Всего лишь работа

Я часто просыпаюсь ночью весь в поту. Я сплю при свете, но от этого не легче. Я постоянно боюсь. Человек из прошлого, который привил мне эти кошмары, давно мёртв, но память о нём ещё долго будет жить во мне.

Меня зовут Лёша. Мне неловко говорить о моём прошлом. Я хочу рассказать, как изменилась моя жизнь, но сперва, о моих кошмарах. Когда я был ребёнком, мы с приятелем пошли вечером гулять. Он предложил посмотреть на звёзды из колодца, якобы их оттуда будет видно и до темноты. Я согласился. Он спустил меня по верёвке, но не удержал и рухнул вместе со мной вниз. Представьте себе ситуацию и то, что случилось дальше. Я выжил, как вы догадались, но мой приятель плавал намного хуже. Спустя почти сутки меня спасли. Я плавал внизу, слабый обессиленный, но я выжил. Я держался за тело утонувшего приятеля, и это стало спасением.

Часто я слышу хриплый голос. Иногда мне мерещиться, как утопленник идёт вдоль коридора, а с кончиков пальцев капает вода. Частые кошмары про воду, про смерть, и всё это неожиданно. Когда думаю, что лечение проходит успешно, когда думаю, что способен перебороть себя, мой собственный крик будит меня ночью.

Всё это сложно, ребята. И если вам скажут, что лечение будет быстрым и лёгким, не верьте. Лечение вы можете пройти, но вытащить камень из души намного сложнее.

— Добрый день, — сказала Диана Руденко, мой лечащий врач.

Я шёл к ней с надеждой. Я надеялся, что сеанс поможет, что мне станет лучше, но с каждым разом я приходил домой, и мои ночные кошмары повторялись, лишь немного меняя форму. Надежда о выздоровлении по капле высыхает, эта лужа становится меньше, и вскоре я перестану видеть в её отражении красоту этого мира. Останется лишь мутное тёмное и грязное пятно.

— Всё без изменений, — отчаянно сказал я, — может, поменяем тактику?

— У нас нет никакой тактики, просто я хочу, чтоб вы скорей вылечились, вот и всё.

— Ну, тогда давайте продолжим.

Я вновь сел в уже надоевшее кресло, слушал её голос, отвечал на вопросы, постепенно голос отдалялся, и я уже думал о том, сколько таблеток снотворного приму на ночь. Но в этот раз врач меня немного удивила.

— Мы с вами лечимся уже не один год, Лёша. Я хочу предложить вам новую возможность, но только есть несколько условий, и необходимо ваше желание.

— Моё желание готово, а каковы условия?

— Об этом никто не должен знать. Второе условие, вы должны в точности делать всё, что я скажу, без пререканий.

— Я и так это постоянно делаю.

Диана улыбнулась и кивнула. У неё было милое детское личико, тёмные кучерявые волосы и родинка на щеке, немного придающая лицу взрослость. Я был заинтригован и получил точные указания от врача. Она просила меня прожить несколько дней в одном из номеров гостиницы, но тайно. Я жил один, и не видел в этом проблемы. Наоборот, любое изменение привычного графика было для меня в радость, так как я отвлекался от назойливых мыслей. Не буду скрывать, что долю вины я ощущал. Когда Витя утонул, я не сразу прикоснулся к нему. Я и не понял, что он мёртв, но когда силы были на исходе, лишь в последний момент я рискнул прикоснуться к телу. Это прикосновение было спасительным. Я понял, что могу выжить. Но я никогда не забуду этого.

Лечение начиналось с завтрашнего дня. Этой ночью я спал спокойно.

Отель, где я должен был прожить, оказался простеньким и дешёвым. Комнаты располагались одна рядом с другой. Мне выдали ключ, и я вошёл в номер, имея с собой лишь небольшой чемоданчик. Для человека, собирающегося бороться с проблемой, я всё делал правильно, главное, чтоб дорожка не вела меня к ошибке.

Я поужинал, посмотрел телевизор, и уже засыпал, когда услышал стук в стену. Сперва я не понял, что произошло. Прислушался. Стук повторился. Я подошёл к стене, прислушался. Ничего, кроме звука работавшего телевизора. Затем вновь стук в стену. В этот раз дальше от двери. Я ответил стуком. Снова стук.

Я отошёл от стены и не знал, что делать. Я не хотел стучать по стенке всю ночь, но и не понимал, что от меня хотят. Это было странно, однако я сразу понял, что всё подстроено. Диана предупредила меня, чтоб я не разговаривал с соседями ни при каких обстоятельствах. Это было странное правило. Я не хотел слушать этот стук, и пошёл спать, но телевизор не выключал.

Иногда, когда я оставался в темноте, мне мерещилось синее влажное, раздутое лицо приятеля, которого достали из воды после меня. Я видел его лицо и тело, хоть и не должен был. Не знаю, почему иногда спасатели допускают подобные вещи, раздавливая детскую психику, как картонный стаканчик, но что есть, то есть.

