Руины

Мой корабль сел на окраине города Адольба, что находился на Афине-4. Увы, я проспал посадку, меня растолкали, когда корабль уже начал разгрузку. Сойдя с трапа, я тут же ощутил, насколько непривычна мне гравитация планет земного типа. Родившемуся и выросшему на космической станции, где гравитация редко превышает 0.7 земной, а то и вовсе отсутствует, мне показалось, что я превратился в толстяка. Мне даже пришлось ухватиться за поручень, чтобы не упасть.

— Ха, сразу видно, молодой человек, что это ваш первый космический перелёт, — сказал кто-то за моей спиной. Голос был низким и напоминал голос священника на проповеди.

— Нет, вы не угадали, — ответил я, осторожно отходя от трапа, чтобы не мешать другим пассажирам, пока я осваивался в здешней силе тяжести. — Полёт далеко не первый, а вот посадка…

Я посмотрел на своего собеседника. Им оказался очень высокий пожилой мужчина с густыми седыми волосами и такими же густыми усами. Его лицо было покрыто множеством морщин, которые придавали ему интеллигентности. Взгляд был строгий, но добрый и проницательный. Одет незнакомец был в серый деловой костюм. В руке он держал небольшой чёрный кейс. Я решил, что он летал в какую-то рабочую командировку, если конечно это весь его багаж. Мне же предстояло ещё забрать свой из таможенного терминала.

— О, значит вы — космическое дитя, — заметил он. — В таком случае, добро пожаловать на Афину-4. Надеюсь, здесь вам понравится. Это конечно не центральные миры, но тоже неплохое место. Думаю, для молодого специалиста здесь найдётся интересная должность.

— И вы снова не угадали, — заметил я, всё больше находя общество этого человека весьма приятным. — Я ещё студент.

— Студент? — человек задумчиво нахмурился. — Что-то я вас не припомню в нашем университете. Прибыли на практику?

— Вы абсолютно правы.

— Тогда рад приветствовать вас в нашем скромном учебном заведении, — широко улыбнувшись он протянул мне руку. — Николай Александрович Бунтуй.

— Артур Михайлович Смирт, очень приятно, — я пожал его крепкую руку. Она оказалась загрубевшей и была полностью покрыта шрамами.

— Позвольте поинтересоваться, откуда вас направили? — спросил Николай Александрович, направляясь вместе со мной к таможенному терминалу.

— Я из четырнадцатого имперского университета космостроения.

— Далековато. Осмелюсь предположить, что вы не с военного факультета, раз вас отправили к нам.

— Да, я инженер космического и наземного автоматического производства.

— Значит вы будете присутствовать на моих лекциях, — я уловил явный намёк в его голосе. — И думаю вам понравятся наши производственные поля. Они уникальны, их нет ни в одной колонии Империи. О, прошу простить меня, но дальше наши пути расходятся.

— Всего доброго, Николай Александрович.

— До встречи на лекциях, — ответил он и быстро зашагал по коридору для возвращающихся лиц.

Я же направился к пункту регистрации временного пребывания.

После тщательного досмотра, я наконец смог покинуть здание космопорта. На улице было прохладно. На краю горизонта появлялись первые лучи восходящего солнца. От этого зрелища у меня снова закружилась голова. Раньше я видел рассвет только в мультивизоре или в симуляции. Но настоящий рассвет не шёл ни в какое сравнение с ними. Меня охватило чувство страха и одновременно дикого восторга от осознания того, насколько я мал в этом огромном мире.

На небе не было ни облачка. День обещал быть солнечным. Я приказал моему личному информационному устройству, в обиходе — секретарю, синхронизироваться с местной станцией времени. Сутки здесь, согласно его данным, должны были длиться 34,3 стандартчасов, которыми пользовались на Земле и во всём имперском флоте.

Я направился к ближайшему остановочному пункту, надеясь найти там транспорт, который доставил бы меня на другой конец города, в университет. И меня сильно удивил тот факт, что на этой планете гравидравы не в чести. Здесь предпочитали пользоваться колёсным транспортом. Надо сказать, это меня слегка встревожило, мне показалось небезопасным перемещение на таких динозаврах, сошедших со страниц учебника технологической истории. Но один из водителей успокоил меня, сказав, что внешний вид и способ передвижения всего лишь дань традициям Афины-4. Внутри этот транспорт оснащён практически такай же начинкой как и современные гравидравы, включая все поля компенсации и энергетические щиты.

Немного помешкав, я все же согласился проехаться с водителем до университета, а не идти пешком до станции метро. Сев в «автомобиль», а именно этот анахронизм использовал его владелец, я ощутил дискомфорт от такого близкого соседства с поверхностью земли. Но это чувство тут же рассеялось, когда машина начала двигаться.

И только тогда я понял, что отличало эту планету от множества ей подобных. Возможно, любому другому жителю Империи, выросшему в развитых колониях, это обстоятельство бросилось бы в глаза сразу, но не мне: здесь не было ни одной башни. Здания в городе редко превышали двенадцать этажей. Вдоль улиц тянулись зелёные насаждения. Дворики жилых домов походили на небольшие парки с детскими площадками. В городе даже был слышен птичий щебет. Мне показалось, что я попал на пять тысяч лет назад, в XX век второй эры человечества, когда Империи ещё не существовало, а звёзды человек покорял только в компьютерных симуляциях и своём воображении.

Но всё же Империя просачивалась сквозь этот временной заслон. Расположение улиц, остроконечный дизайн некоторых зданий, величественные памятники и внешний вид уличных фонарей выдавали незримое присутствие Императора. Да и люди на улицах не скрывали свою принадлежность к самой типичной имперской колонии. В толпе попадались стражники, мужчины и женщины были одеты в основном по обычной моде. И всё же, здесь было значительно спокойнее, чем на других планетах.

После утомительной двухчасовой поездке по Адольбе, мы наконец подъехали к небольшой площади, с памятником первому императору и императрице. Выйдя из машины, я заметил группу молодых людей, собравшихся около памятника. Это были такие же как и я студенты, прибывшие на госпрактику перед получением диплома. Они уже успели раззнакомиться и весело непринуждённо болтали. Группа оказалась весьма разношёрстной. Я насчитал двадцать три человека, включая меня, причём девятеро были представителями не человеческих рас. Среди них в глаза мне бросилась высокая, около двух с половиной метров роста, красноволосая кранианка.

Кранианцы не сильно отличались от людей физиологически. Они все были высокие, двухметровый рост у них считался карликовостью, худые существа. Ушных раковин у них не было, зато глаза имели более сложное строение и могли видеть практически в любых условиях. Но старели кранианцы быстрее людей, средняя продолжительность их жизни составляла около восьмидесяти лет. Даже в глубокой старости они не теряли энергичности, сохраняя активность и здравомыслие всю жизнь.

