Близнецы? (по мотивам книг из цикла "Dragonlance")

— Вот и взошли луны, брат. Пора.

— Луны? — здоровяк оглянулся и уставился в небосвод, — нет, я верю тебе, брат, но ты опять забываешься. Солинари еще не взошла а Нуитари, ее я не в силах увидеть.

— Не зли меня. Пора! — маг скинул алую мантию и запел, качаясь в такт одному ему известной мелодии.

— Не зли меня, не глупи, слушай, что говорят … — проворчал под нос здоровяк, но послушно встал и принялся зажигать расставленные на уступе светильники. Детали его доспеха, собранного, что называется, с бору по сосенке, звякали, и эти звуки, скрип и легкий звон, были единственным аккомпанементом пению мага.

Смысла большей части слов из песни брата воин не понимал, но иногда проскальзывали знакомые всем имена. Маг звал себе в помощь Нуитари, и отца её, повелителя мести. Он просил о чем то Солинари, и мать его Мишакаль. Но чаше всего поминалась пятиглавая драконица, Всебесцветная, Повелительница тьмы. Та, чьё имя вызывало у воина злость, и только чувство уважения, если не сказать почитания, к брату не давало оборвать ритуал.

— Эх, сестренка, когда-то и ты ушла к Тёмной Воительнице. Где ты теперь?

— А теперь беги, брат, — закончив петь, обернулся к здоровяку маг, — беги, и будут благосклонные к тебе боги.

На плечах задыхающегося мага лежала черная ткань мантии смерти. Откуда, когда, как? Не важно. Брат сказал, бежать, значит надо бежать.

Здоровяк сделал пару шагов и остановился.

— А ты, Брат, я не могу оставить тебя здесь одного, — проговорил он, едва не плача. Он понимал, сейчас он только помеха для умного и честолюбивого мага, но оставить его и не знать, что все хорошо, было крайне сложно, он и так уже терял его.

— Беги! — прогремел голос, и воин побежал, с каждым шагом старея в глазах брата. Песчинки его лет тихонько пересыпались в клепсидрах зрачков, и к началу тропы, у основания скалы, спустился уже не крепкий здоровяк, легко несущий тяжелый меч и не замечающий груз брони, а страдающий отдышкой ветеран, крепкий, дородный, но уже заметно заплывший жирком. Доспех давил ему на плечи, перевязь меча оттягивала пояс, щитки безжалостно сжимали грудь, мешая дышать. Он остановился и посмотрел вверх. К утесу летел огромный дракон. Цвета его в ночи было не распознать, но в какой-то момент, когда вирм уже улетал, неся на спине мага, из-за туч выскользнул диск Лунитари, высветив и ящера и седока, и цвет их не был отличим.

— Эх, брат, остается только надеяться, что ты знаешь, на что пошел. Такхизис не простит тебя еще раз.

Давно в Утехе не было такого переполоха, только в таверне было тихо и безлюдно.Карамон заливал горе, а его верной Тике было не до сплетен. Ну видели Дракона, и что с того? Куда хуже, что у её мужа опять перед глазами стоит призрак его эгоиста брата, сгинувшего много лет назад.