Рукой подать

— Итак, мы подходим к четырнадцатой стадии, — профессор Вудворд отложил красный мелок и снова взялся за белый. — Ничего сложного, реакция хрестоматийная и — вуаля! — у нас в руках красивая симметричная структура. Для удобства назовём её трихинаценом. Здесь уже угадывается контур нашего будущего замысла. Кто угадает, сколько стадий отсюда до нашей цели?

Целью был додекаэдран. Фантастически симметричный углеводород, молекула которого имела форму одного из легендарных «платоновых тел» — правильного двенадцатигранника. Его синтез позволил бы наконец проверить кое-какие спорные положения теории. Но все понимали, что работа затевалась вовсе не ради этого, а ради очередного триумфа Вудворда. Одну за другой синтезировал он сложнейшие природные молекулы, неподвластные другим — хинин, стрихнин, хлорофилл… А вот теперь — додекаэдран. Казалось, сама Природа вот-вот сложит оружие и подпишет безоговорочную капитуляцию перед его гением, раз и навсегда.

— А вы как думаете — сколько тут стадий? — спросила Мэри, студентка магистратуры, у своего соседа, худощавого низенького постдока Фукунаги.

Японец задумался на мгновение, прикинул что-то в уме и ответил:

— Думаю, пять-шесть. Но я не буду отвечать. Всё равно уверен, что не угадаю.

— Почему?

— Профессор всегда оказывается прав, а все остальные — неправы. Так уже было много раз. И по-другому быть не может, — и он, снисходительно улыбнувшись, дал понять, что вопрос закрыт.

— Неужели ни у кого нет версий? — Вудворд был явно разочарован. — Ведь это же очевидно! До цели отсюда рукой подать! Додекаэдран получается в одну стадию. Одну! Наш трихинацен — это половинка. Мы берём две половинки, соединяем их вот так, замыкаем — и вот вам додекаэдран!

Все были настолько впечатлены сказочной простотой, что на секунду в аудитории воцарилась тишина. И в этой тишине, совершенно неожиданно, прозвучал вопрос Мэри:

— А что если половинки не соединятся?

— Как это не соединятся? — профессор иронически усмехнулся.

— Ну… не знаю. Не захотят, — Мэри уже не знала, куда деться от обращённых на неё взглядов.

— Это вы, мисс, можете чего-то не захотеть. А молекулы собственных желаний не имеют. Поэтому они будут выполнять мои. За работу, друзья! — и он, хлопнув в ладоши, принялся стирать формулы с доски...

***

Фукунага стоял перед приоткрытой дверью кабинета, собираясь с духом и всё не решаясь войти. В старину гонцов, принесших плохие вести, бывало, и казнили. Конечно, сейчас не те времена, но ведь и он — не просто гонец. Вудворд доверил ему самую почётную миссию — довершить многомесячный синтез одним красивым ударом. Замкнуть две половинки. И вот сейчас он должен был доложить ему о том, что миссия полностью провалена.

— Заходите, коллега, — раздался из-за двери голос профессора. — Да не робейте вы, я уже всё знаю. Знаю, что вы применяли и нагревание, и облучение, и растворители меняли, и уйму катализаторов перепробовали, и под огромным давлением пытались… и чего только не делали.

— И всё без толку, — грустно подхватил Фукунага. — Выход — ноль процентов.

— Ну и чёрт с ним, с додекаэдраном, — неожиданно отрезал профессор. — Честное слово, коллега, не убивайтесь вы так. Напечатаем статейку про синтез нашей «половинки» и забудем обо всём, как о кошмарном сне. У меня уже есть идея поинтереснее...

И он, схватив со стола карандаш, принялся по памяти рисовать на подвернувшемся листе бумаги монструозную формулу витамина В₁₂.