Я поздоровался со всеми и выяснил, что группа решила зарегистрироваться одновременно, и ожидают они ещё одного студента. Я присоединился к общему обсуждению наших планов и предположений по поводу практики.

— Мне кажется, или императрица слишком идеализирована в этих памятниках? — спросил Ник, всё это время рассматривающий монумент.

— Во имя Роя, Ник, что ты привязался к мертвецам?! — прожужжал Рокки, представитель насекомоподобной расы, которую я ещё не смог определить.

— На всех этих памятниках она похожа на топ-модель, но разве может человек оставаться в такой форме в таком возрасте? Я ничего не имею против них, но даже император здесь выглядит старше, — оправдывался Ник.

— Ты, что — запал на императрицу? — спросила Елена, наша недавно выбранная староста.

— Вовсе нет, — ответил Ник.

— А мне кажется, что да, — весело прожужжал Рокки. — Некрофил.

— Не факт, — вмешался в разговор я. — Возможно первая императорская чета не мертва.

— Бред, пять тысяч лет прошло, ни кто так долго не живёт, — отмахнулся Рокки.

— Вы же все знаете, что когда пришло время, они сели на свой корабль «Орёл Императора» и исчезли в пустоте космоса.

— Да, курс истории все посещали, — сказал Ник. — Скорее всего они приняли свою смерть вдали от Империи, их корабль стал их гробницей. И сейчас он дрейфует где-то меж звёзд, а возможно галактик…

— Или врезался в звезду, или был разбит астероидами. Но это всё байки, — перебил его Рокки.

— Я так не думаю, — заявил я, вызвав у собеседников неподдельный интерес подобным заявлением.

— Просвети нас, — попросил Ник.

— Один мой знакомый инженер рассказывал, что когда-то давно он служил на патрульном судне «Ареол Величия». И во время вахты на мостике случайно посмотрел в окно. Сперва не было ничего необычного, но потом его внимание привлекла какая-то аномалия, заслонившая звёзды. Сначала он решил, что это вражеский разведчик, и хотел было поднять тревогу. Но только он отвел глаза чтобы посмотреть на приборы и включить сканер, как аномалия исчезла.

Потом он несколько раз пересмотрел журнал записи данных со сканеров и датчиков. В них ничего не было. Тогда он сослался на разыгравшуюся паранойю. Но так как он очень хорошо знал звёздные карты и виды, у себя в голове он мысленно обрисовал очертания этой аномалии. И только через несколько лет ему на глаза попался чертеж древнего космического судна, в котором он, к своему удивлению, узнал очертания этой аномалии. Это был — «Орёл Императора».

На секунду воцарилась тишина, нарушаемая, только щебетом птиц да шелестом листьев на деревьях. Я понял, что мою историю слушала все группа.

— Неплохая байка, — первым нарушил молчание Рокки. — Тебе надо быть писателем, или тому кто это придумал.

— А я ему верю, — поддержала меня красноволосая кранианка. — Я много раз слышала, что иногда дальние сканеры вылавливают подобные вещи. Говорят некоторые из таких помех очень похожи на императорский корабль.

— Думаете они там? — спросил Ник. — Наблюдают, следят за нами, присматривают за судьбой Империи?

— Два мертвеца в одной лодке, — саркастически огрызнулся Рокки.

Тут же между ними разразилась бурная дискуссия на эту тему, от участия в которой я благоразумно воздержался. Тем временем кранианка подошла ко мне. Про себя я отметил, с какой грацией она двигалась, не смотря на свой рост.

— Привет, меня зовут Сокрама-Мартарх, — сказала она и протянула мне руку.

Внутри меня что-то похолодело. Мне не так часто доводилось сталкиваться с представителями других рас. И к моему стыду, у меня было полным-полно стереотипных представлений. В том числе о кранианцах. В данном случае я подумал о так называемых брачных играх этой расы. Они всегда сопровождались нанесением увечий партнёру. А в случае с инорасцами, подобные вещи иногда заканчивались смертью.

Этот стереотип я вспомнил не просто так. Дело в том, что Сокрома-Мартарх показалась мне ужасно привлекательной. Будь она чуть меньше ростом она была бы невероятно красивой девушкой.

— Привет, — сказал я и пожал её протянутую ладонь, она была практически равна моей. — Я — Артур. Очень приятно, Саркхома-Малар.

До меня не сразу дошло, что я исковеркал её имя. Она рассмеялась.

— Можешь звать меня Сэм, имперец, — игриво заметила она.

— Хорошо, Сэм, — я почувствовал, что краснею. В глубине души я понадеялся, что все мои предубеждения по поводу этой расы окажутся ошибочными.

Наш разговор прервался из-за въехавшего на площадь такси, из которого вышел тучный парень примерно моего возраста. Его левый глаз был заменён протезом, но довольно дешёвым, так как отличить его от настоящего не составляло труда.

— Прошу прощения за опоздание, — извинился перед всеми парень, низким грубым басом.

— Раз все теперь здесь, можно отправляться в универ, — сказала староста, и все принялись подниматься, хватая свои сумки и рюкзаки.

А потом мы все вместе направились к главным воротам университета. По дороге Сэм расспрашивала меня о всяких мелочах, она оказалась очень любопытной. Я даже подумал, а не скрывается ли за этим какого-нибудь хитроумного плана, касающегося меня. Но потом выяснилось, что ей просто нравятся истории на подобие той, что я рассказал недавно.

Мы подошли к циклопическим воротам, украшенным различными горгульями и чудовищами. Ворота, собственно как и огромная десятиметровая стена, отгораживающая университет от города, были сделана из чёрного кварца. Гротескные украшения и острые формы арки и пролётов стены говорили о том, что их возвели не раньше, чем во втором тысячелетии имперской эры. Или архитектор очень точно и качественно скопировал стиль построек того времени.

Когда мы столпились у этих огромных дверей, я вдруг подумал, а не возвели ли эти громадные стены, чтобы удержать студентов внутри? Мысль была безумная, и я просто выкинул её из головы.

Староста приложила пропуск к датчику, встроенному в ворота, и они бесшумно начали открываться. У всех перехватило дыхание, когда мы увидели то, что скрывали эти стены.

Нам стало понятно, что весь город стоял на возвышенности, а вернее на плато. А в долине, до горизонта влево и вправо простирались великие «производственные поля». Бесчисленное множество построек, ангаров, каких-то башен и антенн сливались в мрачную архитектурную какофонию. Множество труб и кабелей переплетались, подобно змеиным клубкам, образуя причудливые развязки и узлы коммуникаций. Воздух над полями был пропитан смогом от тысяч дымоходов и выводов охладителей. Всё это было поднято над землёй на каком-то странном бетонном постаменте, наверняка выполняющем роль защиты от посторонних.