Утром, в туалете я обнаружил записку. В ней спрашивалось, как мне спалось. Я недоумённо смотрел на записку и обдумывал, как она могла туда попасть. Вряд ли уборщица будет меня об этом спрашивать, но кто-то об этом спрашивал. Я долго думал об этом за завтраком, осмотрел уборную и понял, что единственным способом была вентиляция. Вентиляционные отверстия соединяли все помещения. Это было не совсем прилично, но что есть, то есть. Придя к такому выводу, я не знал, что делать дальше. Нужно ли мне посылать ответ? Судя по почерку, текст писала девушка. Мне было запрещено общаться с соседями или заходить к ним, и потому я ничего не делал. Ночью, однако, стуки повторились. Я сразу вошёл в туалет, и обнаружил записку на полу. В ней спрашивалось, как у меня дела. Недолго думая, я написал ответ, и таким же способом просунул его в вентиляционное отверстие. Затем я постучал в стену и стал ждать. Через некоторое время вновь стук в стену. И вновь записка. Я написал ответ. Таким образом схема работала довольно неплохо, и я узнал о своей соседке, что она живёт одна, и сейчас она тут отдыхает, но не просто так. Она проходит лечение. Ей запрещено говорить какое именно. Я тоже признался, что не отдыхаю, и что могу общаться только посредством записок. Ей это подходило. И мы продолжили общаться. Я догадывался, что всё подстроила Диана Руденко, но я не говорил об этом прямо, не зная истинной причины. Я узнал, что Катя видела как погиб человек. Он утонул на пляже, и девушка страдает из-за этого. Её мучают кошмары. Ей тяжело, и я хотел ей помочь. Я весь день сидел в комнате, слушая, как работает телевизор в номере, через стену. Я слышал все программы, которые Катя смотрела. Я не понимал, почему она не хочет общения, но догадывался, что она тоже проходит программу лечения.

Наконец долгожданный вечер настал. Я пришёл в номер. В руке букет. Стук в дверь. Я нервничал, в голове гудение, горло пересохло. Я ощущал себя школьником, и даже стало неловко перед девушкой. Дверь не открывалась, но внезапно я подумал, что мы можем не понравиться друг другу. Мы увидимся впервые, словно на свидании в слепую, но казалось, что мы давно были вместе. Ещё с того момента, как я приехал в отель, мы будто приехали и жили вместе. Я постоянно ощущал её, а она ощущала меня.

Дверь открылась, я замер. Катя стояла на пороге и улыбалась. Она была симпатичной, и я расслабился. По её взгляду я понял, что тоже симпатичен ей. Она держала в руке записку, очевидно, которую должна была передать мне. Она не рассчитывала, что я зайду.

— Добрый вечер, — сказал я. Катя заколебалась на секунду, и тоже поздоровалась. Мы разговорились, она предложила прогуляться.

— Вы знаете, — говорила она, — я не ожидала от вас такой смелости.

— Какой смелости?

— Я не ожидала, что вы нарушите программу. Ведь вам нельзя со мной разговаривать.

— Уже можно, — ответил я, улыбнувшись тому, что в очередной раз разгадал метод лечения, — просто врач решила попробовать другой способ. Она много чего перепробовала, и в этот раз у неё получилось.

— Скажите, Лёша, что будет теперь?

Она шла рядом со мной, опустив немного голову, глядя под ноги. Я не знал, что ответить, но понимал, что этим вопросом она делает меня инициатором. Я должен схватить эти вожжи и ехать дальше, управляя нашими отношениями.

— Давайте перейдём на «ты».

— Хорошо.

— Я хочу, чтоб мы виделись как можно чаще, Катя. Что ты на это скажешь?

— Я буду только рада. Честно говоря, эти две ночи, мне было одиноко в номере. Я хотела тебя увидеть.

— Я тоже хотел тебя увидеть.

Мы улыбнулись друг другу и дальше шли, держась за руки. Это был хороший вечер.

Ночью я проснулся от кошмара. Но это не был тот кошмар, который преследовал меня всю жизнь. Это был просто плохой сон. Рядом лежала Катя. Я улыбнулся ей, поцеловал, и, повернувшись на другой бок, продолжил спать.

Моя последняя встреча с врачом прошла спокойно. Мы говорили о жизни, которой я теперь начал наслаждаться. Я рассказал о Кате, о наших отношениях.

— Вы знаете, доктор, — говорил я, — мы с Катей подходим почти идеально. Спасибо вам. Я сразу понял, что вы помогли нам. Ведь это правда, доктор? Она такая же пациентка?

— Да. Катя согласилась помочь. Я ей рассказала о своих планах, и она согласилась, но не сразу. Лишь через несколько дней. Вам помогло то, что вы теперь не один?

