Разрешите представить - Елизавета Дворецкая

Беседовала Рунгерд Яна

Сегодня с нами Дворецкая Елизавета Алексеевна, писатель, редактор, реконструктор.

Первая книга — «Ветер с Варяжского моря» — была издана в 1997 году.

Автор циклов «Князья леса», «Корабль во фьорде», «Лес на той стороне», «Рюрик», «Огнедева», четырех внесерийных романов и рассказов.

На данный момент у автора в копилке 54 издания.

— Здравствуйте, Елизавета Алексеевна!

Первый вопрос традиционный: Вы помните, как именно начали писать? Что стало катализатором для творчества?

— Очень хорошо помню. Когда мне было 14 лет, к нам домой однажды принесли пишущую машинку, механическую. Для нынешних молодых людей этот предмет стоит где-то рядом с патефоном, но домашних компьютеров тогда не было. Мне захотелось чего-нибудь попечатать, я заправила в машинку тетрадный листик в клеточку и начала записывать сюжет одной игры в виде рассказа. И обнаружила, что никак не могу остановиться: герои все разговаривали и разговаривали между собой, их реплики просто сыпались мне в голову. Эта игра в письменном виде оказалась настолько увлекательной, что не могу остановиться вот уже почти тридцать лет.

— Почему основой для Вашего творчества стал именно славянский и скандинавский миф?

— Тема славянского язычества меня интересовала буквально с раннего детства. Я хорошо помню случай, который, можно сказать, определил мою судьбу: мне было три года, когда бабушка повела меня в музей Васнецовых. И когда я увидела на большой картине Спящую Царевну, а вокруг нее служанок,   заснувших кто где, у меня в душе вдруг ожил целый мир, которого я вроде бы не знала, но который всегда там был. Звучит довольно пафосно, но я думаю, что это и есть генетическая память. А будучи однажды активизированной, она дальше пошла разворачиваться шире и шире. Естественно, что мне было интересно писать о дохристианском периоде жизни нашего народа, а в период образования Древнерусского государства его жизнь была так тесно связана со скандинавами, что их сложно изучать отдельно друг от друга. К тому же скандинавы обладают чрезвычайно красивыми и захватывающими памятниками древней языческой литературы. Для меня славяне и скандинавы, в общем, две стороны одной монеты.

— Расскажите историю издания самой первой книги. Как вы отправили ее в издательство, что при этом чувствовали?

— Надо сказать, что передо мной никогда в жизни не стояло задачи «стать писателем», и никогда я не хотела «быть писателем». Поняв, что у меня получается создавать связные тексты, я устремилась к тому, чтобы написать настоящую книгу, которую будет интересно читать каким-то людям и помимо моих ближайших родственников. И прошло 12 лет, прежде чем я стала думать, что вот, может быть, что-то похожее получилось. В это время, в 1995 году, издательство «Терра» выпускало серию «Викинги», где были собраны разнообразные художественные произведения на данную тему, и один из моих первых романов, «Ветер с Варяжского моря», хорошо по своему содержанию туда подходил. Но сначала надо было найти контакты, что в эпоху, пока еще не было интернета и своего сайта у каждого табачного ларька, тоже было отдельной задачей. Хорошо помню, как ходила в фирменный магазин «Терры» и просила найти мне телефон издательства. Потом мы с моим папой распечатали роман и отнесли. Тогда еще романы не слали по электронной почте, а носили в трехкилограммовых папках. Папа мне очень тогда помогал, поддерживал мою веру в себя как писателя. Хорошо помню «телефонный звонок, изменивший мою жизнь», как пишут американские авторы. Редактор серии позвонила и сказала, что роман они берут, и пригласила подписать договор. Правда, восторженного упоения я не испытывала, поскольку из природной осторожности ожидала всевозможных затруднений и разочарований. И сейчас, 18 лет спустя, я знаю, что договор — это всего лишь договор… Но все складывалось хорошо, и за первый год у меня вышло четыре книги в трех разных издательствах: «Терра», «Азбука» и «Русич» из Смоленска.