Вниз от ворот, в долину вела широкая и очень крутая лестница, по которой мы и начали спуск. Территория университета, как было видно сверху, располагалась прямо у подножья этих «полей». В глаза сразу же бросилась обильная растительность на территории. Точнее в глаза она бросалась из-за того, что множество разбросанных корпусов университета не превышали трёх этажей, теряясь в листве деревьев.

Я отметил, что все рабочие корпуса и общежития располагались слева от лестницы, если смотреть от ворот. Собственно к концу пути лестница туда и сворачивала. Но справа находились какие-то древние развалины. Судя по тому, что я мельком заметил с высоты, эти развалены принадлежали более высоким зданиям, чем те, из которых состоял университет. Они были настолько древние и обветренные, что казалось, они стоят здесь не одно столетие, а может быть и тысячелетие. Их полуразвалившиеся стены и давно рухнувшие крыши обнажали внутренние помещения. Остатки стен и пола были обвиты ползучими растениями. Несколько берёз и дубов проросли прямо внутри руин.

Тогда меня удивило это странное соседство. Но я не придал ему значения, меня больше заинтересовала Сэм. С каждой минутой общения с ней, я все больше понимал, как я заблуждался на счет её народа, да и вообще инорасцев. Я узнал, что её отец был орбитальным инженером, обслуживающим станции на её родной планете. И наслушавшись его рассказов, она решила пойти по его стопам. Она была очень грамотным человеком, хорошо разбиралась в технике и мечтала когда-нибудь стать владельцем собственной орбитальной станции.

Я же не был настолько амбициозен в своих планах на будущее. Но, чтобы немного повыпендриваться перед ней, сказал, что хотел бы иметь собственный торговый корабль.

Когда мы нашли здание администрации, где должен был находиться деканат, я понял, что местная гравитация уже не тяготит меня. Я свободно шёл по выложенной плиткой дорожке, вещмешок не тянул мне спину, как было в космопорте. Мне даже показалось, что я всегда здесь жил. Хотя мне все ещё стоило опасаться падений, так как мои кости ломались бы очень легко в здешних условиях.

Здание администрации представляло собой одноэтажный корпус, выстроенный в стиле позднего ампира эпохи великой колонизации. Как и большинство здешних строений в нём преобладали острые и прямые углы. Здания были одновременно небольшие и величественные, создавая впечатление неразрушимости. Данный тип архитектуры резко контрастировал с постройками в Адольбе, где строения были попроще и склонялись к функциональности, а не к подчеркиванию имперских амбиций.

Внутри здание оказалось немного необычным. Коридоры, были здесь небольшими, как на большинстве планет, но довольно широкими. Высота помещений была всего лишь два с половиной метра, против общепринятых трёх с половиной. А большинство помещений и кабинетов были разделены стеной на два треугольника. Я так и не понял, с какой целью это было сделано. Мне стало интересно: кто же был архитектором этого странного и необычного места? Но боюсь, имя этого человека кануло в лету многие века назад, как и его уникальный взгляд на это место.

Но, несмотря на все это, бюрократия здесь была самая обычная. Проверка документов, оформление бумаг и регистрация в различных реестрах, а также подтверждение личности и назначения заняли, ни много ни мало, четыре с половиной часа. За это время я успел неплохо проголодаться, к счастью здесь была столовая, в которой я смог перекусить вместе с Сэм. Еда здесь была просто объедение, даже близко не стоящая с безвкусными гидропоническими извратами большинства станций и кораблей.

Когда я, наконец, закончил регистрацию и вышел из здания, меня уже ждала моя группа. Я оказался одним из последних, кто закончил регистрацию. Подождав немного отставших, мы отправились в общежитие для студентов, прибывших на практику.

Я заметил, что свет местного солнца стал более насыщенным и оранжевым. Я взглянул в сторону горизонта и увидел, что светило уже наполовину скрылось за производственными полями. Обратившись к секретарю, я узнал, что, несмотря на более длительные сутки, темнеет на Афине-4 очень рано. Так что большую часть здесь темно. Но климат был очень теплый, а лёгкое зарево над горизонтом исчезает лишь на пару часов. Я привык к темноте космоса, и это обстоятельство меня ни капельки не расстроило. В отличие от большинства моих одногруппников, которые принялись громко возмущаться подобному суточному циклу.

Пока мы все вместе расписывались в журнале смотрителя общежития и получали ключи от комнат, я заметил, что к доске в холле было прикреплено несколько объявлений об исчезновении студентов. Я очень удивился, ведь исчезновения людей были большой редкостью для современного общества.

— Здесь исчезают люди? — слова нечаянно вырвались у меня, я даже вздрогнул от собственного голоса.

— Да, здесь такое случается, — ответила мне помощник куратора, женщина лет шестидесяти, стоящая рядом. Наверное, она подумал, что я обращаюсь к ней. — Каждый год.

— А Стражники, они, что ничего не делают? — удивился я.

— Делают, но тщетно, — бесстрастно ответила она. — Вы ещё молоды. Кровь горячая. Прет вас лезть туда, куда не следует. Просто не суйтесь, куда не нужно, и все будет хорошо.

— А куда не нужно? — спросил я.

Но мне не ответили. Я решил не навязываться и, получив свой ключ, отправился в свою комнату. Мне слегка стало не по себе от этого разговора и вида этих объявлений в коридоре. Почему Стражники не находят этих людей? Почему помощница говорила о том, куда не стоит лазить студентам? Что это за места, в которых могут исчезать люди? Эти вопросы встревожили меня. Я даже чуть не забыл свою сумку, когда, получив ключ, отправился искать свою комнату.

Мне досталась комната на первом этаже. Она, как и все здесь, была формы прямоугольного треугольника. Обстановка здесь была скудная: вешалка, маленький шкаф, хранилище для продуктов с нулевой энтропией, кровать и рабочее место. Даже имелся санузел, выделенный в отдельную маленькую комнатку в прямом угле этого треугольника. На большем из катетов находилось широкое окно, под которым и располагалось рабочее место. На меньшем катете была входная дверь. Как я понял из плана здания: за медианой находилось какое-то подсобное помещение, в которое можно было попасть только снаружи, так что проблем с шумными соседями не должно было быть.

Распаковав вещи, я решил немного отвлечься от своих мыслей. Сначала я хотел было посетить спортзал, но на улице уже было очень темно, и я не решился разведывать местность в темноте. Тогда я воспользовался древним и надёжным способом коротания времени: чтением. Я достал из своих вещей бумажную книгу, взятую из семейной библиотеки перед отлётом. Это было переиздание Ницше «Так говорил Заратустра», когда-то давно она была очень популярна, потом презираема, а с возникновением Империи опять набрала популярность. Я никогда не читал её, и теперь решил заполнить этот пробел.

Книга легко отвлекла меня от мрачных мыслей и заполнила меня другими размышлениями и проблемами. Я не помню, сколько было времени, когда я закончил читать. Но я успокоился только тогда, когда дочитал последнюю страницу. И почти сразу же заснул.

