Вздрагивает Аи, не верит себе, быть не может такого счастья…
Но снова ван смотрит на Аи, снова говорит:
Бу.
И хмурится Шу, чьи волосы чернее ночи, обижена Шу, что не на неё показал ван, не про неё сказал – Бу.
И хмурится Мей, чья кожа белее снега, обижена Мей, что не на неё показал ван, не про неё сказал – Бу.
А про Аи, милую сердцу.
Аи значит – любовь.
Пляшет Аи, кружится по залу, радуется Аи, еще бы, на неё показал правитель.
Время поджимает, госпожа, — говорят слуги. Аи уводят в покои, Аи обряжают в красные шелковые одеяния, Аи боится пошевельнуться, боится ненароком порвать тончайший шелк, уж на что ходила в покоях вана в роскошных одеяниях, и то такого тончайшего шелка отродясь на ней не было.
Расступись, народ, бу несут в паланкине к храму.
Кланяются люди.
Падают ниц.
Смотрят с высоты небес далекие звезды.
Аи восторженно оглядывает храм, убранный белыми цветами, паланкин плавно опускается на пол.
Праздничная толпа уходит прочь, тает где-то там, за воротами храма, Аи не сразу понимает, что остается одна, все случилось слишком быстро.
Закрываются ворота.
Храм взмахивает плетеными крыльями, раз, другой, третий, отрывается от земли, плавно покачивается в пустоте.
Плетеные крылья со свистом рассекают воздух.
Выше.
Выше.
Выше.
Аи изумленно смотрит, как привычный город становится совсем крошечным, а за городом, оказывается, лес, и горная цепь, и полоска большой воды…
Смотрят с высокого неба далекие звезды.
Становится холоднее, плохо греют Аи шелковые одеяния. Аи становится не по себе, Аи хочет домой, Аи даже не знает, когда крылатый храм повернет назад…
Проносятся мимо далекие миры.
Смотрит Аи – светится далеко впереди голубая звезда, больше, ближе…
Чувствует Аи нестерпимый жар, закрывает лицо от ослепительного сияния.
Ван смотрит на Аи, говорит:
Бу.
Вздрагивает Аи, не верит себе, быть не может такого счастья…
Но снова ван смотрит на Аи, снова говорит:
Бу.
И хмурится Шу, чьи волосы чернее ночи, обижена Шу, что не на неё показал ван, не про неё сказал – Бу.
И хмурится Мей, чья кожа белее снега, обижена Мей, что не на неё показал ван, не про неё сказал – Бу.
А про Аи, милую сердцу.
Аи значит – любовь.
Пляшет Аи, кружится по залу, радуется Аи, еще бы, на неё показал правитель.
Время поджимает, госпожа, — говорят слуги. Аи уводят в покои, Аи обряжают в красные шелковые одеяния, Аи боится пошевельнуться, боится ненароком порвать тончайший шелк, уж на что ходила в покоях вана в роскошных одеяниях, и то такого тончайшего шелка отродясь на ней не было.
Расступись, народ, бу несут в паланкине к храму.
Кланяются люди.
Падают ниц.
Смотрят с высоты небес далекие звезды.
Аи восторженно оглядывает храм, убранный белыми цветами, паланкин плавно опускается на пол.
Праздничная толпа уходит прочь, тает где-то там, за воротами храма, Аи не сразу понимает, что остается одна, все случилось слишком быстро.
Закрываются ворота.
Храм взмахивает плетеными крыльями, раз, другой, третий, отрывается от земли, плавно покачивается в пустоте.
Плетеные крылья со свистом рассекают воздух.
Выше.
Выше.
Выше.
Аи изумленно смотрит, как привычный город становится совсем крошечным, а за городом, оказывается, лес, и горная цепь, и полоска большой воды…
Смотрят с высокого неба далекие звезды.
Становится холоднее, плохо греют Аи шелковые одеяния. Аи становится не по себе, Аи хочет домой, Аи даже не знает, когда крылатый храм повернет назад…
Проносятся мимо далекие миры.
Смотрит Аи – светится далеко впереди голубая звезда, больше, ближе…
Чувствует Аи нестерпимый жар, закрывает лицо от ослепительного сияния.
…жертвоприношение звездам называется Бу…