— Когда Елизавета Дворецкая стала Заветой? Как Вы относитесь к тому, что сейчас у каждого человека появляется по несколько имен/ников?

— История имеет два начала. При написании романа «Огненный волк» в 1996 году у меня мелькнул эпизодический персонаж — бабка Завета. Откуда тогда это имя у меня в голове взялось, не знаю. А второй раз оно возникло, когда я подбирала себе первый в жизни электронный адрес: нужен был какой-то вариант имени Елизавета, еще не занятый. А уж когда оно возникло, я поняла, что это самое подходящее для меня имя вообще. Тем более что в среде исторической реконструкции оно нашло применение. Вообще, я считаю, каждый человек имеет право выбрать себе имя, не ограничиваясь тем, которое ему дали при рождении: выбранное самостоятельно гораздо точнее отражает внутренний мир человека, не говоря уж о том, что оно оригинальнее! Мне нравится современная манера записывать имя и прозвище\ник одной строкой — это выражает уважение и к документальной стороне, и к собственному выбору человека.

— Вы занимаетесь реконструкцией раннего средневековья. Что это дает вам-автору?

— Преимущества занятий исторической реконструкцией для исторического писателя очевидны: это дает массу информации и опыта по выбранной теме. Если автор сам носит такую же одежду, как его герои, умеет держать в руках те же предметы, которыми они пользовались в быту, это делает их гораздо ближе и понятнее. Способствует углубленному, а не поверхностному пониманию и материальной, и духовной культуры эпохи, и всего уклада жизни. Существуют расхожие литературные штампы, что будто бы меч извлекается из ножен «с лязгом» или «кольчугой он звенит». Но если регулярно видишь викинга в кольчуге и прочем снаряжении, то хорошо знаешь, какие части его снаряжения звенят на ходу, а какие нет… К тому же историческая реконструкция дает круг общения, где можно получить ответы почти на все возникающие вопросы и материального, и чисто психологического плана.

— В чем, по Вашему мнению, чаще всего ошибаются авторы, которые хотят использовать в своем произведении славянскую тематику? На что им следует больше обращать внимания?

— Все ошибки родятся из плохого знания материала. Диву даешься, как мало люди, пишущие на какую-то тему, используют огромные современные возможности. Такое впечатление, что многие авторы до сих пор используют в качестве источника фильмы типа «Садко» и «Александр Невский», вместо того чтобы изучать огромный материал, накопленный исторической наукой, да и опыт той же исторической реконструкции. Если уж вы взялись писать о славянах и викингах, всегда же можно приехать на фестиваль и посмотреть, как они между собой сражались. А не описывать из воображения сцену поединка в выражениях типа: «Лязг клинков! Летящие искры! Яростный взгляд!» Узнать хотя бы, что клинок не принимается на клинок, ему это очень вредно, для этого щит есть! Не можешь поехать — посмотри ролики в интернете. Зайди в группу или на форум, найди себе консультанта, который знает и умеет больше тебя. Сейчас поиск информации колоссально облегчен, и все равно люди этим не пользуются. И пишут ерунду. А с духовной культурой и славянским язычеством вопрос многократно более сложный

— Славянские мотивы можно встретить в произведениях довольно часто. Но, как правило, авторы обыгрывают только внешнюю сторону: имена, названия, какие-либо сказочные ситуации. Что, по-Вашему, хуже: отсутствие русских сказочных и мифологических персонажей в фэнтези, или вот такое их использование без понимания?

— Лучше ничего, чем «Конан в кафтане». Безграмотные поделки, где героям типичного сюжета о борьбе с Властелином Черных Кактусов присваиваются славянские имена и в дело замешиваются лешии да кикиморы, приносят больше вреда, поскольку портят репутацию всего направления. У читателя возникает вполне оправданное предубеждение, преодолевать которое потом трудно.

