Николай Гаврилов "Разорвать тишину"

Непозитивное чтение нужно запретить на законодательном уровне. Но как тут запретишь такое…

Когда организм начинает барахлить, ему прописывают витамины, микроэлементы и «больше гулять». А это чтение – для нравственного здоровья, что ли… Но тяжело дается.

 

Николай Гаврилов. Разорвать тишину.

Канва, основа сюжета: весна 1933 года. По решению властей из Минска в Сибирь отправлены на спецпоселение люди различных социальных слоев.

_________________________________________________________________________________

 

Суть же повести, наверное, умещается в этих строчках:

Тысячелетия понадобились человеку, чтобы упрятать своего зверя в прочную клетку из добра, морали и нравственности. Но, чтобы проделать обратный путь в эволюции, достаточно всего одного месяца. Надо только убрать надежду и поместить людей в по-настоящему экстремальные условия, где каждый выживает за счет другого. Все остальное довершит страх и голод. Стоя на полуразрушенном причале, среди заснеженных сухих камышей, поникший Аркадий Борисович, провожая взглядом топовые огни уходящих барж, повторял слова давно умершего философа: «Я знаю, что такое ад. Ад – это другие...»

Но на самом деле в жизни бывает не все так плохо. Есть нечто большее инстинкта самосохранения, – есть вера, даже тогда, когда кажется, что веры больше нет, и есть любовь.

Очень разные люди собраны в силу обстоятельств, в силу чужой слабости, разгильдяйства, простого случая и злой воли в одном месте: математик, прихвативший в ссылку два чемодана конспектов, актриса детского театра, художник-авангардист и влюбленная в него, прибившаяся в пути немая девушка-бродяжка — урки, монахи, интеллигенция, бродяги. Уже страшно — такое не может быть собрано вместе, не должно.

Когда-то давно у его отца в кабинете была большая библиотека. Маленький Алеша ходил, смотрел, трогал руками таинственно поблескивавшие золотым тиснением корешки толстых томов и представлял, как он вырастет и прочтет все эти книги, разом впитав все лучшее, что нашли в своих сердцах люди, с тех пор, как их изгнали из рая. Но вот он вырос, и оказалось, что никакие книги ему не нужны. А сейчас ему нужен был лишь заранее открытый нож в кармане пальто…

Глубокое раскрытие характеров, даже тех, кто упоминается пару раз, проходящих персонажей. Вспоминается почему-то «Боярыня Морозова» Сурикова – вот также ярко выписаны в тексте все эти лица, и у каждого – своя история.

Вот, к примеру, пара штрихов к портрету истинного интеллигента, умнейшего человека:

Трусы всегда надеются на кого-нибудь другого, Алеша. Когда река замерзнет, я буду искать вдали собачьи упряжки, или что-нибудь другое… Я всю жизнь чего-то ждал, а оказалось, что я просто ждал смерти.

Наткнулась случайно, кажется, упоминание было на сайте Года литературы. В читабельном шрифте нашла почему-то только на каком-то православном сайте, что само по себе насторожило. Да, и морализаторство, и прямолинейные нравственные императивы здесь есть. Но как они поданы…

Это для меня открытие, хотя, наверное, для многих — нет. Оказывается, можно писать о том, что такое хорошо, и что такое плохо, не заворачивая смысл в словесные вуали, как бы извиняясь перед читателем «простите, я здесь буду слегка нравоучительным». А делать это просто, прямо, без лишних приемов — и чрезвычайно убедительно.

… Близких бросать нельзя. Ни в зависти, ни в беде. Все пройдет: горы обветшают и рассыплются, океаны исчезнут, солнце погаснет и небо свернется, как свиток, но следы наших поступков останутся навечно. Потому что только они покажут Тому, Кто взвешивает наши души, какими мы были на самом деле.

… Никогда не будем идти против своей совести. За нами придут, навалятся, придавят коленом, станут вязать руки, мы будем хрипеть, рядом будет истошно кричать жена, но страшно не будет. Все можно пройти и выдержать: и муки пыток, и смрад тесных камер, и серую тоску лагерей, – все можно пережить, если наша совесть будет уважать наш поступок. И даже тогда, когда нас выведут в темный тюремный дворик и неожиданно выстрелят в затылок, страшно все равно не будет. Наша совесть сроднилась с нами, мы стали одним целым, ангелы еще при жизни оплакали нас. И в том, что все было не напрасно, мы убедимся еще до того, как на бетонном, замытом от крови полу звякнет стреляная гильза.

Честно говоря, не хочется рассказывать, вдаваясь в детали – все не то будет. Просто покажу несколько моментов, не выбирая особо, а вы сами решайте, ладно? Вы же умные)

…недостаточно просто дать прибить себя к кресту, – надо еще, чтобы крест не оказался чужим.

В то время людям не давали ничего: ни крошки хлеба, ни инструментов, ни одной единственной спички для костра. Привозили в чем брали: в летних платьях, домашних тапочках или накрахмаленных рубашках, ставших черными от вагонной грязи, и оставляли на берегу. Экономика должна быть экономной.

…Чудесами чудес некоторые из этих людей выживали. Эстонские женщины, почерневшие и страшные, с высохшими младенцами на руках, выходили босыми ногами от верхних притоков Лены к якутским стойбищам на побережье Ледовитого океана. И это правда. До сих пор ходят рассказы старых якутов об одной такой женщине. При желании можно даже взглянуть на холмик ее могилы на берегу залива моря Лаптевых. Как женщина шла, как ползла по тундре, не выпуская из рук мертвого ребенка, – знала только она…

Ее худая рука побелевшими пальцами крепко сжимала сложенный вчетверо рисунок – единственное доказательство того, что она когда-то жила на свете, единственное доказательство – какая она была на самом деле, и какой ее видели только Бог и добрый художник Миша.

Когда человеку очень плохо, когда он далеко от родных мест, ему кажется, что о нем тоже думают и тоже плачут.

Ее муж в это время нежно гладил по колену свою новую невесту

Все пройдет: мелькнет, и ничего не останется. Уйдем и мы…

Уйдем, навсегда оставаясь с тем чувством, с каким перешли последнюю черту. И блажен, кто любит...

Кстати, допускаю, что, как во многих художественных произведениях, основанных на реальных исторических событиях, в этой повести есть определенная погрешность, художественный вымысел. И даже лучше было бы, чтобы автор приукрасил события. Но не суть важно, написано сильно.

И да, для атеистов и сомневающихся (к коим себя причисляю безусловно). Мотив веры здесь силен, и я сама начинала из-за этого читать с опаской, но это не отпугивает. Потому что в некоторых обстоятельствах ничего не заставит человека оставаться человеком, кроме этих хрупких и иллюзорных, в общем-то вещей – веры и любви.