Смертельное убийство насмерть

Честно признаюсь, я, Дуся Дусина, не любительница семейных застолий, но когда тетя Муся пригласила меня на именины, я согласилась. Семейные посиделки у третьей сестры моего второго мужа случаются чуть ли не каждую неделю, и остается только возблагодарить судьбу, что мой второй муж не сторонник подобных развлечений, и предпочитает коротать выходные в тесном семейном кругу в лице меня и крылтерьера Укокошки… впрочем, я увлеклась.

К тете Мусе мы приехали ближе к полудню, вернее, мы бы добрались раньше, если бы мой благоверный почаще проходил техосмотр своего Ведровера, который ломался по меньшей мере раз пять, пока мы доехали до места.

Как только я поднялась на крыльцо тетимусиного загородного дома, мне навстречу кинулись тетя Муся, тетя Пуся, тетя Буся и тетя Люся.

— Ой, Дульсинеюшка! Как похорошела-то! — тетя Муся бросилась мне навстречу, расцеловала в обе щеки…

(запись оборвана)

Мое внимание привлек молодой человек, сидевший чуть в стороне от остальных. Одного взгляда на него мне было достаточно, чтобы понять — я поторопилась со своим вторым мужем. Мой супруг, казалось, уловил мой взгляд и предупреждающе кашлянул — но поздно, я посмотрела в голубые глаза незнакомца и утонула в них безвозвратно… кажется, так принято писать об этом в дамских романах. В тот же момент он поднял глаза, и наши взгляды встретились. Точно электрический ток пробежал в моем сердце, кажется, в дамских романах принято говорить именно так. Я поняла, что здесь нужно что-то сказать, развеять неловкое молчание — но мой язык как будто прилип к гортани, я не могла произнести ни звука. Это было тем более жутко, что все остальные тоже смотрели на нас, они как будто почувствовали, что между нами что-то происходит.

Пауза прервалась самым неожиданным образом — когда тетя Муся закашлялась, да так резко, что все наперебой кинулись ей помогать. Тетя Пуся хлопала тетю Дусю по спине, тетя Буся поднесла воды — когда тетя Муся хлопнулась со стула в обморок. Я не видела, что происходит там, по ту сторону стола, будто в тумане я смотрела, как тот с голубыми глазами резко вскочил с места, бросился к упавшей тете Мусе, чуть погодя коротко произнес:

— Мертва.

(запись оборвана)

— А вы знаете, что яд, убивший тетю Мусю, предназначался вам? — спросил Виктор.

Я оторопело смотрела на него, не знала, что сказать.

— Что скажете? — спросил он.

— А с чего вы решили, что мне?

— А вы обратили внимание, что тетя Муся перепутала тарелки?

Сказать, что душа ушла у меня в пятки, значит не сказать ничего. Кто-то здесь, за праздничным столом, хотел меня отравить, а я преспокойненько сидела и пялилась на незнакомцев!

— Обратите внимание, — продолжал Виктор, — что именно ела Матильда Модестовна за обедом?

Я первый раз услышала, что тетю Мусю зовут Матильдой Модестовной. Я тщетно пыталась вспомнить, что ела тетя Муся, но чем больше вспоминала, тем больше путалась. Потому что тетя Муся отправляла в свой необъятный рот все, что стояло на столе — от маринованный грибочков до курчонка гриль.

— Не помните? — спросил Виктор.

— Наоборот.

— Что наоборот?

— Слишком много помню…

Не знаю, чем бы кончился наш разговор, но в этот момент вошел мой супруг.

— Не трогайте ничего на столе! — предупредил его Виктор.

— Я и не собираюсь, — ответил мой муж, — мне только интересно, что вы тут делаете с моей женой?

(запись оборвана)

— Ну что я могу сказать, экспертиза установила, что виной всему грибы, — объяснил Виктор.

Мы собрались в доме на поминках тети Муси, и просто не верилось, что совсем недавно здесь звучал веселый смех и звон бокалов.

— Хотите сказать… кто-то подложил яд в грибы?

— Похоже на то, хотя следствию предстоит разобраться.

Я вздрогнула — мой муж посмотрел на нас обоих так, что мне стало не по себе. Затем мой супруг подошел к нам и кивнул Виктору:

— Выйдем… поговорим.

Я хотела пойти с ними, но Виктор остановил меня резким жестом:

— Тебе лучше остаться здесь.

Я осталась за столом в обществе тети Пуси, тети Буси и тети Люси, а также других многочисленных родственников. Мне было не по себе, ведь я сидела совсем рядом с этими чертовыми маринованными грибами, тридцать три раза могла подцепить их ложкой, и лежала бы уже в гробу рядышком с многострадальной тетей Мусей. И тридцать три раза я могла убрать эти проклятые грибы из-под носа тети Муси, если бы только знала…

За бесконечным щебетанием тети Пуси я все-таки услышала шум на улице — и опрометью бросилась на крыльцо, где мой муж и Виктор уже колотили друг друга что есть силы, выкрикивая проклятия.

— А ну прекратите! Немедленно прекратите! — я кинулась разнять их, но проще было бы остановить разогнавшийся локомотив. В какой-то момент я встала между ними — и не знаю, чем бы закончилась эта свалка, если бы из дома не послышался крик тети… а вот какая тетя кричала, я сказать точно не могла.