На следующий день началась обычная учебная рутина. Я потихоньку обжился в своём треугольном убежище. Теперь его заполняли в беспорядке разбросанные книги и лист-хранилища. В общем, был обычный студенческий беспорядок. С каждым днём, проведенным здесь, я все больше влюблялся в это место. Здесь было тихо и спокойно, а главное — много открытого пространства. Ни одна станция или корабль, на которых мне довелось побывать, не могли похвастать такой свободой.

Там, в космосе, везде были потолки и своды, купала и искусственные небесные покрытия. Даже в самых больших гидропонных садах, взгляд обязательно натыкался на крышу. А в огромных грузовых трюмах, даже через тысячу миль, взгляд закрывала стена. На планете всё было иначе. Небо казалось бесконечно глубоким. Стоило подняться на плато к городу, и можно было наблюдать за просторами промышленных полей, которые казались бесконечными. Для любителей поглазеть на этот промышленный пейзаж у ворот, ведущих в город, были размещены две смотровые площадки, на которых я с Сэм часто засиживался допоздна.

Раньше мне уже доводилось бывать в других учебных заведениях Империи по обмену. И эта практика почти ни чем не отличалась от обучения в них. Как обычно это было чередование лекций и практических занятий на симуляторах. Последних, как и ожидалось, было на порядок больше. Причём к стандартным и уже приевшимся упражнениям добавили откровенно опасные и сложные, такие как перегрузка реактора или прямое попадание кинетического болида в активную зону. Также от нас начали требовать выполнения и сдачи нормативов на время. Я, конечно, знал, что в космосе каждая секунда на счету и правильное решение должно приниматься мгновенно, но не думал, что сам способен так быстро реагировать на ситуацию, без имплантатов или поддержки ИИ.

Такой темп учебы мне нравился. Из курса «выбросили» все предметы, не касающиеся инженерного дела. А такие сложные упражнения помогали держать себя в тонусе.

Тем временем, наша с Сэм дружба начала перерастать в нечто иное. Оказалось, что раньше мы были полными невеждами, и она и я находились в плену стереотипов. Я думал, что все карианцы высокомерные и жадные до крови существа. А она считала всех имперцев безликими дисциплинированными до чёртиков бюрократами, которые даже в туалет без разрешения Императора не ходят. Нас очень веселили разговоры на эту тему.

И в какой-то длинный, тёмный вечер я впервые поцеловал представительницу другой расы. Потом дело дошло и до постели. Тогда мне страшно захотелось, чтобы эта практика никогда не заканчивалась.

За всем этим сумасшедшим ритмом студенческой жизни я потихоньку перестал замечать зловещую доску с объявлениями о пропаже людей. Её тайна и предупреждение отошли на второй план, а потом и вовсе вылетели из головы. Но в один прекрасный день, сидя на лекции, я задумался о производственных полях. Нам никто, никогда не рассказывал о них. Это было странно. Ведь такой комплекс является чудом инженерной мысли, а значит должен быть гордостью местных жителей, да и сам университет должен иметь непосредственное к нему отношение.

Лекцию читал Николай Александрович, и когда до конца оставалось около пятнадцати стандартминут, а основной вопрос был разобран, я поднял руку.

— У вас вопрос, коллега? — удивился Николай Александрович.

— Да, я хотел спросить, не расскажите ли вы нам о «Производственных полях»?

В аудитории поднялся ропот, некоторые из студентов с удивление обернулись на меня. Было видно, что этот вопрос также интересовал их, но только я осмелился его задать. Николай Александрович был явно озадачен.

— Надеюсь, ваш интерес исключительно профессиональный? — спросил он.

— Разумеется, — я согласно кивнул.

— Хорошо. — Николай Александрович встал у инфопанели, как будто решил продолжить лекцию в привычной манере. — Как вы понимаете то, что мы называем полями — это огромный промышленный комплекс планетарно-оборонного значения и всего о нём не знаю даже я. Он был заложен в 1005 году от основания Империи. В то время существовала директива о самодостаточности колоний. Она требовала от каждой планеты полной самодостаточности по продовольствию, средств первой необходимости и наличия регулярных оборонительных войск. Это было сделано для предотвращения гибели населения в случае блокады колонии противником. Конечно, сегодня осуществить такую директиву в центральных мирах было бы невозможно. Так, что в случае осады, некоторым жителям столицы придётся вернуться к каннибализму.

По аудитории прокатился смешок, над абсурдностью такой ситуации.

— В то время институт уже существовал. И была предложена идея создания промышленной «экосистемы» на основе искусственного интеллекта. На многих планетах существуют подобные места, но в основном это конгломераты заводов и фабрик, на которых работают люди. А здесь, на Афине, в качестве эксперимента было предложено построить полностью автономный комплекс. Так и возникло то, что мы называем производственными полями.

Афина-4 довольно отдалённая планета. У нас не проходят оживлённые торговые маршруты. Поэтому нам хватило всего одного комплекса для полного удовлетворения потребности в промышленных товарах. Также я должен отметить, что планета, довольно плодородна, хоть во время её колонизации жизнь на ней обнаружена не была.

На данный момент поля представляют собой прямоугольник примерно 3000 стандартмиль на 2300. Точнее не скажу, сам уже не помню.

Один из студентов поднял руку.

— Вы сказали, что поля основаны на искусственном интеллекте.

— Совершенно верно.

— А как в таком случае решалась проблема безопасности его ядра?

Профессор многозначительно улыбнулся.

— Очень просто: его нет. Поля лишены центрального ядра ИИ. Вместо этого каждая секция, завод или фабрика имеют свой центр ИИ и его узлы на различных уровнях. Это позволяет не останавливать производство, даже если вышли из строя несколько цехов. Также это очень удобно с точки зрения программирования производства. Не нужно пересматривать весь системный код для производства нового товара, достаточно просто перепрограммировать нужные область или цеха, не трогая остальные.

Теперь руку поднял Рокки, который обычно не любил задавать вопросы и вел себя довольно пассивно.

— Профессор, а разве такая громадина не ломается? Я хотел спросить, неужели нет необходимости держать техников для ремонта изнашиваемого оборудования?

— Необходимость есть. И у нас есть одна бригада высококлассных специалистов для этого. Со всеми остальными, мелкими повреждениями, справляется автоматическая система ремонта. Там полно мелких ремонтных роботов со сложными протоколами обслуживания, есть, и громадные роботы, но они в основном заняты в производстве. В сотни стандартмиль к западу от нас есть зона погрузки-разгрузки, где в поля загружают сырьё и забирают продукцию, туда также доставляют и запчасти и новое оборудование, если возникает необходимость. Но если происходит авария или серьёзный технический сбой, то в дела вступает наша ремонтная бригада. Но такие поломки бывают очень редко.

— А мы сможем посетить поля? — спросил кто-то, не подняв руку.

