма сухой и желтой. На одной из стен я увидел небольшую графику, рисунок, изображавший стаю оленей. И как сразу же мой взор упал на это весьма красивое искусство предков, послышался шелест в метрах 7-8 и я увидел маленькую бурую лань нормально размера без каких-либо аномалий. После этого инцидента я как-то стал замечать, что и вправду этот город отличается от тех, что мы посетили. Несмотря на тот факт, что он был первым оставлен предками уже очень-очень давно, он не разрушался так стремительно, как делали другие города Старого мира, почему? Другие осколки цивилизации предков были разрушены намного сильнее, небоскребы и дома покосились от гнета лиан, фундаменты проржавели от подводных вод, дороги местами ушли под власть болот, древние полисы ныне были почти непроходимыми. В Полесье же дело обстояло иначе, хоть асфальтные и бетонные дороги и тротуары проросли травой, потрескались, но все же оставалось в них что-то неподвластное природе, что-то, что хранило еще дух людей, которые построили их. Такой же была ситуация и с домами, внутри они были темные, разрушенные, но таилась в них еще полумертвая жизнь в тех оставленных людьми вещами: записках, детских игрушках. Однако эти же вещи наводили ужасную тоску, грусть и страх, ощущался город по-настоящему мертвым. Мы прошли к центру этого маленького города, это даже не полис, ибо был он слишком мал, чтобы называться полисом, но все же мы нашли в центре один высокий 15— или 16-этажный дом, на крыше которого мы и устроили привал. Костер разгорался все сильнее, согревая нас, ибо холод подступил жуткий, однако вид на округу был поразительным.

Пятиэтажные дома, словно нескончаемый лабиринт, обступал сухой серый, бурый лес тополей, но обступал все же заботливо, будто помня, что здесь когда-то жили люди, однако же деревья не стесняли себя и летом, ни пятиэтажек, ни каких-либо других зданий не было видно, лишь сплошной зеленый лес. Но сейчас город был пуст и холоден, самым ярким объектом его было колесо обозрения, чьи еще желтые кабинки цепляли и удерживали взор. Именно этот объект стал нашей целью. Или любопытство, или мой спутник имел какие-то неведомые мне цели насчет этого колеса, но решили мы идти именно к нему. Я, стоит заметить, редко предлагал маршруты и цели, лишь тенью следовал я за своим спутником, не беря и сторонясь ответственности лидера. Главное, что я помню насчет этого странного объекта, что он будто бы остался в тот первый день, когда его только открыли жителям этого некогда прекрасного и зеленого города. Казалось, я слышал эти детские возгласы детей в этом парке, суету родителей, следящих за своими чадами, парк словно не понимал, что ныне он заброшен. Нет, он как бы застыл в том своем дне, когда только открыли это жуткое колесо. Не знаю, чем оно такое жуткое, с виду было весьма обычное, металл да и все тут, но тот факт, что спустя уже несколько веков желтая краска кабинок все еще была на них, хоть и уже весьма потрепанная тягостью лет, вызывал ужасное, жуткое ощущение в моей душе. Путь до этого колеса был не близок. От места нашего последнего привала, кроме как странных звуков в отдалении, где деревья, что раньше были маленькими аллеями, превратились в глубокие рощи, мы ничего не слышали. А звуки эти, скорее всего, издавали дикие кабаны, которых я еще повстречал на обратном пути. Мы уже были близко к нашей цели, тут, дорогой читатель, скоро закончатся главы этой повести, но, возможно, начнутся главы другой.

Холодный ветер обдувал нас этим хмурым осенним утром. Солнце было пасмурным, серым, словно уже зимним, холодным и отстраненным от людей. Да, зимнее солнце, самое обманчивое, иной раз попадет луч на лицо — кажется, тепло, но тут же мгновением пропадает лик солнца не на день, но на недели, морозы обступают человека, как и гнетущие мысли. Знаете, мы же жители шести городов Нового мира никогда и не видели жуткого севера, жутких морозов, в некоторых места Дикоземья тот буйствует и властвует настолько сильно, что человеку там и дня не прожить, но не будем уходить от нашего повествования. Спустя час или полтора мы дошли до парка аттракционов города Полесье. Пустой холодный, покинутый всеми, но словно застывший в прошлом, тем и жуткий парк казался мне тем центром всей той атмосферы одиночества, покинутости и заброшенности. Всматриваясь в эти уже остатки былых сооружений, что предки строили, чтобы развлечься, особенно строили их для детей, чтобы те смогли отдохнуть на каникулах летом. У нас же сейчас такого нет, аттракционы признаны у нас опасными, ибо страх, что люди испытывали, катаясь на особо любимых своих аттракционах, вроде как и вреден для человека, так что…. Но не будем об этом сейчас. Пока я оглядывался и озирался, Лайнус решил взобраться на это желтое унылое странное колесо. Однако, увы, будто судьба не дала ему этого сделать, или сам он оступился, но уже под самый конец у самых верхних кабинок оступился Лайнус, человек, о котором я ничего толком и не знал, упал и разбился на смерть. Так закончилась судьба этого неоднозначного и до той минуты неведомого мне человека. Но мысли о том, что я так, в общем-то, и не знал, с кем провел эти самые долгие свои месяцы жизни. Мысли эти не успели долго задержаться в моей голове. Падая, рюкзак Лайнуса раскрылся, и из него много чего выпало, но самое важное не выпало, но сохранилось. Особо не пострадал от удара об землю планшет моего спутника, в котором я нашел его спасительный для меня дневник. Включив планшет и зайдя в приложение для заметок, я начал читать.