Когда мы все трое вбежали в гостиную, то увидели, что тетя Пуся лежит на полу, а вокруг неё хлопочут тетя Дуся, тетя Муся, тетя Буся, тетя Люся… то есть нет, стоп, что я говорю, то есть, что говорит тот, кто пишет этот текст, тетя Муся-то уже умерла, почему она здесь скачет, хлопочет вместе со всеми? А уже все, что написано пером, не вырубишь топором. И не надо мне тут говорить, что в Ворде можно стереть любую запись, со старыми пословицами не поспоришь. Ну молодец автор, тетю Мусю воскресил… Э-э-э, стоп, а что тут тетя Дуся делает? Ведь тетя Дуся — это же я, Дуся Дусина, почему же она хлопочет вокруг тети Пуси?

Оторопело смотрим друг на друга. Я и новая Дуся Дусина. И муж тоже оторопело смотрит, думает, которая из них теперь его жена. Или обе.

Ну что же, дорогой автор, если уж ты вот так легко одним взмахом руки воскресил тетю Мусю и неведомо откуда взял вторую меня, то будь добр, верни к жизни и тетю Пусю тоже. Я уже предвижу, что ты хотел направить к ней Виктора, который пощупает пульс и вынесет вердикт — мертва. Так вот, не надо этого делать. Пусть тетя Пуся прокашляется и встанет. Мы уже поняли, что кто-то хочет нас всех отравить, и мы должны найти отравителя. Напоминаю, по законам жанра убийцей должен быть кто-то из нас, а не случайный человек. Кроме того запрещается использовать близнецов, и… впрочем, дорогой автор, думаю, ты и сам все это знаешь.

(запись оборвана)

— Вы сами солили грибы? — спросил Виктор у тети Буси.

— Ма-ри-но-ва-ла… — тетя Буся залилась слезами.

— Да успокойтесь вы, никто вас ни в чем не обвиняет. Вы мне вот что скажите, вы грибы давно маринуете?

— Да… всю жизнь, еще когда у бабушки училась…

— Гхм… ну а может быть, чтобы вы что-то не учли на этот раз? Как говорится, и на старуху бывает проруха…

— Это я-то старуха? — вспыхнула тетя Буся, — да как вы сме…

— Ну, это я так, образно… поговорка такая…

Тетя Буся не унималась.

— Нет, по-вашему, сколько мне лет?

— Ой, не разбираюсь я… — Виктор поднял руки вверх в знак капитуляции, — семнадцать, не больше.

Я уже готова была вступиться за Виктора, но тут же он выкрутился сам. Да, должна вам сказать, что мы с Виктором со дня на день собирались объявить о нашей помолвке. Первая Дуся Дусина осталась со своим супругом, а вторая, то есть, я, решила связать свою судьбу с Виктором.

— Где вы брали грибы? — неожиданно спросил Виктор.

— Да… на рынке у Никитишны…

— С Никитишной вашей можно поговорить?

— Да не виновата она ни в чем, честное слово…

— Хорошо, хорошо, не виновата, поговорить с ней можно?

(запись оборвана)

— Где грибочки собирали?

— Чиво? — Никитишна снова приложила ладонь к уху.

— Грибочки, говорю, где брали?

— Чиво?

Наклоняюсь к бабке, ору, что есть мочи:

— Грибы где брали?

— Так в лесочке… все там берем…

— Это который под комбинатом?

— Чиво?

— Под комбинатом, говорю, лесочек-то?

— А-а-а, лесочек-то… под комбинатом…

Многозначительно переглядываемся с Виктором.

(запись оборвана)

— Ну что я могу сказать? — Виктор еще раз оглядел стол, — тут не одними грибочками отравиться можно. Отправил я в лабораторию курицу эту, так волосы дыбом встали…

(запись оборвана)

— Ну что я могу сказать… — Опенок еще раз посмотрел на тетю Мусю, — этой тетей Мусей очень даже отравиться можно.

— Вы думаете? — спросила Жареная Курица.

— Уверен. Вы посмотрите сами. На кого она пошла учиться?

— В техникум какой-то.

— Верно, в техникум. А почему?

— Ну… потому что мама её туда же поступала… и бабушка.

— Вот именно. Не потому, что она хотела, а потому, что так надо. А дальше что?

— Замуж вышла в восемнадцать.

— За кого?

— За этого своего… — Жареная Курица нахмурилась, она всегда плохо помнила имена.

— А почему? Она его любила? — спросил Опенок.

— Да нет, просто мама ей говорила, что пора уже.

— Верно. Всю жизнь поступала не так, как хочет, а потому, что так надо. ну как такой не отравишься?

— Думаете, это мы тетей Мусей отравились? — спросил Вишневый Пирог. Он был без косточек, и очень гордился этим.

— Да не только. Вот посмотрите на тетю Пусю. Кем она хотела стать?

— Балериной, — подсказала селедка под шубой и хихикнула, представив себе, как огромная тетя Пуся пляшет на сцене.

— А куда она пошла поступать?

— В педагогический, потому что там конкурс меньше…

— Верно. Ну вот, всю жизнь себе педагогикой этой испортила, тридцать лет или сколько там в школе отпахала, злая на весь белый свет, завидует всем…

— Ну, уж Дусей-то мы точно не отравимся, — сказал Самовар. Он был не настоящий самовар, а декоративный, и очень стеснялся этого, и очень не любил, когда ему об этом напоминали.

— Дусей? Ну не скажите, — возразил Опенок, — как Дуся вышла замуж?

— По любви, — сказал Кусочек Сыра.

— Отнюдь! Не по любви, а по влюбленности, это разные вещи. Влюбленность прошла, а будни остались. Вот её и тянет на приключения, увидела Виктора, увлеклась…

— Хотите сказать, любовь к Виктору пройдет так же быстро?

— Думаю, что да.

— А сам Виктор?

— Гхм… надо думать… не все сразу, возможно, потребуется дополнительное расследование.

Люди и еда на столе смотрели друг на друга, думали, кто виноват. Должен же быть убийца, если на обложке книги написано — детектив…