— Однозначно нет, — профессор покачал головой. — Это стратегически важный объект, который, между прочим, до сих пор находится в стадии эксперимента. Никого из вас там не ждут, да и людям это место уже не радо.

По аудитории пронёсся недовольный гомон.

— Если вопросов больше нет, — Николай Александрович выждал паузу. — Лекция окончена, все свободны.

Студенты начали подниматься из-за столов, возбужденно обсуждая услышанное. Пара затянулась на полчаса, но это никого не волновало, тема оказалась довольно интригующей. Надо признать на тот момент этот рассказ полностью удовлетворил моё любопытство.

Но через месяц произошло событие, напугавшее меня и пошатнувшее моё душевное спокойствие. В тот вечер я слегка повздорил с Сэм. Чтобы немного развеется я вышел погулять по городку. Увлёкшись своими мыслями, я почему-то забрёл в ту часть городка, где стояли древние руины. Уличного освещения в этой части городка не было и меня тут же привлекло слабое свечение, исходившее из одной из полуразрушенных стен.

Я остановился и присмотрелся. Свечение усилилось. Внезапно из-за стены вышла фигура. Сначала мне показалось, что это был человек, согнувшийся под тяжестью огромного рюкзака. Это действительно был человек, но от его вида по телу побежали мурашки. Его тело было изуродовано какими-то новообразованиями и шрамами, а на спине взгромоздилась огромная уродливая пузырящаяся опухоль. Но самым пугающим было то, что его кожа, в особенности опухоль, светилась холодным зеленовато-жёлтым светом.

В ужасе я не мог пошевелиться. Человек двигался медленно, как будто каждый шаг давался ему с большим трудом. Мне даже послышалось, что я слышу его глухие стоны. Следом за этим несчастным из-за стены выбрался еще один. Точно такой же изуродованный человек. Внезапно второй повернул голову в мою сторону. Его вылезшие из орбит глаза смотрели на меня с каким-то грубым безразличием. Я не мог понять видит ли он меня, но по моей спине пробежала волна ужаса. На меня смотрел не этот мутант, на меня смотрело то, что было в опухали на его спине.

Я не сразу заметил, что она начала пульсировать, и что-то внутри её зашевелилось. Паралич ужаса спал, и я что есть мочи бросился наутёк. Добежав до общежития, я прижался к его стене пытаясь отдышаться. Судорожно соображая, что я только что увидел, я бешено озирался по сторонам, опасаясь, что эти твари бросатся за мной в погоню. Когда мне, наконец, удалось взять себя в руки, я зашёл в здание.

Пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, я подошёл к куратору, чтобы взять свой ключ от комнаты.

— Тебе нездоровится? — спросила она, глядя на меня с абсолютным безразличием.

— Да, что-то живот крутит, — ответил я.

— Тогда держи, — она положила на стойку ключ от комнаты. — А то мало ли, что может случиться.

Я попытался расписаться за ключ в журнале, но рука предательски дрожала.

— Эм да… — глядя на мою попытку заключила куратор. — Видать совсем худо тебе. Как бы ты заразы какой не притащил.

Я пробормотал что-то нечленораздельное. Схватил ключ и направился в свою комнату.

— Света, сходила бы ты за чаем к Петровичу, — попросила куратор свою помощницу, которая сидела за стойкой пустого гардероба и что-то смотрела в своем секретаре.

В этот момент я обернулся, и случайно мой взгляд упал на доску с объявлениями о пропавших людях. Это всё было связано. Эти мутанты, исчезновения. Городок в моей голове мгновенно лишился своей защищённости. Новая волна страха захлестнула меня. Голова закружилась, я оперся на стену, чтобы не упасть. За стеклянными дверями входа я увидел чей-то силуэт, это был не человек и не мутант. Кто-то стоял там, в темноте, и смотрел на меня. Мне захотелось крикнуть, остановить помощницу куратора, которая вот-вот выйдет к этому существу и пополнит список пропавших. Но я просто побежал в свою комнату.

Всю ночь я просидел, не смыкая глаз и не выключая свет. Только когда первые лучи солнца показались на горизонте, я смог задремать. И то меня тут же замучили кошмары, я проснулся весь в поту и уставшим, как после марафона. Приняв душ и выпив кофе, я немного пришёл в себя. Собрав сумку, я направился на занятия. При этом я боялся, что обнаружу в холле только куратора без помощницы.

Но мои подозрения не оправдались. Все в том же составе они гоняли чаи. Это меня успокоило, и я даже подумал, что вся эта чертовщина мне вчера померещилась.

— Тёмные ночи начались, — сказала куратор.

— Очень тёмные, — ответила её помощница.

— Всем надо быть осторожнее, — продолжила та.

— Угу, — помощница отхлебнула чай с громким хлюпаньем.

Мне показалось, что последние слова были адресованы мне, но я списал это на паранойю. Быстро сдав ключи, я отправился на занятия.

В последующие несколько дней моё состояние значительно ухудшилось. Меня начали преследовать навязчивые мысли об этих странных существах и руинах. Постоянно казалось, что кто-то или что-то следит за мной. Я начал бояться темноты, старался возвращаться в общежитие до того, как загоралось уличное освещение. Но даже в своей комнате я больше не чувствовал себя в безопасности.

Могу поклясться: кто-то стоит за моим зашторенным окном каждую ночь. Кто-то смотрит на меня из темноты, которая абсорбировалась в острых углах этой неправильной комнаты. А когда мне удавалось заснуть, меня начинали терзать кошмары. Я вижу какие-то странные конструкции, бездонные пропасти, черные небеса, мёртвые звёзды. Как-то раз я видел Землю, великую Столицу Империи, но на ней не было жизни, был день, но небо было черно. Я видел город без жизни, лишь механизмы причудливые и непонятные. Они поклонялись чему-то вроде огромного храма или крепости, из которого в это черное небо уходили механические щупальца. Они входили в черный разлом между мирами, вселенными, временем… Я даже не знаю, как это описать. Меня звали. Множество голосов требовали, просили, умоляли меня войти…

Я проснулся как от удара тока. Мой секретарь вибрировал. Взглянув на дисплей, я увидел фотографию Сэм. Собравшись с силами, я ответил на звонок.

— Привет, — в её голосе чувствовалось волнение и страх.

— Привет, — ответил я, еле ворочая заплетающимся языком.

— С тобой все в порядке? Тебя не было вчера на парах. Что-то случилось? — она казалась немного обеспокоенной.

— Да… Я немного приболел, — мне казалось, что меня сбил поезд, но объяснить это я был просто не в состоянии.

— Слушай, если ты всё еще сердишься, я была не права, извини.

— Я не сержусь. Просто я действительно плохо себя чувствую, давай я перезвоню, и мы всё уладим. Хорошо?

— Хорошо. До скорого, — она отключилась.