— Если вы о кошмарах, то они не прекратились, но мне стало легче. Я теперь понимаю, что в жизни может быть всякое. Жизнь штука непредсказуемая, но что есть, то есть.

Врач кивнула. Я видел печаль в её лице. Она улыбалась через силу, но я тогда не понимал, почему. Печальные новости, которые я узнал, дошли до меня не сразу.

В тот день я ничего бы не узнал, если бы случайно не включил телевизор. Говорили о самоубийстве. Прошёл месяц после того, как я познакомился с Катей, и я больше не виделся с врачом. Диана Руденко повесилась в собственной квартире. Я смотрел новости с открытым ртом, и не верил глазам. Полиция была уверена, что это самоубийство, которое произошло на почве угрызений совести. Но меня поражало другое, что Катя об этом не слышала. Она работала в полиции, и я ожидал от неё звонка с плохими новостями, но звонка так и не было. Я всё понял, как только она пришла.

— Ты слышала печальную новость? — спросил я.

— Нет. Какую?

— Диана Руденко повесилась.

Катя не ответила, лишь отвернулась.

— Ты слышала, но мне не сказала. Катя, скажи, почему ты не сказала?

— Прости меня. Я не знала, что так выйдет.

— Ты не знала, что так выйдет? Что выйдет?

Катя подошла, села мне на колени и взяла за руку. Она прижалась щекой к моей груди, словно скрывая лицо.

— Ты веришь мне, Лёша? Можешь ли ты доверять мне?

— Да, я тебе доверяю.

— Я не сказала тебе сразу, прости. С самой нашей первой встречи, всё было рассчитано. Я играла роль, но в тебя влюбилась по-настоящему.

— Ты играла роль?

— Дослушай до конца. Мы подозревали, что Диана распространяет личную информацию пациентов, но у нас не было доказательств. Ведь её метод лечения был нарушением закона. Она не говорила тебе обо мне, но мне рассказала о тебе. И личные данные тоже.

— Ну и что? Она помогала мне, и помогала тебе. И всем остальным.

— Да, я знаю, но это преступление. И я ей об этом сказала. В этот раз у нас были доказательства. Мы прижали её к стене и она подписала бумаги. Суд должен был состояться на следующей неделе. Скорей всего, она лишилась бы работы и возможности врачебной практики в дальнейшем.

Катя сидела у меня на коленях. Несколько минут тишины, затем я отпустил её руку, поднялся и прошёл в ванную, умылся, посмотрел в зеркало. Рука дрожала. Мне нужно было время, чтоб переварить это. Спустя двадцать минут я вышел из ванной. Катя была на кухне, но у меня не было желания идти к ней. Мне стало противно. Меня обманули, моего врача, замечательного человека, тоже обманули. Хотела ли она чего-то плохого? Нет, она старалась для людей. Она хотела сделать так, чтоб было лучше всем. И мне стало лучше.

Я стоял в прихожей и смотрел на лежащую полицейскую форму Кати, сложенную на стуле. Не знаю, почему, но я подошёл и взял лежащий на комоде пистолет. Когда Катя вошла в комнату, я направил оружие на неё.

— Она помогла мне, Катя. Я не убийца. Я не убивал этого парня в колодце. Витя умер, но помог мне выжить. Это была случайность.

— Я тоже никого не убивала. Диана повесилась сама.

— Это разные смерти, Катя. Очень разные. Она умерла из-за тебя.

Мы стояли в комнате и слышали каждый шорох. Я держал в руке оружие, Катя не шевелилась, испуганно глядя на меня.

— Это всего лишь работа, Лёша. Я всего лишь делала свою работу.

— Она тоже.

Мы смотрели друг на друга. В моей руке был пистолет. Мысленно я слышал капли воды в колодце, и скрип натянутой верёвки…

Я сделал выбор.

Что я могу сказать, ребята? Мою жизнь спасали дважды, и оба раза цена была слишком большой. Мой приятель и мой врач. Неужели я достоин этого? Неужели я так хорош, или это простое совпадение? Я не знаю. Мы с Катей расстались. Я не мог видеть её рядом, как и не смог нажать на спусковой крючок. Мы не общаемся. Кошмары постепенно уходят. Но иногда я думаю вот над чем: у всех есть предназначение. Возможно, я выжил в колодце, и не случайно встретился с Катей? Возможно, меня разозлила смерть Дианы, и гнев мой должен был быть направлен на Катю? Может быть такое? Может кто-то управляет этим, и я совершил ошибку, не выполнив предназначение?

Я не знаю. Возможно, это был неверный выбор, и она должна была умереть, как однажды должен был умереть я, упав в колодец. Но мне повезло, и ей повезло. Наверно в любой работе есть ошибки. Даже смерть иногда ошибается. Ведь, как ни крути, для неё убийства людей, это тоже всего лишь работа.

Ноябрь 2019