— А может быть лучше, чтобы они были — люди хотя бы так о них узнают? А потом уже заинтересуются, пойдут читать более серьезные источники?

— О существовании леших и Кощеев наш человек и так знает. И лучше знакомиться с ними по народным сказкам, где эти образы даны во всей их архаичной силе, не опошлены «облегченным стилем».

— Книг, которые можно по праву назвать славянским фэнтези довольно мало. Можете ли Вы назвать нескольких авторов, которые, по вашему мнению, пишут достойные книги на данную тематику?

— Не могу вспомнить никого, кто бы мне действительно нравился. Но это и понятно: у каждого автора свой специфический взгляд и вкус, свои представления об эпохе, рядом с которыми остальные кажутся хоть в чем-то «неправильными». Но я ведь читаю далеко не все, может, что-то достойное просто осталось мне неизвестным.

— Как Вы считаете, если используешь этнические или этнографические мотивы, что важнее: как можно подробнее описать матчасть, или больше внимания уделить отношениям, поступкам героев в рамках выбранной системы ценностей и общему духу произведения? Что дает то непередаваемое ощущение настоящего, правильного мира?

— Мы же пишем роман, а не пособие по ручному ткачеству. В хорошем романе жизнь должна быть дана в естественной гармонии внешнего и внутреннего. Не нужно целиком описывать все процессы обработки льна, нужно выбрать несколько ярких деталей и поместить их в такое место, где они заиграют, создадут нужное впечатление. Если по ходу дела описывается какой-то праздник или трудовой процесс, здесь же должен двигаться в заданном направлении и сюжет, и развиваться внутренняя жизнь героев. Тогда и будет ощущение живого мира, а не этнографического музея.

— В одной из своих записей Вы упоминали, что сейчас ваши взгляды на мир своих книг (Князья леса, Лес на той стороне) изменились. Что стало причиной и каковы изменения?

— Я имела в виду понимание исторического процесса и мифологии. Постоянно идут исследования, пишутся книги, я их читаю, приобретаю новые сведения, а из них может возникнуть новое понимание когда-то уже изученных вопросов. Например, представлений об общественном устройстве славян догосударственной эпохи, какие-то мифологические моменты. Ничего в этом ужасного нет, это нормальный процесс познания. Вчера мне принесли с археологической конференции толстенную книгу И.И Еремеева и О.Ф Дзюбы «Очерки исторической географии лесной части Пути из варяг в греки». Там как раз тот археологический материал, который мне нужен по основному направлению моих интересов. Более чем вероятно, что по изучении 650-ти страниц этой книжищи я и еще на многие вопросы начну смотреть по-другому. И поделюсь с читателями.

— Две Ваши книги были изданы под мужским псевдонимом. Что Вам дал этот опыт? Какую позицию Вы занимаете в спорах по поводу гендерной принадлежности авторов?

— Мужской псевдоним мне предложил взять издатель, который вел политику «только авторы-мужчины». Чисто маркетинговый ход. Моих чувств это вообще никак не затронуло. Умные люди понимают, что женщины тоже умеют хорошо писать, а кто говорит «я женщин не читаю» — его право выбора, пусть не читает.

— Кто появился раньше — писатель или редактор? Влияют ли эти две профессии друг на друга в Вашем случае? Какое это влияние — положительное или отрицательное?

— Работать как редактор я начала лет восемь назад. С одной стороны, в процессе редакторской работы я повышаю свою собственную грамотность и учусь обращать внимание на стилистические тонкости, которых сама раньше не знала. А с другой стороны, богатый писательский опыт изложения своих мыслей в письменной форме позволяет «помогать» авторам, которые вот что-то такое имели в виду, но не знали, как выразить.