Я тяжело вздохнул. Тело отказывалось слушаться. Я был измотан и еле держал глаза открытыми. Сколько же я спал? Больше суток, если я пропустил вчерашние занятия. Я попытался подняться. Голова кружилась, но я всё-таки смог удержаться на ногах. Оказалось, я лежал на полу своей комнаты полностью одетый. Одежда, надо сказать, пропиталась потом и жутко воняла. Собравшись с силами, я направился в душ.

Приведя себя в порядок, я ощутил, что на душе стало значительно легче. Страх умерился, а воспоминания стали казаться далёкими и неправдивыми. Но я должен был выяснить, что это было. Просто обязан.

Но сейчас было дело поважнее: нужно помириться с Сэм. Я набрал её и договорился о встречи. Сегодня был выходной, лучшей ситуации для примирения и придумать было сложно. А об отработке занятий я подумаю позже.

Всё прошло удачно. Мы, как ни в чем не бывало, погуляли по городку, но как только начало смеркаться, я завёл её в общагу. Мне не хватило духу рассказать ей о том, что мне пришлось пережить. Но она заметила изменения, произошедшие со мной за эти дни и, наверное, решила, что причина в ней самой. Я попытался объяснить ей, не вдаваясь в подробности, что произошло. Но не вышло. Сэм просто затащила меня в постель. Какая-то часть меня была безмерно этому рада. С ней я смог забыть о своих недавних переживаниях.

Посреди ночи я проснулся от странного земляного запаха в комнате. Рядом со мной спала Сэм, свернувшись калачиком. И даже в таком состоянии она казалась больше меня. Внезапно я вспомнил, что не закрыл окно. С другой стороны оно было непроницаемо, но я мог видеть, что было за ним. Я попытался не смотреть туда, но ощущение взгляда и любопытство оказались сильнее меня. Я посмотрел в окно, и моё сердце остановилось от ужаса.

Прямо за окном стояло оно. Сначала оно напоминало человека, но чем больше привыкали мои глаза, тем меньше становилось его сходство с человеком. На тонкой шее существа держалась треугольная плоская голова, на которой не было не единого отверстия. Только два больших черных овальных глаза. Торс был похож на цилиндр, покрытый рубцами и какими-то отверстиями, которые то закрывались, то открывались. Плеч не было. Руки под острым углом брали своё начала из верхней части цилиндра-торса. Они были длинные и заканчивались сложным сплетением пальцев и когтей. Вместо ног у твари были десятки тонких хрупких членистых лапок. Оно просто наблюдало за мной. Не знаю, как, но оно меня видело сквозь стену. В его взгляде, не было эмоций, ни одной. Оно просто смотрело.

Но через секунду оно подошло к окну, и сунуло в него свою голову. Его голова прошла через стекло, как сквозь голограмму! Я вскрикнул и резко сел в постели, разбудив Сэм. Я был готов броситься наутёк. Проснувшаяся Сэм включила свет, и тварь растаяла в воздухе.

— Что с тобой?! — она была испугана не меньше меня.

— Не знаю… — ответил я, взглядом ощупывая комнату. Твари здесь уже не было. Я встал и подошёл к оконному проёму, за ним была ночь и ничего больше.

— Ты меня пугаешь, — тихо произнесла Сэм.

— И себя тоже, — улыбнулся я ей.

— Лучше не выключать свет? — неуверенно спросила она.

Я согласно кивнул и затемнил окно.

Остаток ночи прошёл спокойно, если не считать того, что я не смог сомкнуть глаз. Я просто лежал, всматриваясь в полумрак острых углов комнаты. В голову лезли странные и несуразные мысли, об этом месте, планете и даже о самом себе. Не сходил ли я с ума? И не были ли эти видения первыми симптомами шизофрении? Мне было уже не ясно, что страшнее: эти неизвестные мерзкие существа или та опасность для окружающих и, что хуже для Сэм, исходящая от меня. Конечно, при условии, что это и есть шизофрения.

Когда наконец Сэм проснулась, я под предлогом того, что мне нужно еще подготовить кое-какие рефераты, отправил её к себе, а сам направился в университетскую библиотеку. Был выходной день, и народу в библиотеке практически не было. Я выбрал самый дальний стол, с которого была видна большая часть читального зала, но при этом сюда не мог заглянуть даже библиотекарь, со своего возвышения.

Меня интересовала история колонии и, в частности, университета. И к моему большому разочарованию данные оказались весьма скудные. Хоть я и сам не знал, что планирую найти. Но я наметил определенную цель: я должен был узнать, что за руины находятся на территории университета.

Как выяснилось, Афина-4 была открыта в 734 году от основания Империи. Тогда её посетила научная экспедиция по поиску пригодных для заселения планет. Они не задержались на планете, так как сочли её недостаточно перспективной, и, оставив здесь автоматическую исследовательскую станцию, отправились дальше. Но через три года они получили от станции отчет о необычайно плодородной почве в низинах и крайне устойчивой в сейсмическом плане поверхности. Но никаких живых существ здесь обнаружено не было. Этот факт подтверждался тем, что на Афине была крайне агрессивная атмосфера и крайне жаркий климат.

В 798 году и. э. сюда прибыл колонизационный флот, который установил системы терроморфинга и экологические эмуляторы для земной флоры и фауны. Проект колонии предполагал развитие сельского хозяйства и активную торговую позицию.

Но после восстания восьми адмиралов, вспыхнувшем в 825 году, колония перестала являться торговым центром, коим пробыла 10 лет. Непосредственно восстание не коснулось Афины, но имело свои негативные последствия для экономики колонии. И примерно в это время сформировалась традиция строительства городов на плато и склонность местных жителей к консерватизму.

Но более интересен тот факт, что у жителей стали возникать легенды и мифы касательно этого мира. В Империи это было большой редкостью. Сформировались легенды о проклятых землях и таинственных пещерах, то появляющихся то исчезающих. Самое пугающие было то, что некоторые легенды находили подтверждение. Мне удалось раскопать несколько дел того периода о бесследном исчезновении фермеров и рабочих с ферм. Люди просто исчезли буквально через полгода после заселения в низинах.

Одну из таких пропаж обнаружил водитель грузовика, который привез на ферму заказанную владельцем партию удобрений. Как уверял автор статьи, прибыл он на неё после наступления темноты и в ужасе уехал оттуда, даже не разгрузив машину. Водитель до конца жизни не рассказывал, что так напугало его. Но первое, что он сделал по прибытию в город, это сообщил о случившемся Стражникам и настоял на том, чтобы делом занялась Инквизиция. Прибывшие на утро Стражники, не обнаружили никаких следов борьбы. Только брошенную ферму и оборудование.

Никаких намёков на местоположение фермы и результатов расследования мне найти не удалось. Но как показали мои исследования, это был не единственный случай. Таких исчезновений на тот период произошло около сотни. И все их расследования закончились ничем.

