Глава вторая

Степан спокойно ехал по узкой улочке, не превышая скорости. Да тут в принципе не разгонишься. Разухабистая дорога вдоль облюбованного бичами скверика никогда не ремонтировалась. Но лень было делать крюк, выбирая асфальтированное шоссе, особенно в пять утра. А по этой улочке быстрее всего до родного коттеджа. И гаишных засад в такое время здесь не бывает. Это он точно знает. Так что маршрут выбран правильно.

Много выпито в сегодняшнюю ночь, очень много. Ведь не просто сабантуй по случаю хорошей погоды замутил, а с гнидой Шагиным «разруливал тему». Безрезультатно, пока.

«Вот гнида паскудная!» — сплюнул он в сердцах через окно и невольно заюлил колесами.

Нет-нет, он вовсе не пьяный сейчас, так, слегка. Но братве с полосатыми палками все равно, в какой ты степени. Попался — грей карман. А не хочется Степану лишний раз расставаться с купюрами. Тем более бизнес уже не прёт в гору. Тяжеловато дается каждый рубль. Вот и бабкину квартиру пришлось продать, чтобы с Шагиным по долям разойтись. Теперь старая карга будет свой век доживать в его крутом коттедже.

Никогда, даже в детстве, не возникало у него родственных чувств к этой высокомерной женщине, что приходилась матерью его отцу. Оттого и тяжко на душе. Вроде, должен быть благодарен ей, что поняла его проблему, отдала хату и решилась на переезд к нелюбимому внуку.

Он, конечно, не против её присутствия, но, как сказал отцу в откровенном разговоре: «Стрёмно это. Вроде, места в доме навалом, а все равно ощущение, будто пустил к себе квартиранта, потому что не тянешь коммунальные услуги».

И все эти беды из-за гниды Шагина. Мутить он стал, играть в одни ворота. С дележа ангаров началось.

Нельзя бизнес вести на двоих, ох, нельзя! Да ведь друзьями были с самого детства. Кто ж знал, что так оно обернется.

Падение бизнеса — штука болезненная. И неизвестно, чем кончится.

Степан аж зажмурился, представив, что придется продать свое уютное гнездышко…

Когда на дорогу выскочил мужик, он не успел отследить. Крутанул руль влево, но все равно задел бампером.

— Развелось бомжей, спасу от них нет!

Больше приличных слов в его речи не было. Он пулей выскочил из машины, подбежал к сбитому.

— Что за невезуха такая? А вдруг не бомж, а работяга, который торопился домой? — он и не заметил, что говорит вслух.

Воровато огляделся. На улице никого.

«Ссаньём вроде не пахнет» — успокаивал он себя, запихивая «а вдруг не бомжа» на заднее сиденье.

***

Закрыв за собой ворота, Степан потащил нечаянного гостя в летнюю кухню. Уложил на топчан, предназначенный сугубо для «кальянных посиделок», и легонько потрепал по щеке.

— Мужик, ты как себя чувствуешь?

Мишаня простонал что-то нечленораздельное, открыл глаза и тут же закрыл. Раздался храп.

— Все-таки бомж! — констатировал хозяин коттеджа, учуяв застарелый перегар от сбитого.

— Не бомж он!

Степан вздрогнул от неожиданности. В дверях стояла бабка.

«Карга старая, не спится ей!» — выругался он про себя, а вслух сказал:

— Иди в дом, бабуля, без тебя разберусь.

Бабка не обратила внимания на тон внучка. Подошла к спящему гостю, поизучала его с минуту и выдала.

— Это Мишка Тронин, хирургом был раньше. Твоего отца с того света за волосок вытаскивал когда-то. Годков восемь назад, что ль? Помнишь?

Степан помнил. И про спившегося Тронина тоже многое слышал. А кто не слышал? Все-таки фигура в пределах края значимая. О нём и газеты писали, и люди на каждом перекрёстке судачили.

Видеть его не приходилось, а занятные истории про «подай Тронину, будет тебе счастье» наслышан.

Вспомнил, как этой зимой «пельменный король» Славка Дынников рассказывал в сауне о своей встрече с Мишаней.

Наехали на него разом и налоговики, и пожарники, и ОБЭПники. Душат, доят и не отстают. Подсказали ему добрые люди «подать хирургу спившемуся». Стопроцентно принесёт удачу!

Он нашел того быстро, благо, земля слухами полнится. Начал опаивать, по кабакам водить, но толку ноль. Да и разговора с ним не получалось.

Перед глазами Степана явственно стал образ Славика, в смешном банном колпаке, с кружкой пива в руках и уморительной жестикуляцией.

«Ты прикинь, выпьет пять рюмашек и засыпает, а я его на себе таскаю до задрипезного дома. Так всю неделю маялся. Уж было отчаялся. Решил для себя — последний день пою этого алкаша и перехожу на радикальные меры.

Приезжаю в тот замызганный район, а его нет дома. Видать, кто-то уже опоил бедолагу. Давай я его искать. Нашел на скамейке в местном скверике, прикинь, да! А куртейка на нем, ну, прям из рыбьего меха, и шапчонка такая же. Еще бы час — точно бы замерз. Пришлось мне снять с себя новую дубленку и укутать этого хирурга. Довел до дома, уложил, как есть одетого. Однозначно определился — больше не приеду.

А больше и не понадобилось. Рассосались мои проблемы… самым сказочным образом».

— Ему деньгами и бутылками давать нельзя, — оборвала его воспоминания бабка. — Но отблагодарить его нужно по-королевски. Не зря он к тебе под колёса прыгнул!

Бабка многозначительно подняла скрюченный палец вверх и продолжила.

— У тебя коробка большая в гостиной стоит. Я видела, в ней люстра. Отдай её. Пусть ему светло будет.

Степан аж подпрыгнул от неслыханной старушечьей наглости.

— Бабуль, да та люстра три тысячи баксов стоит!

— Ничего, я тебе подарю за три тыщи рублей еще краше. Интерьер не пострадает.