К тому же работа редактора порой бывает поистине творческой: если имеешь дело с совсем уж безграмотным автором или из рук вон плохим переводом, текст фактически пишешь заново: пытаешься понять, что автор имел в виду, и пересказываешь смысл своими словами, но грамотно. Это чем-то сходно даже с чтением чужих мыслей, которые тебе нужно облечь в слова. Такая работа воспринимается как настоящее приключение!

— Одной из отличительных особенностей Ваших книг является отсутствие противостояния добра и зла. У Вас нет отрицательных героев — действия каждого персонажа объяснимы, понятны и не вызывают вопросов (если не ошибаюсь, однажды на форуме вы удивлялись тому, что поступки героев, даже спорные с точки зрения современной морали, практически не обсуждаются). Это был сознательный выбор, или они такими появились на свет?

— Видимо, это идет из убеждения, что ничто на свете не появляется просто так, все имеет свои причины. Поступки, дурные с точки зрения пострадавших, для совершившего их оправданы и даже необходимы. И без выявления причин поступка мы не сможем всесторонне рассмотреть конфликт. И да, я никогда не верила в абстрактное добро и зло, а поэтому и конфликт типа «Властелин Черных Кактусов из чистой вредности хочет захватить мир» для меня всегда были невозможны.

— Какова доля «холодного разума» и авторского наития (и прочих тонких материй) при создании сюжета, героев, написании книги?

— На этот вопрос трудно ответить определенно. Я не придумываю свои книги, я их рассматриваю. Это вроде кино, которое показывают у меня в голове, и я вглядываюсь в картины, лица, события, пока не пойму, как там все концы с концами связаны. Я не решаю, в какую сторону направить сюжет, а просто чувствую, где будет правда, а где нет. Чтобы понять, где здесь разум, а где наитие, надо разобраться вообще во всем механизме творческого мышления, а это, говорят, пока еще науке не удалось. Тем не менее, чем лучше писатель знает свой предмет, тем яснее ему «показывают кино».

— Скажите, читаете ли Вы критические отзывы на свои книги? Как Вы к ним относитесь? Используете ли что-то в работе?

— Критики практически не читаю, только если кто-то ссылку пришлет, а сама я никогда не мониторю интернет на предмет отзывов обо мне. Отношусь спокойно: хвалят — хорошо, что кому-то пошло на пользу, ругают — ну и ладно, нельзя же всем нравиться.

— Сейчас, во времена Интернета, писатели стали намного ближе к читателям. Важна ли для писателя прямая связь с читателем, или это не обязательная, а иногда и вредная часть творческого процесса?

— Важна ли для писателя прямая связь с читателем, зависит, пожалуй, от целей, ради которых писатель пишет. Если это писатель коммерческий и для него важнее всего продажи, которые зависят от его способности нравиться — тогда конечно, такой может и голосование среди читателей устроить, кому из героев на ком жениться и кому умереть. А если автор стремится прежде всего поделиться своими знаниями и мыслями, то ему, в целом, вообще все равно, нравятся они кому-то или нет. Но всегда приятно, если нравятся.

— Что, по Вашему мнению, для писателя важнее: его внутреннее чутье, или некое стороннее мнение? К чему следует прислушиваться? Согласны ли Вы с тезисом, что даже неплохой совет понимающего человека далеко не всегда полезен для конкретной книги?

— Решать всегда должен автор. Лучше него никто не знает, что и как должно быть в книге, потому что упомянутого «кино» кроме него никто не видит. Все остальные видят уже текст. И основная работа писателя в том и состоит, чтобы впечатление, оставляемое текстом у постороннего читателя, максимально соответствовало впечатлению от его внутреннего «кино». Никто ему в этом не поможет. Советы хороши для конкретных деталей, если автор считает кого-то более компетентным в некой области знаний, чем он сам. Но эти чужие знания должны лишь помочь ему яснее видеть свою задачу.

— Как Вы относитесь к развлекательной литературе? Должна ли книга в обязательном порядке нести в себе глубокую философскую идею?