И совершенно случайно я нашёл отчеты планетологов о странных сетях глубоких тоннелей в коре планеты. Они занимали огромные площади и располагались под низинами, но полностью отсутствовали под океанами (заполненными водой в процессе терроморфинга) и плато. Изучениям этих туннелей никто не занимался, ибо это был дорогой и невыгодный для Империи процесс. Весь их осмотр свелся к спутниковому сканированию, который геологи интерпретировали как карстовые пещеры природного происхождения. Никаких входов в эти пещеры с поверхности не было найдено. И об этой аномалии все вскоре забыли. Но я нашёл доклад некого Женкевича О. М. утверждающего, что на Афине-4 некогда существовала жизнь, но она была уничтожена каким-то катаклизмом, возможно даже не природного происхождения. Он утверждал, что обнаруженные полости под землёй есть ни, что иное, как реликты той дальней эпохи. Но его исследования в этой области по каким-то причинам были прекращены.

Потом в 941 году был открыт университет. Став самым большим учебным учреждением в секторе. Интересно было то, что университет был по сути одним сверх-небоскрёбом (башней), который занимал площадь нынешнего городка. Но после постройки промышленных полей. Что-то произошло, все данные касательно последующей истории оказались засекречены. Мой студенческий доступ не позволял мне узнать, что за трагедия произошла тогда. Почему Инквизиция распорядилась демонтировать старое здание и основать несколько орбитальных университетов, в более отдаленных местах, и резко сократить персонал и количество студентов здесь на Афине.

Дальнейшая история особого интереса не представляла, казалось, что все в этом мире успокоилось. Никаких потрясений, восстаний или катастроф. И почему-то многие авторы утверждали, что причиной этого процветания являются производственные поля.

Я понял, что засиделся, и уже наступил вечер. Искать что-нибудь еще, с моим уровнем доступа, было бессмысленно. И я решил вернуться в общежитие, и рассказать обо всём Сэм. Выйдя из библиотеки, я направился по коридору к выходу. Уже стемнело, но я не обратил на это никакого внимания. Я был погружён в раздумья и не обращал ни малейшего внимания на то, что происходит вокруг.

Но свернув за угол: я насторожился. В коридоре не было света, будто все лампы здесь перегорели. Только свет уличного освещения проникал в него. Я остановился в нерешительности. Внезапно я услышал голос, вернее шёпот. Казалось, кто-то говорит прямо у меня в голове, но слов я разобрать не мог. Язык был незнаком, а его звуки были несуразны и, казалось, что не одно живое существо не смогло бы на нем говорить.

Я поднял взгляд и увидел, что в конце коридора, у следующего поворота, меня ждут. Это было то же самое существо, что стояло за моим окном. Оно смотрела на меня без единой эмоции. Как учёный смотрит на результат эксперимента, который демонстрирует в сотый раз студенту. Это оно «транслировало» шёпот.

Но в этот раз я не испугался его. Вернее испугался, но ужас мой сменился любопытством. Я был уверен, что оно здесь для того, чтобы что-то сказать мне, а не убивать. Однако я не был в этом уверен.

— Что тебе нужно! — стараясь не выдать собственного страха, произнёс я.

— Не срывай звёзд! Для слабой плоти, цикады поют в полночь, где любовью занимаются машины, — резкая перемена шёпота в моей голове сильно напугала меня.

Внезапно из-за поворота послышались чьи-то голоса. Существо неожиданно сделало шаг назад… И растворилось в стене, как будто его здесь и не было. И так же внезапно в коридоре включилось освещение. Ошарашенный произошедшим я застыл, как вкопанный.

Но вскоре из-за поворота появились Рокки и Ник. Они громко обсуждали очередную дилемму и заметили меня не сразу.

— Привет, Артур, — поздоровался со мной Ник, явно удивленным моим присутствием здесь, или моему потерянному виду, с которым я стоял посреди коридора не в силах двинуться с места.

— Привет, — стараясь не выдать своего потрясения, ответил я.

— Что это ты здесь делаешь? И почему без Саманты? — спросил Рокки.

— В библиотеке засиделся, — ответил я. — Скажите, а вы ничего странного в том углу не видели?

Оба приятеля обернулись.

— Угол, как угол, — ответил Ник. — С тобой точно всё в порядке?

— Да, — ответил я, начиная в этом сомневаться. — Я, пожалуй, пойду, всего доброго.

Обогнув приятелей, я направился к этому злополучному повороту, стараясь миновать его, пока Рокки и Ник не ушли далеко. Я всерьез опасался, что это существо, чем бы оно ни было, может вернуться.

Добрался до общежития я без пришествий. Только дамы на вахте наградили меня странным взглядом. Будто знали, что я только что пережил. Запершись у себя в комнате, я позвонил Сэм. Увы, мне не хватило духу рассказать ей правду. Я просто сослался на плохое самочувствие и убедил её остаться у себя. Всю ночь я опять просидел без сна, роясь в файлах из библиотеки, которые закачал на секретарь. Но от этого ничего не прояснилось. Возникновение руин оставалось тайной, как и причина упадка университета и вмешательства Инквизиции. Но одну зацепку я все-таки нашёл. Все беды колонии и университета прекратились, когда в эксплуатацию ввели последний блок Производственных полей. Я понял, кто в таком случае может ответить мне на мои вопросы.

На следующий день начались занятия, и, к счастью, последняя лекция была у Николая Александровича. Он то и должен был иметь доступ к закрытой информации, и наверняка знал, в чем причина упадка университета. Дождавшись конца лекции, я задержался. А когда последний студент покинул аудиторию, я подошёл к нему.

— Николай Александрович, не могли бы вы мне помочь в моих исторических изысканиях? — спросил я.

— Но я ведь не историк, — с лёгкой улыбкой ответил он.

— В библиотеке я наткнулся на упоминания о том, что некогда университет являлся очень сильным и процветающим образовательным учреждением, но потом что-то произошло, и он пришёл в упадок. Но мне не дали доступа к информации о причинах такой перемены. Я подумал, что у вас должен быть доступ к этой информации.

Николай Александрович переменился в лице. Он посмотрел на меня со строгостью и недовольством.

— Сядьте, молодой человек, — властным тоном приказал он.

Я взял стул и сел напротив него, как на экзамене.

— С какой целью вы интересуетесь этим вопросом? — строго спросил он.

— Мне было интересно, что за руины стоят на территории университета, — скрывая половину правды, ответил я.

— Надеюсь, ваш интерес касается только этих злополучных руин, — Николай Александрович, снял очки и потер глаза. — Что ж, я бы мог рассказать вам официальную версию того, почему университет пришёл в упадок. Но отлично знаю, что вас это не удовлетворит, и вы пойдете искать ответы дальше. Это значит, что я расскажу вам правду, но сначала пообещайте мне, что эта тайна останется тайной, на века.