— Хорошо отношусь. Мозгам тоже надо порой отдохнуть. Книги тоже должны соответствовать своим целям: серьезные дают уму пищу, легкие — отдых. Главное, чтобы написано было хорошо.

— А Ваши книги скорее развлекательные или несут в себе и идейную составляющую (хотя грань часто размыта, многие замечательно интересные книги имеют и много интересных мыслей).

— Если задумать о цели, то скорее все-таки идеи, чем просто развлечение. Но мне самой же интересно, когда сюжет активно развивается. В этом отношении я стремлюсь к гармонии того и другого.

— Часто можно встретить мнения, что, если автор заранее думает о том, чтобы его книгу читали и издали — это не «настоящее творчество», а автор должен писать, не учитывая внешний мир и проч. Что вы думаете по этому поводу?

— Опять же, бывает коммерческий автор, который пишет ради того, чтобы издали и купили. Если же говорить о тех, кто пишет в первую очередь ради собственного удовольствия, то он, пожалуй, должен выражать идеи, которые сам считает нужным, но максимально доходчивым образом. Читатель не обязан ломать голову над чьей-то заумью и тем более продираться через дремучий стиль. Если автор хочет быть понятым, то сам должен ради этого постараться.

— В своем блоге Вы иногда пишете о том, как издательства требуют что-либо изменить в книгах. Насколько вы готовы следовать их желаниям?

— Эти требования, слава богу, никогда не бывают слишком обременительны. И увеличения объема, и сокращения, сделанные по просьбе издателей, всегда, как я сама считаю, в итоге шли на пользу книге (кроме одного случая, когда роман пришлось сократить на целую четверть, и это издание я считаю неполноценным.) В стиль, идеи, сюжет издатели никогда не вмешиваются.

— Когда читаешь Ваш блог, невольно думаешь о том, что было бы невероятно интересно почитать не фэнтезийную книгу с вашей фамилией на обложке. Вы задумывались об этом? О чем была бы эта книга?

— Всерьез, пожалуй, не думаю об этом. В наше время, как мне кажется, уже нет или совсем нет «просто романов» о современной жизни, это всегда или детектив, или «любовный роман», или что-то столь заумное, что и не проберешься. Детективы я точно писать не хочу, да и «чисто любовный» сюжет надо подкреплять какими-то фактурными приключениями, иначе кто же это будет читать? Пока даже не знаю, какую книгу на современном материале я могла бы написать, чтобы было интересно и мне, и читателям

— Что Вы считаете своим главным достижением?

— То, что люди стали называть своих детей именами героев моих книг, которые я сама придумала. На свете существует уже не менее пяти маленьких Огнеяров, и это только те, о которых я знаю. Думаю, это очень важный показатель того, что мои книги попадают «в жилу» читательских потребностей. Ну и заодно обновляют наш стандартный именослов в духе древних славянских традиций. Имя реального человека, которое он будет носить в реальной жизни, стоит многих изданий.

— Какую книгу Вы сейчас пишете или планируете писать в будущем?

— Пишу книгу, которая будет непрямым продолжением «Леса на Той Стороне» и «Ночи Богов», посвященной в основном теме волхвования.

— Издание каких книг мы можем ожидать в ближайшем будущем?

— Издать в предстоящий год обещают «Лесную невесту-2» («Проклятье Дивины» ) и «Огнедеву-4». Продолжение «Битвы колдуньи» и переиздание «Сокровища Харальда» тоже в планах, но пока без конкретики. А еще у меня есть «Огнедева-5» и «Краса Дании», роскошный роман про Харальда Синезубого, законченный этой весной. Всячески добиваюсь, чтобы его включили в план.

— Что Вы пожелаете человеку, который еще только пробует свои силы в литературе?

— Чтобы не ошибся в себе и не тратил время на безнадежное дело. Если ему суждено быть писателем, он справится.