— Именем Императора и честью Империи, клянусь молчать об услышанном, — с лёгкой иронией произнес я.

— Хорошо. И так слушайте, — Николай Александрович понизил голос и продолжал. — Официальная версия гласит, что после открытия орбитальных университетов, держать на такой отдалённой планете университет стало не выгодно. И отчасти это верно. Но не это послужило причиной сноса старого здания. Тогда, как вам должно быть известно был единый корпус, который являлся самым высотным зданием в колонии и в близлежащих системах. Его величие можно было сравнивать с императорским дворцом на Земле. И его никто и не подумал сносить, если бы не то, что было обнаружено в недрах планеты.

При строительстве производственных полей, были обнаружены входы в сеть пещер находившихся под планетой. Никто из ныне живущих там не был. Но, согласно отчетам исследователей, это были неестественные полости, это были убежища или даже города, некогда жившей здесь расы. Но давно вымершей и забытой. Никто не знает, что послужило причиной, но вскоре после обнаружения этих туннелей в колонии увеличилось количество пропадающих людей. А ректор зачем-то приказал обнести территорию университета стеной, которая стоит, и по сей день. И через какое-то время Инквизиция прислала на Афину свой карательный отряд. К слову Инквизиция давно следила за нашей колонией, с тех пор как один человек потребовал её участия в одном деле с исчезновением жителей целого поселения. Вижу, вы читали эту статью.

Так вот, карательный отряд прибыл в университет для разговора с ректором. И в ходе переговоров ректор был убит. Детали этого разговора никто, кроме Инквизиции, не знает. Но говорят, инквизиторы не убивали ректора, они даже оружие не успели выхватить, когда что-то разорвало ректора, как тряпичную куклу.

Далее — все еще интереснее. Инквизиторы обыскали все уголки университета и недостроенных полей. При этом была потеряна половина их отряда, включая помощника верховного Инквизитора. Причины этого неизвестны. Но сразу после этого инквизиция распорядилась достроить поля с удвоенной скоростью и профинансировала проект. Здание же университета было приказано снести и сровнять с землёй, только две опорные вышки уцелели при сносе, заряды в них не взорвались. Да и снос проходил в такой спешке, что про них все забыли. Инквизиция тут же состряпала новый проект университетского городка и казнила весь деканат по обвинению в измене Империи. Потом много шептались о сатанинском культе в верхушке старого университета. Но истинную причину засекретили, как жизнь Императора. А после завершения всех строительных работ на Афине-4 стало спокойно как в вакууме.

И возвращаюсь к вашему вопросу. Руины — это и есть уцелевшие несущие колонны. Я удовлетворил ваше любопытство?

— Да, — ответил я, понимая, что оно только утроилось.

— Тогда, — преподаватель пожал плечами, как ни в чём не бывало, — можете быть свободны. Вижу, вам есть о чём подумать.

Я поднялся со своего места и направился к выходу, пробормотав что-то на прощание. Но когда я уже открывал дверь, Николай Александрович окликнул меня:

— Артур, не ходите туда. Оно того не стоит.

— Не буду, — солгал я и вышел из аудитории.

Остаток дня я действительно провел в раздумьях. Рассказ Николая Александровича оставил больше вопросов, чем ответов. Но, в конце концов, я хотел знать, что за существа преследуют меня. Вечером я решил, что любой ценой должен это узнать. Завтра надо пойти туда и найти ответы самому. Руины ждут.

С этими мыслями я уснул. В первый раз за долгое время меня не преследовали кошмары. Я спал как младенец.

Проснулся я на рассвете. Солнце только поднималось, и городок казался вымершим. Скоро зазвенят будильники, и студенты отправятся на занятия. Надо было действовать.

Я быстро оделся. Как обычно взглянув на секретарь, я увидел 15 пропущенных вызовов от Сэм. И почему я не ответил на них вчера? Но сегодня на это нет времени! Сначала я должен во всем этом разобраться. Потом… Я все ей расскажу потом.

Я тихо выскользнул из своей комнаты и начал красться в сторону выхода из общежития. Стараясь не шуметь, я прошёл мимо спящей вахтёрши. Она спала, опустив голову на массивную грудь и сложив на объёмном животе руки. Картина была комичной, но меня это почему-то не тронуло. Мне удалось выбраться из общаги незамеченным. На улице было прохладно, и я поёжился. То ли я оделся легко, то ли это нервы разыгрались? На улице никого не было: все отсыпались перед трудовым днём. Поэтому я, не опасаясь быть обнаруженным, быстрым шагом направился к руинам. Мне приходилось удерживать себя, чтобы не сорваться на бег.

У руин я остановился и взглянул на них. Собственно, они выглядели такими же старыми и безжизненными, как и в первый день. Никакого движения или свечения. Лишь шелест листвы деревьев и плюща, обвившего старые камни и балки. Не знаю чего я ожидал от этой встречи, но я ощутил досаду от того, что здесь никого не было. Немного постояв, я переступил декоративное ограждение и зашагал по некошеной траве к полуразрушенной стене.

Чем ближе я подходил к руинам, тем гуще становилась растительность. Мне показалось, что она пытается меня остановить. Но ей этого не удалось. Я добрался до пролома в стене здания. Отсюда было прекрасно видно, что пролом образовался от взрыва. Я включил фонарик на секретаре и посветил внутрь. Ничего интересного там не обнаружилось, обычный старый коридор.

Я перебрался через стену. Внутри на меня обрушился поток какого-то зловония. Но этот мерзкий запах почти мгновенно исчез, будто я его спугнул. Теперь в полумраке руин пахло плесенью, прелой травой и сыростью. Слышалось завывание сквозняков и далёкий капающий звук откуда-то снизу. Я немного осмотрелся, но ничего подозрительного не обнаружил. Тогда я начал бродить по тёмным коридором в поисках лестницы, чтобы подняться на этаж выше. И вскоре обнаружил её. Но на второй этаж подняться было нельзя: лестницу кто-то намеренно взорвал. Во всяком случае, мне так показалось. И это было странно. Как же тогда эти страшные изуродованные люди туда попали? Не вскарабкались же они по отвесной стене? Я уже обошёл весь этаж, других лестниц здесь не было. Кроме той, что вела в подвал, и я решил спуститься вниз. Может, там я найду кое-какие ответы.

Три дня спустя Сэм подошла к доске объявлений и прикрепила к ней ещё одно, поверх нескольких старых. Она еле сдерживала слёзы. В своей комнате она прорыдала всю ночь. А утром она заполнила форму в отделении стражи, где ей и выдали несколько копий объявлений о пропаже. Она постояла несколько секунд у доски, всматриваясь в другие лица, а затем ушла к себе, готовиться к занятиям.

— Ещё один ушёл, — заметила куратор.

— Да, не найдут его, как пить дать не найдут, — поддержала подругу помощница.